ВЫСТУПЛЕНИЕ В МОЖАЙСКОЙ ТЮРЬМЕ

и рухнувшие башни в Америке

(вариант без сокращения)

Узнав о том, что мне приходится достаточно часто выступать в домах престарелых и детских домах с сеансами «Сказкотерапии», Наталия Великодная, ведущая еженедельной экологической программы НТВ «Среда», предложила   принять в ней участие. Уточняя условия съемок, я была потрясена предложением в ближайшей программе записать выступления не только в детском доме и доме престарелых, но и в Можайской тюрьме.

Первые два пункта были знакомы, и проблем не вызывали. Но тюрьма…

Я обратилась за помощью к своему другу, который работал  в юридическом отделе при одной из тюрем.

Передала ему несколько кассет с записью авторской передачи «Сказы Богородского уезда». Ведь интересно же, как отреагирует на сказки тот мир, о котором многие ничего не знают.

И вот, сказки стали транслировать в зонах «особого режима» среди преступников, которые отбывали наказание за бандитизм, грабеж, убийства… Результаты этих психологических опытов шокировали! Они оказались не просто удачными, а ошеломляющими. Сказки, показанные заключенным, их совершенно меняли. И я не поверила, что это были заключенные. Перед экраном прямо на полу сидели не убийцы… — дети, взрослые дети, только в темных униформах, и по-доброму улыбались. А, когда слушали «Девочку и волшебника» плакали. Вы не поверите! Они плакали! Что-то менялось в них. И я тоже плакала, глядя на это. Значит, все, что мы делали, было не зря!

Согласитесь, можно часами вести лекции на тему о том, что «корабли бороздят воздушное пространство, тогда как…» Но, слушая добрую сказку, позитивных энергий через личность проходит в тысячи раз больше!

Я поняла, эти добрые люди стали преступниками только по одной причине – и в этом самая большая тайна нашего времени. Просто им в детстве никто не читал сказок. Настоящих сказок. Добрых сказок.

И я согласилась на выступление в Можайской тюрьме.

Нас, тех, кого снимало НТВ, было много. А операторов, понятное дело, мало.

Я заранее предупредила и свои подшефные дома престарелых и детский дом, о том, что там сегодня в такое-то время будет производится съемка центрального телевидения.

Естественно, мои подшефные были «на ушах». Естественно, намыли полы, нагладили кофточки, напекли пирогов. Естественно предупредили администрации этих городов. И те сделали тоже самое. И в торжественной обстановке все ждали благословенного телевидения, как героев сегодняшнего дня.

Но что-то пошло не так. И операторы, которые прибыли с опозданием объявили мне, что сначала меня повезут в тюрьму, а потом уже по Подмосковным городам на встречу с детворой и стариками.

Я отзвонилась подшефным, чтобы они подождали. И меня повезли в тюрьму.

Уверенная, что машина благополучно доставит обратно, прихватила портфель со сказками, коробку с подарками для детского дома, органную гитару, весом «в две меня» и оделась достаточно легко, не по погоде, включая высоченные шпильки.

Можайская тюрьма нас церемонно пропускала одну за другой в   колоритные кованные двери. Все, как в боевиках. По закону жанра – высокие заборы и на них – колючая проволока.

Процедура прохода затягивалась. Я сильно нервничала, что предстоит выступать перед необычной публикой и еще из-за того, что меня ждут дети и старики.

Наконец, нам позволили войти в актовый зал. Скромный. Но не сильно отличающийся от залов, в которых мне уже приходилось выступать. Окрашенные светлой краской стены и колонны. Множество стульев. На полу линолеум. На окнах —  занавески. Цветы. Как в какой-нибудь стандартной школе или муниципальной библиотеке. Да, пожалуй, в детских библиотеках сейчас по бедней.

Два оператора и журналист долго налаживали аппаратуру для съемок.

Мне сообщили, что моя аудитория – несовершеннолетние преступники.

И вот зал заполнился колонистами. Заполнился весь до отказа. Некоторые даже стояли в проходах и на «галерке».

Я попыталась спеть несколько песен, как делаю обычно, когда начинаю выступление, чтобы разогреть зал. Но на меня уставились молча сотни глаз. Холодных глаз. Ничего не выражающих. Зал не разогревался. И не реагировал.

От холода сдавило сердце. Я поняла, что нужно искать какие-то другие пути подхода к этой непростой ситуации. Совершенно измученная и уставшая на идиотских каблуках с гитарой, которая показалась мне такой неудобной, я не находила поддержки. И вот-вот могла просто упасть от психологической атаки устремленных на меня равнодушных одинаково бритых голов.

Я вспомнила, что когда-то мальчишки со всего подъезда сбегались к дверям моей квартиры просто попеть и послушать стихи. Мне надо было что-то делать. И я представила. Что нет ничего.  Ни тюрьмы. Ни преступников. Есть мальчишки. Есть гитара. И есть стихи, которые я только что написала. Написала о них. И для них.

И, не обращая внимания на свинцовое равнодушие, я стала читать стихи, сопровождать их песнями и воспоминаниями, точно передо мною были мои друзья, которые когда-то обиделись, а теперь пришли снова. И этим всем действием я объясняла им, что нет моей вины. И нет их вины передо мною. Есть я. И есть они. И мы просто встретились, чтобы поговорить.

Через сорок минут зал растаял. Пошла отдача. Она пошла, как-то сразу заполонив меня всю горячо-горячо. Я поняла, что пора достать портфель со сказками. Но  какую выбрать? Смешную? Страшную? Поучительную? Философскую?

Я выбрала сказку о любви.

Голоса почти не осталось. Я читала тихо. Но зал замер одним дыханием.

И в наступившей паузе тот, что сидел в первом ряду, самый коренастый из всех басом выкрикнул:

— Еще!

И я читала еще и еще, а потом еще. И они снова и снова просили. Тот из первого ряда щелкнул пальцем. И из заднего к нему быстро подбежал худой длинный и лопоухий подросток. Получив указания, лопоухий незаметно скрылся из зала. И чуть ли не через пять минут вернулся с огромным букетом белых крупных хризантем. Откуда он взял их там, в Можайской тюрьме? Мои любимые цветы.

Оператор за камерой скрестил руки. Это означало, он набрал материал и пора заканчивать.

И я   поклонилась залу.

Колонисты окружили со всех сторон. Лица их обратились радостными лицами простых детей, только что получивших пятерки на школьном уроке. С благодарностью приняла цветы. А через пять минут в изнеможении плюхнулась в машину, казалось, меня выпили до дна, и нет сил пошевелить даже пальцем.

Девушка журналист обернулась, еще не успели мы вырулить на Можайское шоссе со словами:

— У нас срочный сюжет. Мы вас высадим  на ВДНХ.

— Как на ВДНХ? – опешила я. – А как же детский дом? Старики?

— Вы что телевизор не смотрите? Вчера 11 сентября рухнули две башни  в Америке. И мы все должны ехать туда.

— Причем здесь Америка? Они там сами себя взрывают, чтобы законы проводить о террористах, а мы из-за этого должны наших детей бросать? Так же нельзя! – возмущалась я, — Как же люди, которые полмесяца нас  ждут?

— Даете мне их телефон… Мы не приедем, — просто сказала журналист моим подшефным.

Они высадили меня у ВДНХ.

Я оказалась у метро без денег. С гитарой. С букетом цветов, с портфелем и коробкой подарков для детского дома, скрипя зубами от бессилия. Без такси и без машины я уже никуда не успевала. Как это все вести теперь?

Машина НТВ экологической программы «Среда» все еще стояла в дорожной пробке. Они наблюдали за мною, как за каким-то забавным зверьком. Они улыбались.

С сожалением мне пришлось опустить букет в мусорный контейнер. А коробку поставить рядом с ним. Зайти в метро и просочиться «зайцем» сквозь турникет.

Но даже только с гитарой и портфелем я лишь через два часа оказалась дома.

Сердце разрывалось от жалости к любимым подшефным старичкам. Как теперь глядеть и  в глаза детишек? Жалко было и колонистов.

Я рыдала до самой ночи.

Операторы Останкино уехали в Америку снимать «жареные» новости. Наталия Великодная позвонила лишь 10 октября. Я думала, она хочет поздравить меня с днем рождения. Но она сообщила, что в передаче «Среда» мое выступление не появится.

— Вас не утраивает тема сказок? – удивилась я.

— Нас не устраивает человек, — холодно и надменно ответила Наталия.

Ничего в ответ я не могла произнести. Возможно, во всей этой «котовасии» меня сочли лицом политическим. И вредно-экологическим. А мои сказки — несовместимыми с экологическими перспективами «гражданского общества устойчивого развития», о чем так часто толкует передача «Среда».

Я смотрела программу, выпущенную в эфир вместо той, что снимали. Да. Башни в Америке. Это очень захватывающе и остро. Я бы даже сказала, свежо. И перспективно.

Наталия  говорила с экрана вполне разумные вещи: «Современное понятие дом — это планета, да, и нужно стараться не навредить просто окружающему миру. И, к сожалению, очень всё это взаимосвязано — как мы относимся к природе, так же мы относимся и друг к другу».

Цитата из программы: «У меня возникает вопрос к зрителям. Почему вас интересует проблема террористов, в то время как ваши дети, например, пьют грязную воду или умирают от дизентерии. Неужели непонятно, что грязная вода и грязный воздух значительно опаснее любых террористов…»

„Протестуйте, сопротивляйтесь, привлекайте внимание к опасным проблемам всеми доступными вам средствами!“

В 1999-м BBC наградило программу «Среда» за самый жизнеутверждающий подход к освещению экологических проблем. Многие представители международных правительственных и общественных организаций называют Наталью коллегой, лидером и беспристрастным голосом «зеленого» движения.

Очень жаль, что во мне рухнула вера в центральное телевидение.  И жаль, конечно же жаль, что рухнули башни в Америке. Наверное тому, кто финансирует весь этот международный цирк, в детстве никто не читал нормальных сказок.

Светлана Савицкая

Публикация газета «Владимирка» г. Балашиха 2001 г.

Поделиться в соцсетяхEmail this to someone
email
Share on Facebook
Facebook
Share on VK
VK
Share on Google+
Google+
Tweet about this on Twitter
Twitter

Оставить отзыв

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.