Свой первый воздушный бой Иван Рублев, только что закончивший школу военлетов, провел 22 июня 1941 года в 4 часа 50 минут в районе Белостока.
В этом бою он сбил «свой» первый немецкий истребитель, в первый раз сам был сбит и в первый раз — ранен.
Иван умел воевать, умел выживать, умел кулаками защитить обиженного, умел с улыбкой встретить очередное торможение в наградах и званиях. Даже сейчас, в свои восемьдесят лет, он боится пожимать протянутую руку, ведь так тиснет — словно каменюками придавит, а товарищ аж приседает от неожиданности и боли.
А он застенчиво улыбается: ну и что, что трижды не дали Героя, что трижды был заживо похоронен, что трижды предавали. Все – трижды. Вот только жениться не стал в третий раз. Первые две жены умерли – одна в молодые годы, а вторая совсем недавно.
Сегодня старый генерал не в отставке. Он на вахте памяти.
БОЧОНОК СПИРТА
Много тайн до сих пор хранит история защиты Москвы зимой сорок первого года. Ждут покаяния виновных триста тысяч воинов, отдавших жизни на подступах к Столице. Это не успевший получить оружие полк кремлевских курсантов. И стрелковый полк сибиряков, расстрелянный «СМЕРШем» «по недоразумению». И дивизия генерала Панфилова, оказавшаяся без воздушного и артиллерийского прикрытия. И смерть генерала Доватора. И…
Но вот только один эпизод, о котором нет ни одной строки в мемуарах военачальников.
Это так называемый «Можайский десант». Штурмовые отряды сибиряков сбросили на прорвавшуюся колонну танков без парашютов. И танки были уничтожены. А сибиряков наказали. За то, что при десантировании и во время боя погибло всего 12% личного состава. Такого ведь не бывает. Но было, однако.
Обнаружил танки летчик-истребитель Иван Рублев. Доложил. А его за паникерство – на расстрел.
В это время, посланный Сталиным, приземлился на аэродроме Г.К.Жуков.
— В чем дело? – спросил у связанного по рукам летчика.
Иван не узнал в комбинезоне представителя Ставки и загнул круто:
— …Мать так твою!.. Только вернулся с воздушной разведки! А меня за панику — в расход!
— Говори дело.
— Нашей передней линии нету! Ну, не обнаружил я ни хрена там! А вот немецкие танки прут в ту сторону! Целая колонна! Сорок четыре успел насчитать.
— Кому докладывал?
— Начальнику штаба.
— Полетишь еще раз на учебной спарке с начальником штаба.
Рублев было заартачился. Но Жуков сквозь зубы тихо спросил:
— Вас что, поменять местами?
Полетели. Перепуганный начштаба насчитал сорок восемь машин. Вернулись благополучно. Благополучно Рублев пересел в свой «Ишачек». А тут ему в кабину втискивают побулькивающий бочонок:
— Водки не нашлось в разливе. Довольствуйся спиртом. Да держи язык за зубами о такой «высокой» награде!
И молчал. Аж пятьдесят лет.
НЕ СТРЕЛЯЙТЕ ЛОШАДЕЙ БОЕВЫХ
Михаил Михайлович Громов не раз на примере Ивана Рублева учил, как в бою надо спасать своих товарищей. Только на Курской дуге Иван спас 17 советских летчиков, а в боях на Белгородском направлении лично сбил 7 вражеских истребителей. За одним из боев наблюдал дважды Герой Советского Союза генерал Тимофей Тимофеевич Хрюкин. Будучи раненым, на поврежденном самолете, Рублев спас два наших штурмовика, да еще сбил «МЕ-110».
После окончания сражения на Курской дуге группу мастеров воздушного боя пригласили в Москву для вручения боевых наград. Идут в гостиницу Рублев и Шумилов, а навстречу им раненый и, видимо, бесхозный теперь, гнедой жеребец. Увидев бравых военных, он признал в них своих и потянулся губами за угощением. Кусочки рафинада, галеты понравились гнедому, и он увязался за летчиками. Не отстал и в гостинице, даже поднялся на второй этаж. Здесь с облегчением пописал на паркет, чем очень обидел польских братушек, которые отмечали боевые награды. Завязалась потасовка. Прибыл комендантский наряд. Дело замяли. Но когда в Кремле вручали звезды Героев, Рублев и Шумилов сидели на «губе» — за зубы, выбитые братушкам, и за бывшего боевого, но в отставе, Гнедого.
ДУША НА ЛАДОНИ
Такое придумать не под силу ни сказочникам, ни фантастам.
В августе 1944 года во время проведения операции «Багратион» в тяжелом быстротечном бою Иван Рублев сбил «Юнкерс-88» и «МЕ-110». Но по его машине открыли мощный перекрестный огонь. Летчик потерял сознание, а очнулся от жара полыхающего, падающего самолета. С трудом вывалился из кабины и успел раскрыть парашют в лесу, почти у самой земли. Но этого с аэродрома не видели.
Наблюдающие за боем штабисты сообщили, что И.Т.Рублев в боях за Советскую Родину погиб смертью Героя, и «похоронка» полетела родителям Ивана.
А в это время Иван стоял перед палаткой полевого госпиталя. С почерневшим от ожогов лицом, в изодранном комбинезоне и с развороченным животом, он держал в руках… все свои внутренности – кишки и прочее, столь необходимое живому человеку.
Палатка та была необычной – генерал-полковника Бурденко. Он развернул полевой госпиталь, чтобы показать американцам, как работают наши медики в прифронтовых условиях. Вот Иван и оказался первым пациентом. Операция шла три часа. А когда летчик пришел в сознание, знаменитый хирург сказал ему:
— Ты, летун, когда в следующий раз будешь прыгать и цеплять ветки, приземляйся прямо ко мне на стол. А то можешь душу свою не донести в ладонях.
ВСЕХ ПОМНЯЩИЙ ЖУКОВ
Отгремела война. Парад Победителей на Красной площади. В «коробке» летчиков шел и капитан Иван Рублев. Надо же было такому случиться, что именно в тот момент, когда проходили мимо Мавзолея, с кителя Ивана отцепилась и брякнула о брусчатку медаль «За победу». Солдаты из «линейных» подобрали медаль и передали на трибуну Главкому авиации. Это заметил Г.К.Жуков и приказал:
— Пригласите сюда хозяина медали.
Рублева отыскали. И — на трибуну. Маршал внимательно вгляделся в рубленое, обожженное, суровое лицо капитана. Вдруг грустно, но мягко улыбнулся:
— А ведь это ты зимой сорок первого обнаружил немецкую танковую колонну на подступах к Москве!
— Так точно, товарищ Маршал Советского Союза!
— Держи медаль и больше не теряй. По орденам вижу, что досталась она тебе не так просто.
ОХОТА ЗА ОХОТНИКОМ
Полвека назад шла война в Корее. Американцы там хулиганили и хозяйничали в воздушном пространстве. Техника у них, конечно, была «неуязвимой».
Комэск Рублев наказал за наглость шестерых — это не так уж много: три «Сейбра» и три «Летающих крепости». В то время этого могли не заметить. Но Рублев завалил «крепость», пилотом которой оказался третий сын миллиардера США Форда… Но это личное. А государственное дело — в том, что сверхсекретный и сверхнеуловимый по тому времени «Ф-16» стоил очень дорого, примерно 4 тонны золота. Вот и получается, что Иван «списал» со счетов американцев ну очень много баксов.
Из военной разведки КГБ сообщили, что Форд-старший дал команду отловить Рублева и переправить его в США на расправу.
Пришлось воздушному асу на время скрыться на учебу в Академии.
Василий Одоевский
Публикация газета «Молодежь Московии г. Москва 2005г.
ДЕРЗКИЕ, БЕССТРАШНЫЕ, МОЛОДЫЕ
Мы уже описывали в прошлом номере, как Иван Рублев – летчик от Бога, смелый до дерзости, — кидался в любую стаю вражеских стервятников, чтобы спасти товарища в бою; с утра первого дня войны и до ее окончания сделал 208 боевых вылетов; провел 125 воздушных боев, сбил 17 вражеских самолетов. Но вот почему-то с особой теплотой и хитрющей улыбкой вспоминает он, как три месяца воевал в пехоте, командуя даже не штрафниками, а «зэками». Было, было и такое…
У «бугра» Александра Серебрякова в лагере сложился статус особый – ему дозволялось в ударные бригады подбирать заключенных по своему усмотрению. И все были довольны. Из зоны Серебряков совершил побег вместе со своими ребятами, пробрался на КП фронта с тыла. А потом каждый из бывших заключенных бился с врагом за десятерых…
Рублев в январе 1943 года свалился на тот же КП прямо с неба. На Ржевском плацдарме в неравном коротком бою его ястребок загорелся. И он сколько мог тянул до своего аэродрома. Не дотянул… Его «приземление» видел сам командующий.
— Это ты мне на голову приземлился? – спросил он, когда Рублева доставили в блиндаж.
— Парашют — не самолет… Спасибо, что до Земного шарика доставил.
— Что же ты, шутник, воюешь плохо, коль тебя сбивают?
— Да, а вы «отлично» воюете! Скоро вас на Красную площадь загонят!
Генерал перехватил дерзкий взгляд летчика и рявкнул:
— На передовую! Командиром пулеметного взвода!
— За что такая честь, товарищ генерал?
— А ты не понял?! Плохо дерешься в небе! А ты попробуй на земле, в окопах! Сейчас же его к Токареву в 130-ый пульбат!
Через три месяца, после успешного наступления, он лично извинится перед Рублевым, повысит его в звании и даже предложит командовать батальоном. Но это потом…
Новый командир не вписывался в местные фронтовые будни.
— Развод, в который я вас направлю, не совсем обычный. Бывшие заключенные, сами себя призвавшие. До вас там уже двоих… в общем, не сработались. А состав хороший, крепко сколоченный Серебряковым. Он стержень. Я вас очень прошу, найдите со взводом общий язык, — предупредил Рублева Токарев.
Притирались трудно, в ожесточенных боях. Рублев, благодаря юношеской вере в себя и своей неуемной энергии, заставлял верить в невозможное и остальных. Ребята, попавшие в его подчинение, «загремели в зону» в основном по молодости, большинство из них были невиновны. По тем временам это практиковалось довольно часто. Но Россия у всех одна! И они совершили побег из «зоны», чтобы попасть на фронт.
Перед решающим наступлением на Ржев взвод получил приказ первым пробиться через траншеи немцев и огнем с фланга поддержать наступление батальонов.
Ночь. Грохот. Взрывы — огненным валом.
Рублев проявляет неведомую до сей поры смекалку. Он строит наземный бой по законам воздушных сражений. Как ведущий прикрывает ведомого, так каждый боец должен прикрывать впереди идущего. Стрелять не в мифического противника, а в того, кто потенциально опасен для идущего впереди. Своеобразное «круговое прикрытие».
Они не стали ждать сигнальных ракет, а двинулись раньше. Как только огненный вал сдвинулся вглубь обороны, взвод Рублева был уже у траншей.
— За мной! Ура! – И летчик, поливая из автомата, первым побежал вдоль траншеи.
Серебряков с тремя солдатами, орудуя саперными лопатками, пробивались следом по дну той же траншеи. Немцы заметались: куда стрелять? Рукопашный, стремительный и беспощадный, натиск – рукопашный, самый страшный вид боя, ждал их. И только морально и физически сильный солдат в таком бою побеждает.
«Свой» участок траншеи взвод взял молниеносно, с трех сторон, не дав уйти гитлеровцам. Заняли оборону.
Начало светать. И тут обнаружили главный ход сообщения, ведущий к траншеям в тыл противника. Пришла дерзкая идея — наведаться к немцам без предупреждения. Так и сделали.
Здесь вообще русских не ждали. Солдаты шли спарками, как учил Рублев. Один дерется, второй прикрывает и добивает, если надо. Так продвинулись до высоты и до более удобных траншей.
Штрафной батальон занял высоту. Удобно расположив два пулемета на вероятных направлениях подхода противника и подготовив две запасные позиции, командиры отделений распределили солдат по секторам наблюдения и обстрела. Вернувшийся связной доложил, что командир роты приказал дальше не двигаться, занять высоту и хорошенько на ней закрепиться, ждать пополнения и подкрепления. Обстановка прояснилась.
И тут Рублев услышал:
— Товарищ командир! В семистах метрах, чуточку правее от нас, немцы идут тремя колоннами! Прямо строем — на нас!
Оба припали к биноклям. В них хорошо было видно, как солдаты неприятеля шли тремя ровными квадратами по ровной местности и ровной полевой дороге.
— Во идут! Как в кинофильме «Чапаев» капелевцы, — вполголоса сказал солдат, стоящий позади. — Вот нахалы! Но у Чапаева была одна Анка-пулеметчица, а у нас целых три пулемета…
Рядом с колонной шел офицер, он энергично взмахивал рукой, в которой держал что-то похожее на свернутый листок бумаги. По всему чувствовалось, что к бою немцы не готовились. И о появлении Рублева не знали. Немцев тут же пересчитали, доложили:
— Шестьсот тридцать, без офицера…
— Стреляют только пулеметы, — отозвался Рублев. — Подпускаем ближе…
Напряжение росло. Но Рублев ждал, когда третья колонна врага поднимется на горку из овражка…
А дальше — шесть с половиной минут боя — и шестьсот тридцать фашистов оказались на том свете.
Дерзкие, бесстрашные молодые ребята из штрафбата и из других взводов, батальонов, армий продолжали свой путь к Берлину. И били врага на земле и небе, вытесняя его с наших территорий.
Василий Одоевский
Публикация газета «Молодежь Московии г. Москва 2005 г.
