Все началось с того дня, когда служащий одного из марсельских банков Фериан-Жозеф-Дезире Контанден, ставший впоследствии известным всему миру артистом Фернанделем, присоеди­нился к труппе бродячих артистов. Два года он разъезжал по югу Франции, играя в незатейливых водевилях, фарсах, оперетках.

За Фернанделем в труппе было закреплено амплуа первого комика. В провинции он имел успех, и по воз­вращении из турне ему был обеспечен ангажемент на марсельской сцене. Но театру Фернандель решительно предпочел мюзик-холл. Там он распевал шуточные песенки, для которых сам сочинял слова и мелодию.

Он снимался в Италии, в Испании, в Англии и США, а среди французских режиссеров легче назвать тех, с кем Фернандель не работал, чем перечислить имена постановщиков его картин. Этих картин более ста пятидесяти —цифра поис­тине астрономическая для одной актерской судьбы.

Но, чтобы почувствовать обаяние артиста, не надо смотреть такое количество филь­мов. Чтобы разгадать секреты его смеха, достаточно вспомнить самые удачные из его лент. Их немного.

Старые комики экрана открыли законы кинематографической комедийности. Один из них состоит в том, что комический ге­рой действует, подчиняясь своей, особой логике жизни, отличной от его окруже­ния, от размеренности, стабильности, упорядоченности поведения большинства людей. У Макса Линдера или Гарольда Ллойда, например, это расхождение вы­зывало улыбку, и только. У Чаплина — иначе. Уморительная походка Чарли, его дырявые ботинки в сочетании с котел­ком и тросточкой, да и вся его жизнь невпопад, были смехом сквозь невидимые миру слезы. Чаплин возвысил незатей­ливую «комическую» до трагикомедии нашего времени.

Фернандель не знает таких великих про­зрений. Но он неплохо усвоил опыт своих предшественников.

Нельзя сказать, что Фернандель — чужой в мире своих фильмов. И все-таки он чем-то выделяется среди сытых и скучных буржуа.   Играет   ли   актер   обаятельного полицейского или Сганареля в новом варианте, легендарного обольстителя из Толедо, он никогда не вписывается в среду — ему нужно сделать дополни­тельное усилие, чтобы войти в контакт с кем-нибудь из персонажей фильма. В «Казимире», первой на наших экранах картине Фернанделя, актер играл чело­века, которому посчастливилось найти работу: Казимир получил место агента фирмы, торгующей пылесосами. Двери, двери, двери. Казимир стучится в них, чтобы предложить свой товар. Но одни двери так и остаются закрытыми, из-за других высовываются сердитые физиономии… Из-за одной двери показа­лась милая старушка, она с готовностью вступает в Переговоры с Казимиром, но тут выясняется, что старушка совершенно глуха и способна лишь к одностороннему общению.

Игривая дамочка с папильотками в воло­сах  не  прочь  пококетничать   с  молодым коммивояжером,   но   его пылесос — фи! — зачем он ей?!

Казимиру не везет. Даже никелированный пылесос «супергоди» нагло измывается над неудачливым агентом. Он то заарта­чится и в присутствии покупателя отка­жется работать, а то, наоборот, обнаружит излишнюю прыть и сожрет со стола воз­можного клиента, помимо мусора, разные важные предметы, например приготовлен­ное в подарок любовнице белье. Не менее печальна (и смешна!) судьба героя Фернанделя и в картине «Мадемуазель Нитуш»,  где   он   ведет   двойную   жизнь. Днем он органист монастырского пансиона «Небесные ласточки», а вечером, облачив­шись в апельсиновый фрак, превращается в   сочинителя   модных   опереток.   Героя Фернанделя в этой картине зовут Флоридором, но право же, он, как Епиходов в «Вишневом саде», мог бы называть себя «двадцать   два   несчастья».   Флоридор   с трудом разгибается от тумаков, которыми его постоянно осыпают враги. Благочести­вый органист некстати чихает посреди тор­жественной   мессы:   причина   в  том,   что накануне он спасался бегством из будуара очаровательной певички и второпях оста­вил  там   ботинки.   Пришлось   совершить прогулку по  сырому  осеннему  городу в одних   носках.   Но   и   это   еще   не   все. Лавина    злоключений   обрушивается   на Флоридора в конце фильма: он провали­вается сквозь  пол,  лишается своей гор­дости — великолепной, сияющей бриолином шевелюры  и,   наконец,   оказывается забритым в солдаты.

Запертому в казармах Флоридору при­ходится изображать конюха-заику. Тело Фернанделя на глазах оседает груз­ностью, походка приобретает развалку, и в словах, которые солдат произносит в присутствии своих командиров, столько разумных суждений об армии, о войне, словно бы его заплетающимися устами глаголет сама истина. Этот кусочек роли — самый сочный и самый яркий во всем фильме. Артистический темперамент Фернанделя, вообще чрезвычайно активный, а в  этом эпизоде словно прорывает все ограни­чения и бурлит, клокочет, сверкает ра­достью истинного и органичного лицедейства.

Комическому невезению этих своих пер­сонажей Фернандель не придает серьезно­го значения. Его привычная интонация — интонация юмористической снисходитель­ности к героям: чудаки, мол, да и только!

Но так бывает не всегда. В 1957 году Кристиан-Жак поставил фильм «Закон есть закон». Замысел картины не очень оригинален. Кристиан-Жак на свой лад пересказал основные перипетии сюжета замечательного итальянского филь­ма «Полицейские и воры». Он повторил конструкцию ленты Стено и Моничелли, которая основывалась на дуэте комиков. Один из них попросту перекочевал из итальянского фильма во французский, сохранив нрав, занятие и даже, кажется, костюм. Это «вор», которого в обоих фильмах играет Тото. Полицейским Крис­тиан-Жак сделал Фернанделя. Сначала кажется, что герой Фернанделя идеально «вписывается» в распорядок жизни маленького городка. Фернандель — Пасторелли — таможенник на франко-итальянской границе. Он исправный служака, на хорошем счету у начальства, время от времени ему перепадают поощ­рения. У Пасторелли семья — чудные де­тишки, домовитая жена. Словом, он в го­родке — лицо известное и уважаемое. Несчастье обрушивается на неповинную голову Пасторелли внезапно, как гром среди ясного неба. Из уважаемого горожа­нина он вмиг превратился в двоеженца — раз, в дезертира — два, в авантюриста — три, в изменника — четыре. И все это только потому, что новорожденного Фер­динанда по ошибке записали не в той мерии. Блюститель закона попадает за решетку. В таком драматическом повороте восстанавливается исходное для Фернан­деля расположение сил. Пасторелли нарушил закон, которому служил так трогательно верно, так безу­коризненно честно, так похвально ревно­стно. Значит ли это, что плох Пасторелли или, может быть, никуда не годится за­кон? Фернандель в фильме Кристиан-Жака не оставляет сомнений: никуда не годен закон. Хитросплетениям политических со­физмов, условностям, от которых у нор­мального человека голова идет кругом, крючкотворству бюрократических пред­писаний Фернандель противопоставляет простодушную мудрость своего героя, его незыблемые простонародные представле­ния о справедливости, честности, ответ­ственности.

Щедрое бескорыстие души — ценней­шее в симпатичных героях комика. Персонажи, которых играет Фернандель, исключены из налаженного буржуаз­ного миропорядка. Это, однако, не зна­чит, что буржуазный миропорядок не оставляет на них своих отметин. Очаро­вательный фернанделевский простак на­чинает приспосабливаться. Его здраво­мыслие оборачивается расчетливостью, наивность — лицемерием, а щедрость — житейской хитростью. Тогда на экране появляются комические монахи и ганг­стеры Фернанделя.

Монахов актер сыграл множество. Он постоянный участник серии режиссера Жюльена Дювивье о сельском пасторе доне Камилло. В «Красной таверне» Отан-Лара Фернандель тоже играет мо­наха — обжорливого, распутного, нечис­того на руку. Юмористичность ситуации заключается в том, что этому святому отцу приходится отпускать грехи про­фессиональным убийцам. Выражение иск­реннего   изумления   не   сходит   с   лица монаха: надо же, нашлись грешники еще хуже его!

Неутраченная, нестертая мера добра, ко­торой Фернандель, как в притче, мерит своих героев, и есть неизменная основа его  искусства — народная основа.

У разных комиков разные инструменты смеха. У Тати очень большой рост и длинные ноги; у Китона — лицо всегда печально-неподвижное. Лицо Фернанделя всегда оживленно-подвижное. Игра лица для него — основной источник комических эффектов. Режиссеры, сотрудничающие с актером, предпочитают строить фильмы на крупных планах, избегая динамичных композиций. В фильмах Фернанделя ка­мера как бы застывает, пораженная мета­морфозами его лица.

И в самом деле, есть чему поразиться! Фернандель мимирует оживленно. Одна его невероятно смешная мина сменяется дру­гой. Соединяются они между собой по принципу откровенных контрастов: после совершеннейшей неподвижности его лицо вдруг расплывается в улыбке на полэкра­на, а внезапный испуг возвращает ее в состояние комического оцепенения. Ну и с удовольствием же играет своим лицом Фернандель! Его мимика никогда не бывает простой реакцией на происхо­дящее. В ужимках, улыбках, смешном жеманстве, в каскаде выражений лица, в неожиданной и резкой их смене ощу­щаешь удовольствие, какое актер полу­чает   играя.   Недаром   Фернандель  до сих пор носит шутливый титул «Самая смешная физиономия Франции».

Артистизм — форма существования Фер­нанделя-художника, и это качество, при­рожденное и неизбывное, сообщает искру подлинного искусства всем фильмам ко­мика, даже и в тех случаях, когда сами по себе эти фильмы не представляют никакой ценности.

Фернандель работал в коммерческой кине­матографии, поставляющей кинотовар экра­нам предместий больших городов и про­винции. У коммерческого экрана свои законы. Как ни велика популярность актера, продюсеры предпочитали исполь­зовать его талант в проверенных си­туациях, апробированных трюках и «вер­няковых» приемах.

Многие из бесчисленных фильмов Фернан­деля — это на скорую руку состряпанные однодневки. Остаются считанные единицы, где талант актера находит себе достойное применение. Понимал ли это знаменитый комик? -Видимо, понимал. Иначе трудно объяснить его участие в созданной им, на паях с Жаном Габеном, собственной кинофирме ГАФЕР.

Правда, до сих пор художественный эффект деятельности ГАФЕР незначителен.

Да, несладкая это участь — служить искусству и кассе одновременно и отно­ситься к ним с равным вниманием. Слабое дарование зачахнет, ссохнется и вовсе исчезнет из поля зрительского внимания.

Но не Фернандель, конечно! Фернандель — единственный, неповторимый. Его лоша­диную улыбку забыть невозможно. И зрители не забывают Фернанделя. Они знают, что фильм с Фернанделем — это всегда отдых, всегда забава и ве­селье.

Наташа.Ру

Удостоен наград:
1949: Мировое Гран-При Смеха

1952: Гран-При итальянских критиков

1952: Виктория лучшего актера «Маленький мир Дона Камилло»

1953: Кавалер ордена Почетного легиона

1953: Chevalier du Merite et de la Courtoisie

1953: Гран-При Академии за диск «Письма моей мельницы»

1954: Медаль популярного актера в Бельгии

1957: Почетный гражданин города Cassino (Италия)

1960: Рыцарь Искусств и Писем

1960: Европейский Оскар за популярность

1964: Медаль Жорж Куртелин

1964: Медаль Ориндж

1964: Золотой Орфей за диск «Mam’zelle Nitouche»

1970: Гран-При французского кино

Подготовила Светлана Савицкая

Публикация газета «Молодежь Московии» г. Москва 2007 г.

Поделиться в соцсетяхEmail this to someone
email
Share on Facebook
Facebook
Share on VK
VK
Share on Google+
Google+
Tweet about this on Twitter
Twitter

Оставить отзыв

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.