Развитие топонимии Приисетья
Топонимия — совокупность наименований объектов связанных определённым образом, не редко объединяемых в систему топонимов, являющуюся в свою очередь частью ономастической системы (системы наименований характерных для территории).
Топонимическая система может быть территориальной. Причём ранг территории достаточно свободно варьирует от села до государства или даже всего мира. Лингвистической – характеризующей определённые диалектные особенности или же язык народа проживающего на территории, либо всё языковое пространство. Этнической – определяющей ареал распространения и миграции народов, что позволяет картировать зоны их влияния и степень участия в образовании современного топонимического пространства. Несмотря на частое применение термина «топонимическая система», возможность выделения таковой подвергается серьёзной критике и существование самого термина считается не достаточно обоснованным. В данном случае применение его для характеристики топонимии вполне очерченной территории кажется уместным.
Географически нас интересует среднее и нижнее Приисетье. Границы области можно определять по некоторым физическим характеристикам. Это, прежде всего – переход реки в состояние равнинной у границ Курганской и Свердловской областей, где Исеть активно разрабатывает берега образуя широкую долину, выраженную пойму и целую сеть меандров. В меридиональном направлении территория Приисетья ограничивается Исеть-Миасским и Исеть-Тобольским водоразделами, а по левобережью водоразделом Исеть-Тура, так же близким границам Курганской и Свердловской областей далее его можно грубо проводить по прямой на Ялуторовск в Тюменской области.
Исторически данная территория на протяжении многих веков представляет своеобразную этническую границу, проявляющуюся в форме зоны контакта и взаимодействия. Уже с неолитических времён именно в этом регионе происходит смешение особенностей «лесных» и «степных» археологических культур. Те же процессы наблюдаются и в эпоху бронзы, когда появляются основания для выявления этнической принадлежности обитателей Приисетья.
Подобные явления продолжают иметь место до тюркской экспансии в Сибирь и Зауралье. Однако уже в XVII веке Исеть вновь превращается в пограничье теперь уже русского и степного далеко неоднородного населения. Таким образом, в формировании топонимической системы Приисетья постоянно присутствует полиэтнический фактор.
Соответственно в отношении Приисетья, как и многих других территорий лесостепной природной зоны следует говорить о частом переименовании и переосмыслении топонимии. Именно этим объясняется невозможность однозначной трактовки субсубстратных (присущих наиболее древнему населению) топонимов. Время появления первичной формы которых установить весьма затруднительно, такие топонимы составляют древнейший пласт топонимической системы Приисетья. Сохраняются они, как правило, в названиях протяжённых объектов, рек и горных массивов. Для топонимии Приисетья субсубстратными являются названия крупных транзитных рек.
Прежде всего, конечно, Исеть. Попытки выявления топонимической основы и формантов данного гидронима пока не дают сколько-нибудь надёжных результатов. Анализ позволяет, как возможный вариант выделить основу «ис» и формант «ть». В этом случае его можно рассматривать в одном ряду с Иссой и весьма близкой Бисерть. Если учесть возможность «гибридизации» (соединения в названии свойственных различным этническим ономастическим системам составляющих), и многократную «подгонку» его под привычное произношение сменяющимися этнически доминирующими группами поселенцев, построение такой рядности вполне допустимо. Данный гидроним возводят и к угорской (2-3 тыс. лет), и к тюркской ономастике (около 1 тыс. лет). Не исключено, что этот гидроним достался нам и из более далёких эпох. Так индоевропейский термин «Ис» безусловно, объединяет все понятия связанные с движением, изменением (исток, источник, истечение, исчезновение, испытание и так далее). Может быть, Исеть это просто текущая вода?
Сейчас кажется загадочным гидроним Канаш – наименование двух левых притоков Исети. Он попадает в ряд: Ас (наименование Оби у хантов), Катанас (древнеугорское название реки Иртыш), Коггас (древнее название Енисея), Миасс, Канаш. Однако других примеров замены форманта «Ас» на «Аш» автору не известно. Если данный ряд топонимов верен, то название Канаш происходит в среде угорского населения Приисетья и имеет возраст не менее 2 тысяч лет.
У не менее загадочного гидронима Барнёва может быть несколько возможных интерпретаций. «Бар» — индоевропейский термин, обозначавший топкое место. «Ва» — во многих восточноевропейских языках связано с понятием «сырой», «водоём». Возможно и этот гидроним смешанного гибридного происхождения. Некоторые исследователи ставят его в один ряд с Сосьва, Косьва, Кушва и др. Но как легко заметить гидроним Барнёва несколько длинней. Отчётливо выделятся также основа «нёва», созвучная финскому термину neva – болото, воспринятому славянским населением и закреплённому в названии озера Нёво – современное Ладожское озеро и вытекающая из него река Нева.
Субстратная (дорусская) топонимия Приисетья имеет тюркское происхождение. Исторически это вполне объяснимо. Уже с VII века новой эры Приисетье активно осваивается в качестве летних кочевий кыпчаков. При этом происходит окончательное вытеснение с территории осёдлого финно-угорского населения. А к XII веку данная территория полностью вовлекается в тюркское ономастическое пространство.
Согласно закономерностям номинаций характерных для топонимических систем ареала народов с кочевым укладом хозяйства, особое внимание в них уделяется топонимам-меткам, либо генонимам (наименованиям связанным с семейными преданиями кочевых родов). Микротопонимы не имеющие «картирующего» значения, сводятся к географическим терминам (ручей, овраг, кустарник, лужа).
В современной топонимической системе Приисетья данные субстратные топонимы могут составлять две группы (пласта):
Нетрансформированные или слабо трансформированные топонимы, сохранившие исходную форму благодаря достаточной лёгкости произношения номинанта на русском языке (Карасье, Атяж, Терсюк и др.), либо присутствия в составе переселенцев существенной тюркоязычной составляющей (казанские татары), гидроним Ичкина и ойконим Ичкино. В тот же пласт можно включить некоторые башкирские и особняком стоящие, немногочисленные калмыцкие номинанты.
Трансформированные (изменённые) в соответствий с языковой и культурной традицией топонимы (озеро Корабельное, село Сухрино, возможно другие).
В названиях русского происхождения легко прослеживаются переселенческие потоки определившие современный субэтнический ономастический фон (топонимия «двоеданских» и «мирских» деревень и др.). Чаще это микротопонимы (названия относительно небольших объектов: лесов, полей, лугов), оронимы (названия форм рельефа) и комонимы (названия сельских поселений).
Наибольшее число «русских» топонимов имеют происхождение из Северной России или северного Приуралья, так называемого Поморья (Каргаполье, Шадринск, Кондинское, Ильмень-озеро, Бакалда, рёлка, плёсо, веретья, Баклуша, курья…). Присутствуют наименования характерные для Центральной России – Великороссии (дуброва, лог).
Существуют также различные поименования одних и тех же объектов. Коврига – северорусский вариант (свойственный произношению в старообрядческих «двоеданских» сёлах), и Корвига – центральнороссийский вариант распространённый ещё в XX веке в близлежащих «мирских» сёлах.
С началом строительства укреплений Исетской оборонительной линии вместе с переселяемым населением проникают Малороссийские наименования: Байрак, Бараба, исток, Лопата, колок, Сад. Особое место заняли новопривнесённые топонимы угорского населения Поволжья: Черемиска, Комарья, Уксянка.
Наиболее быстрой трансформации, замене или исчезновению подвергается микротпонимия. Так из ономастического пространства Приисетья в течении XX века практически исчезли «именные» поля. Исчезли или транформировались топосистемы сселённых деревень. Непосещаемые сельскохозяйственные угодья также становятся безымянными.
Определённую роль в трансформации топосистем играет и административная централизация, так появилась несуществовавшая ранее в приисетской ономастике Ячменёва вместо традиционного Ячменева (в связи с допущением написания буквы «е» взамен «ё»). Вместо традиционных для Урала и Сибири Мальцевой или Осеевой и им подобных, появились трансформированные Мальцево и Осеево (в связи с изданием соответствующих карт и единообразных для всей территории страны дорожных указателей).
Новые реалии дали топонимии и новую терминологию также не зависящую от субэтнической самоидентификации населения: у трубы, у столба, на дамбе, на трассе, Земснаряд, Аэродром, на стану, у первой бригады, опытно и т.п. К подобного рода наименованиям можно отнести и названия поселений: Фрунзе, Красная звезда, Красная нива, Демьяна Бедного, Юлдус.
Исследование приисетской топонимии следует связать с такими известными именами как А.Н. Зырянов, В.П. Бирюков, В.П. Тимофеев. Уделили ей внимание и учёные из Кургана, в частности Л.Д. Вохменцева.
Огромный вклад в копилку научных данных и популяризацию топонимических исследований не только Приисетья, но и всего Зауралья вносит шадринский краевед Анатолий Егорович Горшков.
Однако количество проблем и «белых пятен» топонимии Приисетья ещё очень велико. Одной из серьёзнейших проблем является пока не преодолённая ограниченность охвата всего ономастического пространства в виду его пёстрого этно-культурного происхождения и отсутствия специалистов, имеющих соответствующую лингвистическую подготовку. Исчезносвение и трансформация микротопонимии происходящая в последние полсотни лет уничтожают уникальные топонимические памятники, исследование которых могло бы пролить свет на спорные моменты заселения Приисетья.
Ну и конечно исчезновение традиционных наименований обедняет невидимое, но от этого не менее осязаемое ономастическое пространство – мир имён, наименований, названий и терминов насыщающее язык яркими, вескими и образными понятиями, что становится всё более характерно в век глобализации и нивелирования местных особенностей. Однако тем и актуально изучение топонимии, что именно она привносит дополнительные яркие штрихи в неповторимый образ любой территории, становясь ещё одним перспективным, пусть и не материальным ресурсом.
А. Мурзин, апрель 2011г.
