Ура, завелось! Погнали!.
Насколько же серой и скучной стала бы жизнь деревенской, да, наверно, и городской пацанвы восьмидесятых, если бы не эта по истине не имеющая аналогов продукция отечественных предприятий: велосипеды, мопеды, мотоциклы…
Приобретение этой техники тогда напоминало какую-то азартную игру: повезёт – не повезёт. И то и то было одинаково не плохо. В первом случае обретенье давало простор для перемещений, а во втором для творчества. Что, там современные скутеры или даже велосипеды, подрегулировал новенький агрегат и езди. Тогда же покупка совсем не означала скорого наслаждения от поездок.
Помню велосипед «Сура», новенький, ярко-зелёный, обёрнутый пахнущей смазкой серой тонкой бумагой. Хотелось уже скорее собрать его и похвастать перед друзьями. Но, как говорится, не тут-то было…
Во время сборки обнаружился дефект, некачественная резьба в какой-то втулке, в результате чего невозможно было затянуть руль и соответственно поворачивать. Хорошо, что отец тогда работал в колхозной авторемонтной мастерской, там они с мужиками, что-то подварили, нарезали новую резьбу, и на следующий день мы продолжили собирать велосипед. Но обнаружился и ещё один изъян, отрегулировать ход подшипников в каретке шатунов, или попросту педалей, не представлялось возможным, опять подвела резьба. Но мне уже не терпелось. Отец как-то смог эти самые педали подтянуть, но вращались они с некоторым усилием.
Ждать я больше уже не мог и наконец-то выехал на новом велосипеде. Разогнать его было совсем не просто, я по-началу думал, что ещё не привык, до этого я ездил на «Школьнике», был тогда такой подростковый велик. Но друзья, которые просили прокатиться, как я того и ждал, вскоре от таких просьб стали воздерживаться, я же на их стареньких «Уралах» гонял довольно резво… Постепенно и я перешёл на старый отцовский «Урал» изготовленный ещё в 60-х. Но и от моей «Суры» была польза, мои ноги стали сильнее и через три года, когда занялся тяжёлой атлетикой, мне это очень даже пригодилось. Вот такая была она отечественная техника, никогда не знаешь, какую пользу она тебе принесёт…
Да и другой случай запомнился не меньше. Отец много-много лет мечтал о мотоцикле «Урал», заразил он этой мечтой и меня. Иногда мы мечтали вместе. Добраться на нём можно было дальше, чем на нашем старом мотоцикле «Иж-Юпитер – 3». А мы тогда очень любили охоту и рыбалку, а если снабдить мотоцикл специальным, как говорил отец «дышлом», можно цеплять к нему самодельную тележку, для изготовления которой он всё давно приготовил. И тогда мощный «Урал» будет уже и грузовиком, перевозя сено, дрова и вообще всё, что захочется.
Почему мы долго не покупали это очередное чудо, я не знаю, может быть были какие-то другие важные покупки, или же была большая очередь? Ведь, если будет свободный доступ, тогда какое же чудо?
Но вот отец собрался за «Уралом» в город, я очень хотел поехать с ним, но меня отправили в школу. Бегом прибежал, когда уроки закончились, но не отца, не мотоцикла ещё не было. Стал ждать, не отходя далеко, чтобы не пропустить приезд нового «Урала». Наш дом стоял на дороге, разный транспорт проезжал очень часто, поэтому пропустить было не мудрено. И я для верности стал, как бы просто так, прогуливаться вдоль забора нашего палисадника. Особенно замирало сердце, когда показывались, какие ни будь мотоциклы, но все они опять проносились мимо.
Устав от напряжённого ожидания, да ещё и, наверно, тоже от него, захотелось есть, я покинул свой пост, чтобы скорее вернуться. И конечно, всё случилось, именно когда я ушёл. За окном зарычал, но совсем не мотоцикл, а огромный «ЗИЛ», а наши ворота начали открываться. Открывал их отец. Я, конечно, выбежал посмотреть, но нигде не было так ожидаемого мной нового чуда. К воротам задним ходом подправлял большущий грузовик, отец маячил водителю куда повернуть. Потом он, велев мне не мешать, кинулся в сарай и выволок оттуда две широких толстых доски, водитель стал ему помогать. Они открыли задний борт и я, наконец-то, увидел привязанный толстыми верёвками к каким-то крючкам на бортах кузова новенький, как и мой велик, такой же зелёный, блестящий на солнце мотоцикл «Урал».
Почему-то это мне не понравилось, «Урал» был как пленник, как будто его сюда привезли силком помимо его воли. Другое дело если бы он приехал своим ходом, а так…
Отец и водитель стали развязывать путы, затем, опять велев мне не вертеться под ногами, стали укладывать эти толстые и длинные доски, устраивая довольно пологий спуск. Направили мотоцикл на них. Отец уселся на него, а водитель стал подталкивать сзади. Мотоцикл тронулся и покатился вниз, отец удерживал его качение, выжимая тормоза на руле и ногой.
И вот новый мотоцикл прибыл.
Как расплачивался отец с водителем, я уже не видел, я изучал новое чудо. Не отходил от него до потёмок, заглядывал и в коляску и под коляску, вертел ручку газа, нажимал разные переключатели. Мотоцикл, казалось, очень устал с дороги, и на мою активность никак не отзывался.
Всё же было немного жаль, что приехал он не сам, но всё равно счастливый я ушёл спать.
А за тем начался довольно длительный период подготовки нового транспортного средства к эксплуатации.
Мотоцикл никак не хотел заводиться, и отец приглашал для его оживления знакомых ему деревенских «специалистов». Они приходили, с видом знатока брались, что-то регулировать, потом, считая, что имеют на то все права, выпивали вместе с отцом традиционную бутылку крепкого напитка, ещё раз, проверяли только что «налаженную» систему или узел всё ещё не пробуженного механизма и… всем вполне удовлетворённые, иногда даже напевая, уходили.
Мы вдвоём с отцом закатывали тяжёлый «Урал» в тесовый сарай, считавшийся у нас гаражом, и шли домой. На другой день отец болел, хотя и уходил на работу.
Через какое-то время история повторялась. Мотоцикл чаще молчал, иногда взрыкивал, но никак не заводился по-настоящему.
Но, вот однажды, уж не знаю, кто был тому причиной, возможно отец сам, не надеясь уже на знатоков, пользуясь прилагаемой к мотоциклу «книжкой» запустил мотор. И, вот чудо! Он устойчиво работал, переходя по его желанию на разные режимы, подчиняясь ручке газа.
Нетерпелось испытать, как мотоцикл поедет и, посадив меня на заднее сидение, отец уверенно повёл его в наш первый, можно сказать, полёт. Проехали по улице, выехали за деревню, крутнулись по степи. И вдруг наш испытуемый, что называется «не повёз», рычал, дымил отгорающей смазкой двигателя, но не тянул. Оказалось, это тормозные колодки в заднем колесе задевали тормозной барабан и постепенно разогреваясь, расширялись, пока не заклинили окончательно. Колесо раскалилось, немного потемнела до того зелёная краска, и тоже смрадно дымило. Отрегулировали колодки и поехали дальше. Когда вернулись, отец заглушил мотор. Было видно, что он наконец-то вполне счастлив. Но вот второй раз в этот день завести раскалённый двигатель не удалось. Это немного омрачило наше общее приподнятое настроение.
На следующий день всё повторилось с той лишь разницей, что колодки не клинило, но они почти не тормозили. Тормозом послужили ворота, хорошо, что были не заперты и отскочили, тем и спаслись.
Но эту беду отец за проблему уже не держал, немного охлаждало нашу радость лишь то обстоятельство, что поездка была одноразовой, в один конец, горячий двигатель не запускался никак. Надо было его почти полностью охладить, и только тогда он проявлял признаки жизни. Да и то не сразу.
Потом пришла зима и «Урал» на долгие месяцы погрузился в спячку, регулировать и долаживать что-либо на морозе отец конечно не решался. Зимой отец отложил в сторону все книги, и даже свой любимый «Вокруг света», когда в почтовом ящике оказывался свежий номер, прочитывал не сразу, он штудировал «Книжку». К весне в нашей ограде появился изготовленный отцом довольно вместительный прицеп, потом он принёс и «дышло» и мы вместе укрепили его на раме «Урала» между мотоциклом и коляской. Пора было эксплуатировать технику «по-полной».
И потянулись дни ожидания. Я, тогда довольно увлечённый научной фантастикой подросток, почему-то сравнивал мотоцикл с космолётом, которому предстоят полные опасностей и приключений дальние галактические перелёты, и тоже ждал весны.
Она пришла в тот год как-то вдруг, подул тёплый степной ветер, осели сугробы, потекли ручьи. Отец стал починивать и насаживать сети, готовясь к предстоящему рыболовному сезону. А я всё ждал, когда же он выкатит из гаража «Урал».
И вот свершилось. Конечно, разбудить это чудо техники опять удалось не сразу. Но через какое-то время, сопровождаемое негромкими, но многоэтажными высказываниями отца, двигатель, прокашлявшись с зимы, зарокотал.
Я, как было условлено, тут же бросился открывать широкую и тяжёлую створку ворот. Отец выехал и остановился, чтобы дождаться меня, и мы опять помчались по милым сердцу окрестностям. Прогнали по Степи оглядывая всё ещё переполненные вешней влагой озерки, куда до июня будут ходить деревенские гуси и утки, промчались Большой дорогой, резво взлетели на Ячменский бугор, проехали вдоль Убъённовского лога, до одноимённой плотины, полюбовались на многообещающе высокий уровень воды в Убъённовском пруду, куда мы непременно ездили по нескольку раз за сезон «по карасиков», переметнулись через плотину и, пыля польской дорогой, доехали до Озёрок, где был наш недавно полученный покос. Там, от всё ещё тающих лесных снегов, бежал ручей, он нас и остановил.
Отец самоуверенно заглушил двигатель, и мы отправились искать переход через уже не широкий ручеёк. Пришлось разуваться и перебродить по щиколотку в приятно-холодной чистейшей воде.
Осмотрев всё, что он вообще-то никогда раньше и не делал, отец повернул обратно, я само-собой за ним. Снова разувшись, перешли ручей. Добравшись до мотоцикла, стали его заводить. Но он опять упрямствовал, как будто умер. Лампочка зажигания светилась, а двигатель не заводился. Отец проверил свечи, прокачал цилиндры, выгоняя из них набравшийся бензин. Ничего не помогало. Виноват во всём оказался я, перед тем как перейти ручей, пока отец бродил по берегу в поисках перехода я нажимал какие-то загадочные переключатели на руле мотоцикла, ну и нажав что-то, начисто отключил подачу энергии к двигателю. Пока отец отдыхал от своих попыток запустить мотор кикстартером, я опять начал что-то нажимать. И, опять чудо, остывший двигатель запустился с первого раза. Отец меня за любознательность пожурил, а дома отключил этот злополучный переключатель насовсем.
Наступало лето и мотоцикл как ещё полсотни лет назад какая нибудь лошадка должен был работать много и безотказно. Начиналась сенокосно-огородно-ягодно-рыболовно-грибная пора. Но в отличае от лошадки, «Урал» оставался неприлично капризным. То он запускался холодным, то вдруг начинал вести себя совершенно противоположным образом.
Теперь поездка на нём на самом деле напоминала запуск космического аппарата.
Отец, можно сказать, с вечера проводил предполётный осмотр, заливал все заправочные ёмкости, проверял, где нужно уровень масла, давление в шинах, пробовал завести мотор. Это получалось не сразу. Заведя, на слух регулировал работу двигателя. Глушил мотор и пытался, с переменным успехом, запустить его снова.
Утром, как правило, ещё очень рано общение с «Уралом» возобновлялось, отрывая отца от необходимых домашних дел. Мама готовила завтрак, управлялась с курами, доила корову, я эту корову выгонял и провожал в стадо пастись. Отец всё возился с мотоциклом.
Потом завтракали, он, как правило, довольно нервно, привязанный в мыслях к предстоящей экспедиции.
И вот начиналась ответственейшая процедура запуска двигателя. Я стоял у ворот, готовый открыть их по первому сигналу. Мама укладывала сумки и котомки с припасами, проверяла ещё раз надёжность всех запоров, ещё добавляла корма и воды курам, чтобы хватило на весь день.
И вот, ура! двигатель оживал. Я, почему-то волнуясь и от этого запинаясь и спотыкаясь, начинал открывать ворота. Отец звал маму: «Ну, где ты там, бросай всё, завелось! Погнали!..» Мама, часто не успев закончить начатое, пусть и совсем не большое дело с курами, всё бросала, усаживалась в коляску и… Хорошо, если мотоцикл не глох. Об этом долго писать не буду. Просто мы с мамой как арестанты сидели в таком случае на крыльце, а отец красноречиво комментируя, возобновлял свои попытки осуществить запуск.
Ну а если всё случалось благополучно, мотоцикл выезжал. Я, стараясь всё сделать быстрее, закрывал ворота и прыгал на заднее сидение. И начинался немой отчёт: «Одна минута – полёт нормальный, две минуты – полёт нормальный, три минуты…».
Если двигатель по какой-то причине останавливался, запустить его сразу чаще всего не удавалось, и поэтому мы ехали на высоких оборотах. Мотор ревел, а мотоцикл неоправданно быстро нёсся по растоптанным лесным дорогам, подпрыгивая на ухабах. «…Тридцать минут – полёт нормальный…»
Доехав до конечного пункта, отец тщательно выбирал место, чуть ли не посадки, ведь тут мотоциклу нужно было стоять весь день, так, чтобы нам не пришлось его тревожить попусту, а то ведь вечером опять ответственный запуск, пожалуй, даже, более важный, надо вовремя вернуться домой…
Однажды найдя какое-то объявление в газете, отец загорелся идеей показать «Урал» городскому специалисту, все деревенские ничего путного подсказать так и не смогли. Поехали по указанному адресу. Нас встретил здоровенный мужичина. Внимательно выслушав отца, он попросил шлем, едва уместившийся на его огромной голове, несколько раз с неимоверной силой ударил по рычагу кикстартера, мотоцикл, как будто испугавшись такого напора и грубости, тут же завёлся. Мастер зашагнул, уселся на показавшийся под ним маленьким «Урал» и умчался вдоль по улице, через некоторое время он показался с другой стороны, объехав квартал.
– Нахрена ты приехал, хороший мотоцикл, – громоподобно укорил он отца, – с тебя сотня.
– Так, вроде не смотрел ничего, – попытался сопротивляться отец.
– А протестировать, что уже и не работа?
Отец дальше препираться не стал.
Мужик, получив деньги, ушёл в свой гараж, а мы решили ещё проехать, раз уж оказались в городе, по родне.
Отец стал заводить, и конечно, мотор не отозвался. Ну, никак, прямо беда! Вместо встречи с родственниками опять пришлось идти за мастером, он в смотровой яме что-то откручивал под днищем жёлтого «Жигуля».
– Чо, опять не заводится? – удивился он, выглянув на призыв отца.
– Ну, вот так, не заводится, – виновато признался отец.
Недовольно ворча, мужик вылез из ямы. Обтёр ветошью замасленные руки. Пошёл на улицу.
На этот раз мотоцикл вёл себя хорошо, в смысле стабильно, он не заводился. Мастер регулировал карбюраторы и клапаны, смотрел зажигание, ещё что-то, всё более нервничая. Мотор молчал, или с хлопком выбрасывал в трубу чёрное тяжёлое облако, будто недовольный лягался, нервно отпихивая заводившую его ногу…
В конце-концов, ущемлённый упрямством пациента мастер, как-то запустил мотор. Запросил с отца ещё пять сотен и поспешно скрылся за своими воротами, сказав, что и так уже опаздывает на какую-то важную встречу.
Отец никак не решался заглушить мотор, но и уезжать казалось ещё рано, диагноза и рецептов он так и не получил. Мастер же открыв ворота, выехал на новенькой «Ниве» и стараясь не смотреть в нашу сторону когда запирал свои ворота, поспешно укатил куда-то.
Мы осторожно, чтобы случайно не заглушить мотор поехали домой.
Ничего в непредсказуемой работе нашего нового мотоцикла так и не изменилось.
После было много разных эксцессов, даже катастрофа была, это когда «Урал» осваивал уже я, но всегда присутствовал тот самый элемент везения, удачи если угодно. То мотоцикл, иногда несколько дней, работал как по-писаному, то вдруг начинал выкобениваться, требуя проявления изобретательности. Однако пусть даже и с таким плохим «фен-шуем» переделал он за свою пятнадцатилетнюю жизнь множество разной деревенской работы: возил сено, дрова, урожай из огорода, картошку в город, нас в тот же город за покупками и, конечно, на охоту или рыбалку…
В начале нового века, после очередной поломки и дорогостоящего ремонта, отнявшего ещё и почти пол-лета, это чудо техники времён последних лет Советского Союза было продано, что внесло в нашу жизнь спокойствие и столь желанное когда-то постоянство, лишив тех маленьких праздников когда «Ура! Завелось! Погнали!»
А. Мурзин, февраль 2011г.
