Мандолина

Mина Карагезова

Мандолина

Неведома Божья воля , неведомы судьбы людей и народов. Приехав в Сербию, с первого дня, с первого часа я ощутила в самом воздухе Белграда что-то особо близкое и родное мне. Я была здесь первый раз…Что происходит?..

Семейное предание гласит, что мой отдаленный  прадед пришел в Болгарию из Далмации. Около двухсот лет тому назад была епидемия чумы, занесенная кораблями из дальных стран. Жители портового города Дубровник бежали от чумы далеко. Но была зима и семья моего дальнего предка погибла от голода и холода по пути в Болгарию. Уцелел один юноша из этой богатой к тому времени далматинской семьи. Чтобы прокормиться, он играл и пел на мандолине на ярмарках. Бродячие актеры приняли его в своей труппе. И в Софии (которая тогда была маленьким городом ориентальского типа) его увидел владыка, который , узнав, что он круглый сирота, принял на себя обьязательство содержать его, пока он будет учиться в духовной семинарии. Так мой прадед, пришедший из далекой, но все таки балканской земли, стал священником и приехал в мой родной город Хасково служить в соборе св. Архангела Михаила.

В то время все Балканы были в пределах Отоманской империи и находились во власти турецкого султана. Так, что, на самом деле, это и было одним огромным государством с оживленными торговыми путями и легким и большим передвижением людей. Так смешивались люди, рассы и национальности. Можно без большого переувеличения сказать, что на Балканах все мы родственники…

Мандолина, которая прокормила моего прадеда, существовала долгое время и была в почете, пока не исчезла во время большого наводнения. Но с того дальнего времени, как память о предке, каждый мужчина из этой семьи учился играть на мандолине. Мой дед, отец моего отца, во время Первой мировой войны прошел по всему фронту со своей мандолиной и попал в плен именно в Сербии. Там, в лагере, он стал всеобщим любимцем не только потому, что играл на мандолине и пел не только болгарские песни, но и сербские, турецкие, румынские, греческие – короче песни со всего Балканского полуострова. У него были и солидные профессиональные знания по строительству дорог. Вот и помогал он инженерным войскам строить временные и постоянные дороги. И тогда пришла весть из Болгарии, что „испанской болезнью” заболела его невеста. Его звали домой попрощаться с ней, но это было невозможно. Хотя и к нему относились хорошо, он все таки был пленным… Вскоре весь лагер военнопленных узнал о его горе и стал ему сочувствовать.Однажды ночью к нему пришли сербские надзиратели из лагеря и дали ему мешок с сухарями. Обяснили, что посты его пропустят через колючую проволоку, но он должен опасаться только сторожевых собак. Он понимал, что с собаками нельзя договориться…Он знал весь район как свои пять пальцев – ведь строил же дороги именно здесь. Знал и где находится мель. Там можно было легко перейти через реку, чтобы собаки потеряли его следы. Но озверевший лай собак послышался гораздо раньше времени… Он понял, что через реку надо плыть и то как можно скорее…  Обе руки у него были заняты. Чтобы плыть, ему нужна была хотя бы одна свободная рука. Недолго думая, он бросил мешок с сухарями, поднял высоко свою мандолину,чтобы не замочить ее и поплыл. Потом целую неделю голодал, но помнил завет своего предка – мандолина гораздо важнее хлеба, музыка гораздо важнее потребностей тела, дух спасает все, даже жизнь, а не хлеб…

И спасся мой дед из плена, и стоял у кровати моей больной бабушки целых две недели, пока она не очнулась и не выжила…Может быть, именно любовь его и спасла ей жизнь,тогда, когда по всей Европе от „испанки” умерло около тридцати миллионов…И, можно сказать, именно сербские надзиратели, которые устроили его побег,  спасли ему жизнь и жизнь моей бабушки тоже.

И не думайте, что эта история какое-то исключение из правил. Таких историй на Балканах сотни тысяч… Все мы жители Балкан связаны узами истории, общей земли, общей судьбы, общей крови… Да и песни у нас общие… Я в этом убедилась лишний раз когда в Белградском ресторане „Орач”( что по сербски означает „пахарь”) начали петь музыканты и представители  разных балканских народов запели вместе с ними каждый на своем родном языке…Все они были участниками 48 –го международного съезда писателей в Белграде. И не думайте, что они знали эти песни, потому-что люди неслучайные – поэты все таки. В моем городе и до сих пор существует клуб старой городской песни „Последний могикан”, где участвуют люди самоых разных  возрастов, профессий и происхождения. И там поются те же самые песни…

И можете себе представить что я почувствовала, увидев руины нового здания военного министерства Сербии. Весь город полностью восстановлен от бомбежек самолетов НАТО во время правления Биля Клинтона. Только эти руины и были специально оставлены как память о прошлом… Тогда болгарский парламент голосовал пропустить нападавшие на Сербию самолеты через нашу территорию…И именно эти самолеты нанесли самые большие поражения во время бомбежек.Не можете себе представить как нам, болгарским интеллигентам, было стыдно за предательское решение наших политиков. Был пожертвован братский, славянский, православный народ. И мы ничего не смогли сделать против этого. Я думаю, что нам нет прощения.

И, все таки, приняли сербские хозяева меня – болгарскую гостью – как родного, близкого человека. Наверное говорит здесь голос крови, а не официально принятый этикет.

И опять по Божьему велению был прислан ко мне  русский ангел – моя соседка по комнате Светлана…И вот в последний вечер в Белграде в пустом ресторане гостиницы мы пели и читали стихи по болгарски и по русски и официант понимал нас…Это был наш прощалный подарок Белграду – городу православных славян, который принял, простил и обласкал нас – славянок из Болгарии и из далекой России.

И вспомнилась мне мандолина моих предков и их завет – поможет уцелеть не хлеб, а дух. Почувствовали мы дыхание и дух большого сербского города, дух сербского народа, который преодолел все испытания и сохранил достоинство и веру.

И на минуту слились с ним воедино…