Брюссель в шоколаде, влюбленный Париж, чистенькая Германия, сказочный Копенгаген и ветряный Стокгольм.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ «УВЕРТЮРА 2»

Презентация в ЦДЛ, как начало дальнего пути

Виза

Прелести Шереметьево

В «Копейке» продавали эскимо. Купишь три штуки – четвертое в подарок. Обертка походила на замерзшее дыхание Снежной Королевы в окне Кая. Но уцененное мороженное никто не брал, душа и без того цепенела, ведь холода сковали Столицу еще осенью, и не спешили отпускать тиски даже в середине весны. Снегурочка, наверное, или Дед Мороз, дунули как-то особенно старательно, а, может не дед Мороз, а дед Мазай, дед Бабай или Дед Пихто. И зима расстаралась. Мы шутили: «три месяца в дубарь прожил – четвертый в подарок…»

Снегоуборочные машины стали обязательным атрибутом мегаполиса. Позвоночники умаялись держать груз поднадоевших шуб. Волосы под шапками мечтали о дожде и ветре либо о ветре с дождем.

А зима окаянная брала пример с летней затяжной жары, когда уж было совсем не смешно среди испарений асфальта вдыхать ноздрями аномальный зной «в подарок» четвертый месяц кряду.

И москвичи смирились. Пусть уж лучше мороз, чем жара. Пусть снег. И не ругали Бога.

Так вот, весна, очень похожая на зиму, всеми корешками деревьев еще цепко держала снег, когда мы привезли в Центральный Дом Литератора в Москве новую коллекцию кукол.

Мы любим ЦДЛ за уют, за то, что нам десятый год охотно предоставляют залы для презентаций новых книг и проектов. А если на своем творческом вечере я хотя бы упомяну о каких-то «нереальных» планах, они обязательно сбудутся. Хотя, просто авантюрой  казалось в тот день будущее путешествие по Европе. До конца в него так никто и не верил. Не верила  и я сама.

И лишь мои куклочки вели себя совершенно адекватно. Распушили бакенбарды, перья и юбки и делали вид, что они тут ну совершенно ни причём. На самом деле и послы и артисты и художники и мои коллеги писатели-поэты и СМИ и другие официальные лица понимали, что куклы – «изюм дня». Их снимали на камеры. Фотографировали. Даже пытались брать интервью.

И те многозначительно держали «паузу Станиславского», чем сошли за умных особ. Круиз для этих славных созданий начался с центра Москвы. И ноздрями они улавливали ветер странствий.

В лицах кукол новой коллекции можно было узнать знакомых деятелей писательского мира и международной культуры: Депардье, Пьера Ришара, Патриссию Касс, Александра Бухарова, Александра Гами, Генриха Дика, Светлану Видерхольд, Дору Карельштейн, Инну Хорватову, Лео Гимельзона, Рейнгольда Шульца, Юрия Берга, Бориса Бема, Оксану Серизье, Маргариту Шанто и др.

Творческий вечер на этот раз более походил на выставку сказочных персонажей, потому что кроме авторской куклы, были еще представлены куклы-победители 2010 года к моим сказкам от Детского Экологического Движения «Зеленая планета».

Очень многие экспонаты ушли на празднике по музеям сказок в Херсон и Цюрупинск, в Рузу и Балашиху, в Татарстан и Мордовию, в Сербию и Словакию. Была представлена коллекция, готовящаяся для перелета в Бельгию.

Саша Бухаров как нельзя кстати, и как всегда вовремя внес свою весомую лепту: издательство «Золотое Перо» сотворило небольшое чудо — выпуск книжицы со стихами для детей «Три лягушки».

Из своих произведений я практически ничего не пела и не читала, поскольку с радостью и удивлением представляла «гостей со всех волостей». И, если честно, на самом деле, это был их вечер, вечер переводчиков. Анна Барсегян, например, представила перевод на армянский моей повести «Изабелла», Верочка Хамидуллина из Татарстана —  свеженький перевод книги стихов «Три лягушки» на татарский. Людмила Крыжановская из Херсона удивила занятным переводом на украинский большой книги «300 сказок и историй». Инной Хорватовой из Братиславы был практически закончен перевод книги «Притчи для мудрецов» на словацкий. Переводы на английский, польский, сербский, итальянский звучали сегодня. Люди из разных городов и государств охотно делились взаимными презентами, дисками, книгами.

Выступали Бисер Киров, Борис Химичев, Анна Шатилова, Марина Попович, Михаил Ножкин, Николай Сличенко.

Елена Зейферт вручила мне Гран-При конкурса на лучшую книгу года от Берлинского университета изучения русского языка и литературы за роман «Распутай время» и рассказала об издательстве Генриха Дика в Германии. Там готовилась к выходу в свет на немецком моя книга «Таинство русской души».

Второй частью встречи мы провели акцию «Солнечный храм». Виктор Тузлуков, лучший огранщик в мире, грандмастер международного конкурса, представил присутствующим свою уникальную коллекцию камней, многие из которых были в этот день торжественно переданы в дар присутствующим в зале.

Так заявили о себе куклы, «лягушки» и русская душа, таинство которой углядел в своем проекте  Генрих Дик.

Но лучше обо всем этом написала Маргарита Шанто. Да и камеры TV не дремали. Уже на следующий день многие города и страны увидели лица кукол на экране.

После творческого вечера в ЦДЛ выставка демонтировалась, и была разобрана по семи чемоданам для дальнейшего путешествия.

Чуть больше недели оставалось на защиту кандидатского минимума, в который входил экзамен по немецкому языку. Я обновляла школьные знания, кстати сказать, не напрасно.

А зима… ох уж эта зима…

Я заглядывала с любопытством в прогнозы погоды. В Брюсселе 27 тепла. В Париже 30!

«В деревне Гадюкино» пошли первые дожди. Ага! Весна на подходе. Где же она, окаянная? Успеет ли до моего отлета в Европу растаять снег? Последний сугроб я видела 26 апреля, выходя из университета с чувством свалившегося груза серьезнейшего в жизни экзамена. Сколько их, серьезных, неофициальных ждет еще в поездке?

Виза

Визу открыла Словакия. И я писала об этом в первой книге о путешествии в Европу.

Шенгенская виза действовала полгода до августа 2011. В бельгийском посольстве объяснили, что лишние телодвижения не нужны. В «зону» пропустят и так.

Прелести Шереметьево

Не знаю, кто первый утвердил после перестройки моду на недельную небритость. Она прижилась на голубом экране. А по дороге в Шереметьево я наблюдала, как весна все-таки решила вернуться. 27 апреля желтые лужайки прошлогодней травы заполонила недельная небритость первой зелени.

Черно-белая мода на экране зимы сменилась «мультимедийной полноцветной» модой на весну. Вот Москва! Мгновенно барышни «похудели», открыли коленки и стали цветными. Это зимой и ранней «зимней весной» можно одеваться во все черное и темно-серое. Цвет не маркий. Практичный. Опять же, будешь как все. А тут, каких только оттенков не увидишь – и розовый и салатовый и оранжевый…

На автомагистралях появились мотоциклисты. Обрадовались вербы, утки и голуби. Через дорогу отважно перебежала белка.

Еще вчера я держалась за руку бронзового Гагарина на ВДНХ, а сегодня готовилась к своему взлету.

Где-то там, за домами, за лесами и морями – другой мир, не похожий на наш. Там могут случаться наводнения. Там авария на Фокусима. И может снова проснуться Эйяфьятлайокудль. Куда я лечу?

Муж и сын провожали. Аэропорт ввел новые правила, в связи со всеобщим нагнетанием мифа о террористах, администрация провела жирную белую черту в проходе на регистрацию. У меня багажа 75 килограмм. С собою положено 20…

Как подсказывал опыт прошлых лет, я взывала к очереди, чтобы кто-то из «новых брюссельцев» номинально взял на себя часть моих сумок. Но где уж там! Люди, говорившие на русском, но давно отвыкшие от наших традиций, шарахались в стороны. Что делать? Один килограмм перевеса составлял 15 евро.

В памяти всплывали уроки политэкономии восьмидесятых, где нам твердили законы социализма: «Человек человеку — друг товарищ и брат» и законы капитализма: «Человек человеку — волк»…

Господи! Куда я еду? Европа считает себя Европой. А мы тут, как бы Азия. Азия до самого Урала, где столб стоит «Ервопа-Азия». Но мы все равно Азия для них, для нынешних европейцев.

— Девушка! – взмолилась я, — я везу коллекцию кукол и детских книг для Русского Дома в Бельгии. Они тяжелые. Но они там очень нужны. Понимаете, детишки забывают русскую культуру. Они могут забыть ее совсем…

Для полной убедительности я показала свою визу, где значилось, что моя личная миссия в Европе – культурный обмен.

Тронутая моим «азиатским» русским напором, «азиатская» русская девушка «под свою безответственность» позволила заплатить лишь за 10 килограмм перевеса. Остальной багаж поехал на борт. Вот это наш человек!

Я вернулась к белой черте, и заглянула: где там муж с рублями? У меня только евро. Охранник попытался закрыть собою обратный проход.

— Там мой кошелек, — заявила я, раскрасневшаяся от переживаний.

«Кошелек» помахал рукой. Охранник улыбнулся, и убрал свой торс с дороги. Тоже «наш человек»!

После более или менее удачного проникновения за вторую и третью черту, меня просвечивали. Обыскивали. Раздевали. Разували. Ну как всегда. Не нашли ничего террористического, ни пилочки для ногтей, ни маникюрных ножничек я в этот раз с собою не взяла. Знала: все равно отымут.

Я не люблю, когда меня обыскивают, потому что я не курочка Ряба, и золотых яиц не несу.  После «ненавязчивых» «просвечиваний» и общупываний еще с полчаса нервно трясутся поджилки, и краска возмущения не сходит с лица: как это ко мне прикоснулись?!! Как это: мне не доверяют?!!

До взлета оставалось два часа. Зал ожидания заполнялся «просвещенными» и ощупанными иностранцами. Люди говорили между собой на английском, немецком, французском…

Никто  не возмущался. Лишь плакала маленькая японская девочка.

Я думала о том, как быстро угас интерес мировой общественности к японской трагедии. И плач маленькой японки, на который никто не повернул даже головы, показался мне символичным.

Когда  любезные стюардессы подавали ужин, лайнер пересекал  границы.

Очень четко яхонтами дорожных фонарей на короткий миг крыло открыло рисунок в виде сердца, испещренного светящимися живыми артериями. Мы опустились  в темноту Брюсселя.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ «БЕЛЬГИЯ»

Дорожка аэропорта

Лирическое отступление о брюссельской капусте.

И… писающие мальчики в глазах

Люби меня по-французски

Галереи Святого Юбера

Блеск и нищета Броканти

Гобелены, фриволите, шоколадные фонтаны и картошка фри

Мини-мир

Пути сообщения

Инвалиды в Брюсселе

Музей масонства

Ночная перестрелка

Выставка Каира

День Доброты. Открытие музея сказок

Дорожка аэропорта

Понять Бельгию, как фрагмент, не получится, нужно представить для объективности осмысления всю Европу и роль Брюсселя в ней.

С самого аэропорта, попадая в эту страну, точнее в зону Шенгенского договора, вы становитесь на горизонтальную дорожку эскалатора. Вы можете по ней идти, а можете просто стоять. Вы все равно будете двигаться, а, значит, жить.

Так и попадание сюда любой персоны и динамика её в социуме сродни работе этой длинной-предлинной механической дорожке.

Для любого эмигранта есть несколько путей существования.

Расслабиться на дорожке и просто стоять. Чуть-чуть отработав(дотащив свои чемоданы до этой самой дорожки), а потом ничего не делая, человек получает от 700 евро в месяц. Если  у него маленький ребенок – 1000 евро, если двое – 1500 евро. Согласитесь, если бы в России бомж получал 60 тысяч рублей в месяц, он бы жил припеваючи! Ясно, что чуть ли не половина идет на налоги и на оплату жилья. Но львиная доля все ж таки остается на прокорм и  собственное развитие.

Многие мавританцы и арабы, евреи и армяне так и живут в Брюсселе на пособие.

Восточная вера не позволяет женщинам работать. В метро они в большинстве. На головах – черные платки. По бокам коляски облеплены тучей кареглазых ребятишек.

Официальные языки Бельгии – французский и нидерландский, 7% говорят на фламандском. Основной язык французский. Но пришельцы с Юга и Востока не торопятся его учить. Живут обособленно. Всего в Брюсселе более 160 национальностей.

Так вот. Если человек не хочет тупо катиться, ему люди освобождают левую сторону. Теперь он одновременно катится по дорожке, и обгоняет тех, кто катится за ним.

Это не так легко, как кажется с первого взгляда. Трудовой рынок в Европе защищен. К примеру, здесь нет уборщиц. Зато есть уборщики. Они у вас на глазах изящно и качественно моют окна, стены и плинтуса зданий. Они приветливы. Да. И еще немаловажная деталь. У уборщиков брюссельцев всегда должно быть хорошее настроение! Есть масса других специальностей, призванных обеспечивать европейцев: продавцы, официанты, водители трамвайчиков и т.д.

Устроившись на работу, человек может достичь хороших результатов. Например, не за социальные деньги, а за свои кровные снять квартирку, дом или даже приобрести недвижимость в виде собственного замка. И в эту недвижимость поместить множество предметов «европейского качества». Собственные дома имеют здесь нормальные люди, в основном это коренные бельгийцы. Кстати, Брюссель занимает первое место в мире по количеству собственности на душу местного населения. (Мы сейчас не будем упоминать миллионеров, их не так много). Остальные живут в «домах для бедных». Такие дома отличаются от нормальных только лишь многоквартирностью. На одного человека положено, к примеру, что-то около 50 метров, как правило, 2-х комнатная квартирка, отделанная у кого как, но в основном — превосходным евроремонтом. Они живут «на социале». Это дотации, которые, хоть и считаются унизительными на востоке, но весьма широко практикуются на «западе».

Есть и третий вариант. Сойти с дорожки и заняться собственным делом или собственным бизнесом, обгоняя всех, кто катится просто так. Это не одно и тоже. И лишь в этом случае личность может обогнать и тех, кто просто стоит и даже тех, кто идет по двигающейся дорожке. А вот для этого необходим будет не только весь жизненный багаж, но и образование, и, конечно, талант. Если он у вас есть.

Ясно и ежу, что те, кто попал сюда, уже не хотят, чтобы сюда попадал кто-то извне. Поэтому такая «напряженка» с визами и прочие неудобные детали для туристов и для тех, кто едет по делам.

Дорожка привезла меня к окошку, где миловидная тетенька проверяла документы людей, выстроившихся в очередь с нашего и других рейсов. Она говорила в основном по-французски, и с трудом на полу-русском ломано спрашивала о том, зачем я, собственно, к ним пожаловала. Она недоверчиво глядела то на меня, то на мое фото в визе, которую открыла Словакия, никакой связи между Словакией и Бельгией она явно не видела.

Я сказала, что везу своих кукол и книги в разные страны для проведения Дней Доброты, мастер-классов, творческих встреч. «День Доброты» на французский не переводился. Её недоверчивый вид был оправдан. Возможно лозунг «человек человеку – друг, товарищ и брат» был ей вообще не знаком. И ее логика культурного обмена не ассоциировалась с моей логикой культурного обмена.

Служащая попросила показать обратный билет. Я показала. В билете значилось, что я улетаю обратно в Москву через 40 дней из Стокгольма. Её глаза округлились. Она не углядела в этом никакой географической логики. И попросила коллегу, чтобы он ей помог в «допросе меня».

— Карточка? – спросил он меня, есть ли у меня средства обеспечивать себя эти 40 дней.

— Нет у меня карточки. Наши карточки могут не действовать в тех странах, куда я еду.

Это озадачило таможенников ни на шутку.

— Наличные? – робко спросила меня тетенька в окошке.

Пришлось достать конверт и развернуть сотенными бумажками веером перед нею, да и перед всей очередью что-то около 3 тысяч евро.

Это шокировало. Тетка неожиданно быстро-быстро замахала руками, в смысле – идите! Идите! Деньги подействовали, как самый серьезный аргумент. И меня пропустили в «Европу».

Ура!

Потом я поняла, что ее так напугало. Европейцы наличные деньги с собою не носят. Там даже в кафешках и автобусах рассчитываются  пластиковыми карточками.

Лирическое отступление о брюссельской капусте

Вокзал показался мне очень сложным. По-французски я читать не умею. Впрочем, как и по-английски. У них ведь пишется «педжеот», а читается «пижо». В школе, как уже говорила, я учила немецкий. Это сестра учила французский. Причем, учила так старательно и громко, что некоторые слова, песенки и стишки начали всплывать в моей памяти, когда я попала на франкоговорящую территорию. Но надписи все равно не удавалось понять, и чтобы оказаться у ленты с багажом, пришлось ориентироваться за общей толпой. Быстро выбрала свои сумки и, уложив их на «специально обученную» тележку, направилась искать встречающих.

Меня никто не ждал. Тревога, поселившаяся в сердце, на подъезде к Шереметьево, возобновилась. Я уже здорово волновалась, когда обнаружила еще один выход и возле него — Марину Новикову, директора Русского Дома в Бельгии.

Уф! Ну, здравствуй, Брюссель!

Пока мы ехали с аэропорта до ее дома, Марина мастерски-лихо ввела меня в местные обычаи. Она в отличие от многих русскоговорящих имеет здесь не только работу, но и свое дело. Проводит экскурсии, дает уроки русского и французского. Прекрасно говорит и на фламандском.  Ориентируется в городе, как рыба в воде. По ее инициативе под сводами Русского Дома в Бельгии организовывается музей русского быта. И одна сумка с куклами и другими сувенирами в русском стиле предназначена для этой цели.

Мне сильно повезло, что именно Марина нашла меня в интернете, обратилась за помощью  в доставке экспонатов. Мы подружились еще в сети, и теперь встретились, как давние подруги. Характер у Марины — легкий, приветливый, добрый.

Она как бы это правильнее сказать, с первой минуты раздвинула рамки моего сознания. Оказывается, (вы не поверите!) – можно любить Бельгию! Да. Вы не ослышались. Русскому можно любить Бельгию так, как будто это и есть твоя Родина. Почитать ее законы. Восторгаться улочками, домами, системой жизни. Причем, при этом, не переставая любить свою первую Родину, русскоговорящую, ту, с которой ты приехал, но, возможно, никогда не вернешься обратно.

Любовь Марины к Брюсселю, не смотря на мое ярое сопротивление, начала прорастать и во мне с первой минуты пребывания в Европе. Но, не скрою, сразу же я начала тосковать о тех людях и делах, о тех городах, которые оставила в «Азии». Я старалась не думать о том, что люблю, заполняя голову свеже-увиденным, и мне становилось легче.

— А капуста будет? – спросила я Марину.

— Какая капуста?

— Брюссельская, естественно.

— Будет что-нибудь и получше капусты, — пообещала Марина.

А лучше было то, что Мариночка с особым смаком рассказывала о Брюсселе, о Бельгии, о Евросоюзе, таская меня по старинным и современным улочкам и скверам, по музеям и ресторанам, по общественным местам и религиозным сооружениям.

Я узнала много нового. Ведь, признаться – чем для меня раньше была Бельгия? Да ничем. Какая-то крошечная страна в крошечной тесной старушке  Европе…

На самом деле, Бельгия – и есть капуста. А ее Брюссель – сердце той самой Бельгии и Брюссельского столичного региона, сердце Французского и Фламандского сообществ  и Фландрии, сердце Евросоюза, сердце НАТО, сердце Бенилюкса и Западноевропейского союза. За каждым листом этакой брюссельской капусты Бельгия ухаживает очень тщательно.

Население коммуны Брюссель составляет примерно 150 тысяч человек. (Для сравнения в одном из 30 районов Москвы  Новокосино,  проживает 100 тысяч человек).

Историческое ядро города местные жители называют пятиугольником. Но оно при любом взгляде скорее напоминает сердце. Это сердце видела я из самолета. Это сердце обозначено на карте города и на карте метро. Ведь, как и кольцевая линия метро Москвы, так и линия «сердца» метро Брюсселя повторяет схему «верхнего города» и его дорог.

Время от времени шел дождь. Но он был теплый. В Европе давно хозяйничала весна. Нарядными многоярусными тортами возвышались каштаны с розовыми соцветьями. На ухоженных бульварах вовсю цвели анемоны, рододендроны и петуньи. Умеренный морской климат позволяет издревле озеленять этот город теплолюбивыми сортами растений. Благоухание удивительной свежести и чистоты заполоняет улицы, выложенные брусчаткой. Людей на улицах  мало. Если не сказать, очень мало.

Мы видели Сенну, которая давно-давно уже перекрыта инженерами и упрятана в трубу. Мы видели центральную площадь, где перед ратушей раз в два года собирается тот самый знаменитый живой ковер из 700 000 бегоний всегда разного узора. Ковер живет, радует жителей и гостей Брюсселя три дня.  Мы видели Дворец Юстиции, Биржу, Королевский дворец, стелу, установленную после победы над немцами, и многое-многое другое.

И… писающие мальчики в глазах

Что показалось интересным. Белокожие люди, особенно мужчины: очень красивы! Прекрасные ровные зубы. Очаровательные улыбки. Вьющиеся темные волосы. И при этом синие глаза! Женщины милы и обаятельны. В большинстве стройны. Волосы не красят. Светловолосых много, но они не составляют большинства. Негры полные. Их очень много. На первый взгляд, подавляющее большинство. Отличаются особенной упитанностью и другие темнокожие. Еще бы! Кормят, поят на халяву! Поневоле «вторичные половые признаки» начнут выделяться радующими глаз сгустками циллюлита по бокам! Здесь нельзя произносить слова негр, мулат, метис, еврей. Сочтут за расиста.

На мобильных телефонах у бельгийцев нет мелодий. Просто звонки. На кладбищах нет оградок. Просто памятники.

Наш «недостроенный коммунизм» они ставят нам виною, и считают и памятником и оградкой, да и фотографией нашей русской «…».

По поводу коммунизма стоит поговорить отдельно. Именно здесь он почти наступил, именно в Брюсселе формировал свои «безобидные» идеи Карл Маркс. Он был беден, оттого, что профукал наследство своей любимой жены, играя на бирже, иногда закладывал даже ее туфли и свое пальто. Но у него имелся один достаточно богатый друг, некий Фридрих Энгельс, которого Маркс брал в соавторы. Маркс постоянно «сшибал» деньги, и был в долгах, как в шелках. Вместе они пили пиво( ради Бога, это не оскорбление, там в Европе все пьют пиво, как наши алкаши, только там у них это возведено в «культ культуры»!) прямо тут вот на центральной площади в ресторанчике, который до сих пор носит название «У лебедя». Там же выгравирована монументальная доска с именем Карла Маркса. Причем его «Генерального» спонсора рядом нет. Брюссельцы шутят: «Это же сколько надо было выпить пива, чтобы увидеть «призрак коммунизма, который бродит по Европе»?

Между друзьями случался не один занятный инцидент. Однажды, например, Карл нагулял от служанки своей жены младенца. И, чтобы закрыть, как говорится, позор, и супруга Маркса не огорчилась,  Энгельс взял «вину» на себя и усыновил дитя у приличного человека. Лишь после смерти Карла бедная Елена Демут могла обнять свое дитя. Племянница служанки вообще умерла от неправильного аборта от Карла, чтобы Женни Маркс, вновь беременная четвертым или пятым ребенком ничего не узнала о похождениях своего гения.

Карл очень любил детей гладить по голове, и рассказывал сказки о прекрасном будущем. Но для них оно не наступило. Старшая дочь Элеонора, жизнь которой с английским социалистом Эдуардом Эвелингом оказалась сущим адом, приняла яд. Фредерик, тайно зачатый от служанки, даже не был упомянут в завещании. Мучительным был брак Женни и Шарля Лонге. Совместным самоубийством закончилась семейная жизнь Лауры и Поля Лафарга. «Мы все хорошие люди, — писала незадолго до гибели Элеонора Фредерику, — но мне кажется, что мы за что-то расплачиваемся».

Может в этом «карлуше» углядел гений Пушкина вселенское зло, похитевшего Людмилу, как разум планеты? Вот только бороду Карлу во время написания революционных журналов отрубить было некому. И покосили после революции в России Гражданская война и дальнейшие «беспросветно умные» идеи что-то около 20 миллионов человек…

Название Брюссель происходит от нидерландского слова bruoc. Что означает «болото». Со второй частью слова «село», думаю, все понятно без перевода.

Возможно, именно от болотной кочки и произошло еще одно название «бриош». Но это уже известное кондитерское изделие. О нем я расскажу чуть позже.

Некий Святой Ёрик( по местному это звучит, как Сен-Жери) основал селение в VI веке.  После Ёрика (Жорика, по-русски Юрика) уже строилась и крепость и стена, и, естественно, город. Брюссель некоторое время был столицей Бургундии. Потом переходил под правление Габсбургов и австрияков. Лакомый кусочек доставался и Нидерландам и Испании и Франции. Теперь это великолепный музей под открытым небом и принадлежит отдельному государству. Поневоле вспоминаешь и метания Гамлета за корону, и бедного Ёрика. Стоп! Это уже Дания. Ведь Гамлет принц Датский… А впрочем, не будем торопиться.

Центральная площадь Брюсселя, где выстроились, как на параде дома гильдий или корпораций, коммун, знаменита не только тем, что на ней есть ресторанчик, с названием «Для масонов»( читается мэйсон), но и пребыванием в одном из пивных площади в свое время рязанского поэта. Айсидора Дункан вывезла сюда еще не известного никому Сергея Есенина. И он оставил «свой след» очень необычным образом. Официант долго не подходил, и, чтобы привлечь внимание, Есенин как бы разбил о его спину стул. Так вот, бельгийцы народ очень пунктуальный. До сих пор хранится расписка о штрафе, уплаченном Сергеем Есениным за поломанную материальную ценность.

Интересна легенда в местной интерпретации о  поражении того самого дракона, который убивается в каждой ветви христианства по-разному. Так вот здесь сын графа де Лувена( 1041-1063) был спасен от смерти Святым Архангелом Михаилом. В благодарность граф объявил Михаила святым покровителем города. С 1455 года медное изваяние Архангела Михаила, поражающего дьявола, возвышается на шпиле городской ратуши. Мне понравилось изображение дракона с человеческим лицом. И только тогда я поняла Шварца, который в слова «убить дракона» вкладывал смысл – бороться с собственными недостатками, то есть поражать дьявола в себе самом. Надо же! Я думала, это личная литературная находка автора!

Понравился собор Нотр-Дам де Саблон (Наша Дама Саблона, имеется в виду Богоматерь этой местности). Построен в 1304 году стрелками из арбалета. Украшен страшными химерами, которые отпугивают злых духов.

Химер можно встретить на многих ратушах и домах. Особенно пышны дома цеховых корпораций или гильдий. Они выстроились на центральной площади, тесно прижатые друг к дружке и вытянутые вверх. Хорошо им. Три стены построил, а четвертую у соседа взял. Эта теснота и узость фасадных входов обусловлена денежным налогом на метры нижней линии выходящего фасада на площадь. Гипертрофированно высокие и узкие, они все равно нарядны и роскошны. Вот дом Мясников, называемый Лебедь. Рожок – дом охотников. Волчица – Дом лучников. И так далее.

По одной из легенд Брюссель спас от пожара писающий мальчик. Теперь уже не важно, что это был за пожар. Наверное, у кого-то упала свечка на ковер. Но недалеко от ратуши можно обнаружить небольшую статуэтку величиной всего-то в 60 см. Пухлый ребенок с вьющимися волосами лет двух не более, арийского типа, черного цвета. Похитители несколько раз воровали эту бронзовую вип-персону, называемую там Манекен Пис. Иногда она не возвращалась. У мальчугана множество одежды. Что-то около 800 костюмов, которые хранятся в одном из залов Дома короля. Есть костюм космонавта, мушкетера и Элвиса Пресли…

Но не только гардеробом прославлен мальчик. Его изображения можно видеть повсюду – на открытках, буклетах, майках и значках Евросоюза. Мальчики из карамели, кружев и шоколада, маленькие, большие, разные… Много. И все писающие. Даже магниты предлагают туристом, где мальчик писает штопором!

Но для особенно понравившихся гостей есть диковина, о которой не написано в официальных буклетах. Она до сих пор порождает скандалы среди местных бельгийцев и осевших здесь мусульман. Это такого же роста, как писающий мальчик, только сидящая  – писающая девочка, по виду негритянка. Ей несколько раз «отрывали голову», пока не спрятали за решетку под двумя замками. Еще бы! Там мусульманки чуть ли не в чадре ходят. А тут – открытые интимные места! Безобразие, да и только! А в 1999 году появилась также писающая собачка, символизирующая объединение разных культур.

Так вот, мы уже выяснили, что писающими в Бельгии являются не только мальчики. Представьте себе всю страну с ее социумом. Много-много лет они добивались с помощью революций и других массовых выступлений сокращения рабочего дня, выходных и прочих социальных льгот. А для чего? Сходить на выставку? В музей? Их в Брюсселе что-то около восьмидесяти… Нет. В библиотеку? Да нет же. Они достаточно безлюдны, как и у нас, впрочем.

Вот не угадали. Свободного времени бельгийцы добивались для того, чтобы после рабочего дня попить пиво. Да, именно этого. Все предприятия, магазины, фирмы открываются в 10 – 00. С 13 до 14 перерыв на обед. В 18-00 закрывается все-все-все. Суббота-воскресенье выходной. Если вы захотите что-то купить в нерабочее время, у вас ничего не получится. Музеи тоже закрываются, как и все остальные заведения. И в это время весь народ вываливается на улицы города, где для них уже открыты более 2 тысяч ресторанов и ресторанчиков. Ну, представьте Новокосино, где сейчас 4 кафешки, вдруг обрастет двумя тысячами ресторанчиков! Стульчики вынесены на тротуары. Столики украшены живыми цветами. Скатерочки шелковые. Салфеточки с фирменными логотипчиками. Надраены туалеты, по два, по три в каждом заведении. И вот гордые своими достижениями бельгийцы часов пять шесть после работы пьют, писают. Снова пьют и снова писают. И снова пьют свое бельгийское пиво, которое, уж будьте покойны, самое лучшее в мире! В окрестностях Брюсселя производятся особые сорта пива: ламбик, гез («брюссельское шампанское») и другие. Меня угостили вишневым пивом. Вкусная такая вишневая газировка, которая противно пахнет пивом. Вкус пива я, наверное, никогда не пойму. Ну, ущербный я человек! Вот наша медовуха – другое дело. Она хотя бы сладенькая. Тысячу раз в Европе я пожалела, что не взяла с собою друзей, Сашу Бухарова, например. Он бы оценил ихнее пиво. Чуть ли не в каждой «забегаловке» подбежит к вам услужливый официант и предложит 150 видов этого народного напитка. А к нему разные закуски. Естественно, виноградных улиток. А, если пожелаете и омаров. И других морепродуктов. Бельгийцы пять раз в неделю ходят обедать в кафе или рестораны. И лишь два дня едят дома.

Через пять дней Брюссель кажется одной большой окультуренной пивной. Этакий праздник, как обозначил Хеменгуэй, который всегда с тобой. Да нет, это он сказал о Париже. Но скажу я вам по секрету, забегая вперед, в Париже на улицах творится тоже самое.

Люби меня по-французски

В таких международных организациях, как ЕС и НАТО работает много бельгийцев. Они получают стабильную зарплату. Брюссель – крупнейший экономический центр страны. Объем  ВВП на душу населения составляет 60 тысяч евро. В городе разместилось большое количество кредитно-финансовых учреждений.

В официальных данных зафиксирована цифра, что лишь 15 %  живет как бы за чертой бедности. Эта черта 878 евро в месяц доход на одного, с учетами налогов.

Стать женой бельгийца несложно. Достаточно сказать волшебную фразу «люби меня по-французски!», знать французский либо фламандский язык и обладать модельной внешностью. Заключив с вами брачный контракт, любой бережливый француз с радостью возьмет вас в свои прислужницы. Зачем им брать бельгийку? Она свои права знает. И работать уже отучилась. Русские или украинки – другое дело. И, не знающие основных обычаев Бельгии или Франции, наши девчонки, бросив все, оказываются перед лицом странных обстоятельств.

А именно. Европейская предсказуемость доходов их перестает радовать уже через неделю после свадьбы. Жизнь там расписана на многие годы вперед. Любой француз, немец или англичанин ответит вам, не моргнув глазом, где он будет находиться в третью среду декабря через два года после 6 часов: пиво пить в своем любимом ресторане, например! Спросите — ка нашего дядю Пашу о том же. Вы никогда не добьетесь ответа. Да потому что в России и Украине не понятно, будет работать завод, фабрика или фирма через месяц или год. Будет ли армия? Будет ли флот? Останется ли государство, или его опять расчленят-разделят наши монстры-магистры, чтобы на вырученные деньги прикупить себе пару островов на Карибах, или новую игрушку — зачесанный какой-нибудь клуб Челси. Никакой стабильности. Кроме того, у наших мужиков всегда есть заначка. Что такое заначка, объяснять мне ли вам? Жене – зарплату. Это святое. А вот заначка образуется от дополнительных заказов, или халтурки, или таксанет где наш дядя Паша. Поэтому любимая жена всегда получит поверх зарплаты и подарки и конфеты и букеты и поездку на Черное море! И дяде Паше не жалко – легко достались – легко отдавать.

Другое дело европейцы. Они не таксуют. Не берут заказов по-черному. Доходов не скрывают. Платят налоги. Платят в электричках. Не воруют. Не берут взяток. И не дают на лапу гаишникам. А женам стабильно позволяют тратить в день лишь определенную сумму. На них нытье вроде: «Милый, я вчера увидела новую сумочку!» — не действует.

Да. Я, как ни старалась не обнаружила на тротуарах ни одного цента! Деньги в Европе не валяются! Это у нас выйдешь и увидишь монетки то там, то сям. Никто не подберет…

Европа славится своей рекламой об уценках и распродажах. На товары ставят цены высокие, но перечеркивают, и пишут рядом вдвое меньше, чтобы бережливый француз клюнул на скидку, и купил. Пообещайте кому угодно, что на празднике будут раздавать бесплатные кексы. И за этими кексами побегут за много километров, тратя гораздо большие деньги на метро или поезд.

Это французы. Это их менталитет. Они и сами над собою смеются. Поэтому здания строят длинные и узкие. Все от своей жадности. Пусть неудобно. Но зато налоги платятся меньшие. Нюансов много. Очень много.

И взрывается интернет на французско-русских форумах отчаянными вопросами, вроде: «Как отучить от жадности моего французского мужа?»

А никак. Любовь по-французски заказывали? Получите!

Но в этой чехарде есть свои плюсы. Обзаведясь ребенком, и, разведясь с бельгийцем, мадам крепко «садится на социал». Она получает стабильные дотации до достижения ребенком 27-ми летнего возраста. И все тридцать три привилегии полноценной Европы.

Галереи Святого Юбера

Лотки  и мини-рынки являются визитной карточкой не только Брюсселя, но и многих крупных городов. И нет в том ничего удивительного, что у обочин выстраиваются продавцы клубники, лимонов и спаржи. Вспомните, как живо описан в романе Зюскинда «Парфюмер» французский рыбный рынок!

Рынки были в городах всегда. А вот посещала ее в основном чернь, обслуживающая представителей знати. Ежедневно прислуга кухарки, или даже сама кухарка шла на утренние развалы выбирать зелень и мясо для приготовления завтрака и обеда своему господину.

Холодильники в те времена отсутствовали. И этот продуктовый «шопинг» был необходимостью, которую диктовало время. Но самим господам было скучно. Тогда в 1847 году королем Леопольдом в Брюсселе были открыты так называемые галереи Святого Юбера. В свое время они считались самыми роскошными в Европе. Высота 18 метров. Своды стеклянные. Длина: более 200 метров. И по всей длине – «шопы» и «шопики» с самыми изысканными товарами для прекрасных мадам и месье. Это и ленточки и перчатки и туалетная вода и шляпки самых передовых современных веяний моды.

Теперь представьте. По грязной улице подъезжает карета. На передках – лакеи. Кучер с большими усами останавливает белых арабских лошадей движением посеребренных вожжей. Бархатная алая шторка в окошке кареты отодвигается. За нею мелькает прелестное личико. Вот лакей открывает дверцу, и подает руку в белой перчатке брюссельской прелестнице. Та осторожно опускает ножку в белой шелковой туфельке, украшенной цветами из фриволите на отполированный гранит галереи, кивает головкой кучеру и резво идет «распушать» денюжку.

Ее капризные глазки выбирают из сотни изделий самые изысканные. Самые пикантные. Ее зубки рушат самые лакомые пирожные. За нею тащат коробки верные телохранители.

Там в галерее она может встретить своих подружек, жен или дочерей соседних богатых господ. И обменяться с ними парой-тройкой последних сплетен из жизни важных особ…

Красота галереи до сих пор приводит в восторг от витрин и манекенов, от дорогих уникальных товаров из кожи, меха, хрусталя и бронзы.

Для многих людей, находящихся за чертой бедности, эта роскошь закрыта. Но почему бы не поглазеть на роликсы в алмазах, которые стоят дороже моей дачи?

Блеск и нищета Броканти

Самый прикольный обычай Бельгии – рынок броканти. Если городок маленький, броканти проходит раз в месяц или в неделю. Если большой, как Брюссель, то ежедневно. Повелось это издревле. Да и в России было. Только потом тут всех разогнали, чтобы налоги драть с организованного малого бизнеса, а там прижилось.

Броканти, это совсем не то, что наша барахолка. Брокантером может стать хоть раз в жизни любой житель этой удивительной страны. К примеру, надоело мужику какому-то из деревни или города сидеть дома по выходным, да пиво по вечерам «в одно лицо трескать», он собирает все, что ему не нужно. По соседским чердакам полазит. Сгребет в охапку скарб, и отправляется в город на броканти. Больше пообщаться и языком почесать, чем денег заработать. Поэтому за евро-два распродает он ненужное барахло. И пропивает выручку вечером в кафешке. А, если что не купят, оставит там, куда привез. На следующий день добро это либо другие бракантеры продадут, либо на свалку вывезут специальные службы.

Бельгийцы – народ интересный. Ненужные вещи или мебель прямо на узкие улочки свои из домов выносят. Создается на улицах некая иллюзия вечного бардака. Брокантеры все собирают, и тоже продают.

Чего тут можно только не найти! И открытки и книги, и бижютерию, и люстры с пилястрами и значки, и кукол, и старинную мебель. Все что угодно!

Одна тетка акварель с автографом Пикасо купила за пару евро. Так после пристроила на аукционе за миллион долларов.

На броканти ходят все. Богатые любят антикварные вещи. Бедные – доступность. И очень уважают дешевые цены. Попадаются лотки с ликвидации, одинаковые непроданные во время из магазинов  к сезону кофточки, сумочки, обувь…

На таком рынке встречаются и профессионалы антиквары. Их видно сразу. На столиках аккуратно разложены уникальные изделия из хрусталя, серебра или бронзы. Старинные подсвечники или картины. Прошлого века куклы. Соответственно, цены уже не смешные.

Естественно, Марина показала мне броканти, как одну из самых потрясающих достопримечательностей. И вот за евро-два я накупила себе для музеев сказок множество старинных кукол разных национальностей, и серба и китаянку и японку и француженку и бельгийку, плетущую кружева. И моя седьмая сумка снова наполнилась куклами с броканти.

А еще я услышала, как бельгийцы ругаются. Марина научила меня сбивать цену. Но мавританец рассердился на наше предложение. Он «грязно выругался» на Марину, которая была в этом процессе переводчиком.

Марина покраснела, и увела меня в сторону.

— Что он сказал?

— Идите спать, мадам! – дословно перевела Марина.

Гобелены, фриволите, шоколадные фонтаны и картошка фри

Бельгия славится многими вещами. Это превосходного качества чудесные гобелены. В Брюсселе есть великолепный магазин-музей, где находятся уникальные произведения, иногда возраста более 500 лет. На полотнах изображены корабли, сцены охоты, пейзажи, картинки из жизни бельгийской знати прошлых веков.

Это очень красиво. Кстати, и не очень дорого, потому что музей-комиссионка постоянно  сбрасывает проценты прайсов.

В Бельгии самые красивые кружева на свете! Белоснежные фриволите плетут на коклюшках кружевницы. Изделия ручной работы всегда уникальны, и подчас единичны. Цены не дороже московских. Продавщицами  являются не молоденькие девочки, как у нас, а солидные безукоризненные на вид аккуратные сухощавые бельгийки с добрыми морщинками, очень приятным взглядом мудрых глаз, седыми волосами и знанием тончайшего искусства.

Бельгия считается родиной вафель и пралине, здесь невероятно вкусный шоколад. особенно марки «Пралинес». Я перепробовала весь шоколад Европы. Здесь – самый вкусный. Им можно лакомиться даром в любом количестве. Но потом совесть не позволит вам уйти из магазина. Вы непременно купите пять-шесть коробочек шоколадных писающих мальчиков, ценою от 10 евро за пяток, в подарок родственникам и друзьям!

На улицах вас будут ждать шоколадные фонтаны, рядом с которыми подносы разных фруктов. Поднесите к фонтану клубнику или банан. И отведайте клубнику в шоколаде!

В Брюсселе очень вкусная картошка фри. Это на самом деле родина «фритас». Не очень дорого и очень быстро вас обслужит продавец, причем, вы можете попросить прямо у вас на глазах «зафритюрить» кроме картофельной соломки еще и толстенькие части куриных крылышек или шашлычки или еще множество разной предлагаемой снеди.

Бельгия является родиной комиксов. Герои комиксов изображены на домах. Эта культура не читания текста, а рассматривания картинок достаточно популярна не только в Европе, но также в Америке и Японии.

Мини — мир

Как я уже говорила, Брюссель – маленькая модель мира, поскольку здесь проживают множество национальностей. Кварталы старого города занимают выходцы из стран «третьего мира» и бывших французских и бельгийских колоний – Конго, Марокко, Турции и проч.

Большинство жителей исповедуют католичество и протестантство, также популярными религиями является иудаизм и ислам.

Две последние войны с Германией привнесли свою лепту. Брюссель был сильно разрушен. И теперь достраивается. Немцы слегка повлияли и на порядок, приучая местных жителей, например, переходить улицу только на красный свет, они просто расстреливали непослушных. В настоящее время бельгийцы не нарушают правил дорожного движения. Штраф для пешехода, не правильно перешедшего улицу, составляет 90 евро. Да и вообще общественный порядок  не нарушается, везде есть устройства видеозаписи, и нарушителей легко находят.

В 1958 году в Брюсселе проходила международная выставка, к которой был построен Атомиум, модель атома железа. Автор пытался выразить в монументальном виде важность процессов, происходящих в мельчайшем масштабе.

Рядом с Атомиумом расположился великолепный по исполнения и дизайну парк Мини-Европа. Здесь представлены все самые интересные исторические здания всех государств, входящих в Евросоюз.

В отличие от японского парка миниатюр, вы не найдете здесь Собора Василия Блаженного.

Пути сообщения

Из-за большого скопления транспорта, сеть магистралей перешла под землю. И Марина очень восхищалась брюссельским метро.

Там три линии. 1А, 1B и 2. Двойка, это как наша кольцевая, но в виде пятиугольника, вернее сердца, повторяющего черты исторического ядра Брюсселя.

Есть пре-метро, это подземные трамвайные линии и 50 автобусных маршрутов.

Представьте. Спускаетесь в метро(несколько лесенок). А там крошечные платформочки, словно игрушечные. Три-пять вагончиков. От остановки до остановки – полет шмеля, полминутки. Потолочки низенькие. Стеночки выложены кафелем, как в туалетах. В пролетах только социальная реклама, которой управляет правительство.

Порт Брюсселя один из самых крупных в Бельгии. Канал Брюссель-Шельда соединяется с рекой Шельда и с портом Антверпена и Северным морем. Канал Шарлеруа-Брюссель осуществляет связь с Валлонией.

Очень понравился железнодорожный вокзал. Поезда уютные, как во всей Европе. Ходят, как часики. В вагонах только сидячие места, вне зависимости первым классом вы едете или вторым. Тут все рядом. Два часа до Парижа. Два часа до Дюссельдорфа… Нет смысла в спальных вагонах.

Инвалиды в Брюсселе

Социальные службы тоже работают, как часики. Если у вас потерялся ребенок, уже через час по всей стране расклеены его фото и ищет вся полиция.

Не менее ценен в Европе человеческий фактор. Есть дорога для машин, она по середине. Есть дорога для пешеходов, она серая. Есть дорожка для велосипедистов. Очень часто она составляется из розовой плитки, по бокам отделанной белой полосой.

Мостовая состоит, таким образом, из множества полос. От домов идут под откосом полоски для сливов. За ними – тротуарная и велосипедная дорожки. Далее канавки, выложенные другой брусчаткой для сточных вод. А в центре – горбатая дорога для автомобилей. Ходить по брусчатке весьма неудобно. Особенно на каблуках. По этой причине, в Европе женщины каблуки не носят.

Кроме вышеперечисленных полос, в обязательном порядке дорожки упекаются в бордюрный камень. Его высота варьируется от дома к дому. Возле каждого дома есть специальные съезды для инвалидных колясок и руляторов. Присутствие лифта – на всех станциях метро и подземных переходах обязательно. Автобусы и другие виды транспорта предназначены для заезда колясочников.

Музей масонства

В Брюсселе множество необычных музеев. Например, музей шоколада или музей кукол, собранных с самого начала их массового выпуска. И я посетила их с удовольствием.

Марина также показала мне музей Масонства. Комнаты снабжены достаточно большим количеством экспонатов. Тут вам и фартуки и перчатки, и черепа, и пирамиды, и циркули и линейки, равнозначные кресты тамплиеров, розы с пятью лепестками, рукопожатия( круговая порука), камни, выстроенные стеной, колонны, обозначающие пятую колонну власти, и многое другое. Более всего, конечно, заинтересовали символы. Ведь основным лейтмотивом моей диссертации является символ, как социально-культурный феномен.

Марина подвела к надписи с выгравированной цитатой Вольтера: «Я не согласен с вашим мнением, но я готов отдать жизнь за ваше право его высказывать».

Марина в масонство просто влюблена. Она с восторгом разглядывала каждую надпись на французском, и переводила ее мне.

После посещения музея, я по-другому взглянула на Брюссель. С интересом заметила, что здание Евросоюза выстроено так, чтобы в основании лежал крест тамплиеров. На многих зданиях обозначается символика масонства. Общественные здания украшают львы. Памятники старины изобилуют циркулями, колоннами, звездами и другими известными символами.

Ночная перестрелка

В одну из ночей я проснулась от странных хлопков. Квартира Марины находится на втором этаже. И я заглянула в окно. На часах: четыре утра. По пустынной брусчатой улочке пронеслось четыре человека, топая и крича. За ними, визжа тормозами, гнался автомобиль. Из него стреляли в беглецов.

Я боялась, что меня заметят, и спряталась за тюль. Но картинку было видно  отчетливо. Красивого телосложения парни ругались на того, кто стрелял, по-фламандски.

Хлопки выстрелов были глухими, но неприятными. Комнату окутал запах пороха.

Затем вся эта гоп-компания развернулась и побежала мимо наших окон в обратном направлении, продолжая ругаться. Их по прежнему преследовал автомобиль.

Мне показалось, это сводит счеты друг с другом какая-то семейка. Возможно, наркодельцы не поделили территорию.

Выставка Каира

В Бельгию престижным считается привезти какую-либо выставку. Зеваки, в том числе и туристы, их охотно посещают.

Я никогда не была в Египте, поэтому попала на выставку с удовольствием.

Впечатление потрясающее. Каирский музей вывез в Европу усыпальницы и саркофаги. Предметы, добытые в пирамидах фараонов. Некоторые из них выполнены из чистого золота.

Огромные уникальные артефакты были представлены зрителям в нескольких просторных залах.

В том числе можно было увидеть собственными глазами надгробную маску Тутанхамона, и даже дотронуться до нее, трон, кровати, и все предметы загробного мира, как его представляли древние египтяне, найденные Картером в гробнице.

Выставку и организовали именно так, как нашли ее археологи.

День Доброты. Открытие музея сказок

Мое пребывание в Брюсселе с 27 по 31 апреля,  в том числе отправку в Париж 1 мая, взяла на себя принимающая сторона.

Марина со знанием дела показала все свои любимые уголки города. Отнеслась к приему очень ответственно и с душой. Пригласила в ресторан, который любят посещать не туристы, а местные жители. И мы с преогромнейшим удовольствием отведали превосходных омаров. И не только.

Ее русское гостеприимство осыпало меня разного вида сувенирами и подарками ежедневно.

Обещанный День Доброты превратился в неделю доброты Марины Новиковой к московской гостье.

«Не смотря на происки империализма и международной реакции» мы все ж таки нашли в Брюсселе капусту, и «ритуально» ее затушили. Правда, не традиционно брюссельскую, а простую из Брюсселя, поскольку свежая брюссельская капуста появляется на лотках лишь осенью.

Марина время от времени уходила на работу. Тогда надо мною шефство брали друзья и подруги.

От них я узнала, что русскоязычные дети действительно быстро забывают русскую речь и русские традиции. Здесь мало книг. И катастрофически мало информации о настоящем русском времени. Концентрация прошлых событий консервируется неправильным представлением существующей действительности в сознании тех, кто приехал сюда с постсоветского пространства: из Армении, Азербайджана, России, Украины, Казахстана, Киргизии и т.д. Эти люди разных национальностей ностальгируют по русскому языку.

Я ощущала важность своего визита. И важность Дня Доброты. Ждала его, и готовилась.

Готовилась ответственно и Марина Новикова.

Расклеены были афиши. Предупреждены люди. И устно. И через ее сайт.

Вдруг, перед самым Днем Доброты, Марина решила, что музей будет называться не музеем русской традиции, а музеем сказок Светланы Савицкой.

Я подумала, если бы это произошло раньше, то куклы были бы другой тематики. Привезенная коллекция была сделана в русском традиционном стиле. Но все еще впереди. Думаю, в Брюссель приедет в скором времени еще немало новых экспонатов.

Марина тоже жаворонок. И тоже «радуется» от бессонницы. Мы просыпались одновременно, хоть и находились  в разных комнатах.

Когда Русский Дом приглашает гостей, Марина обычно ставит пирожки.

Так случилось и 31 апреля, когда был назначен творческий вечер. Начинкою был выбран какой-то паштет. Мы торопились. Так торопились все устроить по-доброму и по-хорошему, что не все пирожки подошли. Самые «неудачные» мы оставили дома.

День Доброты прошел очень и очень светло и приятно.

Совершенно чУдные детки мне очень понравились.

Торжественно были вручены памятные медали и грамоты всем, кто был причастен к этому событию.

И уже вечером Марина повесила на своем сайте новость:

«Девочка обнимала куклу, как будто это была давно ее любимая игрушка. Коллекция кукол, привезенная из Москвы Светланой Савицкой, оказалась очень теплой, доброй и говорящей на одном языке с маленькими брюссельцами.

Девочка обнимала куклу, как будто это была ее доченька. Так обнимаем мы любимые игрушки только в детстве, когда наши души открыты и чисты.

День доброты, день Солнца, день улыбок, счастья и тепла прошел в уютных стенах Русского Дома в Бельгии. От прошедшего вчера дождика не осталось и следа: яркое солнце уверенно заполнило залы. Солнечными зайчиками оно светилось в глазах детишек. Дружный коллектив Русского Дома встречал гостей чаем из самовара, домашними пирогами, которые по традиции хозяева пекли сами, и той самой коллекцией авторской куклы писателя, сказочницы, поэта Светланы Савицкой.

Коллекцию уже знают в разных городах Европы, она радовала взрослых, а вот теперь попала в руки восторженных ребятишек: они разглядывали лапти, маленькими пальчиками заплетали косички, давали куклам имена. Светлана Савицкая читала свои стихи и сказки из новой книги «Три лягушки».

Детский сборник был только что выпущен издательством «Золотое перо», и слушали его дети затаив дыхание. Очень жаль, что перевозка детских книг стоит весьма дорого, поэтому книжек в Бельгию автор привез немного и не смог подарить каждому из своих слушателей. А хотели все.

Пока писатель читала, дети рисовали то, что видели в своем воображении. И что удивительно, не сговариваясь, все они рисовали солнце. Кроме того, был приготовлен теплый, душевный концерт: русские народные песни пела оперная певица Сесилия Калиса, на шевий играл Андраник Тадевосян.

День Доброты закончился мастер-классом по изготовлению кукол. Эти куколки ушли домой с ребятами, стали их новыми друзьями. А большие куклы были переданы в дар Русскому Дому. Так образовался еще один музей кукол Светланы Савицкой, теперь уже в Бельгии.

Очень важно, чтобы дети, живущие в условиях брюссельского многоязычия, имели место и возможность общения на русском языке. Посмотрите на эти фотографии, посмотрите, как всем хорошо: и большим, и маленьким».

Легенда о Тиле

Ранним утром я села на поезд Брюссель-Париж. И вот уже вся Бельгия раскрылась предо мною. Вся, как страна сказочных грез о небывалом счастье Тиля Уленшпигеля. Бельгия – это  не только Брюссель. И Бельгия – это не только Франция. Это еще Фландрия. И Нидерланды. Города и села этой местности многие годы копили богатства. «Смотри, — сказал Уленшпигель Ламме, когда они подошли к Антверпену, — вот громадный город, который вселенная наделила средоточием своих сокровищ. Здесь золото, серебро, шерсть и шелк; здесь бобы, горох, зерно, мясо, мука, кожи; здесь вина отовсюду».

И действительно Северное море дарило Фландрии процветание, заполоняло лавки товарами из разных стран. «Из погребов сочился сладковатый запах, был заперт вместе с товарами воздух тропических островов, далекой и таинственной Явы. Высушенные летучие рыбы висели на стенах распятий в низких комнатах, освещенных огнем каминов. Люди Фландрии трудились, как пчелы, собирая мед и жатву, строя корабли, прорывая каналы, вспахивая поля, закидывая в реки и морские заливы рыбачьи сети, вертя жужжащие веретена с куделью».

Так и до сих пор вокруг харчевен вьются ласточки в синем небе, дуют теплые ветры, качаются цветущие кусты, колосится пшеница, живет ласковая, улыбающаяся и нежная Фландрия, как девушка Неле.

Аккуратные поля, покрытые ровной свежей зеленью, на которой пасутся стада овец, коров, лошадей.

Но это только одна сторона медали. Фландрия пережила и захватнические войны. И времена инквизиции. И деспотическую власть кровожадных королей.

Гул «Борксторма» еще гудит в этих местах. «Пепел Клааса» еще бьет в грудь.

Шарль де Костер был служащим бельгийского государственного архива. Через его руки прошло множество древних рукописей. Собрав все легенды, он воспроизвел великолепный образ Тиля Уленшпигеля – это лукавый и вольнолюбивый дух Фландрии. Его верная спутница Неле — это любовь. Ламме Гудзак – это «брюхо», плоть Фландрии, полное хмельных напитков.

Восстание гёзов (рвани) против испанцев отражено в романе Костера живо и красочно. «Тиль Уленшпигель» при жизни автора не пользовался успехом. Социальное содержание, гнев, ненависть к сильным мира сего отпугивало от романа критиков того времени. Как-то не пользуется особенной славой легенда о Тиле в Бельгии до сих пор.

Еще бы! То, чем восхищается нынешнее общество Брюсселя – королевским дворцом, галереями Юбера, описано Костером жестко, грубо, бескомпромиссно: «В тот день король Филипп объелся пирожных, и потому был еще более мрачен, чем обычно. Он играл на своем живом клавесине – ящике, где были заперты кошки, головы которых торчали из круглых дыр над клавишами. Когда король ударял по клавише, она,  в свою очередь, ударяла по кошке, и животное жалобно мяукало от боли.

Но Филипп не смеялся».

Отрекшийся от престола Карл Пятый, учит своего сына Филиппа основам вероломного управления народами. «Надо лизать, — говорит он, — пока не пришло время укусить».

Мор инквизиции потопил Фландрию в крови. «Пепел Клааса стучит в мое сердце, — говорит Тиль. – Смерть властвует над Фландрией, и во имя папы косит сильнейших мужчин и прекрасных девушек».

Книга Шарля де Костера – потрясающее произведение, великое в своем роде. Оно предвещает победу человеческого разума и справедливости и над религиями разных сортов и неизбежную гибель всего, что является на земле носителем тьмы, корысти и насилия.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ «ФРАНЦИЯ»

Ангел по имени Эли

Вокзал для одного

Сады Тюильри

Мост Александра III

Смешной случай с пирожками

Наша дама в Париже, дом инвалидов и святое сердце

Куклы Пандоры

Миниатюры на улицах Парижа

Офис Патриссии Касс

Рассеянность Пьера и разговор с графом Шереметьевым

Лекции в Сорбонне

Вкус виагры и фуагры

Очень страшный Париж

Апрелик

Новая Франция делает первый шаг

Тележка и стихи на дорогу

Ангел по имени Эли

Париж. Май. Монмартр. Цветут платаны, каштаны, тюльпаны… Теплый ветер в грудь. Как не влюбиться?

И я влюбилась в ангела по имени Эли. Это чудо я готова была расцеловать душою и сердцем, потому что он все время улыбался. Я предвкушала нашу встречу. И рисовала на тончайшем нежном шелке. Я сделала куклу с его лицом. Огромные синие, слегка лукавые глаза, светлые волосы и наполеоновская улыбка озаряли мое сердце, и останутся в нем навсегда, как символ новой интернациональной Франции, как лицо Парижа, его милый образ.

Вокзал на одного

Как ни крути, но факт, что Наполеон напал на Россию остается фактом. И Франция приветствовала его порыв, благословляя в святых древних соборах Парижа. Остается фактом и то, что он застрял в наших снегах и в нашем русском менталитете. Как бы политики не договаривались между собою делить мир – остается еще народ, Отечество, принимающее или не принимающее предложенную власть. Семья моя имеет к Отечественной войне 1812 года прямое отношение.

Так дед Василий Тишков, предок по линии отца воевал под Смоленском, и саблей было рассечено лицо его.  Об этом событии я даю несколько глав в романе «Распутай время».

Историческая справка.

Наполеон родился в 1760 году.

Гитлер родился в 1889 году.

Разница в 129 лет.

Наполеон пришел к власти в 1804 году.

Гитлер пришел к власти в 1933 году.

Разница в 129 лет.

Наполеон напал на Россию в 1812 году.

Гитлер напал на СССР в 1941 году.

Разница в 129 лет.

Наполеон проиграл войну окончательно в 1816 году.

Гитлер проиграл войну в 1945 году.

Разница в 129 лет.

Оба пришли к власти в 44 года.

Оба проиграли войну в 56 лет.

С обоими воевали мои деды и прадеды. И выиграли войну у агрессоров.

Мой дед Василий Тишков, гусарский офицер родился в 1774 году, был призван на Священную Отечественную войну с Францией в 1812 году.

Мой дед Петр Тишков, артиллерист офицер родился в 1903 году, был призван на Священную Отечественную войну с Германией.

Разница в обоих датах тоже в 129 лет.

Оба выиграли войну в 42 года, и вернулись израненные домой, освободив Европу от очередной чумы мирового господства.

Не слишком ли много совпадений?

Я ехала в поезде и считала цифры. Выходило по всем законам, что новый агрессор, которому мы снова начистим в будущем клюв, родится только через 7 лет, и можно расслабиться, и оглядеть мир побежденных когда-то во времени стран.

Но меня занимало не только это.

Оказавшись на вокзале Парижа, я предвкушала встречу с Эли, его мамой Оксаной Серизье и папой Филиппом. Вокзал не впечатлял. Он даже отдаленно не напоминал то, что рисовало воображение при слове «Париж».

С Оксаной мы связаны проектом Золотое Перо. Я уполномочена была завезти ей заслуженный диплом. С 1 по 8 мая нас возможно ждали совместные мероприятия и встречи.

Багаж я вытащила из поезда. А дальше? Оказалось, на перроне нет ни носильщиков. Ни тележек. Ни таксистов. У меня 7 мест. 26 вагон. Отлично!

Обращения вроде: «Мюсье! Сюльвупле!» не действовали на попутчиков и на работников вокзала. Тележек вокруг не оказалось.

Если честно, я не была готова к такому повороту событий.

Мне решительно никто не собирался помогать. Народ схлынул с платформы в течение минуты.

Я осталась совершенно одна. Нет. В тайне, я конечно же, надеялась, что где-то на вокзале ждет Филипп, которого я видела только на фото, и его предупредила Оксана о моем приезде. Мы же связывались только вчера по телефону! Мобильник никак не мог набрать плюс. Это межгород. Техника подводила. Мой московский мегафон заработал по двойному роумингу.

И я стала передвигать вещи по два места на 10-15 шагов вперед. Через полчаса я дошла до 13 вагона запыхавшаяся и злая. Начала соображать. Если плюс невозможно набрать на мобильном, то его можно скопировать из входящего звонка.

Быстро выбрала в базе номер графа Шереметьева в Париже, сохранила еще раз, как Оксану, перенабрала из записной книжки номер и нажала на вызов. У Оксаны сработал автоответчик. Что же случилось?

И тут на совершенно пустом перроне я увидела Филиппа, раскрасневшегося и с цветком в руках. Он достал тетрадный листок, исписанный шариковой ручкой, где я прочла латинскими буквами свое имя. Скорее всего, он ждал меня у первого вагона с этим самодельным плакатиком, и надеялся встретить не тетку с кучей сумок, а мадам в боа и с болонкой на веревочке.

— У? – спросил Филипп, ни слова не понимающий по-русски.

— У! – ответила я, ни слова не понимающая по-французски.

И Филипп снова исчез на полчаса в поисках тележки, дабы не таскать в руках мои вещи.

Сады Тюильри

Сердце мое успокоилось. Я обратила внимание, что в Париже, оказывается, светит солнце, вовсю щебечут птицы. И вообще, «жизнь то  налаживается»…

Быстренько оставив вещи в гостинице, Филипп повез меня к Лувру.

В похожем более на брюссельское, чем на московское метро, оказалось очень сложно ориентироваться не только мне, но и Филиппу. По наружной карте проще.

Реклама в метро помещается не так как у нас. Подряд двадцать штук одних и тех же плакатов, к примеру, с одной и той же девушкой. Занятно.

Оно тоже низкое. Вагончиков тоже мало. Остановки крошечные. Пахнет французскими духами, но в основном мужским туалетом, потому что парижане, понятно, пиво пьют по вечерам. А далее, все, как в Бельгии. Цивилизация Европы здесь на лицо. Общественных бесплатных туалетов в Париже больше, чем во всей России, наверное. Они чистенькие. Убираются автоматически, обрабатываются составом, похожим на синее желе.

«Что-то мусору многовато» — подумала я.

Париж действительно грязноват по сравнению с Москвой. Пыль поднимается в Тюильри от топотания многочисленных чернокожих продавцов брелков с Эйфелевыми башенками по одному евро за пяток.

Улицы города-легенды тесны, покрыты брусчаткой и весьма запутанны. Я вздохнула глубоко-глубоко, вспоминая, как по широким проспектам Москвы ежедневно проезжает освежающая тротуары водою поливальная машина. А за нею идет взвод в оранжевых формах уборщиков мусора…

Столица Франции оказалась крошечной – всего-то 8 км.

Мы вышли в парке Тюильри. Там начинается Париж. Стриженные газоны приветливо  зеленели. Сад украшен старинными статуями времен Бонапарта. Великолепные фонтаны орошали весенний зной.

Надо отметить, что Лев Толстой описал Наполеона отвратительно и карикатурно.

И там, в Париже, меня более волновали истории любви, нежели гранд-массонские идеи мирового господства: сюда юный Наполеон свозил богатства всего мира к ногам возлюбленной Жозефины. Здесь, как написал он после в своих воспоминаниях,  готовил он для нее корону, а она ему – рога. Сюда, наивный, ежедневно посылал он горячие любовные письма с каждого лагеря. Здесь через несколько лет, избалованная подарками, рыдала Жозефина два дня, чтобы взял ее обратно, ползая у подъезда на глазах всего Парижа. А Наполеон еще и еще раз перечитывал донос родственников на 19 страницах, перечисляющий в подробностях все скверны супруги. И он простил ее измены, и никогда не напомнил о них. Он действительно любил ее достойно и по-мужски. И здесь он с нею развелся через три года после коронования, со слезами на глазах, чтобы какое-нибудь «брюхо» подарило наследника, но продолжал любить эту невзрачную на вид женщину, со слов самого монарха «ума у которой не больше, чем у розы, а яду достало бы на целый рой пчел»…

Здесь в Доме инвалидов помпезная усыпальница императора. И потрясающие слова до сих пор будоражат воображение: «Я умираю. Поверните мои руки ладонями вверх. Пусть видит мир, который я завоевал, что я ничего не беру с собою!»

Здесь и стела победительницы-Франции, кажется, над Германией…

Здесь гуляли рука об руку великий 45-тилетний скульптор Роден, обнимая свою вдохновительницу великую 20-тилетнюю женщину, скульптора Клодель! Он вдохновлялся ее молодым телом и талантами, считывал идеи, создавая бессмертные статуи. Но в тоже время не решаясь уйти от старой  Розы, прибившейся к нему служанкой лет двадцать назад. Роден выставлял совместные скульптуры, выполненные с Клодель как свои. Через много лет Клодель перебила в своей мастерской все скульптуры, «чтобы Роден не украл у нее больше ни одной идеи!» За это бедняжку упекли в сумасшедший дом. Под конец жизни, годам к 75-ти Роден все-таки женился. Но не на Клодель, а на Розе, усыновив, как своих, ее двух детей. И та через месяц умерла.  А перед смертью Роден взывал: «Позовите мне жену!»  «Но она умерла!» — отвечали слуги. «Не ту! Другую!» — Роден до конца жизни угнетало его предательство любимой женщине…

Здесь, в Париже на бульваре Капуцинов рождался лучший в мире кинематограф, здесь пела Эдит Пиаф, любимица элиты и черни. Голос ее до сих пор звучит отовсюду.

Но она сама, утопая в славе и богатстве, не знала преданной мужской любви.  Все, кто клялся у ее ног в вечной верности, изменял ей с бездарными и, что обиднее всего невзрачными мамзелями.

Здесь в Париже, Тристан и Изольда, разлученные родителями, выпили колдовской напиток любви, и ветви кустов срослись над их могилами, напоминая о вечности.

Здесь гуляли идеи социалистов, пацифистов, интернационалистов и прочих всяческих …истов.

А мы с Филиппом стали чем-то похожи на школьников, сбежавших с занятий в сказочный сад древних легенд.

Он еще и еще раз рассказывал, как он меня нашел. И показывал как-бы лозунг с именем. И я понимала его больше по выражению лица. Мы фотографировали все подряд. Народ праздновал 1 мая. День труда. Повсюду появились лотки с цветами. И город превратился в один сплошной цветочный ковер.

Стали всплывать в памяти слова, что сестра учила в школе.

Немного притомившись от путешествия, мы заказали обед в ресторане у Лувра.

Я показала на солнце.

— Солей, — сказал Филипп.

Я показала на голубя.

— Пижон! – сказал Филипп.

Так я учила французский.

Я понимала теперь, что гранд мерси, это большое спасибо, а бьяен мерси, это хорошее спасибо. И спасибо спасибу рознь!

Вокруг ходили необыкновенно-большие голуби-пижоны. Разговаривали «пижоны-мужчины» и «пижоны-женщины». С моей тарелки синичка воровала картошку фри. Мне нравился сад Тюильри. С роскошью Петергофа ни Версаль, ни Лувр, конечно не сравнить, но все равно, очень возвышенно, свежо, богато и вдохновенно.

А потом Оксана все-таки привезла Эли. Годовалый младенец встретил меня так, точно тоже любил всю свою маленькую жизнь. Я целовала его ручки и ножки и сладкие щечки. Мы сразу поладили.

Я не знаю, любят ли чужих детей французы. И позволено ли по их законам любить чужих детей. Но русский, я это знаю точно, прежде чем накормить своего ребенка, усадит за стол соседского, вне национальности и симпатий. Наш интернационализм у нас не в законах, а в крови.

Эли понравилась грандиозная книжная ярмарка-выставка, где тома достигали цены до 6 тысяч евро! Он охотно слушал скрипичный концерт с виолончелью, но еще охотнее, заглядывал в глаза, и улыбался.

Огорчало только то, что он боялся ходить. Европейские премудрости – коляски для удобства и манежи не давали ему уверенности в своих силах. Я робко попробовала поставить его ножку на полную стопу. Ему понравилось. С тех пор мы ежедневно стали тренироваться.

Я в основном жила отдельно от семьи Оксаны Серизье. И общалась с людьми, которые ей совершенно не были знакомы. Больше всего в Париже мне понравилось бывать одной. Тогда можно было мечтать о Москве. О нормальной пище, к которой я привыкла. О тихих озерах. О лесе. О соловьиных трелях. Главное, о русской речи. Еле сдерживая слезы, я запрещала себе звонить родным и близким. «Любовь к России» обходилась мне слишком дорого. И я снова и снова заставляла себя полюбить Францию.

Но для простого туриста у меня было слишком большое воображение.

Мост Александра III

Никто не будет спорить с тем, что только дружба помогает нам делать настоящие чудеса! Таким чудом является в Питере Троицкий мост через Неву, посвященный французско-русской дружбе. И его брат-близнец в Париже через Сену – одноарочный мост Александра III.

Мосты были возведены в конце XIX века. Мост в Париже отличается множеством изящных фигур ангелов, амуров, пегасов и нимф. Он соединяет Дом инвалидов и Елисейские поля.

Высота сооружений не превышает шести метров, что в те времена являлось уникальным инженерным сооружением.

Мост был построен Николаем II, и посвящен его отцу императору Александру III.

Интересным моментом является и то, что опять же благодаря русско-французским отношениям, которые в то время были достаточно теплыми, кроме моста в Париже появились и уникальные 17-тиметровые фонарные столбы, такие же, как в Петербурге, над которыми парят бронзовые фигуры, символизирующие Сельское хозяйство, Искусство, Войну и Сражение. В центре мостовых арок встроены медные нимфа Сены с гербом Франции и нимфа Невы с гербом императорской России.

На мосту мы сделали памятную фотографию, как символ русско-французской дружбы.

Как символ русско-французской любви с нами сфотографировался Эли. Этот славный ребенок терпеливо выносил путешествие по городу. Его радовали люди, идущие навстречу. Он протягивал ручонки и негритянке и китаянке и француженке. И находил в ответном взгляде только любовь.

Он понимал ласковую французскую речь Филиппа, обращенную к  нему и мою ласковую русскую речь.

И только к самому глубокому вечеру, устав от длительной прогулки без воды и пищи, он закапризничал.

Филипп, чем-то похожий на Депардье, запел нежную песенку на наречии жителей севера Франции, к которому принадлежал. Он пел тихо. Но его голос тут же успокоил Эли.

Смешной случай с пирожками

Не смотря на то, что мы обошли многие достопримечательности города на Сене, на следующий день я все еще плохо ориентировалась в Париже и его метро, и не решилась вот так вот сразу выйти одна на улицу.

В номере я попила кофе с оставшимся Марининым пирожком, привезенным из Брюсселя. Пирожки были по-прежнему очень даже ничего. Ведь они делались с душою для Дня Доброты!

Я выглянула на крошечный балкончик. Цвели герани. В номере и в коридорах экибаны из живых орхидей. Аппетитно пахло свеженькими круасанами. Их принесли в кафе, находящееся подо мною в той же гостинице, только что из пекарни для завтрака постояльцам. Есть здесь обычай. Нежнейшие эти пирожные покупают ежедневно. Их макают в кофе, и наслаждаясь жизнью, ну в общем, трескают. Ежедневно кондитерские и пекарни сводят с ума жителей Парижа запахами ароматных мягчайших воздушных изделий из муки лучшего помола.

Коварство этих круасанов я ощутила уже через пару дней. И еще две недели после поездки боролась с лишним весом.

Я спустилась на «рецепшен» ждать Филиппа и Оксану. От меня чего-то хотели служащие. Девушка показывала в монитор. Её начальник за спиной, красивый высокий, одетый с иголочки француз то поднимал брови, то опускал, надеясь на понимание. За этой сценой наблюдали два рабочих в комбинезонах, что-то вносящие в лифт. По смыслу я поняла, что завтрак входил в стоимость суток. Но есть не хотелось. И я сказала:

— Но!

Только расчетливые французы не могли понять, как это отказаться от горячего круасана, если за него заплачено, они пытались мне это объяснить, пока не произнесли смешное, понятное на любом языке: «Ням-ням!»

— Ням-ням? – произнесла я, весело улыбаясь.

— Ням-ням! Ням-ням! – закивали все четверо, глядя на меня, что, наконец, дошло.

— Ну ладно. Будет вам Ням-ням. Сами напросились!

Неожиданно для них, я достала из сумки пирожки протянула им:

— Ням-ням!

Они захохотали в ответ от неожиданности: они говорят, что должны мне, а я восприняла так, что я должна им! Это их здорово развеселило. Рабочие съели по пирожку, наверное, были очень голодные. Девушка отказалась. Эта ситуация всех здорово рассмешила. Начальник тоже взял из моей руки пирожок, который тут же застрял в его благодарной улыбке. Только его глаза из вертикальных стали какими-то горизонтальными. Пирожок не проглатывался. Розовое лицо посерело. Он все еще улыбался.

Мне почему-то показалось, что стряпня Марины ему не особенно понравилась. НО и отказаться от халявы он не мог.

Мученика с пирожком в зубах выручил Филипп.

Начальник быстро рокировался в другую комнатку, и сразу же появился без пирожка во рту. Улыбки на его лице уже не было.

Наша дама в Париже, дом инвалидов и святое сердце

Там, где Сена лижет языками волн маленький остров Сите, древние кельты паризии построили когда-то город Лютецию и храм. Но вот, пришли римляне. Переоборудовали его в Храм Юпитера. Далее первая христианская базилика сменила название на Святого Стефана. Менялась власть. Менялись пристройки к храму. Оставалось лишь слово пари. И вот он был назван Собором Парижской Богоматери. Дословно Наша Дама в Париже. Норт-Дам-де-Пари.

А чем они хуже Бельгии? Да ничем. В Бельгии есть Нотр-Дам-Де-Саблон, в Париже, Нотр-дам-де-Пари.

Норт-Дам-де-Пари – одно из уникальнейших сооружений. В нем присутствуют и отголоски римского стиля и стиля Нормандии и стиля готики. Химеры и горгулии отпугивают дьявола и других злые духов. Раньше в средние века их не было. Это – приобретение нового веяния времени.

В 1831 году Виктор Гюго опубликовал роман «Собор Парижской Богоматери», написав в предисловии: «Одна из главных целей моих — вдохновить нацию любовью к нашей архитектуре».

Он первый привлек внимание к колоколам. Они действительно стоят того, чтобы остановиться, и послушать. Самый большой, звучащий в тоне фа-диез, звонит очень редко. Остальные – в 8 и 19 часов. Каждый из них имеет свое имя.

Действует очень старинный орган, который неоднократно достраивался и совершенствовался. Сейчас у него 11 регистров и около 8 тысяч труб! Это самый большой по числу регистров орган.

Бессмертное произведение Гюго было прекрасно представлено в мюзикле. Одна лишь фраза «Я душу дьяволу продам за ночь с тобой!» заставляет трепетать русские сердца. На самом деле перевод неправильный. Во французском оригинале это звучит более прозаично.

Слушая бессмертный мюзикл, я вспомнила ругательство марокканского брюссельского брокантера «идите спать, мадам», и улыбнулась.

Собор показан в документальном сериале «Жизнь после людей» через 2000 лет. Нотр-Дам-де-Пари уничтожается вместе с центром Парижа из-за падения метеорита в фильме «Армагедон». В фильме «Ван Хельсинг» Ван Хельсинг убивает здесь мистера Хайда.

Собор невероятно и фантастически смотрится со стороны Сены поздним вечером, когда небольшой кораблик рассекает волны полноводной реки.

Париж славится огнями. И народ высыпает на набережные. Все они даже ночью буквально усыпаны людьми, веселыми студентами.

Кораблик проплывет под ставшим уже знакомым мостом Александра III и под всеми остальными мостами. Покажется Дом инвалидов, на территории которого хранится усыпальница с телом Наполеона. И, конечно же, Эйфелева башня, она видна практически из всех уголков Парижа. А ночью гирляндами бегающих бриллиантовых огней порадует она туристов.

Эли был в восторге от башни, похожей чем-то на кремлевскую новогоднюю ёлку. Нам с Оксаной зрелище тоже нравилось. Чтобы в движении с реки сделать хороший снимок башни, я истратила 500 кадров. Оставила пять.

А вот Сакре Кёр лучше смотреть днем. В переводе это Святое сердце. Белоснежный храм из специального камня воздвигнут на самом высоком холме. Чтобы добраться до него нужно преодолеть множество ступенек легендарного Монмартра. И непременно загадать желание.

Не берите денег. Пока вы туда дойдете, ваше сердце разорвется от соблазна купить картину с видами Парижа и увезти с собой. Художники пишут Францию великолепно! Потрясающе! Сногсшибательно! Вкладывая всю любовь своих святых сердец в изображение Сакре Кёр – святого сердца Парижа.

Улицы здесь называются «рю», друг с другом здесь здороваются так: «мадам» ответ: «мадам», или «месье» ответ: «месье.

Французский очень быстро осваивается.

Куклы Пандоры

Вы еще не слышали про кукол Пандор? Я расскажу вам о них.

После завоеваний Великой Франции и расцвета богатства знати, физическая сила уступила место жеманным манерам. В первой половине XVII века умение красиво ухаживать за дамами, танцевать, вести переговоры ценится наравне с образованностью и умом. Личность короля становится эталоном для подражания. Распространение моды происходило весьма оригинальным способом: шли рассылки восковых кукол, одетых по последней моде, в другие государства. Куклы получили название греческой красавицы Пандоры. Существовали Большая и Малая Пандоры – для верхней и нижней одежды. Путешествие восковых фигур  было событием, которому придавали большое значение. На это время между воюющими странами заключалось перемирие, прекращались военные действия.

Франция долгие годы считалась законодательницей моды на духи, на одежду и обувь, на аксессуары.

И я искала современных Пандор в витринах универмагов и бутиков.

Первым делом я обнаружила, что мода во франкоязычных странах очень устойчиво восхищается широкими темными женскими бровями. Так что выщипывать их насовсем, а потом рисовать на этом мете полосы – ушло в далекое прошлое!

Обойдя Париж вдоль и поперек и, заглянув практически в каждое стекло, я впала в состояние шока. Нет. Я, конечно бы одела то, что сейчас предлагают Пандоры  и поносила пару часов. Но лишь в том случае, если бы мне заплатили за это, как говорят в Жмеринке «ну очень большие деньги!»

Мужская мода понравилась больше. И одежда. И обувь. Она практичная. Удобная. Изящная. Особенно фирмы Лакоста. Я бы скупила все для своих мужчин, была бы моя воля!

Несколько дней я не могла найти магазин с парфюмерией и духами. Но как уехать отсюда без известного на весь мир аромата? Раз семь я обошла город вдоль и поперек. Похоже было, что вся Ле-Туаль, и Шанель переехали на московские прилавки, либо осели в Дьютифри. Я с трудом нашла то, что искала. Выбрала себе свежий приятный  аромат чайного дерева, неизвестный пока в Москве «Оде Лоранжери».

Основную часть времени я, как уже говорила, проводила не в фешенебельных ресторанах, а на улицах среди простых жителей. Если доверять официальной французской статистике, и собственным глазам, парижанки ростом невелики. Подавляющее большинство косметикой не пользуются. Косметика идет на экспорт. Современная мода в Париже, как мне показалось, отличается какой-то небрежностью в одежде и прическе. Волосы непричесанные, некрашеные, не уложенные. Такое впечатление, вот как встали они, так и пошли. Какие-то темные в основном лосины или узкие джинсовые брючки, поверх них легкое синтетическое платьице средней величины. Сверху этого безобразия накинута какая-нибудь серенькая дешевая акриловая ковтенка, растянутая после многих стирок вдоль и поперек. К тому же там сейчас модны кеды. Да-да. Именно самые дешевые кондовые резиновые кеды времен семидесятых, в каких был одет волк из «Ну, погоди!» Кеды в Европе оправданы тем, что по долгому хождению по неровной брусчатке, ноги от боли хватает судорога.

Идет тебе навстречу вот такое «Обалдеть!», и ты думаешь, что попал в неправильный сон. Интересно, почему в мире так несправедливо происходит распределение красавиц на душу населения?

Может это розыгрыш? Может, я не в Париже?

В течение полутора месяцев, глядя на жителей Европы, я с гордостью снова и снова вспоминала Москву, где по весне женщины стройнеют от каблучков, а их юбки и платьица развеваются на ветру нежнейшими оттенками весенних первоцветов! Ах! Москва!

Я очень хорошо теперь понимала Наполеона и Гитлера, мечтавших завоевать тебя! В ней собраны все красивые девушки!

От дамочек вкусно пахнет французским парфюмом. И, я была бы не совсем справедлива, если бы не обратила внимание на милую привлекательность парижанок. Есть в них, не смотря на безвкусие в одежде, все же шарм. Заключается он в обаянии языка. Говоря и сплетничая меж собою на французском, они мило так вытягивают губки, чтобы произнести длинное «тужууууур», «бонжюююууур», «лямууууур». Это выглядит весьма пикантно.

Миниатюры на улицах Парижа

Память открытками фотографировала проходящих случайных людей.

Очень многое стерлось. А то, что осталось до сих пор кажется важным.

Но важно ли то, что я видела? Открытки-открытия иногда более напоминали «закрытия». Закрытия вопросов. Отношений. Любопытства. Тем…

Я видела сногсшибательную проститутку лет пятидесяти. Очень красивая, обожравшаяся наркоты, она сидела на перекрестке дорог, скинув туфельки, одною рукой упершись о землю, другую протянув вперед для подаяния. Ее волосы были удивительно небрежно и тоже время умело уложены простой шпилькой, и изящно спадали с оголенных на половину плеч. А в лице светилась такая гордость, как у царицы Савской!

Я видела много мотоциклистов. Некоторые из них прямо в рабочих пиджаках ездят на собственных мотоциклах. Вместо галстуков они любят носить специально завязанные шелковые цветные косынки.

Мода у мусульман и мусульманок совершенно другая. Описывать ее нет смысла. Наши совершенно не отличаются от ихних.

А вот африканцы – песня особая. Высокие. Стройные. Прекрасно сложены, если не отъелись еще на круасанах. Женщины в основной массе полные. Они одеваются сногсшибательно шикарно. К примеру, весь от кончика шляпы до кончика ботинок пижон одет во все шоколадное. Коричневый цвет лица, галстук, одежда.

Или вот другой. Он спортсмен. Белые джинсы и кроссовки. Белая футболка фирмы Лакоста с черной сеткой наискосок. Очень стильно.

Или негритянка. Пушистые штанишки со спущенной линией ног. Белые в черный горох. Туфли белые с черной оторочкой. Ярко-красная короткая лакированная курточка. Черная кепи.

Назовем их мягко – «нефранцузов» в Париже я видела не много, а очень много. Более 80 процентов. Большинство из них путешествуют по городу с колясками. Мне показалось, что это не туристы, а  местные жители.

Еще мне понравилась бабка. Сама маленькая. Сухонькая. Кепка на голове большая. Пиджак с широкими плечами. На ногах обтягивающие лосины. Туфли тоже широкие на низком квадратном каблуке. А сколько шарма!

Туристов из России, а их много, видно сразу. Женщины в обуви на высоком каблуке резко выделяются из толпы.

Над русской модой там ходят несколько анекдотических историй. Я слышала их еще в Москве.

Начнем с того, что лишняя полнота для парижанок считается болезнью. И тогда их лечат врачи от ожирения жесткой диетой. Во Франции русские быстро ассимилируются. Особенно после фразы: «У вас 15 кг перевеса! Вы страшно больны!»

Они быстро худеют. Глаза тускнеют. Пропадает интерес к жизни вообще. Естественно, маленькая грудь – это то, что надо. Когда в Россию приезжал Жан Марэ, он, говорят, накупил в нашем магазине «Богатырь» лифчиков 7 размера и показывал их, смеясь.

Смеются французы и над Леной Лениной, недавно дававшей интервью на французском  TV. Смеялись и над бюстом и над неправильным произношением. Причем диктор передразнивал ее акцент, а она не понимала, что над ней открыто смеются. Это забавляло какое-то время всю Францию.

Смеются французы и друг над другом. Они вообще любят шутить. К примеру, одежда и произношение северных французов отличается от парижан шепелявостью и плохим выговором нескольких букв. И парижане передразнивают тех с особым смаком. А северные не любят центральных за малый рост и кучерявые волосы. Северные рыжеватые и высокие, похожи более на Депардье, чем на Луи де Финеса.

Сексуальные меньшинства выделяют себя из толпы шарфиками или какими-то деталями одежды, выкрашенными во все цвета радуги. Этакие райские птички.

Я была свидетелем, как трое парней в радужных шарфиках, шли по улице, размахивая бутылками пива. Один из них оказался русским и своим друзьям, скорее всего французам, гордо повторял:

— Да, потому что я красивый сексуальный парень!

Обгоняя их, я пошутила:

— Нет, мусью, это скорее я, красивый и сексуальный парень!

Мой соотечественник захохотал:

— Сказать кому – не поверят, вы говорите по-русски, мадам!

Но я быстро смешалась с толпой. Меня ждали мои Пандоры. И завтра первая из них должна была встретить свою живую копию.

Офис Патриссии Касс

Оксана Серизье, победитель нашего конкурса прошлого года договорилась о нашей встрече с Патриссией  Касс.

Ничем таким особенным искомый подъезд не отличался от сотни таких же, аккуратно выложенных брусчаткой, где в высоком невероятно узком пространстве между трех-четырех этажных зданий как-то умудряются пышно цвести нежно-розовые роскошные благоухающие розы в узких коротеньких ящичках.

Нас встретил ее арт-директор. Высокий симпатичный мужчина.

Моя кукла оказалась похожа на оригинал.

Оксана переводила наш разговор.

Оксана рассказала, что Патриссия Касс по происхождению немка, и удивительно красива в жизни. Нельзя сказать, что надменна. Но чувство собственного достоинства ставит вас на некоторое расстояние от нее.

Рост небольшой. Изящество необыкновенное. Косметики минимум.

Нам предложили превосходный кофе. Подарили диски с аудио записями певицы.

Да. Еще был автограф на фотографии на память о встрече.

А фото позволили сделать только с ее арт-директором.

Рассеянность Пьера и разговор с Графом Шереметьевым

Честно говоря, я не планировала в Париже задерживаться на такой большой срок. Мне бы его хватило на два дня. Хорошо. На три. Согласитесь, тому кто видел Эрмитаж, Лувр покажется скромным чистеньким зданием, как в том анекдоте про нового русского.

Дома красивые. А что дома?

Они очень похожи на брюссельские. Там французы. И здесь французы. Там налоги. И здесь. Поэтому выстроены по одному типу. Высокие, узкие. Прижатые друг к другу на неимоверной тесноте. Церкви готические. Скушно. Нет. Когда видишь первый дом – он прекрасен. Ты его фотографируешь. Когда второй – тоже. Когда третий, убираешь фотоаппарат в сумочку.

Но, если ты их видишь день за днем, то уже не обращаешь никакого внимания ни на барокко, ни на рококо, ни на модернизм. Ни на классицизм. Ни на крошечные площади, от которых идут не перекрестки, а в шесть или пять сторон дороги. Таким образом, и Париж и Брюссель запутаны до безобразия звездчатой формой дорог.

Я долго не могла понять структуру метро. Но как житель московской «подземки», все же, разобралась и в парижском. И очень скоро ездила без сопровождающих. Главное, понять систему.

Так вот. О домах. Антуан де Сент Экзюпери описывал в «Маленьком принце» любовь к розе, которая была одна на его планете.

И какое чувство испытал его Маленький принц, когда, попав на землю, увидел целый сад цветущих роз! И вывод его – моя роза одна. Она беззащитна, не  смотря на свои три шипа и высокое самомнение…

И вот, наблюдая много домов, и много роз, и много стран, я думала, бродя по улицам Парижа о том, что мой дом один. И сад один. И одна Родина.

Я очень скучала, не смотря на то, что меня окружали дома в тысячу раз прекраснее, чем наш многоквартирный муравейник у МКАД.

Разговор с графом Петром Петровичем Шереметьевым состоялся 4 мая, как мы и договаривались заранее. Мы общались уже не первый раз. Это было продолжением московских встреч, и тогда больше всего меня в нем восхищала пунктуальность.

Мне нравится его проникновенный тихий голос, но главное — готовность сотрудничать с нами в проекте Золотое Перо Руси.

С Пьером Ришаром встреча была назначена на 7 мая. Как мне передали, он был очень польщен, что наш проект обратил на него внимание. И настоял на личной встрече.

Но в его киностудии мы увидели лишь несколько служащих и сестру, которая объяснила, что Пьер так же рассеян в жизни, как и на экране.

По стенам офиса развешены сцены из фильмов, где снимался Пьер Ришар. Крошечная звонко лающая собачка Пьера сразу же подбежала ко мне. Взглянула в глаза. Потом неожиданно признала за свою, на удивление всех в офисе. Такого раньше с ней не случалось. Забралась лапками по ноге, и протянула вперед уморительную мордочку. Престала лаять. Я нагнулась. Собачка лизнула меня в нос.

Я подарила сестре Ришара куклу с его лицом.

Наверное, на моем лице было сильное разочарование, и сестра предложила в подарок вино:

— Белое? Красное? Розовое? – перевела Оксана Серизье.

Она объяснила, что Пьер Ришар занялся кроме кинематографа также новым бизнесом – производством вина. Возможно, скоро оно попадет на российский рынок.

— Розовое, — сказала я более миролюбиво.

И сестра Ришара широко улыбнулась, и торжественно вручила мне бутылку прекрасного розового вина с портретом брата, в названии, кажется, было «Кровь демона», впрочем, я не уверена.

Я привезла эту бутылку и еще автограф Пьера родителям на Золотую свадьбу, чем произвела фурор на всех гостей. Вино оказалось легким и необыкновенно ароматным.

Лекции в Сорбонне

Сорбонна – легенда Парижа, известная на весь мир.

Первоначально – это школа-приют, рассчитанная на 16 человек, по 4 человека от нации(французы, немцы, англичане и итальянцы). Занятия велись исключительно на латыне. Но уже через 50 лет это был один из крупнейших университетов Европы.

Курс обучения  10-летний, и выпускным экзаменом было испытание, начинавшиеся в 6 утра, где студента экзаменовали 20 мастеров, сменявшиеся каждые 30 минут. В течение дня нельзя было ни пить, ни есть. Успешно пройдя экзамен, испытуемому присуждалось звание доктора.

Сейчас Сорбонна один из престижных университетов мира. И от этого учиться в нем не легче. В среднем обучение вместе со страховкой (включающей полное лечение) составит 500 евро в год.  Сорбонна это 13 “университетов”, объединенных одним именем. Знаменитыми выпускниками Сорбонны были Пол Пот, Мария и Пьер Кюри, Марина Цветаева.

Встреча с русскоговорящими профессорами Института словесности, который входит в состав Сорбонны, Анной Кольдефи-Фокард и Андреем Добрициным произвела на меня очень приятное впечатление.

Они  с интересом выслушали меня, и оба выразили готовность сотрудничать в рамках проекта Золотое Перо Руси.

Я присутствовала также на их лекциях. Лекции длинные, более двух часов. Очень содержательные и профессионально — скрупулезные. В диалог были вовлечены все студенты: русскоговорящие и те, кто поставил своей целью дотошное изучение русского языка и литературы.

Обсуждалась тема переводческой практики русских поэтов XVIII — XIX вв.

Тема сложная. Профессора показывали студентам на примерах стихотворных произведений Сумарокова, Державина, Баркова, Тучкова, Жуковского, Иванчина-Писарева, Ильичевского, Батюшкова, Вяземского и Пушкина, нюансы мастерства и художественные приему при переводе.

Произведения изучались как на русском, так и на французском языках, причем обеими языками профессора владели в совершенстве. Разбирались как вольные переводы, так и переводы, очень близкие к оригиналу. Ставился акцент на эквивалентность, а значит, мастерство.

Разбирались такие понятия, как амплификация, актуализация, русификация французских стихов при переводе на русский.

Не был обойден вниманием и плагиат.

Само здание Сорбонны мне очень понравилось. Огромное. Монументальное. Внутри консервативное. Тихое. В аудиториях института изучения русской литературы – на книжных полках множество томов, портреты наших классиков и даже бюст Льва Толстого. Сами профессора одеты весьма демократично. Скромно, со вкусом. Приятные в общении.

Сорбонна до сих пор наполнена вечной молодостью студенческой любознательности и мудростью профессоров высокого уровня.

Вкус виагры и фуагры

Именно французский химик и микробиолог Луи Пастер обнаружил, что дрожжи, вызывающие брожение пива, представляют собой живые организмы. Это открытие позволило с большей точностью осуществлять контроль за превращением сахара в спирт.

Вообще-то статистика утверждает, что в Париже издревле вина употребляли в 14 раз больше, чем пива. Это обуславливается климатическими условиями, позволяющими выращивать виноград. Кроме того, пиво считалось здесь всегда «напитком бедняков».

Я побывала в красном квартале, где манит всех вечерними шоу ветряк Мулен-Руж. Возле него мы посетили музей эротики, магазины, где продают привлекательное женское белье, другие занятные вещи. Руж – ржавый, рудый, рыжий. Мулен – молоть.  Мулен Руж в переводе – красная мельница. Местечко показалось мне весьма неопрятным. На тротуарах месячной давности залежи мусора. Рядом – невынесенные помойки. Куча копошащихся в них бомжей с тележками, набитыми случайным скарбом. Тут же множатся мелкие пивные ресторанчики, бегают шустрые мальчики официанты. Народ сидит на стульчиках, выставленных прямо на тротуарах. Снуют машины. Пешеходы.

Как-то мало привлекательно, если честно. Почему? Отвечу. Лет пять мы активно боролись против рекламы пива и распития спиртных напитков на улицах Москвы. Мы ссылались на культуру Запада. И вот я на Западе. И что я вижу? И молодежь. И взрослые люди. И туристы. И местные жители. И старики. И туристы… ВСЕ! Пьют. Пьют. Пьют. Пьют… Возможно, если бы я не вела 50 лет трезвый образ жизни и «залила» глаза, таких мелочей, я бы и не заметила. Но я не пью. И иллюзия Хемингуэя «праздника, который всегда с тобой», у меня не возникло.

По сравнению с Москвою многое в Париже вызывало недоумение. Теперь, заглядывая в эти дни во времени, могу сказать, что виною не только широта пивных кружек, но и теснота улиц, в которые просто не может уместиться нормальная человеческая душа. Это просто нереально.

К тому же бельгийская, или не знаю, какая там привычка, выбрасывать ненужную мебель на улицу, точнее, прямо на дорожки, где должны ходить пешеходы – шокирует время от времени, особенно в историческом центре.

Музей эротики не особенно-то понравился моей соседке по номеру, которую я называла Веркой Сердючке. Она дико хохотала от вида неожиданно откровенных половых органов, развешенных там по всем углам на восьми этажах. Музей эротики скорее походил на музей порно.

— Сегодня я накормлю тебя виагрой, — сказала она, когда мы покинули здание.

Брови мои поползли вверх:

— Зачем?

— Ну как! Это такое национальное блюдо.

— В смысле? – я все еще не понимала, для чего меня кормить виагрой. Может быть, узнав, что я писатель, соседка решила проявить какое-то небывалое гостеприимство?

— Это такая гусиная печень. Гуся откармливают грибами. Трюфелями. И печень становится потрясающе вкусной…

— Так это фуагра, а не виагра! – выдохнула я с облегчением.

— Я и говорю, фуагра! Ее едят с манговым джемом и свежими бриошами…

Паштет действительно оказался вкусным. И вино, которое Верка припасла по этому случаю. И сыр, покрытый зеленой плесенью, пахнущий, почему-то грибами.

А я решила прикупить всех видов пирожных и булочек, чем знаменит Париж.

Круасаны! Ах, эти утренние круасаны с хрустящей корочкой! Они просто тают во рту! Что может быть вкуснее? Разве что только бриоши, посыпанные сахарной пудрой, или кольца в розовой или шоколадной помаде в виде сердец. Нет. Вкуснее, пожалуй, ореховый марципан из миндаля, яблочный шарлот с кремом гляссе… или нет, лучше все-таки… Ах!

На следующий день мы решили худеть. Да где там… запах свеженьких только что испеченных бельгийских батонов снова выманивал на улицу…

Очень страшный Париж

Интересно, что в музее Карнавале деликатного Парижа сохранилась гильотина, изобретение французов. Это заведение не пользуется широкой известностью у туристов, посещающих французскую столицу, не смотря на бесплатный вход, кстати, парижане относятся к нему с теплотой, называя «самым парижским музеем».

Протиснувшись по кривеньким улочкам квартала Маре, в направлении площади Вагезов, можно увидеть величественное здание с барельефами, в окружении прекрасного сада и красующейся возле входа статуей Людовика 15, выполненной известным скульптором Гужоном. Хозяином этого роскошного особняка, построенного в 16 веке, был президент парижского парламента Жак де Ланжери. Автором проекта здания являлся Пьер Леско, более известный как один из архитекторов Лувра. Но подарил свое имя зданию вовсе не почетный гражданин Ланжери и не известный архитектор Леско, а вдова дворянина из Бретани по фамилии Керневенуа, которая поселилась там немного позже. Известные насмешники парижане очень скоро переиначили причудливую фамилию на свой лад – Карнавале и именно под этим названием особняк и стал частью истории Парижа.

Но еще большую славу особняку Карнавале принесла маркиза де Севинье, прожившая в этом доме в конце 17 века более двадцати лет. Красавица и умница маркиза слыла украшением королевского двора при Людовике 15. Она являлась хозяйкой одного из первых литературных салонов, и всю свою страстную любовь к литературе она выплескивала в написании писем. Она писала письма дочери, которая вышла замуж и уехала в поместье мужа, она писала письма брату и многим другим родственникам и знакомым. Наверняка маркиза даже и не предполагала, что когда-нибудь вся ее обширная переписка войдет в анналы истории и станет памятником литературы той эпохи. Написанные хорошим слогом, письма живо и интересно передают события того времени, а некоторые исторические курьезы и анекдоты были извлечены как раз из писем прекрасной де Севинье.

Кровавая история Французской революции и террора представлена сразу 12 залами. Здесь посетителей ждут самые разнообразные экспонаты, начиная перчатками Робеспьера и чайной парой Дантона и заканчивая моделью гильотины и прядью волос казенного Людовика XVI.

Глядя на нее всплывали из памяти строки о том, как…

Нет. Это было так ужасно, что лучше вам все-таки пропустить главу.

Но это тоже Париж, черт возьми! Черт возьми, это тоже, Париж!

…Голова Марии Стюарт должна была быть отрублена. Она велела сшить себе на смерть черный плащ, отороченный красным бархатом по обычаю тех времен, чтобы не было видно крови. Когда палач отрубил жертве голову, нужно было показать ее толпе. Но в руках остался лишь черный парик. У отрубленной головы волосы оказались белее снега…

220 лет назад изобретена машина для казни – гильотина.

В тот мартовский день 1792 года у Людовика на приеме было несколько депутатов Национальной ассамблеи. Среди них – профессор анатомии при Парижском университете Жозеф Игнас Гильотен и представитель самой древней в Европе династии палачей Сансон. Они были приглашены к королю, чтобы доложить о машине для казней, за применение  которой ратовали столь активно.

Рассказывать монарху XVIII века о существующих способах казни было бы бессмысленной тратой времени – он о них был хорошо осведомлен. Повешение, четвертование, расстрел, костер – все это банально. Экзотические способы – травить собаками или медведями, варить живьем в подогреваемом масле, топить в вине, сажать на кол, привязать к лошадям и разорвать – слишком варварские. Отравление не дает воспитательного эффекта…

Нет, из всех более чем ста способов казни самым эффектным и эффективным оставалось обезглавливание. Между тем Великая французская революция 1789 года и последовавшая за ней гражданская война требовали жертв – казнили много. Рука палача рубить устала…

К тому же отрубать голову топором было не так просто! Даже самый опытный палач мог промахнуться. Депутаты напомнили королю о казни шотландской королевы Марии Стюарт 8 февраля 1587 года, когда для приведения приговора в исполнение потребовалось целых три удара топором – и все это время она оставалась живой. А ее родственнику герцогу Монсутскому участь досталась еще более ужасная – его жизнь пресек только шестой удар!

Вот и предлагали Гильотен, его единомышленник доктор Луи и палач Сансон использовать «лунз» или, иначе, «лунзион». Эту машину для отрубания голов изобрел Франсуа Лунс и ее какое-то время широко использовали во Франции и Германии, в других странах Европы. Однако общественное мнение восстало против такого «прогресса» и палачи вернулись к привычным топорам.

За этот-то «лунзион» и ратовали депутаты, считая его более гуманным. Профессор Гильотен так яростно доказывал на заседании ассамблеи его преимущества, что его предложение было принято. Теперь в народном сознании машина прочно ассоциировалась с именем профессора-анатома.

Идея механизации казни Людовику понравилась. Ознакомившись с машиной, он, считая себя знатоком механики, даже предложил усовершенствовать форму ножа.

Через месяц механический топор весом 160 кг начал свое победное шествие по выям обреченных. Ему была уготована долгая жизнь. Походный вариант подобной машины умерщвления имелся даже в арсенале подразделений гестапо и СС, действовавших на оккупированных территориях, в том числе и СССР. В некоторых странах она формально не отменена до сих пор, правда, не применяется нигде (во всяком случае, официально).

Людовик XVI менее чем через год смог сам убедиться в эффективности санкционированного им орудия убийства. 21 января 1793 года он был казнен на площади Согласия, которую в честь этого события переименовали в площадь Революции. Жозеф Гильотен умер в 1814 году, страдая от осознания факта, что его имя оказалось прочно связанным со средством казни, в то время как его целью было облегчить участь обреченного; его потомки фамилию сменили. Сансон стал последним палачом династии – казнив Робеспьера, он поднял отрубленную голову и плюнул ей в лицо, за что был отрешен от должности: убивать ты обязан, а издеваться над покойником не имеешь права…

Дальнейшее можно считать национальным помешательством, но это факт: гильотина вдруг стала очень популярной. Решили, раз все носят на груди орудие убийства – крест, во Франции в моду вошли брелоки и другие украшения в виде крохотных гильотин. В кондитерских подавали торты, выполненные со всеми натуралистическими подробностями: сама машина из шоколада, фигура казнимого из крема, а при отделении ножом головы из нее вытекал клюквенный сок. Люди, по терминологии той поры, шли не на казнь, а на свидание с гильотиной…

К слову, коль уж мы начали развенчивать общепринятые заблуждения о приписываемых людям зверствах… Когда свершилась Французская революция, как то обычно бывает, на свободу было выпущено много преступников. Среди них оказался и знаменитый маркиз де Сад. Сегодня мы знаем его как человека невероятной жестокости, от имени которого произошло слово «садизм». Несправедлива такая память. Распутником он был редкостным – это да! Про Гая Юлия Цезаря в свое время говорили, что «для всех женщин он мужчина, а для всех мужчин – женщина». То же можно сказать и о веселом маркизе де Саде. Например, он иной раз приглашал гостей и в питье подмешивал снадобье, которое, как бы это сказать, снимает у человека моральные ограничения в сексуальном поведении. В результате банкет перерастал в оргию. Будучи человеком великосветским, маркиз и компанию собирал исключительно титулованную (впрочем, горничными и лакеями он тоже не пренебрегал, но это так, между прочим).  Вся знать почитала для себя за честь быть приглашенным на «суаре», хотя и знали, чем вечеринки заканчиваются.

За такие вот дела и упекла де Сада родственница (не то теща, не то тетка). Революция вернула маркизу свободу и сделала членом революционного трибунала. Провернулись колеса судьбы – и  на суд приводят ту самую родственницу. Все злорадно потирали руки в уверенности, что уж ее-то он отправит на свидание с гильотиной. Однако де Сад проявил невиданное благородство и тещу освободил – поистине садист! Финал закономерен – веселого маркиза за это отправили в психушку.

Еще один исторический курьез (правда, в мрачных тонах) связан с гильотиной. Знаменитый химик, отец термохимии Антуан Лоран Лавуазье закончил жизнь в 1794 году именно под ее топором. Перед смертью ученый предложил провести эксперимент, чтобы выяснить, живет ли голова отдельно от тела еще какое-то время. Он попросил палача взять после казни его голову и посмотреть в глаза: если она подмигнет, значит, еще живет. Однако тот в научном опыте участвовать отказался. Палач ответил, что в подобном эксперименте нет нужды, так как ему приходится каждую неделю менять корзину, в которую скатываются отрубленные головы, ибо они обгрызают ее края…

25 марта 1857 года в Париже собственными глазами увидел работу орудия убийств Лев Толстой. Впечатление это произвело на него удручающее.

«Когда я увидел, как голова отделилась от тела, и то, и другое врозь застучало в ящике, я понял – не умом, а всем существом, — что никакие теории разумности существующего и прогресса не могут оправдать этого поступка…».

Апрелик

Детский театр «Апрелик» известен не только во Франции, но и далеко за ее пределами. Детки в проект привлекаются русскоязычные. Очень милые и симпатичные. А, главное, талантливые.

Вот уже 30 лет им руководит Людмила Тиграновна Дробич.

Мы очень мило и предметно побеседовали  на ее территории. Обговорили детали дальнейшего сотрудничества.

Мне очень понравилось, что здесь занимаются с детьми особым развитием. Это и студия-мастерская русского языка и культуры, и театр, и многочисленные фестивали с выездом за границу в близлежащие страны Европы, КВНы и много другое!

Новая Франция делает первый шаг.

В последний день перед отъездом мы пошли в Лувр втроем. Оксана, я и Эли.

Наше маленькое чудо распахивало глаза на великие творения искусства в золоченых рамах, на статуи, но особенно, на зевак, идущих навстречу.

Наконец, ему надоело сидеть в коляске. Уроки танцев не прошли даром. Вкусив  адреналин самостоятельности, невозможно отказаться от попытки насладиться им еще. Эли, уцепившись ручонкой за мою руку, попробовал силы на скользком паркете Лувра. Я почувствовала, что  именно сегодня произойдет чудо. Человечек станет человеком.

— Смотри, какие картины, Светлана! – дивилась Оксана роскоши Лувра.

— Смотри, Оксана, он сегодня пойдёт!

Мое невнимание к величайшим творениям человечества немного огорчало Оксану. Она достала Никон и делала снимки шедевров.

Мы подошли к Джоконде, точнее сказать пролезли. Монна Лиза в маленькой скромной рамке, была облеплена со всех сторон китайцами, и пыталась улыбаться как можно загадочнее из-за толстого стекла. Это ей удавалось с трудом.

Шедевр большого мастера не вдохновлял Эли, он раскапризничался, и наотрез отказался сидеть в коляске.

Все.

Я забыла о шедеврах Огюста Родена и Клодель. Потому что в руках моих дрожало и вздрагивало от попытки первого шага маленькое человеческое существо.

Усилия держаться прямо покачивающемуся Эли нравились. Его также привлекала пустая пластиковая бутылочка из-под Пепси.

Поставив ее впереди, как приманку, я на мгновение отпустила руку. И… О! Чудо!

Эли сделал самостоятельно первый шаг. Потом еще один. Но, обнаружив, что нет моей руки, хотел снова сесть на попу. Я тут же подхватила малыша, и снова незаметно отпустила. Следующие шаги младенец сделал  уверенно, точно мои руки все еще рядом. Пройдя самостоятельно 6-7 шагов до бутылочки, Эли повернулся и обнаружил, что он сам сделал эти шаги. Улыбнулся. Вздохнув, точно проделал самую важную работу своей жизни, и она его сильно утомила, сел.

— Еще раз, Эли!  Надо закрепить успех!

С полчаса мы повторяли подвиги с бутылочками и без.

Эли ходил уверенно. Ровно. Достойно. И сегодня ему достались самые радостные восхищения. Самые горячие поцелуи. Самые искренние признания в любви со слезами на глазах.

А как переменилась Оксана. Все русское проснулось в ней разом. Куда-то делась ее утонченная французская дипломатия и украинское паникерство. Она громко и эмоционально говорила, размахивала руками…

— Ну вот, — улыбаясь, думала я, умиленно глядя на нее, — хотела выучить меня королевским манерам, а сама заразилась русским фонтанированием любви  к жизни!

Русские, я имею в виду русскоязычные, остаются русскими за границей. Это истребить невозможно. Русскость – хуже вшей, въедливей гепатита. Это навсегда, потому что русскость – цвет кожи вашей души!

А еще я подумала о том, что Бонапарт, на которого сын Оксаны и Филиппа Серизье просто чудовищно похож (только черты лица Эли мягче и красивее), тоже когда-то делал свои первые шаги. Известно имя отца и матери Наполеона. Известно имя каждой любовницы и жены. Но никто не знает, кто поставил на ноги великого императора. Да и какая разница!

Новая Франция снова и снова делает первый шаг. В моде. В искусстве. В науке. В революциях времен и народов.

Это тебе подарок, мон шер ами, мон бон ами, мой любимый гярсон.

Тележка и стихи на дорогу

Поднялась рано. Задолго до оправления поезда. К 6 утра должен был подойти Филипп, проводить до вокзала.

У метро я оказалась раньше времени, бурча под нос себе в наставление слова любимого Экзюпери: «Тот, кто хочет путешествовать, должен путешествовать налегке!»

Где-то за домами просыпалось солнце, мягко разливая свет по безлюдным улицам Парижа, цепенея от весенней власти. Еще салатово-бледная новенькая майская зелень приветливо покачивалась на деревьях, не прощаясь, нет, говоря до-свидания, а может, здороваясь.

И снова тревога и волнение. Филиппа не было. В 6 часов 10 минут я уже бродила перед метро, как тигрица, пытаясь набрать Оксану. Срабатывал автоответчик. Роуминг съедал последние деньги. На улицах – ни машин. Ни людей. НИ КО ГО!

Приняла решение, если Филипп не появится до 6-30-ти, спущусь в метро без него.

И тут, по законам доброго французского кино, в 6-15 «как из под земли» из метро выскочил Филипп. Для того, чтобы было не так трудно тащить тяжеленный багаж с коллекцией кукол для остальных стран, он приобрел тележку за 150 евро. Он был счастлив, что увидел меня! А я как была счастлива, черт возьми!

На вокзале сновали люди. Руки еще тряслись от тяжелой сумки и от страха одной искать свой поезд.

Филипп купил на дорогу свежих круасанов. И кофе… Мы устроились в привокзальной кафешке. Я уже немного понимала, что он говорит. Он предлагал взять с собою эту дорогущую тележку в подарок, чтобы мне далее было легче передвигаться.

Милый Филипп! Сама доброта! Какой идиот говорит, что французы жадные?

Я отказывалась. Ведь впереди самолет, и тележка при перевесе обойдется мне дороже, чем он за нее заплатил.

И все-таки, меня поражала его щедрость.

Тут я ощутила, как глаза мои неуверенно закрывают две прохладные легкие женские ладони.

Чувство глубочайшего удивления охватило меня. Кто? Кто мог вот так просто подойти и обнять меня сзади, закрыв глаза руками? Кто так близок был бы со мною здесь, в чужом городе, в другом государстве, за тысячи километров от Родины?????…..

Я обернулась. И увидела… Оксану! В платке, перевязанном на ее шее наперевес, спало мое сокровище Эли.

— ОООО!

Появление Оксаны рано утром на вокзале потрясло меня до глубины души. Она вручила сумку с множеством добрых теплых парижских сувениров и открытку с трогательными стихами, которые кончались словами: «Возвращайся, Светочка!»

— Возьми это. Тебе понравится, — сказала Оксана, — Там остались его зубки.

В моей ладони оказалось маленькое плюшевое красное сердечко, которое обслюнявил и покусал Эли… Я прижала его к себе и не расставалась до самой Москвы.

До ангельского личика младенца я не могла добраться. И целовала на прощание его ножки.

Поезд тронулся. А мои новые парижские друзья, к которым так прикипело сердце, долго шли за ним и махали руками.

— Приезжай! – услышала я…

… Когда  это я стала такой сентиментальной? Старею…

Прекрасная  теплая земля  проносилась мимо окон. А, может я проносилась мимо нее.

Любовалась пашнями и угодьями, виноградниками и стадами, домами и лесами.

Я пересекала Францию и Бельгию в направлении Германии. И на стекле видела милое лицо Эли, символ нового времени, как новой интернациональной Франции, лояльной ко всему миру, солнцу, доброте, с любопытством протягивающему руки городам и людям, и делающей снова и снова первые шаги в моде, в искусстве, в любви, в вечности.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ «ГЕРМАНИЯ»

Кёльн. Петля, завязанная на Беме

Лирическое отступление о куклах

Фахверкхаусы Гютерсло

Умиротворенный рай Лемго

Охота на ведьм

На случай дождя

«А песни поём мы русские…»  Липштадт

Цветущие рододендроны Засендорфа

Нихьт окей! Гут!

Картошка в униформе

Дискуссия в Варендорфе и Детмольде

Дортмунд —  Боруссия

Великолепный Лео в великолепном Мюнхене

Вецлар

Любимая кружка

Сказочный город Марбург

Люби меня по-немецки

Франкфурт на Майне

Замки Рейна. Берг и Белла.

Поэтический турнир в Дюссельдорфе

Потрясающие открытия в Кёльне

Две слезинки в дороге от боли

Берлин

Гамбургер в Гамбурге

Бремен

Петля, завязанная на Беме

Вот оно, голубое прекрасное небо над Францией, по которой я еду. Цветут придорожные акации. Добывают энергию ветряки. Маленькие ровные зеленя на небольших ровных полях, выровненных еще до рождества Христова!

Сегодня во Франции парад победы над «фашизмом».  Мировой капитал, развязавший войну, снова активно обозначает виноватого.  Но парад я уже не увижу. Поезд мчит меня через Бельгию.

Удивительно: голубое прекрасное небо над Германией, по которой я ехала, ничем не отличалось от неба над Бельгией и от неба над Францией. Цветут придорожные акации. Добывают энергию ветряки. Маленькие ровные зеленя на небольших ровных полях, тоже выровненных еще до рождества Христова! Хотя, они оказались более созревшего цвета.

Поезд очень удобен. Бархатные кресла. Мягкое движение колес.

Навстречу попадаются теперь поезда раскрашенные по-другому. Белые. Красные. Яркие. Чистые.

Деревья у дороги уже не такие южные. Ели более серые, спокойных пастельных тонов растительность, не такая яркая, как на западе.

Цыганская моя душа жадно глядит на дорогу. В ней – покой мой, и моя воля.

«Офранцузившийся» желудок настойчиво требует круасанов.

— Фиг тебе, — говорю ему, — хватит распускаться, круасыны для Бема!

На остановках заходили люди, говорящие по-немецки. После мягкого кошачьего мурлыкания французов, к которому я успела привыкнуть, и научилась подражать, речь немцев отдавалась где-то в позвоночнике резкой грубостью. Я постоянно напрягалась и морщилась, чувствуя постоянный дискомфорт. Рядом сплетничали немки, в лающих ролях передавая, как я поняла, речь невестки и свекрови. Это было забавно. Это вам не деликатные француженки!

Все разговоры мужчин о том, что убили Бена Ладана. Это уже который день обсуждают и СМИ и французы и немцы. Смешные. Они считают его корнем зла, как считают корнем зла Россию. Причем здесь Россия и Бен Ладан? Есть мировая власть денег, которая не позволит миру жить без войн, кризисов  и террористов. На место этой марионетки поставят другую. В церкви, не важно, какого вероисповедания, загонят обещаниями рая доверчивые массы. И это так же очевидно, как и то, что люди будут верить в «зло» антинационального правителя мирового терроризма, как в мировое «добро» кровожадного религиозного имени бренда крестовых походов.

А что же все-таки объединяет людей, всегда мечтающих лишь о мире и добре?

Я вспоминала, как пела сестра в четвертом классе «Солнечный круг» на французском. Хотя пора бы уже вспоминать «Солнечный круг», как пели мы его на уроках немецкого.

Как хорошо и спокойно. А ведь еще, казалось,  вчера мы нервничали, когда не могли взять прямого билета из Парижа на Гютерсло к Генриху Дику. У меня же багаж! Какие могут быть две пересадки?!

Я долго не могла понять в Москве, зачем мне Бем, и зачем мне Кёльн, когда руки сами лепили куклу с Мейтином Бемом…

Оказывается, на нем завязалась петля маршрута по Германии из 25 городов. Причем, дважды. И Кёльн был просто стратегически необходим.

— Хорошо. С Кёльном все понятно. Но зачем мне Бем? – думала я, пересекая границу Германии, поглядывая по сторонам.

Внешний вид немок в основной массе напоминает скорее природное недоразумение. Они подчеркнуто-вежливы и нравоучительно-приветливы, но после их приветствия, невольно голова убирается в плечи, как будто тебя только что обругали или энергетически ударили, точнее, мини-убили.

Они не говорят друг другу, как учили нас в школе: «Гутен морген» там или «Гутен Абенд!». Это для них длинно. Они сокращают приветствие до «могн», даже не поворачивая головы для ответного зеркального «могн», которое сверкнув в ответ немецкими вставными фарфоровыми зубьями, бумерангом возвращается вам. Или же «Абн» — «Абн!» Говорят они не о пище, а о времени суток.

Это все равно, что вы, встретив на улице бабу Клаву, сказали бы ей: «Утр!», и баба бы ответила вам: «Утр!»(утро), или «Ужн!», — «Ужн!»(ужин- ужин!), не повернув головы. Носы у них птичьи. Не орлиные, а страусинные. Мелкие острые, в большинстве невыразительные не очи, а «гляделки», какими бывают фиолетовые глазкИ в картошке.  Губы можно не красить. Зачем? Их все равно нет. Волосы убраны, но без прически. В большинстве случаев немки полны. Высокие. Одеты практично. Но совершенно не привлекательно. Любимые тона – цвета хаки с молоком. С рюкзаками за плечами. Поголовно в брюках. На ногах кеды, кроссовки. Такое впечатление создается, что вся Германия собралась в поход!

Мужчины строгие. Высокие. Поглядывают на меня в некоторой степени больше, чем в  сильно «заголубированной» Франции, причем, вне зависимости от возраста. Причем стараются, чтобы я этого не заметила. Не заметишь тут! Я чувствую их взгляды кожей спины. Но и к этому в Германии быстро привыкаю. Моя внешность, вероятно, определяет их представление о сексотипе.

Обращаю внимание также на города, сильно отличающиеся от Франции и Бельгии.  Долго не могу понять чем. Потом доходит – это стены и окна стали квадратными, как в той рекламе «квадратиш, практиш, гут».

Дома на пастбищах и полях, названные коттеджами, тоже квадратеют.

Постройки сильно напоминают современные российские, особенно у новых русских. Прямо, один – к одному. На улицах исчезает мусор. Становится, ну прямо, как в Москве, где-нибудь в пригородах. Да и народ более напоминает россиян. Если не слышать немецкой речи, можно сказать себе:

— Я – дома!

Но что-то все время мешает расслабиться, и быть собой.

Воинственные рациональные немцы не позволяли себе необузданной французской роскоши. Их замки строги, высоки, прочны. Стены древних сооружений не пробьешь ядром.  Их ширина достигает местами двух с половиной метров.

Дома такие, как необходимо для нормального функционирования. Одежда опрятна. Чиста и классически правильна.

И еще одна немаловажная деталь. На улицах меньше арабов и негров. В некоторых городах их вообще нет.

Кёльнский вокзал современен. Весь из стекла и бетона. Сквозь перекрытия виден знаменитый   собор. «Дымные громады Кёльна» угадываются в просвете полукруглого стеклянного потолка. Никакого сомнения не возникало, что это одно из чудес Европы.

На перроне уже тут как тут очень-очень старающийся и услужливый суетится Бем. Он наскоро чмокает меня в щеку влажной недобритой щетиной, хватает сумки, и торопится к выходу, где ждет его супруга Лариса.

Мы берем билет до вожделенного Гютерсло, собственно, основной цели моей поездки, и едем сначала в одну его квартиру, оставить вещи и устроиться на мой ночлег с «марьяжной постелью»(одинокой), потом – в другую: обедать.

Бем от первой секунды до последней говорит о прайсах проживания в Германии. Сколько платят пенсионерам. Сколько он отдает за электроэнергию. Сколько стоит проезд на метро. И т.д.

Бедный Бем, скорее всего не подозревает, что мой антиматематический специфический сказочный мозг не удерживает даже в течение трех секунд более двух цифр.

Я воспринимаю его речь, скорее, как журчание ручья и дуновение ветра.

И вспоминаю изречение Махатм: «Нет прошлого, потому что оно прошло. Нет будущего, потому что оно не наступило. Есть только настоящее. Самая высокая точка на планете – та, на которой ты сейчас находишься. И самый главный человек на планете тот, с которым ты сейчас говоришь. Ибо только он способен сказать тебе самые главные слова, важные для твоего настоящего».

И рождается открытие. Бем такой, как он есть, а не такой, какою я создала из него куклу. Впрочем, они сильно похожи внешне. Небо синее. Солнце желтое. А Борис Бем есть Борис Бем. Его главный недостаток – желание сделать максимально больше добра тебе, во время твоего присутствия. Он осыпает сувенирами. Кормит самым лучшим. Поит самым выстоявшимся. Читает самые удачные отрывки из своих произведений. Провожает и рассказывает самое интересное на его взгляд.

На его взгляд.

Заполняет на одну ночь моего пребывания до отказа холодильник деликатесами. Он не знает, что я после сытного обедо-ужина не буду есть ночью. Он думает, что я – это он. А он бы, наверное, ел, а, может быть, и не ел, но на всякий случай, а вдруг захочется…

Он сделал в Москву сотни звонков, чтобы устроить меня, как можно шикарнее, на все свои бемские возможности. Он сделал также сотни звонков тем, кто соприкасался с ним географически по ходу моего маршрута, иногда тем самым, напрягая людей в самое неподходящее время.

Он хочет, чтобы люди относились к нему также. То есть, в ответ, с той же гипертрофированной ответственностью, помогали ему в том, что важно для него, для Бема.

Я, переполненная впечатлениями от Бельгии и Франции, все время порывалась рассказать о фонтанах Брюсселя, выставке Тутанхамона, первом шаге Эли…

НО!

Есть прекрасная русская поговорка, которую я не понимала до сих пор, а теперь поняла: «ЗАМКНИ УСТА О ЧУДЕ!»

И я от Кёльна разучивалась говорить. И привыкала к молчанию. К терпеливому выслушиванию людей.

Спасибо тебе, милый Бемчик!

На сегодня. На сейчас. Борису важно было, чтобы его выслушали, и не только там, я, или его супруга Лариса, а весь мир. Господи! Да это важно всем тем, кто пытается создавать что-то!

В поездке  меня ждало еще много «Бемов». Все они были разные. Но за это открытие, за этот урок, я была очень благодарна Бему.

Лирическое отступление о том, что было в багаже

Да. Это правда. Земля круглая. И маленькая. На ней действует один закон: «Относитесь к людям так, как хотите, чтобы они относились к вам!» Этот закон всегда срабатывает.

По этому закону, я не хочу продавать свои куклы.

Каждую из них хочется холить и лелеять. Вот, к примеру, кукла Депардье.

Сначала я долго изучаю все об этом человеке. Открываю тысячи фотографий. Стараюсь найти выгодный ракурс.

Напившись, как клоп, «натурой», я достаю керамику. Леплю лицо, руки, ноги.

Если лицо получилось похожим, кукла начинает диктовать мне, чего она хочет. Представьте себе, читает стихи, или мурлычет мелодию из фильма. И я мысленно повторяю.

«Лицо» выбирает цвет будущей кожи. Как правило, это тончайшая лайка оставшейся без пары перчатки, кусок телесного цвета пиджака, иногда даже кожа крокодила.

Бем, к примеру, выбрал темную замшу. А Оксана Серизье кусочек кожи турецкого белого козленка.

Когда кожа выбрана, сооружается арматура тела из жесткой проволоки, чтобы куклочка могла шевелить руками. Мышцы изготавливаются либо из белых бинтов, либо из набивной синтетической ваты. Когда тельце готово, к рукам, ногам и лицу приклеивается кожа.

Остается применить умение визажиста. Приклеить ресницы и парик. Иногда ногти, если кукла более 30 см в высоту.

Теперь нужно ее одеть. И уж будьте покойны, она сама выберет себе образ по настроению и внутреннему содержанию.

Кукла Патриссия Касс предпочла легкий голубой мех и шляпку. Издатель Генрих Дик бархатное пальто с шоколадным норковым воротником и такой же боярский головной убор. Дора Карельштейн захотела быть феей, впрочем, как Саша Бухаров и  Пьер Ришар.

Я потворствую капризам своих кукол. И наслаждаюсь работою над ними.

Но вот кукла готова.

Самую последнюю куклу я ставлю рядом, и клянусь себе, что никогда и ни за что не расстанусь с ней. Мне кажется, что этот шедевр  я не смогу повторить.

Разговоры с куклами похожи на легкую шизофрению. Я их глажу. Целую. И люблю. Я их буквально «ем» глазами. Как только приходят гости, я веду их к новой кукле, потому что той хочется похвал и восхищения.

Куклы – мистические существа. Мне кажется, если я хожу по комнате, они поворачивают за мною головы. Они, конечно же, любят меня. Еще бы! Ведь я их мамочка и папочка одномоментно. Куклы заглядывают через плечо – что это  такое я вывожу на мониторе? Они, скажу по секрету, очень любопытны. Они мои преданные поклонники, потому что им нравится все, что я пишу.

А еще мне кажется, по ночам куклы ходят по книжным полкам и читают все, что попадет им под руку. В стенке у нас собраны, наверное, все сказки мира. Смело могу заявить, что куклы мои сказочно образованы! Я решила так потому, что к утру на стенах сдвигаются картины, очень нужные вещи оказываются на других местах. Да, и кстати, шуршание пакетами заканчивается только под утро.

Куклы играют в меня, как хотят. Они мудрее, потому что молчат. Они красивее, потому что старость никогда не коснется их жестокой дланью.

Я не знаю, как это  правильнее объяснить. Кукла – некий улей, который бодрствуя или во сне, необходимо заполнить медом душевного тепла. Пока он не наполнен, кукла никогда не покинет своего места и не уйдет в другие руки.

И вдруг однажды, ты просыпаешься, и чувствуешь, что «улей» полон. Что  в него не войдет ни капли нектара твоей души. И ты теряешь интерес. Совсем. Исчезает чувство жадности.  На смену ему приходит единственное желание – подарить эту куклу.

Фахверкхаусы Гютерсло

Я думала в детстве: если дунуть, вернется ли это обратно легким ветерком, облетев планету? Ведь она, говорили мне, круглая… Я стала подрастать, вопрос так и стоял. Мой друг из Троицка Виктор Сиднев шутил по этому поводу: «Если вопрос поставить правильно, он будет стоять долго»… Да к тому вопросу прибавился еще один: а, что если твой вздох, это чей-то выдох, обратившийся в ветер?

Время шло. Я давно стала, как тот ветер. Возвратится ли ветер «на круги своя»? Или так и лететь ему, как перекати-поле, перескачи-горы, переплыви-океан?

Откуда и куда несет его? Кто ж там так выдохнул или вздохнул в Гютерсло, что путь мой направлен именно сюда? И цель поездки через три страны – лишь этот маленький город в Северной Рейн Вестфалии.

Это запад Германии. Бывшая ФРГ. В этой Земле предстояло посетить также Дюссельдорф, еще раз Кёльн, Дортмунд, Лемго, Детмольд, Липштадт, Бонн, полюбоваться холмами и реками Рейн, Рур, Липпе, Везер, Падер…

После войны Земля находилась в британской оккупационной зоне. Некоторые города бомбили. Но после войны они были восстановлены.

Гютерсло меньше, чем Новокосино, он подчинен административному округу Детмольд, и привлек лишь тем, что там живет Генрих Дик, который издал мою книгу. Не более полугода назад мой друг Владимир Эйснер привез в Москву от Генриха письмо с просьбой поучаствовать в его проекте.

Я выслала в Германию свои произведения, после чего получила ответ: «Можно я буду теперь называть вас не Светлана, а дорогая Светлана?»  Генриху понравилась  проза.

Он попросил дать разрешение на издание сборника рассказов, сказок и повестей с немецким переводом и названием «Таинства русской души».

Я согласилась.

И пошла работа над книгой.

Мои рисунки Генриху тоже понравились. Впрочем, некоторые он для издания не взял.

Презентация была назначена на 10 мая в Липштадте, на 11 мая в Гютерсло, на 13 мая в Варендорфе, на 15-е в Мюнхене, на 17-е в Вецларе.

Генрих отвечал за мою безопасность и комфорт именно в этих городах. Остальные творческие встречи проходили ранее и далее без него.

Так вот, Гютерсло. Первое, что стало новинкой северной части Германии: ее архитектура. Естественно, как в каждом городе этой страны, есть кирха, то есть церковь, которую посещают верующие. Возможно, там их несколько. Я не запомнила.

Но сразу обратила внимание на оригинальные домики.

Фахверк, от немецкого слова ферма – тип строительной конструкции. Ее принцип — экономия древесины при использовании ее только основными балками перекрытий. Балки красятся, как правило, в темный цвет – коричневый или черный. В Марбурге я видела красный. Пространство между балками заполняется саманными кирпичами, выкрашенное в белый цвет, либо покрытое штукатуркой. Иногда кирпичи обычные, не саманные, красные, например, и каждый изощряется выкладывать между балками кирпичи по-разному. Это красиво.

Фахверковые дома могут стоять до тысячи лет. Они удобные, а главное, теплые. Они являются одной из визитных карточек Германии.

И в наше время, если кто-то из хозяев обнаруживает при  ремонте своего дома внутри фахверковую конструкцию, государство ему может оплатить половину ремонта при учете, если он восстановит бывший внешний вид своего дома.

Самый старый дом в мире, где использовалась каркасная конструкция, находится в Японии, ему 1300 лет. А в Европе развитие фахверкового строительства пришлось на средневековье. По некоторым данным в Германии они начали появляться уже в XI веке.

Fach — панель, секция, Werk — сооружение. Дом, построенный по такой технологии, называется фахверкхаус.

Менее популярно заполнение натуральным камнем. Стены с каменным заполнением красивы, прочны, но тяжелы и хуже держат тепло.

Есть еще одна немаловажная деталь, которая меня «улыбнула». Налог за дом осуществлялся лишь за ту длину фасада, что выходила на улицу или площадь. Высокие и длинные дома немцам строить не хотелось. Но, как скаредные французы, так и бережливые немцы решали вопрос с налогами своеобразным способом. Каждый надстроенный выступ следующего этажа был похож на балкон. А сами дома, точно пагоды, становились все шире, шире и шире кверху. Во Франкфурте, например, есть знаменитый еврейский квартал, где при узеньких улочках самые верхние этажи срастаются меж собою. И неба не видно.

В данном случае уместно было бы  вспомнить сказку Андерсена Снежная королева, в которой рассказывается, как между домами был выстроен мостик, где росли розы, и Кай с Гердой могли свободно переходить по этому мостику друг к дружке.

Умиротворенный рай Лемго

Валентина в моей жизни имя редкое. Я сделала вывод, Валентины не бывают красавицами, они консервативны, остроумны, живучи и душевны. Их отличает мощное внутреннее обаяние. Так звали любимую бабушку. Валентинам доставались мои душевные секреты, всегда закрытая душа вдруг распахивалась нараспашку, и каждая из Валентин чем-то помогала в трудную минуту, тем самым оставив теплые воспоминания.

Я ехала в город Лемго к Валентине Кайль, члену Литературного Общества «Немцы из России» и  корреспонденту популярного в Германии русскоязычного журнала «Контакт-Шанс».

Дорога была желто-желтой от рапсовых полей. Как и во всей Европе, дороги безлюдны и пусты. Создается впечатление, что в этом месте никто не живет. На самом деле, сельское население Германии составляет всего 10% от общего числа жителей. Остальные 90% живут в городах.

Но Германия характеризуется тем, что нет-нет да и попадется красивая немецкая уборочная или строительная техника, выкрашенная в яркий желтый или красный цвет, а рядом аккуратные рабочие в синих комбинезонах. Мелькнет за поворотом католическая, протестантская или менонитская кирхочка. Пробежит по дороге зайчик.

Коттеджи здесь не выше двух этажей. Дороги были всегда хорошими. Только в последние годы, когда в связи с изменением климата, выпадал снег, они разбились, на асфальте образовались такие же ямки и воронки, как у нас в Подмосковье. И снег переселил «русскую безалаберность дорог» в Германию. Наверное, чтобы им неповадно было ругать нас по делу и без дела!

Мы подъехали к очень красивому отремонтированному с иголочки и выкрашенному в светлые тона пятиэтажному хаусу «для бедных» с  оранжевой безупречной черепицей, и я набрала фамилию Кайль.  Послышался низкий грубый голос, резковато приглашающий войти.

Стало немного не по себе. Но, когда отворилась входная дверь квартиры, я увидела обрадованное лицо с теплыми карими глазами, которое оживляла очаровательнейшая улыбка, похожая на улыбку Вупи Голберг.

Кстати,  в ее квартире  есть занятная фотка из Лондонского музея Мадам Тюссо, где она снялась с Голберг!

И мы встретились так, точно знали друг друга не по переписке, а тысячу лет.

День победы все-таки. 9 мая. А мы «русские» тут, на немецкой земле.

Запах праздничного стола еще с улицы пробирался в «сердце желудка». Стол был уставлен жарким из свинины, разными салатами и закусками. Двухкомнатная просторная квартира отремонтирована потрясающе аккуратно. Удобная мебель. Много книг. Цветов. Уютный балкон, с которого вдалеке видны, как сказала Валентина, «какие-то «гебирги», в смысле горы, а вблизи — множество белых аккуратненьких двухэтажных (с эрдегешос и дахгешос, что означает «этаж на земле» и «этаж под крышей») домиков с красной черепицей, близнецами выстроившихся скромненько и тесненько. Домики напомнили бы наши социалистические одноэтажные дачки с соточкой земельки рядом, если бы не рыжина черепицы, белизна стен и аккуратность стриженных можжевеловых изгородей между садочками.

Запах свежей зелени. Улицы … вообще-то пусты.

Валентина украинка, в девичестве Харченко, была учительницей, эмигрировала после перестройки из Казахстана за мужем, российским немцем, в Германию.

Они с мужем первое время здесь так затосковали, что Яша сказал однажды: «Давай, назад вернёмся…» А куда было возвращаться?! Всё распродано, роздано… Городок, их Аксуек, что процветал когда-то в Джамбулской обл., поскольку там добывали урановую руду, сейчас стоит в развалинах… А ведь жили они в нём до распада Союза, как при коммунизме! Всего было вдосталь!.. Валентину любил прекрасный мужчина, чуткий, добрый и высоконравственный Яков Кайль. Так и получилось: «куда иголка, туда и нитка»…  Но ее родиной был и остаётся Советский Союз!

Когда Якова не стало, Германия не отвернулась от нее, как Россия отвернулась от русскоязычных, попавших впросак осколков «социалистического лагеря». Ни разу не упрекнула. Позволила жить безбедно на соцобеспечении. Заниматься творчеством.

Валентина издала не один сборник стихов и рассказов.

Ее очень уважают в кругу русскоязычных новых германцев, до сих пор вспоминают и в Казахстане, как лучшую учительницу. А в России живут  ее дети: дочь — в Костроме, сын в Обнинске. В России ее внуки — аж семеро! В Москве скоро появится первый правнук!

Есть в этой оптимистичной женщине какая-то «чертовщинка», которая подкупает, и заставляет восхищаться! О таких в Сибири говорят: «не задушишь – не убьешь!»

Для ее пенсионного возраста она живёт в квартире с просто шикарными условиями! Идеальная чистота! И красота! Прежде чем к ней ехать, где-то в интернете я прочла, что у Вали состоялся недавно 70-тилетний юбилей. Солгали, черти! Передо мною находилась радующаяся жизни женщина, ни в коем случае не старше сорока лет (я не перегнула!) по виду и по манерам, да и по восприятию жизни. И я жмурилась от счастья, попадая снова и снова  под свет искренне-чистой белой энергетики.

После обильной домашней пищи, загорая на даче, мы вкушали пищу поэзии Валентины. Вообще, я бы вернулась туда еще не один раз, чтобы только послушать, как она это делает. Представьте. Чистенькая Ганзенская Германия. Травка. Вокруг немчики аккуратненькие ходят. Среди цветущих садовых деревьев на «загоральном» кресле сидит Валечка и, отодвинув на расстояние вытянутой руки рукопись, наподобие Юлия Цезаря, вещает с серьезным лицом, в котором вспыхивают и исчезают тысячи живых юморных черточек, стих за стихом. Низкий грубый прокуренный голос воспроизводит в ролях на разных регистрах прямую речь своих персонажей! «Уржёшься»!

Также, помнится,  мы «отрывались» на юбилее моей подруги в Реутово, главного редактора газеты «Реут», Вики Цилюрик, когда бард Саша Куликов, по настоятельной просьбе хозяйки низким басом пел «арию» Лели: «Попробуй а! А! Попробуй Джага Джага! Попробуй У! У! мне это надо-надо!»…

Мне безумно понравилась в исполнении Валентины с киргизским акцентом поэтическая пародия на очерк Татьяны Окоменюк «Дуньки в Европе». Я хохотала до слез.

И очерк остренький, и пародия великолепная! Пародия и должна быть вот такой, как продолжение мысли автора, как в точных коротких мыслеформах изображение обратной стороны медали.

А потом смотрели старинный Ганзенский город Лемго, где проживает 40 тыс. жителей, (примерно треть нашего московского района Новокосино), он тоже подчинен Детмольду.

То, чего я еще не видела – древний бронзовый фонтан с двигающимися метровыми человечками на центральной площади. Ему 800 лет, не меньше! Заходили в музей ведьм, помещенный в бывшем Доме Бургомистра, «охотника на ведьм». О нем я расскажу отдельно. Проехались до старинного замка  шлос Браке, полюбовались рекой, в том месте, где ее перекрывала плотина мельницы. Фахверкхаусы там выстроены прямо на воде.

Лемго  представляет собою «одноэтажный город». Кстати, он совершенно не пострадал от бомбежек, и сохранен немцами в первозданном виде. Домики и дачки здесь недорогие. Но есть нюансы. К примеру, дачу можно приобрести всего за полторы тысячи евро, а дом — за 30 тысяч. Но, если вы хотя бы раз в неделю не прокосите травку, и вовремя не отремонтируете хоть одну черепицу дома, ждут вас серьезные неприятности!

Интересной показалась деталь. На обратном пути по брусчатке мы зашли на кладбище, где похоронен незабвенный Яков Кайль. Кстати сказать, брата моей бабушки Валентины тоже так звали.

Памятник на могиле был отклонен на полградуса. По этой причине на граните могилы была приклеена записка, что Валентина должна срочно его поправить с помощью специальных служб, и ее ждет штраф, потому что памятник, якобы, шатается и «представляет опасность для жителей города».

Мы по русской традиции, естественно, не поверили: вместе пытались сдвинуть гранитную глыбищу с места, но не смогли. Она не шаталась. Наверное, только сильные мужчины были способны на такие подвиги.

Вот заразы, эти немцы! Ходят каждую неделю по кладбищам и памятники расшатывают! Если расшатается – поднимают панику, что нужно принимать срочные меры по его «выравниванию». Платите денюжку!

Кладбище совершенно не похоже на наше. Могилы без оградок. Памятники маленькие, в виде книг или монолитных кусков, высотою 40, иногда чуть выше, сантиметров. Подле стоят подсвечники, ангелочки, посажены цветы. Между могил ровная стриженая травка 5-7 см. высотой.

Нет. Ну, это вообще! Вспомните наши кладбища, где трава по брови и крестов за травой не видать! На миллионы умерших после перестройки в современной России и полицейских не напасешься…

А тут, в Германии,  просто умиротворенный рай: попробуй отклонись от общего порядка на один градус, и ты уже «представляешь  опасность для окружающих», значит, ждет тебя штраф!

Валентина, не смотря на свое украинское происхождение, «набралась у немцев гадких манер», это я шучу, конечно. Она не позволяла мне даже на даче у подруги ступать босыми ногами на травку, потому что все теперь тут только и говорят об энцефалитных  клещах!

Вообще, немцы – большие паникеры! Кто-то бросил «утку» в СМИ, что идут какие-то отравления огурцами, и немцы стали в этом году выращивать овощи на своих балконах.

Охота на ведьм

В конце пятнадцатого века издание за изданием множился знаменитый «Молот ведьм». Одна из книг находится в Ленинской библиотеке в Москве, кажется, датируемая 1669 годом. А первое издание 1487 года можно наблюдать в музее ведьм города Лемго.

Валентина осталась поджидать меня на скамеечке возле музея. Я же расхрабрилась поглядеть на экспонаты. Энергетика такая, что волосы на голове трещат!

Книга смертей, что лежала передо мною в кожаном переплете цвета запекшейся крови, ошеломляла неслыханным количеством тиража для тех веков.

Вот она, немецкая аккуратная грубая четкость заглавных букв. В готической прописи текстов чудовищные мысли христианской мясорубки!

Красивый умиротворенный город Лемго, как и сотни таких же красивеньких аккуратненьких немецких городков, любующихся цветочками-розочками и коровками, таил в себе страницы небывалой жестокости.

Посетители редко заходят сюда, чтобы ужаснуться. Я бродила по шатким лестницам старинного фахверкхауса одна. Тусклое освещение.

На стенах метались тени, отравленные религиозной злобой, орущие: «Ведьма! Ведьма! Ведьма!»

В те годы население жалось в тесноту под каменные стены крепостных ворот городков, чтобы не грабили разбойники. В скученности и голоде размножались вирусы и болезни одна страшнее другой, косили народонаселение Европы. В тумане неграмотности, обманутые  правителями, люди поддавались дикому страху, запуганные находились они в жестоких клещах военных феодалов и церкви. Ужасные муки ада, придуманные больным воображением, сонмы чертей и злых духов незримо витали над толпой легковерных и невежественных народов.

Как пишет в своем романе Ефремов: «Церковь и темная верующая масса всегда считали женщину существом низшим, грехов­ным и опасным — прямое наследие древнееврейской религии с ее учением о первородном грехе и проклятии Евы. Костра­ми и пытками церковь пыталась искоренить ею же самой по­рожденную болезнь. Чем страшнее действовала инквизиция, тем больше множились массовые психозы, рос страх перед ведьмами в мутной атмосфере чудовищных слухов, сплетен и  доносов. Чем умнее и красивее была женщина, тем больше было у нее шансов по­гибнуть в страшных церковных застенках, ибо красота и ум всегда привлекают внимание, всегда выделяются и падают жертвой злобы, вызываемой ими в низких душах доносчиков и палачей»…

Маллеус малефикарум (Молот ведьм) был  сочи­нен  двумя ученейшими монахами средневековой Германии — Шпренгером и Инститором. Руководство, как находить ведьм, пытать их и добиваться признания.

Он переводится точнее, как «Молот злодеек», и гласит: «Если бы не женская извращенность, мир был бы свободен от множества опасностей. Женщины далеко превосходят мужчин в суеверии, мстительности, тщеславии, лживости, страстности и ненасытной чувственности. Женщина по внутреннему своему ничтожеству всегда слабее, чем мужчина. Потому гораздо легче от веры и отрекается, на чем стоит вся секта ведьм…»

«Необыкновенность и таинственность этих совершенно исключительных дел ведут к беспомощности обычной судебной процедуры. Уликами являются или собственное признание, или показания соучастников. Принцип «хэретикус хэретикум аккузат» — «еретик обвиняет еретика» — должен быть положен в основу. Опыт называет, что признания и имена сообщников добываются лишь силой самой жестокой пытки: «сингуляритас исциус «ус экспозит тормента сингулярна» —«особенность этих случаев требует особых пыток».

Отказаться от пыток значило бы в угоду дьяволу «потушить и похоронить все дело», ибо здесь «ведется состязание судей не с челове­ком, а с самим дьяволом, владеющим еретиками».

Вся остальная книга посвящена описанию пыток, того, как их применять, и технике допроса, ибо «добиваться признания, во что бы то ни стало» — вот естественная задача подобных расследований. Райские венцы были обещаны инквизиторам римской церковью в знаменитой булле папы Иннокентия Седьмого, да и многими более ранними писаниями. Бешеное усердие этих «домини канес», то есть «собак господа», приво­дило к грудам доносов, наговоров и оговоров, уменьшая и без того небольшое население. В одном лишь немецком городке Оснабрюке в шестнадцатом веке за год сожгли и замучили четыреста ведьм при общем числе женского населения около семисот человек!

Никто не вставал на защиту несчастных, но, хуже того, проклинал и травил осужденных.

Характерной чертой политики того времени были обвинения женщинам, не бедным, а тем, кто имел к тому же что-то за душою: коровку, теленочка, усадьбу…

После казни расчетливые немецкие попы, или как там их называли, папы, не только полностью переписывали имущество в собственность церкви, но и мелочно заставляли мужа или родственников оплачивать расходы на палача, мучившего жертву, на его пропитание во время мук и даже на дрова костра, разожженного для ведьмы!

Неумелое управление, войны, поборы, истребление людей привели к неустойчивости экономики, и, прежде всего сельского хозяйства. Малейшие недостатки в обработке земли, случайности погоды вели к неизбежному голоду и без того несытого населения. Не могли же признаться, отцы церкви, что бог бессилен об­легчить участь своих «детей». Очень удобно: неурожай — ведьмы устроили; коровы не дают молока — ведьмы; напала вредная мошкара на вино­град — ведьмы, и так во всем. Даже, говорят, если женщина отклонила сексуальные домогательства соседа, тем более пастыря! И вот результат: все допросные листы наполнены признаниями несчастных женщин.

…Вот пе­ревод одного из лучших наших исследователей истории ведьм, Николая Сперанского: «Толпа стоит и смотрит, как на телеге живодера везут ведьм на место казни. Все члены у них часто истерзаны от пыток, груди висят клочьями; у одной пе­реломаны руки, у другой голени перебиты, как у разбойников на кресте, они не могут ни стоять, ни идти, так как их ноги размозжены тисками. Вот палачи привязывают их к столбам, обложенным дровами. Они стонут жалостно и воют из-за своих мучений. Одна вопиет к богу, другая призывает дьявола и богохульствует. А толпа, где собрались и важные особы, и беднота, и молодежь, и старики, глядит на все это, нередко насмехаясь и осыпая руганью несчастных осужденных…»

Вот дыба, на которой растягивали тело. Вот стул с шипами, на который сажали жертву. Вот гроб с кинжалами в крышке. Когда его закрывали, ведьму прокалывали  в нескольких местах. И это самое «демократическое оружие». Вот костеломалки для рук и ног…

Нет. Остальное  даже смотреть жутко.

Далее в других городах Германии мне попадались крепости, и в каждой из них имелась так называемая башня ведьм, высотою, обычно с трехэтажное здание. Обязательно круглая. Без окон. Подозреваемую бросали с высоты со связанными руками, чтобы она там мучилась и страдала. Если она ломала себе при падении кости о каменный пол, значит, точно являлась ведьмой. Иногда бросали вниз объедки, чтобы не умерла до пыток.

Иногда бросали в реку с моста тоже со связанными руками, если несчастная тонула, значит, была прощена. А, если всплывала, значит, считалась ведьмой, и в ее тело вонзались сотни стрел.

И все же многие протоколы допросов говорят о небывалой стойкости некоторых женщин: и совсем юных девушек, и старух. Склонитесь перед их памятью, ибо нет на Земле выс­шего геройства, чем непреклонность, ожесточающая  инквизиторов. Пытку усложняли, доводя до самых высших ступеней, самими судьями называв­шихся бесчеловечными. А подсудимые упорно не сознава­лись или, уступив невероятным страданиям, потом сразу же брали признание обратно. Пытку повторяли множество раз. В одном протоколе записано: пятьдесят три раза! Героини умирали в застенке, оставленные всеми, отрезанные от мира, не сознавшись и не сказав того, что требовали судьи».

«Дошло до того, что красивые и умные женщины в Испании, Германии, Италии стали редкостью!»

Впрочем, не известно, что страшнее. Если Европа жгла на кострах собственных женщин, благодаря христианской инквизиции, то в России «огнем и мечом» распространяющегося раковой опухолью церковного деспотизма были вырезаны многовековая культура, предания и рукописи, в которых обозначалось наше прошлое. Нас лишили истории. В первую очередь сжигались летописи и гусельки, безобидный народный инструмент, чтобы вытравить духовность из русской души и привить ей рабскую психологию вечно кающегося первородным грехом раба.

Россию спасло от истребления красивых женщин, как ни парадоксально, татаро-монгольское иго. Договариваясь о податях с христианской церковью, татары не уничтожали русских рабынь, а в худшем случае уводили их в полон.  И не смотря на то, что веды – знания в письменных источниках были практически полностью истреблены, в устном народном творчестве и сказке ведовство передавалось и передается до сих пор из уст в уста.

На случай дождя

Терпеть не могу, когда женщины курят! Но тут особый случай. Моя бабушка Валентина тоже курила когда-то, правда, крепкую махорку, а не дамские сигаретки. Это у нее с войны…

А у Валентины Кайль все получалось так органично, что не мешало в общении абсолютно. К тому же свежий воздух, каким-то внутренним волшебным светом, излучаемый закатом, обволакивал округу. Пахло растущей сосной и сиренью. На теплом балконе мы засиделись за полночь. Рассказывали друг другу смешные истории. «Гармонично» хохотали – Валя басом, я фальцетом на две октавы выше. Было здорово! Соседи не решились нас «разогнать», потому что в доме для социалов живет много русских переселенцев.

Валентина постелила мне что-то воздушно-фланелевое на диване в гостиной. И всю ночь мне снились лебединые крылья, несущие в Лапландию вместе с дикими гусями.

Солнечное волшебное утро ознаменовалось прогулкой по городу. А в середине дня приехал Генрих Дик. Обедали втроем. Церемонно и чинно. Валентина суетилась больше обычного, чтобы как можно лучше встретить редкого гостя.

Высокий аскет с грустными уставшими серыми глазами, примерно моего возраста, вежливо и сдержанно принимал ее обходительность. Генрих немецкий переселенец из России.

Тут я хотела бы обозначить несколько слоев переселенцев. Русскоязычные этнические немцы, раз. Супруги их, разных национальностей, два. Русские переселенцы, не имеющие к немцам никакого отношения, три. Евреи, четыре. Русскоязычные переселенцы разных национальностей, как то украинцы, белорусы, казахи, прибалты и т.д., пять. Все, в общем-то, разобщены по группам, по городам, по религиозным пристрастиям, по обществам интересов. Их объединяет только язык. Русский язык. И русскость. Но об этой въедливой субстанции я писала уже в части о Франции.

По иронии судьбы их здесь всех без разбора называют русскими вне национальности, потому что они до сих пор  живут в «русской шкуре», думают по-русски, и, главное, по-русски пишут.

По статистике в Германии проживает порядка пяти миллионов(!) таких русских. Самый популярный иммигрантский анекдот: «На заданный социологами вопрос: «Считаете ли вы, что в Германии слишком много русских?» десять процентов населения ответили: «Ja», тридцать пять процентов — «Nein». Все остальные сказали: «Пошли вы на хрен!»

Литературный мир маленькой Германии достаточно тесен. И все переселенцы, взявшие когда-либо в руки перо, знают друг о друге не все, но практические все. Следят за подвигами и достижениями.

Здесь выходит русскоязычная пресса. Действует несколько русскоязычных литературных обществ.

У Генриха есть свое издательство «Немцы из России». Он сотрудничает с «Форумом русской культуры в Гютерсло», с другими связанными по тематике обществами и клубами Германии. Председатель «Литературного общества немцев из России». Как немец, он плотно работает и с разными другими немецкоязычными обществами.

Валентина на прощание нежно обняла меня и, узнав, что я из-за перевеса не взяла с собою зонта, сунула свой черный зонт мне в дорожную сумку. А когда мы уже спускались вниз, грубым голосом крикнула вдогонку в приказном тоне: «Обязательно, пиши!» И этот резкий тон очень приятно мягким лепестком погладил меня на прощание по голове.

— Я постараюсь… — я знала, что врядли сдержу обещание быть на связи во время путешествия…

В сердце что-то бренькнуло и оторвалось, как бывает, когда я расстаюсь с милым душе человеком.

«А песни поем мы русские…» Липштадт

Автомобиль Дика мчал нас в сторону Липштадта.

Генрих оказался меланхоликом. Вдумчивым. Созерцательным. Очень грустным. Развеселить его стоит больших усилий. Но, можно. Изредка он улыбался.

Генрих издатель.

После разговорчивой шустрой Валентины, Дик иногда не поспевал за ходом моих фраз. Я тормозила темп речи. Тормозила. Тормозила. Тормозила…. Пока мысли не потекли с той же скоростью, что у Дика. И я услышала его.

Генрих острее других чувствовал ответственность за меня, потому что по большому счету, я здесь в Северной Рейн Вестфалии была его гостем. Он и знал обо мне больше других, потому что был знаком не только с теми произведениями, которые выходили в его книге, но и с теми, которые «остались за бортом».

Его люди встречали на вокзалах, провожали. Размещали на ночлег. Были ответственными за проживание и питание, за ознакомление с местными населенными пунктами и их достопримечательностями. Наконец, самое главное, Генрих контролировал процесс выхода новой книги «Таинство русской души» или это звучит по-немецки, как «Das Geheimnis der russsischen Seele», ее перевода и помещение в СМИ информации об этом, и о встречах, которые должны были произойти на немецкой земле с читателями.

А вот я про Генриха ничего не знала. По дороге начала провоцировать его вопросами. Но отвечать он не торопился.

Он очень серьезно, по-взрослому давал короткие правильные советы, даже в шутку не позволяя сделать неверный шаг. Достаточно быстро меня разместили у Катарины Кухаренко в отдельной, такой же стерильно-чистой комнатке, как и у Вали Кайль.

И мы поехали на презентацию.

Местом проведения оказалась капелла не то католической, не то протестантской церкви. Я, если честно до сих пор не поняла разницу.

А вот сам Генрих принадлежит к менонитской.

Меннониты – одна из протестантских деноминаций, получивших название от имени своего основателя, голландца по происхождению Менно Симонса, жившего на рубеже XV – XVI вв.  Люди менонитской общины заслуживают уважения. Они осуждают любые войны и насилие. Живут обществом или единой семьей. Если кому-то нужно построить дом, строят все. Если проводится свадьба – помощь всех членов гарантирована. Соблюдение заповедей осуществляется не насильно, а по внутреннему велению сердца. Многие годы они преследовались другими течениями христианства, и лишь теперь получили права наравне с другими, и вышли на официальный уровень.

Зал капеллы сразу понравился тем, что в нем не нужен микрофон. Акустика великолепная. Высокие потолки и окна.

Переводчиками книги были Генрих Дик, Катарина Кухаренко, Елена Абрамс и Володя Эйснер. Немецким консультантом текстов явился доктор филологии Энгелен. Особую благодарность заслуживает и руководство общества «Форум — русская культура» «FORUM RUSSISCHE KULTUR GÜTERSLOH» в лице председателя Франца Кизеля и его заместителя Т. Фишера, без финансовой помощи которых трудно было бы издать «Таинство русской души». Все они присутствовали на встрече.

Зал был полон.

Презентация книги проходила на немецком языке. Также на немецком, Елена и Катарина читали мои тексты.

А песни пели мы русские.

Выступал хор «Василиса» в национальной одежде.

Очень многие немцы покупали книгу.

Даже выстроилась очередь за автографом. После вечера мы с переводчицами и девчонками из хора пошли в кафешку, и Катарина угостила всех мороженным.

Я играла на гитаре, по просьбе новых подруг пела добрые старые песни о главном.

Проходящие люди странно глядели в мою сторону. В Германии не поют на улице, если перед ними не лежат шляпы для сбора денег.

Цветущие рододендроны Засендорфа

Итак, я поселилась на пару ночей у Кухаренко Екатерины Францевны. Катарина на следующий же день повезла меня на собственной машине показывать достопримечательности ставшего для нее родным Липштадта и окрестностей.

Она преподавала когда-то немецкий в СССР. А в трудные времена перестройки, когда из дружественных ранее советских республик местные националисты буквально выживали людей, эмигрировала сюда. Самым сложным оказался процесс восстановления статуса учителя с большой буквы. Призвание заставляло не сидеть на социале, а приносить пользу и русским и немцам, соединяя их благодаря мастерству собственного опыта и знаний.

Мне показалось, что за годы, прожитые здесь, Катарина, генетически немка,  так до конца немкой и не стала. Она привезла в Германию русскую душу.

В центре города мы посетили администрацию. Ее представители присутствовали на вчерашней встрече, и теперь передали множество полезной литературы о городе и сувениры на память.

На главной площади города есть такой же фонтан, как в Лемго, только больше. И фигуры в нем изготовлены с портретным сходством видных деятелей города. Вот Бургомистр, вот священнослужитель, вот принцесса, вероятно принесшая в свое время большую помощь, вот рыцарь, вот управляющий транспортом, в руках его паровозик, вот служанка и трубадур. А внизу в воде моет бронзовые кожи кожевник.

Липштадт знаменит тем, что он является чуть ли не первым планово заложенным городом Вестфалии, а не стихийно выстроенным. Множество фахверкхаусов украшают улицы. В нем есть также и ратуша. Есть башня ведьм. Есть кладбище, чуть больше Лемговского. Над рекой Липпе стоят скульптурки Коха. Каналов такое множество, что Липштадт называют Вестфальской Венецией.

Катарина спешила показать мне весеннее чудо. И мы успели во время его цветения. Неподалеку от города находятся великолепных 17 пригородных местечек, такие как Бад Вальдлизборн и Бад Засендорф.

Средневековые замки и руины прекрасно вписываются в зеленый Вестфальский ландшафт. Парки являются настоящими оазисами для отдыха.

И самое главное – среди аккуратно постриженной травки — множество огромных пышных кустов цветущих рододендронов украшают эти парки! Розовых и оранжевых, белых, пурпурных и желтых. Сиреневых и голубых…

Это необыкновенно красиво.

Если учесть к тому же, что в парке щебечет обилие птиц, то создается впечатление, что вы попали в благословенный край. Охраняют свои выводки дикие важные гуси. По дорожкам бегают водяные курочки. И обособленно время от времени показываются журавли.

Здесь запрещено бросать мусор и разводить костры. Здесь каждое дерево пронумеровано и имеет свой код. Здесь с собаками можно гулять только при наличии пакетика для экскрементов и совка для их уборки, иначе, не минуете штрафа. А кошек в Германии на улице вообще не видела. Их строго-настрого запрещено выпускать из квартир самостоятельно, а только в ошейнике и с хозяином.

Мы также совершили поездку в замок Оберштадт, а после познавательной прогулки,  забрали внука Катарины, и превосходно насытились в китайском ресторане, где платишь за тарелку, и ешь, пока не лопнешь.

Вечером того же дня всех ждала еще одна презентация книги в том же составе, только с другими зрителями, в библиотеке Гютерсло.

Ныхьт окей, гут!

Меня переместили в новую среду. Ею оказалась чета интеллигентных немцев Доктор Ульрих Енгелен и его супруга. Приходилось говорить только по-немецки.

С трудом избавившись от последних остатков французской картавости, я вспоминала уроки незабвенной учительницы своей Зои Васильевны Рохлиной, как дрессировала она нас на занятиях в школе: «Зинген! Шпринген!», а я сбегала с уроков, чтобы этого не слышать.

Поэтому честно призналась доктору перед первой презентацией, что говорю по-немецки очень плохо и очень мало. На что он ответил, что в таком случае лучше «молчать и слушать».

Что я и делала.

Я молчала, и слушала. Сначала. Зал смотрел на меня. Переводчики говорили по-немецки. Потом я брала гитару, и пела. И ловила себя на мысли, что теперь доктор Енгелен, вытягивая шею, чтобы видеть, как я это делаю, молчит и слушает.

Маленькая глупая женская победа занимала меня. А выступления в немецких городах напоминали игру.

Ну кто не играл во времена нежного детства в войну русских и немцев? Думаю, все играли. Вся дворовая шелупень делилась вне зависимости девочка или мальчик, на две команды. Возраст варьировался от пяти до 10-12 лет. Набиралось человек пятнадцать. За немцев, как правило, играли самые сильные пацаны. Мелкие девчонки, завязав косички, чтобы не мешали, налетали на «врагов» и щипали и кусали и пускали в ход массу неожиданных приемов. И, при ровном раскладе душ, более слабая команда почему-то всегда выигрывала…

Почему? Вот этот парадокс никто не мог объяснить. А я теперь не могу объяснить, почему все дети играют в войну? И почему я после слов «молчи и слушай» приняла «бой», на полном серьезе, как в детстве.

Вообще странное это состояние описать трудно. Вот немцы. Они говорят по-немецки. Ты все понимаешь, о чем они говорят. Но тебе кажется, что это какая-то игра. Что это простой школьный урок. Сейчас прозвенит звонок и они, те, которые притворяются, что они немцы, вдруг также хорошо и чисто вдруг заговорят по-русски.

Ведь мы такие одинаковые! А говорим по-разному. Странно.

Может быть, если бы не было уроков немецкого в школе, а потом в институте, а потом в адъюнктуре, легче было бы перейти на чужую речь, как я перешла на французский, просто подражая другой жизни…

Немецкий хаус внутри мало чем отличается от русского. Вот спаренный санузел. Душ. Кухня. Коридор. Гостиная. Садик. Возможно, подвал или подвальное помещение, к которому ведет лестница. Второй этаж со спальнями и рабочим кабинетом доктора. И мой третий чердачный этаж с просторными апартаментами и японским интерьером.

В доме живет огромный пес Ричард. Он быстро привыкает ко мне, и ластится к рукам.

Утром я просыпалась рано.

Доктор угощал превосходным кофе. За столом хозяйничала его очень приятная в общении миловидная жена. Она врач.

Завтрак скромный. Но сытный.

Оба они старались говорить проще. Рубленными фразами, чтобы мне было понятнее. Незнакомые слова они изъясняли жестами. Они рассказали о том, чем занимаются, как живут, показали фото детей и внуков. Я соответственно тоже рассказала о Москве, о семье, о своих делах.

Доктор часто повторял знакомое мне: «Окей!»

Наконец, я отошла от оцепенения необычной обстановки и осмелела настолько, что решилась на шутку:

— Нихьт окей! Гут!

Шутка настолько понравилась доктору, что он потом рассказывал ее всем, и Дику и Францу Кизелю, что это бизнесмены американцы заамериканизировали Европу, капиталисты! Нихьт окей! Надо говорить спасибо на родном, на немецком языке!

Картошка в униформе

Доктор Енгелен прекрасно водит автомобиль, более похожий на большой трейлер или автобус. На нем мы отправились в маленькое путешествие с Диком и Енгеленом. Мы посетили замок Реда и прогулялись по городу Вандербрюк, любуясь парками, садами, статуями. На фахверковых домах, которые стоят здесь по 500-600 лет, доктор читал латинские надписи из Библии и переводил на немецкий. Генрих адоптировал их мне на русский.

«Начало любой мудрости – это страх перед богом».

«Если Бог с нами, то кто против нас?»

«Кто на Бога надеется, тот строит на правильном фундаменте»…

Мы набрели на домик мастера, который до сих пор делает органы любой формы и величины. Его окна одновременно и витрина.

Мы зашли в очень старую пивную, где сохранились именные кружки для посетителей, и древняя бочка.

Обычаи этих мест – работать весь день. А вечером, ясное дело, пить пиво. Из бочки. Так вот, чтобы совершать это действо наиболее гигиенично, все жители городка имели в излюбленной пивной на определенной полке место, где дожидалась их личная  особенная пивная кружка, украшенная серебром или простыми цветами, фарфоровыми узорами, портретом, веселыми смешными человечками.

Так же антикварными экспонатами висели на стенах зубчики в виде большой пилы и на них чайник.

В Германии есть поговорка: «Опусти на один зубок!» Дело в том, что чайники на пилах висели над огнем. Когда они были горячими, то вешались высоко. А, когда остужались, посетители просили опустить чайник на зубок, чтобы его подогреть.

Приятно иметь дело с филологами!

Мы увидели также музей льна. И маленький магазинчик-мастерскую сувениров, изготовляемых у вас на глазах  вручную из дерева.

А потом в парке, мы любовались статуями Вильфрида Коха, который знаменит еще тем, что  составил «Энциклопедию архитектурных стилей».

На ужин супруга доктора Енгелена приготовила что-то мясное и отварила  картошку.

— О! Картошка в мундире! – потирала я ручки, предвкушая обед.

— Мундир? – переспросил Енгелен.

— Да. Когда у нас варят картошку в кожуре, мы называем это картошка в мундире.

— Униформ? – переспросил Енгелен.

Я засмеялась:

— Гут. В униформе тоже можно!

Дискуссия в Варендорфе и Детмольде

Генрих Дик забрал меня утром, чтобы показать Детмольд и Варендорф. Попрощавшись с любезными и ставшими мне очень симпатичными немцами, мы выехали из Гютерсло.

Дорога через Тевтобургский лес позволила нам, наконец, поговорить откровенно. О смысле жизни. О нравственности и ее законах. О литературе и искусстве. О разном. Мы даже спорили, горячась. О Боге.

В любом случае, общение было не только неизбежно, но и необходимо.

В подтверждение своих слов Генрих даже принес две книги его любимых классиков английской литературы: Гилберта Честертона «Вечный человек» и Клайва Льюиса «Просто христианство».

Но я не открыла их. Начинать верить в какую-либо религию трудно, когда мировоззрение давно сформировано.

Кто желает получить более подробную информацию о Генрихе Дике, может заглянуть на сайт www.gennady.de.

Кстати, вот небольшой городок Детмольд очень лояльно относится ко всем религиям. Здесь и реформатские церкви и лютеранские, католические и баптистские, есть мусульманская мечеть. Там проживает немалое количество православных. Это переселенцы из России и стран СНГ,  а также Сербии и Греции. Один раз в месяц православная служба на русском языке проходит в помещении католической церкви.

Внутри кирхи очень похожи во всех городах Германии. Стулья. Кафедра. Небольшой орган. Высокие стены. Распятье. Никаких излишеств.

О Детмольде осталось теплое воспоминание еще и потому, что жаркое из индюшки с хрустящей корочкой в местном ресторане оказалось очень и очень кстати перед серьезным мероприятием.

Творческий вечер в Варендорфе на этот раз устраивала Елена Абрамс. От сценария мы не отходили. Снова читали на немецком рассказы. Пел хор «Василиса». Выступали «виновники» торжества.

Доктор Енгелен на этот раз превзошел самого себя. Елена Абрамс переводила мне дословно тезисы его речи:

« В центре внимания литературных чтений стоит выпущенная издательством Генриха (Геннадия) Дика книга – сборник повестей, рассказов, сказок, притч, написанных Светланой Савицкой и переведенных на немецкий язык Катариной Кухаренко, Еленой Абрамс, Генрихом Диком и Владимиром Эйснером. Интеллигентное  предисловие к книге написал Владимир Эйснер, мне приходилось редактировать тексты, иллюстрации принадлежат художественному перу автора.

Первые впечатления о нашей гостье — писательнице Светлане Савицкой —  необыкновенно позитивны. В этой женщине сочетаются глубокая человеческая теплота с решительностью,  и эти ее качества еще более изумляют, когда становится известно, что она во время Второй Мировой войны по вине немцев потеряла немало своих родственников. Также удивляют многогранность ее талантов и интересов: музыка, литература, пение, философия… Она рисует, чертит, моделирует, с легкостью раскрывая суть вещей, которым уделяет свое внимание. Благодаря своему опыту и своим произведениям она может с полной достоверностью и с большим успехом работать в области укрепления дружеских взаимоотношений между Россией и Германией.

Тут я должен отметить, что совместная работа с переводчиками книги — Еленой Абрамс, Катериной Кухаренко и издателем Генрихом Диком, которые несколько месяцев старательно и серьезно трудились над произведениями Савицкой, также произвела на меня большое впечатление. Я удивлялся их желанию осуществить этот проект, который состоит из различных по жанру, языковой трудности текстов, желанию создать из этого разнородного материала цельную по замыслу книгу. Оживленно и открыто мы обсуждали сочинения Савицкой. Переводчики с большим вниманием прислушивались к моим  критическим замечания, которые касались языковой красоты текста и продуктивно их использовали. Особенно меня радовало, что наша работа всегда была отмечена дружеским расположением,  и это помогло нам успешно ее завершить.

Особенную благодарность заслуживает также руководство общества «Форум — русская культура» в лице председателя Франца Кизеля и его заместителя Томаса Фишера, без финансовой помощи которых книгу Савицкой трудно было бы издать.

Генрих Дик с поразительным чутьем выбрал из огромного количества написанных Савицкой текстов произведения для книги и назвал ее «Таинство русской души». Смелое название, так как немецкий читатель будет связывать его с позитивными ощущениями и чувствами, такими как светлая печаль, влюбленность, удовольствие от созерцания красот природы. Однако содержание этой книги меньше всего соответствует таким романтическим представлениям.

Как раз наоборот, мы видим в книге собрание разнородных по форме текстов, которые с большой силой передают то, что русским людям пришлось пережить в прошлом, то, как они живут сейчас. Точнее было бы сказать, эта книга о тяжелейших испытаниях, которые выпали на их долю. Книга повествует о неприкрытом насилии по отношению к слабым и больным, о лжи и мошенничестве, о брошенном на произвол судьбы ребенке – и все это в рамках поэтики, которыми отличаются хорошие произведения.

Но при любых испытаниях огонек надежды и любви теплится в душе у русского человека. В книге Савицкой немало светлых, наполненных  теплом и радостью страниц. И пусть эта надежда выглядит иногда наивной, автор далека от циничного, неизящного изображения жизни.

Вероятно то, что в действительности составляет суть русской души, нельзя выразить в письменной форме. Вероятно, что как раз такое собрание из притч, сказок, повестей и рассказов, как в книге Савицкой, может в какой – то мере отразить ее глубинную основу. Некоторые произведения писательницы заставляют вспомнить о магическом южноамериканском реализме, изумляет разнообразие сказочных сюжетов, афоризмы занимательны и ироничны, но едва ли могут послужить руководством для реальной жизни. В целом ее сочинения можно отнести постмодернизму.

Итак, книга Савицкой с названием «Таинство русской души» заслуживает того, чтобы ее внимательно прочитали. Встречи с Савицкой и подготовившими книгу к печати людьми наполнили мою жизнь большим количеством новых впечатлений, и я от всего сердца благодарен им за это».

Книг снова продали достаточно много, наверное, благодаря горячей речи доктора Енгелена и  проникновенному чтению моих переводчиц.

Дортмунд —  Боруссия

Из Гютерсло прямого поезда до Мюнхена нет. Необходимо делать пересадку в Дортмунде. У меня билеты – во второй класс. Он – внизу вагона. Наверху – первый. Но нижняя часть 2 класса уже была заполнена до отказа мужчинами и подростками, возраста с 14 до 30 лет. Пришлось нарушить «немецкий порядок» и подняться по лестнице  на более высоко оплачиваемый 1 класс, там еще оставались свободные места.

Я невольно оказалась вовлечена в удивительную атмосферу дортмундских болельщиков.

Парни возраста «гитлер-югенд», одетые в желто-черную форму, заполоняли пространство на каждой станции. И верхняя и нижняя часть вагонов очень скоро была просто переполненной сверх всякой меры.

Ребята занимали места в проходах, на лестницах, на полу. От дикого ОРА воздух накалился до красноты, и пот струился по лицам. Ежесекундно кто-то из вагона выкрикивал начало «кричалки», типа «Дортмунд, это хорошо, а его противник – это отстой!», что по смыслу понять было достаточно легко. Либо так: «Дортмунд очень скоро намылит шею тому-то и  тому-то, он ее уже мылил в том-то и том-то году». Как я поняла, они ругали какой-то местный клуб «Шальке».

Звучало это так: «Гав-гав!» В ответ: «Гав-гав — гав!» И снова: «Гав-гав-гав-гав!» Ответ: «Гав-гав-гав!»

В каждой речёвке слышалось непременно «доутмунд-боусия».

Кроме речевок, они пели какие-то коротенькие простенькие песни того же содержания.

Болельщиков этот процесс веселил, даже скорее заводил. Возможно, они тренировались перед матчем. Мало того, у каждого подростка в правой руке была бутылка пива. А за плечами рюкзак, наполненный двадцатью-тридцатью такими же бутылочками про запас. При ответе на речевку, ребятишки выставляли, точнее выбрасывали вперед правую руку с пивом, для большего эффекта своих слов. Все это здорово напоминало приветствие времен ВОВ: « Хайль!» и ответ «Зиг Хайль! Зиг Хайль! Зиг Хайль!»

Глаза у ребятишек горели.

Среди одержимых подростков только и речи было, что о предстоящем матче.

Я немного не вписывалась в ситуацию, резко отличаясь от всех одеждой. Куртку я оставила еще в Париже: она, затисканная Эли утратила свой лоск. Поэтому на мне был серый плотный пиджак, белая блузка и белый галстук. Черные брюки. Все это предназначалось для встреч с читателями. Кроме основного багажа, я держала в руках сумку с документами. И одна лишь мысль не покидала меня в течение этого часа: «Бог с ним с пиджаком! Лишь бы эти олухи документы не залили своим вонючим пивом!»

Ненавижу пиво. И ненавижу стадо!

А еще более того ненавижу орущее стадо, помахивающее при этом у моего носа открытыми бутылочками пива, которое льется на мои босоножки!

Поезд, казалось, специально останавливается у каждого столба. И новая порция оголтелых болельщиков втискивается в вагоны. Стало все желто-желто, как на рапсовом поле, от желтых футболок с тонкими черными полосами.

Подвыпившие «желтые» не просто сидели. Они постоянно бродили туда-сюда, задевая локтями, сумками, бутылками…

Перед Дортмундом один из самых лихих желтых забрался в кабину машиниста, и дорвался до микрофона. И вот уже оттуда понеслись их речевки. Теперь в микрофон поезда подросток орал: «Гав! Гав! Гав!» И весь поезд, включая и мирных пассажиров и болельщиков и меня, отвечал в ответ: «Гав-гав-гав-гав-гав-гав-гав!»

Объявили Дортмунд. Цунами желтых потекло к выходу. Я с багажом, естественно, после всех. На полу кругом валялись банки, бутылки, пакеты и пустые упаковки от  пищи, чьи-то забытые желтые шарфы.

На перроне волны желтых смешивались. Из других поездов выливались все новые и новые партии подвыпивших желтых. И орали те же речевки.

В поезде до Мюнхена мне попался русский сосед. Он и рассказал, что Дортмунд Боруссия славится своими болельщиками, коих я имела счастья лицезреть вблизи.

Начнем с того, что это один из самых титулованных немецких футбольных клубов. Официальное название клуба дословно «Клуб игры в мяч Боруссии».

Их прозвище «шварцгельбен», то есть,  черно-желтые.

Кстати они стали в этом году чемпионами. Да и в том тоже.

На стадионе Дортмунда может собираться  одновременно больше 80 тысяч таких орущих с пивом «товарищей».

Клуб был основан в самом начале 20 века группой недовольных семинаристов в баре «Цум Вильдшутц», по нашему «Дикие животные, дичь». Причиной  недовольства было то, что их наставник пастор Девальд ненавидел футбол, и не хотел его включать в программу спортивного кружка, не смотря на то, что сам пастор купил молодежи мяч на церковные деньги. Просто Девльду не нравилось, что его подшефные после футбольных матчей  дружной компанией направлялись в пивную. Пастор пожалел, что приобщил молодых людей к футболу, и стал убеждать их вернуться в лоно Церкви. Часть юношей отреклась от футбола, но 18 парней во главе с Францем Якоби «доброго» совета не приняли, и с тою же одержимостью обратили свои сердца футболу.

Имя «Боруссия» происходит от латинского названия Пруссии и соседней пивоварни. Поначалу команда играла в бело-голубых полосатых футболках с красной полосой и чёрных трусах. Современные чёрно-жёлтые цвета появились позже.

Как сообщает местная газета, в 1995 и 1996 годах «Боруссия» стала сильнейшем клубом Германии, а в 1997 и всей Европы. В 1/4 был пройден «Осер», в 1/2 — «Манчестер Юнайтед» и наконец в финале в Мюнхене был обыгран «Ювентус» со счётом 3:1. А по итогам сезона Маттиас Заммер был назван лучшим игроком Европы. Сразу после финала, сославшись на усталость, ушел главный творец успеха «Боруссии» — Оттмар Хицфельд. В этом же году в Токио был завоёван Межконтинентальный кубок. «Боруссия» обыграла бразильский «Крузейро.

Предпоследний чемпионский титул был завоёван в 2002 году под руководством Маттиаса Заммера. Также в этом сезоне дортмундцы дошли до финала Кубка УЕФА 2001/02».

Кстати, 30 апреля 2011 года, одержав победу в домашнем матче над «Нюрнбергом» со счётом 2:0, за 2 тура до финиша «Боруссия» стала чемпионом Германии 2010/11

Signal Iduna Park  в Дортмунде — крупнейший футбольный стадион Германии, вмещающий 81 264 человека, по классификации ФИФА — пятизвездочный стадион.

И я была свидетелем того, как со всех концов Германии стекаются к нему ручьи, ручейки и реки болельщиков.

Великолепный Лео в великолепном Мюнхене

Даже не верится: я в Мюнхене! Вон и Лео Гимельзон встречает меня, подхватывает сумки, ворчит, что они без колесиков.

Вот и высотки, от которых успела отвыкнуть в Северной Рейн Вестфалии.

Мюнхен – это уже Бавария. Это уже за величественными взгорьями Альп. Здесь климат, несмотря на южное расположение, более суров, чем на севере Германии, откуда я только что прибыла. Альпы закрывают доступ теплым южным ветрам, останавливают северные, и заставляют их оставлять здесь обилие осадков.

Бавария отличается от всей Германии одеждой, культурой и… пивом, естественно, пивом.

Уже через пять минут в Мюнхене, кажется, что пьют все поголовно, не считая, естественно, меня и Лео.

Ох уж эта Европа – только и споров – у кого лучше пиво! Только и дел, как просиживать штаны в пивной! Только и забот – прилипнут твои баварские кожаные галифе, облитые пивом к скамье, или нет! А выглядишь ты при этом «козелом» или не «козелом» никого по большому счету не волнует.

Гуляй-шуми народ! Баварские песенки очень веселенькие, наподобие: «а муж не пошел за пивОм, обоих убил топором, а после пошел за пиВом», что позиционировала в свое время Лолита, здесь очень популярны…

Символы кружек и пива и пышногрудых женщин, выкативших свои «балкончики с геранями» вам под нос, предлагающих не двузначно пенистую жидкость,  может быть, и еще кое-что, если захотите, но уже за другие деньги, — повсюду на рекламах и открытках и на сувенирах и повсюду в каждой забегаловке вживую.

В Германии те же законы, что и в Бельгии и во Франции. Немцы добивались этого столетиями. 8-мичасовой рабочий день. Суббота и воскресенье – выходные. Все магазины закрыты уже после 18-00. Иногда после 20-00. Ура! Можно пить, писать. Снова пить, и снова писать. Достоинством любой немки считается наличие не приятного лица, а чистенького туалета, собственно, по этому признаку и выбирают здесь жен…

Это к тому анекдоту: «Почему в Германии так много философов? А ты немецких женщин видел?»

Баварцы, влюбленные в свою исключительность, добавляют два «пивных сезона» к четырем общепризнанным временам года: всемирно известный Октоберфест и сезон крепкого пива, который проходит в Великий пост, когда употребляют темное и крепкое постное пиво.

Кроме известного пивного ресторана «Хофбройнхаус» в городе несчетное количество пивнушек, где меню зачастую попадаются и на русском языке.

Вот уж, поистине, как говорят, сами мюнхенцы, что их город « с атмосферой деревни».

Холодно. Дождь. Он то льется, то успокаивается. Температура уже не 30, и даже не 20. Температура падает до 10-12 градусов.

Лео держится стойко. Он привык к холоду.

Я же невольно ищу глазами витрины с куртками… кстати и с сумками на колесиках.

Мюнхен чем-то похож и на Москву и на дождливый Питер, точнее, на их наиболее красивые пригороды. Домов высотных не так много. Они стоят тесно. Крыши в основном красные, с черепицей.

Мюнхен – место, откуда начинал свои «подвиги» Гитлер. Наглядевшись на болельщиков «Дортманд-Боруссия», понимаю, как ему это было просто сделать. И немного жутковато от мысли, как это просто сделать сейчас любому пассионарию, который выдвинет мало-мальски стоящую идею в массы.

Лео показал мне улицы и площади былой колыбели фашизма, площадь, где был остановлен гитлеровский путч, бывший «фюрерхаус», где был подписан Мюнхенский сговор, и бывший «дом партии», где принимали Муссолини.

Но ни при каких обстоятельствах не позволил  посетить пивную, где до сих пор собираются остатки фашистов. Даже мое неуемное журналистское любопытство не заставило его уступить.

Лео, не смотря на свою строгость и категоричность в большинстве вопросов, с которыми пришлось нам столкнуться, в мое распоряжение на эти три дня предоставляет лучшее, что у него есть – новенький классный большой ноутбук для связи с друзьями, телефон. Стелет лучшее белье. Создает максимальные удобства в своей скромной однокомнатной квартирке. Структурирует воду. Превосходно готовит по моему заказу диетическую овсяную кашу. Кстати, стол украшают три прекрасных букета свежих роз. На столе деликатесы в виде красной икры и специального сыра.

Лео галантен, и очень внимателен. Старается с точностью исполнить любой «рациональный» оправданный каприз. Он полностью отдает свое время, отодвигая дела. Живёт здесь с 1995 года, 7 лет работал и даже представлял аэрокосмическую фирму на международных научных конференциях, опубликовал в их изданиях более 30 научных трудов, ищет следующее место работы, а пока получает пособие по безработице. Он рад, что это позволяет ему заниматься творчеством и научной деятельностью и не заморачиваться на мысли о «хлебе насущном». Его мысли и речи патетичны. Он такой. Планетарный. Всемирный. Великий. Высокий.

Мюнхен, благодаря  Лео, подарил мне множество официальных дел и встреч. Начнем с того, что здесь  открылся новый мой музей сказок, куда вошли и кукла с лицом Лео, и мои книги. И множество печатных материалов о германских встречах со мною, которые ранним утром принес к поезду в Гютерсло, Франц Кизель.

В мюнхенском помещении Всемирного Союза писателей прошла еще одна встреча с читателями, куда, не смотря на дождь, все-таки прибыли слушатели. Прошла презентация книг «Три лягушки», «Таинство русской души», «Распутай время», «300 сказок и историй». Прошел концерт московской гостьи под гитару и местного русскоязычного певца оперных арий Вадима Васильева.

Из знакомых в зале присутствовала Белла Иордан, очень живая интересная творческая личность, прибывшая специально на встречу из Розенхайма.

За время пребывания в Мюнхене, было завязано множество контактов, которые очень важны как для Золотого Пера, так и для Содружества.

С Лео мы дружим давно. Еще с тех пор, как  после очередной церемонии Золотого Пера  не разъехались по домам из московского ЦДЛ, а густо-густо набились селедками в одноместный номер Гены Длясина. Геннадий – кандидат педагогических наук из Тольятти, автор современной МетаХимии. Оригинальный ученый.

В тот день были еще знакомый нам Лео Гимельзон, доктор технических наук, автор сверхматематики и других фундаментальных наук, впервые открывший универсальные прочностные законы природы, Илья Майзельс, создатель интерактивного союза писателей Новый современник, Саша Бухаров, создатель Золотого Пера, Виктор Шарков, профессор из наукограда Троицка, Саша Гами, автор новой ветви поэзии однословный многорифм, оперный певец из Бремена.  Мой муж, профессор кафедры строительства аэродромов и дорог. Короче, компания подобралась изящная. И для ее разбавления понадобилась я, поскольку совершенно не пьющая компания решила: «если нет ни одной женщины, это пьянка, а, если присутствует хоть одна дама – это уже банкет!»

Несколько дней шли дебаты, точнее, наше общество перетекало ко  мне домой, потом на Косинское трехозерье, потом в международную переписку. Так содружество и образовалось.

Это уже после к нему примкнули ребята ученые историки Андрей Скляров и Андрей Жуков, и многие другие, кстати, сказать, Юрий Всеволодивич Лушниченко и Александр Воронин и Валерий Чудинов, последние книги которых мы активно обсуждали в Мюнхене.

Между делами Лео, дававший акценты на политике современной и исторической,  показывал город, явившись превосходным гидом с широчайшей эрудицией. Мы посетили, в первую очередь, памятник Тютчеву и усыпальницу Генриха Гейне в саду поэтов, Мюнхенскую старую пинакотеку, где как минимум сотня «Джоконд», только не таких раскрученных, как в Лувре, но от этого не менее прекрасных; бессмертные произведения Рубенса, Ван Дейка, других мастеров классической и романтической живописи.

Мы имели счастье лицезреть колонну памяти 30 тысяч баварцев – погибших участников наполеоновского нашествия на Россию, а также Арку Победы.

Кстати, такая или почти такая же стоит во Франции, когда та победила Германию. Да. И в Бельгии. Я писала.

Ну, это у них такой обычай в своей зоне Шенгенского договора, стелы ставить после того, как кто-то из них кого-нибудь в очередной раз победит.

Я вскарабкалась на верхушку ратуши, чтобы сделать кадры Мюнхена сверху. И опустилась в подвалы, чтобы отведать в лучшем ресторанчике по настоятельной рекомендации угощение Лео: белых мюнхенских сосисок и свежайшую спаржу.

Мы сняли на видео уникальные поющие часы. 15 минут в середине дня в огромных старинный часах происходит движение фигур – рыцарей на конях, шутов, барышень…

Мне понравилась одна легенда.

Там в храме местной Богородицы, есть «след дьявола» — копыта с хвостом. Якобы, нечистый обещал не мешать строить архитектору храм, если в нем не будет ни одного окна.

И строитель обманул дьявола. Он поместил колонны внутри храма так, что с того места, куда мог бы ступить дьявол, окон не разглядишь – их закрывают многочисленные колонны.

Когда дьявол узнал, что его обманули, то рассвирепел, топнул ногой, и удалился.

Говорят, он до сих пор воет где-то над зданием от досады.

И действительно, чем выше вы забираетесь, тем страшнее дует ветер, который как бы старается сдуть вас вниз, или унесли далеко на вершины Альп.

Мюнхен понравился мне многими музеями и уникальной пространственной архитектурой, размахом, площадями, многочисленными львами.

Я уже не сомневалась, что их тут понаставили в честь нашего великолепного Лео Гимельзона, предвосхищая его пребывание здесь в эту эпоху:)

Кстати, Лео действительно был великолепен, как истинный джентльмен, он ни словом не обмолвился, как намучился ходить со мною по женским многоэтажным магазинам, выбирая куртку и сумки на колесиках. Бедняга, показал мне все универмаги великолепного Мюнхена от самых дорогих до самых дешевых. Но как тут быть, если мода Германии совершенно иная, чем в Москве. Выбор просто нулевой! А мне холодно!

Посудите сами. Можно ли представить меня в каком-нибудь серо-буром балахоне, который напяливают на себя немки? О моде я не говорю. Ее там для женщин просто нет! Обувь – кошмар! Верхняя одежда – жуть! У меня размер еще ни туда — ни сюда. 42. Это между местной детской модой и взрослой. У детей редкие экземпляры. У взрослых – некондишен. Размера ноги 34 у немок женщин просто нет. Самые маленькие с 37 начинаются, и до 43… Я не вписываюсь вообще никак. А в детских размерах, естественно, детский подъем. И моя лапка не входит ни в одни туфельки!

Куртки детские без талии, пошитые ярким шариком. Взрослые – тоже шариком, без выточек и талии, но цвета военно-полевого.

Короче, Лео намучился капитально.

Выбор пал на светлую куртяшку из детского отдела, производства Швеции.

С сумками оказалось проще. Выбор большой.

Экипированные для дальнейшего путешествия, мы вместе отправились в Вецлар, где Лео благополучно вверил меня на попечение Эйснера, а сам отправился далее в Дюссельдорф.

Любимая кружка

Я уже говорила, что старые добрые немецкие пивные характеризовались  наличием именных кружек для каждого посетителя.

Они привыкали к собственным кружкам, как к любимым женам.

Но и я ничем в таком случае не отличалась от них, поскольку имела тайное пристрастие к кружке с кошками, из которой вот уже десяток лет пила по утрам кофе.

Я пила кофе только из этой кружки, таская ее за собою по разным городам и странам. Кружка с кошками объехала за мною всю Россию, а теперь и огромную часть Европы.

У Лео я обнаружила, что кружка благополучно забыта в Северной Рейн Вестфалии. Я перевернула чемоданы, но не обнаружила пропажи. В разговоре с Генрихом Диком я призналась ему, как огорчена потерей любимой кружки. Он пообещал выслать ее в Кёльн.

Но на следующий день мне стало стыдно. Вот барышня! Её встречают, как дорогую гостью, а она кружку пожалела! И когда снова позвонил Генрих, я горячо воскликнула:

— Ради Бога! Дик! Возьми ты ее себе в подарок! Не надо высылать!

На что мой издатель возразил:

— Нет, Светлана. Мы посоветовались с Францем Кизелем и доктором Енгелен и Артуром. Мы решили не отдавать тебе кружку. Она будет первым экспонатом музея кукол в Гютерсло.

— Но, Генрих! Я не вижу связи между куклами и кружкой!

— А я вижу. Это наш трофей! Трофей от Светланы Савицкой.

Я рассмеялась:

-Ну, вы приколисты! Хорошо. В таком случае я обещаю для вновь созданного музея подарить вашему городу новых кукол  к сентябрю.

Ветцлар

Я никогда не могла понять, почему так случается – среди неудачного расклада, вдруг выпадает белой картой приятный тебе человек. И все с ним складывается легко и просто.

В России все чаще шутят: «Вот живем мы плохо, плохо, смотришь – опять плохо!» Перефразируя эту шутку, вычитываем мы произведения авторов в конкурсе Золотое Перо, смотрим – плохо, плохо, плохо… и вдруг – хорошо! Елки зеленые! А ведь хорошо!

Встречу с Володей Эйснером я ожидала с доброй улыбкой на устах. И, когда увидела на перроне  бородатое веселое лицо – вздохнула с облегчением.

Объяснить это сложно. Как по одной строчке определить характер, мировоззрение, образ мыслей и чувств, социум, философию, внутренний стержень? Да невозможно никак! Просто это настоящее. А остальное – не то!

Володя настоящий. Его рассказы о белых медведях – уникальные шедевры, которые достойны войти в сокровищницу мировой элитарной литературы.

И первую фразу общения «вживую» никогда не забуду. Он ввалился в мою квартиру, широко улыбаясь со словами:

— Я – этнический немец!

— Да мне по барабану, кто ты! Хорошо пишешь, чертяка! – хохотала я.

И тогда и теперь, глядя на Эйснера, я все думала, как это он такой веселый и общительный, просто вот так оторвался от цивилизации, на много лет и укатил к черту на рога – на север. Работал метеорологом на мысе Челюскина и охотником на острове Диксон. Двадцать три года прожил в Арктике, а потом «из огня да в полымя» — оказался в Германии.

И сжимается душа. Белые медведи не понимали… А… Понимают ли сами немцы, «немецкоговорящие немцы» какой «русскоговорящий» «этнический» подарок «свалился»  на них с небес?

В доме Эйснера все хорошо. И с закусками хорошо. И с мебелью хорошо. И с отношениями в семье. А другого и не ожидается. И вот это хорошо, хорошо, смотришь: опять хорошо – отличительная черта моего внутреннего восприятия тех немногих минут, что связаны с именем Эйснер.

Его семья создает в эти дни максимальный комфорт. Его друзья организуют встречу с немцами и русскоговорящими переселенцами из России. Кроме презентации вышеназванных книг идет в виде открытого интервью с телекамерами сложный диалог русских и немцев. По сути: победителей и побежденных.

— Светлана, — вопрос из зала на немецком, —  как вы относитесь к тому, что русские мучили немецких женщин на оккупированной территории?

Вот тебе, бабушка и День Доброты! Таких вопросов на презентации оказалось много.

— Я очень сочувствую немецким семьям, пострадавшим от насилия. Но вы мысленно представьте чашу весов. На одной стороне – две три изнасилованные немки изголодавшимися по сексу за четыре года советскими воинами. А с другой стороны – 20 миллионов погибших в России, еще примерно половину из них сожженных в концлагерях или угнанных в рабство, и полстраны выжженного поля, где вместо городов – руины, не подлежащие восстановлению, а вместо деревень — одни печные трубы. То, что происходило в Германии – это следствие. А чтобы понять следствие, нужно определить причину.

А вот куклы понравились более резких ответов. С ними фотографировались на память.

Сам Ветцлар — небольшой старинный городок в Земле Гессен. Живописный. С достаточным количеством фархверкхаусов. Речушка, на которой он образовался более тысячи лет назад, превратилась в ручей. В городе несколько лет жил Гёте, чем ветцларцы сильно гордятся, и даже содержат музей в том доме, где знаменитый поэт познакомился с дочерью местного богача Шарлоттой Буфф, и безответно влюбился в нее.

Еще город знаменит известной фирмой «Лейка». О таких фотоаппаратах мечтал в свое время весь мир!

В городе проживает примерно «половина района Москвы Новокосино», это  католики и лютеране. Как все немцы они очень бережливы. Поэтому на две веры у них – один собор. Строили они его долго. Не могут достроить и до сих пор. Каждое столетие привносило новую моду в здание, поэтому он выглядит, мягко скажем, несуразно. Примечательна скульптура Божьей матери у входа на консоли, под которой черт держит еврея.

Вообще в Германии достаточно часто встречаются такие забавные изображения. Например, когда Святая Дева попирает ногами дьявола с рогами и хвостом, или человека в короне.

Для сравнения можно представить, к примеру, Храм в Москве, где бы Богородица давила ножками сморщившегося от мук главу государства…

Между католиками и лютеранами в Ветцларе происходили ссоры. И воздвигались стены из досок или из кирпичей. Но вот незадача. Ветцлар во время войны сильно бомбили. Вокзал, например, был разрушен полностью. Но в собор попала одна-единственная бомба разрушив стену, что делила здание пополам.

Божественный знак не пошел на пользу поклонникам разных вер. Стену из кирпича они восстанавливать не стали. А вот стена в голове осталась. Теперь служба католическая идет в одно время, а лютеранская – в другое. Экономные немцы решили этот вопрос вот таким своеобразным способом.

А еще ранним утром с Володей Эйснером мы совершили велосипедную прогулку до соседнего леса, чтобы посетить могилу настоящей ведьмы.

Эта ведьма оказалась не какой-нибудь там самозванкой, а настоящей мистической особой, которую не в пример другим не сожгли на костре, а аккуратно захоронили в лесу! В этом лесу пролегала дорога до ближайшей деревни, которая сгорела дотла 26 апреля 1706 года. На могиле есть надпись, которая рассказывает о том, что ведьма эта якобы летала над деревней во время пожара.

Но что странно, захоронение совершили гораздо позже возле ручья.

С тех пор, говорят, ведьма все еще безобразничает.

Самым странным фактом оказалось то, что мы действительно обнаружили вокруг могилы поваленный бурей темный лес.

Сказочный город Марбург

Нашим гидом по Марбургу и близлежащим населенным пунктам Гиссену, Браунфельсу, Баденбургу вызвался быть Райнгольд Шульц, в литературных кругах более известный под псевдонимом Папа Шульц. Эйснер написал как-то очерк с названием «Тот самый Шульц», за который был удостоен звания лауреата. На следующий же год Шульц сам прислал  материалы. И прошел по номинации «Русское в нас». Снимок на церемонии в ЦДЛ я подписала «Тот самый Шульц», за что получила взыскание от коллег, мол, разве можно вот так фривольно обращаться с малознакомыми людьми, да еще из-за границы?! Однако, за несколько лет Шульц уже перестал быть малознакомым, быстро завоевав симпатии наших ребят, и мгновенно стал «тем самым Шульцем», о котором уже все всё знали с легкой подачи Эйснера.

Литературный мир Германии очень тесен, как я говорила. И о Шульце идет добрая молва действительно очень заботливого папы. Не смотря на то, что немец, и по всем правилам должен быть классически бережлив, он ведет себя, как лучший представитель русских. Хлебосолен. Интеллигентен. Любит шутить. Верен в дружбе. Охотно показывает окрестности, не считая ни сил, ни денег и гордится местом, где живет. Кстати, не сидит на дотации, а работает. Активно пытается выходить на контакты с себе подобными. Собственно за это мне и хотелось подарить ему куклу с его лицом. Райнгольд получился в шелковом сюртуке и  сомбреро.

Но вернемся к Земле Гессен.

Еще в Москве я искала сказочный город братьев Гримм и Шарля Перро на карте Гугла. Открываю с монитора Германию, увеличиваю – множество городов. Увеличиваю – множество городов. Увеличиваю – множество городов… «Как же они там так скученно живут? И как же в таком муравейнике  найти заданную точку?»

Населенные пункты в Германии действительно расположены близко друг к другу. А в городах, более похожими все ж таки на поселки, очень близко – дома.

Теснота же самого Марбурга порою  заставляет прижимать локти к ребрам.

На этом стратегически выгодном холме строились люди очень давно. 12-15 тысяч лет назад – точно, о чем говорят раскопки. Камень для строительства в таких вот холмах добывать очень легко. Это как бы застывшая пятиугольными кристаллами лава. Откалываешь кусочек – вот тебе и булыжник для брусчатки, вот тебе и кирпичик для крепости. Ясно, что и римляне дошли до этих мест и строились на подобных «каменных угодьях» рядом. Возле городков лютовали разбойники. Купцы пересекали местность по торговым путям от крепости к крепости. Странствующие рыцари охотно «ощипывали» этих купцов. Впрочем, в литературе достаточно описано «рыцарских» подвигов. Не будем повторяться.

Оглядывая живописные окрестности, можно представить возле крепких стен старинных крепостей, как все это происходило тогда. Наступает утро. Аккуратно в одно и тоже время поднимаются ворота, крестьяне везут на подводах в город мясо, рыбу овощи и зелень. Весь день город принимает караваны. Предлагают товары ремесленники. Идет бойкий обмен. В харчевнях размещаются купцы на постой. Но вот наступают знаменитые немецкие 18-00, когда «пора пить пиво». Ворота опускаются. Лязгают цепи. Через плотные укрепления и мышь не проскочит. Что делать тем, кто опоздал? Оставаться за воротами равносильно гибели. Разбойники не дремлют. Воют дикие звери.

В воротах остается открытым лишь небольшой низкий вход для пеших, так называемое «игольное ушко». Взмолившийся запоздалый купец, заплатив мзду охранникам, пытается провезти своего груженого товарами верблюда через это «игольное ушко»… верблюд, ползет буквально на коленях. А те товары, которые не проходят, попадают в лапы таможенников.

Отсюда и библейская поговорка: «проще верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатому попасть в царствие небесное»…

Сами крепости Бадендурга и Браунфельса уникальные и в то же время классические. Они дают представление о законах архитектуры того времени, когда при кладке стены стягивали металлическими прутьями, закрепленные шпильками. Чем позднее строение, тем изящнее выкованы такие шпильки. Обязательна башня для ведьм. На этом вопросе мы уже останавливались.

Обязательна каменная кладка при подъезде к замкам в крепости. Причем, лестницы пошагово не рассчитаны на человека, а на лошадь, соответственно можно сделать выводы, что сюда заезжали всадники. В потолках между воротами – квадратные отверстия для того, чтобы врагов поливать раскаленной смолой. В стенах – бойницы…

Таких замков по Германии очень много. В некоторых до сих пор живут князья, и содержат их за свой счет. Некоторые приспособлены под музеи, рестораны, библиотеки.

Официально Марбург основан Софией Брабантской в 1228 году.

Не смотря на преклонный возраст поселения, Марбург – вечно молодой город студентов, потому как именно здесь находится Университет, в котором учился еще Михаил Васильевич Ломоносов. Он, как все студенты шалил. И был влюблен в местную фрау, с которой далее обвенчался в местной кирхочке.

В Марбурге для богатеньких  студентов со всего мира были выстроены «ловушки» в виде балкончиков с геранями. Да-да. Это название «балкончик с геранями» вы уже слышали. Так вот на таких балкончиках обычно показывались личики пышно разодетых купеческих дочек, засидевшихся в «девках».

В Марбурге есть памятник «носильщику книг». Учиться в университете было делом очень недешевым. Даже Ломоносов, как оказалось, был далеко не бедным человеком, и книжки  на занятия не таскал. За него это делали носильщики книг.

Собирая умы со всего света, ученые мужи Марбурга пускали в ход «коварство». Каждую неделю они выдавали студентам талер «на пропой». В веселых кабачках пьяные от германского пива студенты выбалтывали свои открытия, которые записывали вездесущие шпионы.

В Марбурге своя студенческая мода. В витринах магазинов – совершенно другие товары, нежели в классической части Германии. Есть на что посмотреть. Есть что приобрести. Девушки симпатичные. Стройные. Веселые. Платьица яркие. Много влюбленных парочек.

В этих местах собирали народные предания братья Гримм Якоб и Вильгельм.  Их семья, скорее всего, относится к французским корням, потому как «грим» переводится, как «смешной, забавный старикан», участник клоунады в гриме, маска, покрытая пудрой.

В 1808 году они являлись служащими королевской берлинской библиотеки. Позже вышел их «Толковый словарь немецкого языка» в 34 томах, и, естественно народные сказки, прославившие собирателей на весь мир.

На улице Барфюсштрассе в доме 35, где жили они, сейчас находится овощной магазинчик и монументальная табличка с их именами. А, если немного пройти, можно увидеть и  памятник.

Братья Гримм в свое время выступили против политики короля, за что на три года были высланы. Но власть сменилась, и новый король обласкал братьев. И даже их портрет стали печатать на 200 ДМ купюре.

В этом месте Германии волки водились, действительно, очень страшные на вид. Это  у нас в России они рыженькие. А там черные. Огромные. Один такой волк прямиком угодил в сказку Шарля Перро о Красной Шапочке. Кстати о шапочках. В некоторых деревнях этой местности красная шапочка является до сих пор национальным головным убором. Эта сказка тоже не авторская, а записанное народное предание, как и сказка «Синяя Борода», или «Мальчик с Пальчик», или легенда о Золушке, или «Ослиная шкура».

В Марбурге фархверкхаусы стоят не только плотно друг к другу, но и к горе. Случается, что в них – по три входа. Внизу – вход в огромный вместительный подвал, далее – с дороги на первый этаж дома, а со стороны верха горы по третьей верхней тропинке, выложенной заботливо камешками  – есть вход на чердачный этаж.

Здесь писал свои стихи Пастернак, обладатель Нобелевской премии. Вот они:

«…плыла черепица. И полдень смотрел

Не смаргивая, на кровли. А в Марбурге

Кто, громко свища, мастерил самострел,

Кто молча готовился к Троицкой ярмарке.

Желтел, облака пожирая, песок,

Предгрозно играло бровями кустарника.

И небо спекалось, упав на кусок

Кровоостанавливающей арники».

Занятна история с налогами, она оставила свой след на фасадах. Я уже говорила, что в некоторых немецких городах верхние этажи просто срастаются. Из-за этого, следующий налог, изменивший общий архитектурный вид оказался на стены, прилегающие к улице, затем – на срез, прилегающий к площади. Затем власти ввели налог на большие окна и т.д.

Под замком в Марбурге сохранились тоннели, где жила челядь для обслуживания властелинов города. Говорят, теперь там расплодилось множество летучих мышей, и без платка женщине в подземелье лучше не заходить, а то мыши запутаются в волосах.

На каменных барельефах можно проследить старинную моду тех веков. И принцессы и простолюдины и ведьмы, носили островерхие колпаки. Островерхие кирхи удлиняли свою высоту за счет шпиля. Также на военных шлемах в исторических музеях мы можем наблюдать острие наконечника. Как объясняют этот факт экскурсоводы, штыри предназначены для того, чтобы дьявол, если захочет сесть сверху на предмет, уколол бы себе задницу, и убрался прочь. Вот такая своеобразная защита от нечистых сил.

Только я не поняла, почему у них нечистый опускается сверху, а у нас сверху, вроде бы должен быть Бог.

Интересными мне показались так называемые «тормозные» камни у домов. Они буквально встроены в низ стены у дороги. Дороги узкие. Валуны предназначены для защиты здания от разрушения. Если ступица колеса при въезде во двор, заденет угол дома, она просто соскользнет с камня, не поранив кладки.

В музее еще можно увидеть ружья для двоих. Они длинные. Именно отсюда и пошли погоны. Тяжесть металлического оружия натирало плечи солдат. Подкладка под ружье была обязательной. Потом на нее стали цеплять знаки различия. А теперь уж и забыли, наверное, зачем нужны погоны.

Между старинными сказочными городками Германии Земли Гессен – сказочные зеленые поля. Природа бережно сохранена. В лесочках пасутся косули. Зайцы. Лисы. Обилие редких птиц – лебедей, диких гусей, фазанов. И в городах и вдоль дорог цветут розы или окультуренный шиповник. На дорогах мало машин. Люди попадаются редко.

А вот ресторанчик замка Баденбург к вечеру был оживлен.

Он весьма оригинально оборудован в бывшем подвале, где ширина стен достигает двух с половиной метров. Стены оставлены в первозданном виде. На них развешано старинное оружие. Приступки украшают доспехи средневековых рыцарей. Столы дубовые. Лавки.  Пищу можно заказать разную. Но коронное блюдо – жаренные свиные ребра в ведерках и пиво.

Обычаем рыцарей было вытирание рук после жирной пищи об охотничьих  собак. Кстати, и собаки на поводках тоже имеются для экзотики.

Люби меня по-немецки

Фикхен при рождении София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская, никогда не пожалела о том, что покинула маленький городок Цербст, расположенный неподалеку от Магдебурга. И в этом городе действует музей Екатерины II.

Церемония обручения Петра и Фикхен(после православного крещения Екатерины) проходившая 29 июня 1744 года, длилась больше 4 часов. Жених и невеста обменивались кольцами…

Из записок Екатерины после венчания с русским царем: «то, что он мне дал, стоило двенадцать тысяч рублей, а то, что я ему дала – четырнадцать тысяч».

Историки утверждают, брак был осуществлен только из чувства честолюбия, Петр Федорович быстро превратил симпатию молодой супруги в ненависть, за что поплатился троном, а потом и жизнью.

Мечта о прекрасном принце не покидала царицу всю жизнь. Ее любовные, как это было принято называть в те времена при дворе «случаи» вели себя алчно, они добивались «милости» царской, преподавая тем самым прекрасный урок. И Екатерина поклялась себе никогда не влюбляться.

Однако, как шептались придворные «засыпать она могла только в объятиях мужчины». «В краткие периоды безфаворитья Екатерина становилась придирчивой, кричала на слуг». Так что интересы государства требовали проверенного «случая». Отбором самцов для постели императрицы занималась камеристка Марья Савишна Перекусихина. Интересовали красавцы мужчины: высокие, не менее метра восьмидесяти ростом.

Впрочем, немецкая царица зачастую обходилась и без услуг камеристки. Так однажды пригласила она к себе любезным письмом новоиспеченного генерала  Григория Потемкина.

Смелые  взоры, которые 22-летний юноша бросал на вдвое старше себя императрицу, не понравились братьям Орловым, что являлись фаворитами до него. И он лишился глаза в драке. От отчаяния Григорий уехал в деревню.

Его час настал в 1769 году, когда устав от придворной скуки, он проявил храбрость и полководческий талант на войне с турками.

Совершенно иным предстал он перед императрицей. Громадный рост. Грива нечесаных каштановых волос. Чувственные губы. И белоснежные «идеальные русские зубы», что в Европе являлись всегда редкостью из-за свойств воды.

Она маленького роста, 157 см! К тому же полная. Даже слишком.  Ей ровно сорок. Ему… да кто там смотрит, когда в руках трон!

И уже в ближайшие дни российские дипломаты из разных стран отправили донесения, что «У Екатерины появился новый случай».

Она во всем советуется с Потёмкиным  по государственным делам. Он ее верный слуга в воинских компаниях.

Иными словами, Екатерина дождалась своего принца. Он стал ее настоящей любовью.

Сохранились сотни писем Екатерины Потемкину, составившие отдельный том  литературных памятников. А любимым подарки не дарят. Любимых подарками осыпают. К ногам Потёмкина упала полноправная власть. Потемкин читал все важные государственные документы, и давал по поводу них рекомендации – как правило, дельные. Фактически командуя русской армией, он затеял ее масштабную перестройку, и восстановил военный флот, сошедший на нет после смерти Петра I. В отношении с зарубежными странами он добился немалых успехов — к примеру, заключил мир с Австрией, получив за это титул светлейшего князя Священной Римской империи. Именно голова Григория Александровича, а не другие части тела побуждали императрицу беречь их отношения.

Потёмкин надолго занимает место в постели императрицы. Тайно с нею венчается. И даже имеет от нее ребенка.

Но чем больше Екатерина осыпает его подарками, тем более тоскует Потемкин в золотой клетке ее любви. Своему племяннику Энгельгардту Потемкин признался как-то за обедом: «Может ли человек быть счастливее меня? Все  желания, все мечты мои исполнены, как по волшебству. Я хотел занимать высокие посты – я получил их; иметь ордена – все имею; любил играть – могу проигрывать без счету; любил драгоценности – ни у кого нет таких редких, таких прекрасных. Одним словом – баловень судьбы». С этими словами Потемкин схватил тарелку драгоценного сервиза со стола, швырнул ее об пол, и заперся в своей спальне.

Меланхолии все чаще и чаще случались с «её Гришенькой». Наконец, практичность взяла над Екатериной верх и она дала понять, что пора расстаться, но с условием, что Григорий порекомендует ей приемника.

Так и случилось.

Несколько следующих лет Григорий редко появлялся в Петербурге. Он верно служил. Завоевывал кусок земли за куском, расширяя Российскую империю. Был создан с нуля Черноморский флот. Завоеван Крым. Потемкину был присвоен титул Князя Таврического. Появилось множество новых городов. Сел. Деревень. Его Таврия утопала в богатстве.

Екатерина меняла двадцатилетних фаворитов (вплоть до своих 67-ми). Но к Потемкину относилась с уважением и нежностью. Он менял фавориток. Но для престола Российского и её императрицы не жалел живота.

В вопросах военных она по прежнему доверяла ему, как в лучшие их дни.

По пути в Румынию, исполняя просьбу Екатерины заключить мир с турками, он подхватил лихорадку, и умер.

«Вчера меня ударило, как обухом по голове, — писала Екатерина в письме немецкому барону Гримму, — «мой ученик, мой друг, можно сказать, идол, князь Потемкин-Таврический скончался»…

За пять последующих лет, на которые Екатерина пережила Потёмкина, немецкие придворные историки лепят из того, что есть, новую историю русского народа, иногда полностью меняя факты на удобные царице.

Сейчас сложно говорить о том, что более любила по-немецки российская царица Екатерина — она же София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская: власть, себя во власти, красивых молодых мужчин, Потёмкина, Россию…

Так или иначе, правление Екатерины принято называть Золотым веком Российской империи.

Франкфурт на Майне

На реке Майн расположен город Франкфурт. Вот что действительно стоит посмотреть! Старинные здания, замки, кирхи и фахверкхаусы соседствуют здесь с современными голубоватыми высотками из стекла и бетона. Со смотровой площадки открывается потрясающий вид на небоскребы. Аж дух захватывает!

Вдоль реки расположена музейная улица, где можно приобщиться к истории, культуре, искусству Германии, даже побывать в палеонтологическом музее, где хранятся останки самого маленького в мире слона!

Во Франкфурте есть памятник галстуку. Да-да! Вы поняли правильно. Именно здесь множество парней и даже девушек в галстуках снуют на службу и со службы.

Современная жизнь современного города отличается от других городков Европы и множеством красивых людей. Стройных симпатичных девушек можно видеть гораздо чаще, чем в остальной Европе.

Этот пятый по численности населения город мог бы стать столицей Западной Германии в свое время. Но вопрос был решен в пользу Бонна, города на Рейне.

Во Франкфурте меня встретила Татьяна Окоменюк с мужем Сашей. Что ни говори, Танюшку Бог не обидел ни лицом, ни умом, ни талантами. Вы не представляете, как приятно  в окружении чужих скучных лиц увидеть это «деловое» красивое славянское чудо! Я обнаружила по очень многим пунктам совпадение жизненных принципов, даже подумала грешным делом: «Две одинаковых «тетки» на один город – пожалуй, многовато будет, вот, поэтому мы живем в разных городах, и даже в разных государствах:)»

За два дня ребята буквально превратили мое пребывание в этой стране в настоящий фейерверк праздника души, и встретили по-царски.

Начнем с того, что к любому делу, как «официальное» лицо, я отношусь крайне ответственно. Даже на свидание к мужчине прихожу на час или полчаса раньше. По спискам готовлю документы, книги, сувениры и прочие мелочи, важные для той или иной встречи. Мой снобизм «достал» всех моих друзей, если честно. Самые близкие знают, если я опоздала на пять минут, значит случилось что-то серьезное, потому что такого просто не бывает!  Я всегда делаю несколько контрольных звонков, чтобы люди элементарно не забыли, и подтвердили встречу. Напоминаю о том, что они должны принести или сделать. Я не беру такси, потому что есть шанс застрять в пробках, а езжу, исключительно на метро.

В Париже сорвалось несколько встреч с официальными людьми, только потому что я не владею французским языком, и доверилась людям другого склада характера. По чужой безответственности сорвалась поездка в Швейцарию, запланированная заранее. И я просто три дня проторчала без дела в чужом городе, кусая от досады и бессилья круасаны. В России бы такого никогда не произошло.

Моя семья на мне «паразитирует» в смысле, любой может проснувшись задать вопрос: «Где моя майка? Где книга? Где фотография? Где кружка?…», потому что лишь одна я в доме знаю, какие носки уже постираны, какие валяются в углу, и, к примеру, сколько чистых осталось на полке и какого цвета для каждого члена нашей многодетной семьи…

Держать в голове все эти мелочи не сложно. Но для мероприятий  составляются списки. Разные. Списки контактов. Списки расходов для музеев сказок и Дней Доброты. Списки что-кому должна передать. Списки будущих романов, повестей, рассказов, сказок. Списки дел… Я за два месяца готовлю подарки на дни рождения и праздники, храню архивы, бумаги, даже входные билеты в музеи десятилетней давности. Время от времени удаляю отработанные файлы, оставляю документы о результате.

Я родилась в рубашке. Но наверное, врачи что-то перепутали. Порою мне кажется, что я родилась в бумажке!

И вот удивление: приезжаю к Татьяне Окоменюк. Мало того, что она несколько раз позвонила людям, чтобы проследить маршрут, она еще и отрепетировала заранее все экскурсии, продублировала с Сашей поездки. Подготовила всю-всю-всю журналистскую информацию, которая была бы полезна в путешествии по Европе и после.

Но главное, что поразило:

Свой список не успеваю достать: она достает точно такой же!!! В этом двойном списке – что я ей должна привезти, что она должна передать. И вот по ее( как две капли похожим с моим списком!!!)  списку мы обмениваемся документами.

Кроме того, как два сангвиника, привыкших подолгу, иногда неделями, молча работать у компьютера, создавая тексты будущих миров, мы обрушиваем друг на друга потоки информации со скоростью двух «Трындычих». У нее голос звонкий. И  у меня. Люстра конкретно звенела часа два не меньше!

Ей все интересно! И мне все интересно! Перекрестное блиц-интервью двух профи превращается просто в фонтанирование новых идей для дальнейшей работы. Можно было бы это назвать банально «мозговым штурмом». Но когда встречаются два тайфуна с женскими именами – рождается уже не штурм, а шторм, вихрь, буря и восторг жизни! Рождается результат. Это – главное.

Саша – песня особая. Он сначала смотрит на Татьяну, потом на меня. Поняв, что в наши речи не удастся вставить ни предложения, рокируется на кухню.

Саша – мечта любой поэтессы, художницы, журналистки, да и вообще любой женщины, потому как превосходно готовит. А с каким усердием подает! Редкость несусветная! Мама дорогая!

Мало того, что сам высокий, симпатичный, с темно-каштановыми вьющимися волосами, он еще и не писатель! Представляете? На двух писательниц – читатель! Читатель, можно сказать, поклонник, который готовит запеченного карпа, барбекю, салаты, борщи, компоты…

Я просто в отпаде! Нет. Теоретически можно было бы меня удивить чем-то в Европе, но Саша – это эмоции удивления, которые зашкаливали за все возможные и невозможные рамки! С ним в России из моих знакомых только трое в области готовки поспорить могут – Саша Бухаров, непревзойденный мастер «по печенке» и не только, Володя Шапорец, режиссер с Мосфильма, он готовит нам обычно барбекю, и Леша Попович, изобретатель универсального переводчика, бывший афганец, знающий уникальный рецепт восточного плова.

Так вот, Саша.

Можно мне все-таки рассказать совершенно сказочную и фантастическую историю их любви?

Татьяна Окоменюк – сложившийся журналист. Свое имя получила в жесткой конкурентной борьбе. Ее тексты отличаются отсутствием «литературных слез и соплей», точностью восприятия, интересными сюжетами, смелыми взглядами на действительность, беспощадность в правдивом описании, невзирая на общепринятое мнение.  Если обо всем ее творчестве судить только по роману «Иуда», уже можно отметить яркое дарование и это, судя по всему, лишь первая ступень в восхождении на литературный олимп. Думается, имя Татьяны, уже не как журналиста, а как писателя еще заявит о себе.

Как человек принципиальный и смелый в творчестве, она и к мужчинам относилась всю жизнь «по-честному». От одного брака родилась красавица дочь. (Кстати, такая же стройная фигуристая блондинка, как мама. Улыбка потрясающая. Глаз не оторвать!)

От двух других – только проблемы. Был и муж немец, поэтому она, хоть и украинка, но застряла в Германии. Сама порою и электричество чинила. И ремонт делала. Нахлебалась добра по самое горло… И вот четвертый муж Саша.

Саша в Германию приехал за женою. И не сложилось. Жена с немецкими корнями уехала обратно в Россию, а он уже и в Германии также ответственно устроился на работу, как в бывшем СССР. Зарплата нормальная. Жилье есть. И вроде уезжать некуда – союз распался.

Заходит как-то Татьяна к нему домой врасплох, без предупреждения, – а там все в порядке. Чистота. Носки постираны. Полотенце в ванной свежее. В холодильнике и борщ и салат и второе. Чудеса!

Подумала наша Таня: «Мужик-то какой классный! Надо брать!»

И взяла.

А он и рад был «взяться», он давно мечтал, чтобы его такая вот красавица и умница нашла.

И вот приносят они свои «пожитки» в общую квартиру. Открывают чемоданы. А там – все одинаковое. Одинаковый практичный самый удобный для работы набор отверток. Одинаковые пассатижики. Одинаковые дрели. Все-все-все, вплоть до компьютеров, ниток и иголок…

И Саша привык все делать сам. И Таня привыкла рассчитывать только на себя.

Ремонт делали вместе. Вдвоем обсуждали дизайн. А какой дизайн, ребята! Саша очень любит свою новую квартиру, знакомит меня с каждым косяком, поглаживает обои и деревянные дверные проемы со словами:

— Все своими ручками делали!

Всем бы такое счастье приваливало! И был бы на планете мир, да была бы любовь!

В эту атмосферу понимания с полуслова я и попала. Таня на Сашу не надышится. Саша на Таню не нарадуется. Годы летят. Любовь только крепнет. Как в той песне Ланфрен Ланфра: «Любовь последняя чиста, лети в мой сад, голубка!»

Я оказалась в теплом уютном гнездышке, укрытая от дождя и ветра ласковыми легкими крыльями двух этих влюбленных ангелов.

Были произведены и официальные действия( зачем я собственно пожаловала именно во Франкфурт).

Серьезным делом явилась передача наград и дипломов для многих творческих личностей Европы разных литературных конкурсов, с организаторами которых плотно работает Татьяна.

В торжественной обстановке прошла передача подарков из Донецка от изобретателя игольчатых аппликаторов Ляпко для писателей Европы. Саше я привезла «для его спины» редкий экземпляр непосредственно с завода Красногоровки. В книге «Феномен Ляпко» я описывала, как принимала участие в сотворении большой пластины, выкладывая на ней символы материков земного шара и корпорации Ляпко в виде ежиков в каждом углу.

Саша взял чудо-коврик «на вооружение». После моего отъезда, он часто использовал его. Перестал жаловаться на боли в спине, и даже  бессонницу его как рукой сняло!

Произошла передача моих авторских книг, батиков и акварелей  библиотекам и другим организациям Европы.

Завязались многие контакты. Состоялось официальное посещение исторических мест города, поездка на катере по Майну.

Также Татьяна Окоменюк организовала нам встречу с Еленой Рышковой(Суховой), лауреатом прошлых лет по нескольким номинациям Золотого Пера. У Елены не было средств прибыть в Москву лично на церемонию, а друзья ей сказали, что мы дипломы посторонним лицам не выдаем, что не соответствовало действительности.

Я вручила дипломы и награды, накопившиеся за несколько лет. Привезла и последний экземпляр полноцветного сборника стихов победителей конкурса Золотое Перо Руси 2006 года, куда включено было стихотворение Елены.

Все встречи были так удачно расписаны по времени, что хватило время на отдых в ботаническом саду и в парке, где гнездятся лебеди, журавли, живут плавающие черепашки, а рыбки подплывают прямо к лодке, и стараются ухватить вас за пальцы.

Несколько дней пролетели мгновенно.

И, когда молодая и беспокойная Таня «рулила» Сашей, как лучше везти меня к Рейну на встречу со следующими людьми, я улыбалась, по-доброму глядя на картинку их жизни, открытую для меня Богом.

Я думала:

С чем сравнить любовь твою, Таня? Разве что с земляникой на солнечном склоне. Первая зеленая ягодка оказалась горька. Вторая – белая без вкуса и запаха от дождей зачахла. Третья была хоть и красною, да неспелой. Кто ее съел, перекосило рот. Кисла, зараза! А вот четвертая выстоялась. Задушистилась. Хорошо теперь с тобою, кому ты досталась.

С чем сравнить перо твоё, Таня? Может, с украинским перцем? Когда несозревший, бывает он сладок. А после, желтея, он вкус обретает. И вот, набираясь опыта, краснеет перец, горчат переборки. Без перца – какая газета? Горилка? Какая поэзия? Проза? Какая правда? Да никакой!

Сравнить с чем судьбу твою, Таня? Может, с вином? Лоза виноградная соки земли собирала. Достались тебе и внешность и ум! Так не бывает? Бывает. Вина не в вине. А истина – в небе! Сшибает всех с ног вино молодое. Но время лишь дарит нам мудрость выстоявшегося конька.

Замки Рейна. Берг и Белла

Прежде чем описать поездку на теплоходике по Рейну, на брегах которого выстроились старинные замки, мне бы хотелось дать небольшое лирическое отступление о Юрии Берге. В прошлом году он стал обладателем Национальной литературной премии, и был удостоен звания Золотое Перо Руси за стихотворение  «Королевская охота». Кукла с лицом Юры давно ждала встречи с оригиналом. Я тихонько гордилась удачной работой. Охотно выставляла ее на выставках.

И вот они встретились. Я даже в мыслях не могла представить, как взрослые серьезные мужчины, солидные, высокие, талантливые и…лысые самозабвенно могут играть в куклы! Берг в кепке. И кукла в кепке. Берг с фотоаппаратом. И кукла с фотоаппаратом. Цвет загорелой кожи совпадает. И мечтательный взгляд. Знаете, как играют девочки в дочки-матери? А как назвать это, когда серьезный дядька усаживает свою копию на руку, и мило ею любуется? – «сынки-отцы»?

Чтобы увидеть эту картинку стоило ехать в Майнц.

На самом деле, кроме шуток, я люблю, как пишет Берг. И он всегда казался мне серьезной «взрослой занудой», если честно. Тайком «почти по-детски» пробиралась я, не обозначив себя по имени, можно сказать, на цыпочках, на его страницы в интернете. И читала с интересом все новенькое, что он вывешивал:

«…Ко святым мощам схожу

Со свечой зажжённою,

В дароносицу вложу

Душу обнажённую»…

Что-то мне нравилось, что-то я не понимала, но всегда радовалась за собрата по перу удачной литературной находке, которая нет-нет, да и сверкнет в его творчестве. Безусловно покорила Юрина серия фотографий старинных замков. На них-то я и «купилась». И попросила Берга показать мне эти замки.

Он согласился.

Берг прибыл в Майнц на встречу не один, а с уже знакомой мне по Мюнхену Беллой Иордан, тоже лауреатом нашего конкурса. Мы в приподнятом настроении отчалили от  пристани.

Перед глазами открывались пейзажи старой Германии. Рейн трудяга, и кормилец, нес нас навстречу со своей многовековой историей. Баржи одна за другой важно плыли навстречу, поднимая бородою впереди речную волну. Экскурсионные корабли сновали туда и сюда, наполненные туристами разных национальностей.

Рождают Рейн Альпы, далее попадая в Боденское озеро, он пересекает несколько стран, в том числе и Германию и несет свои воды в Северное море, образуя сложную дельту. В Рейн впадает уже знакомый нам Майн и другие притоки.

Берега у Рейна поделены издревле. А самыми крупными городами Германии на Рейне считаются Дюссельдорф, Кёльн, Бонн, Майнц.

К великому моему сожалению, ни Берг ни Белла в дороге не читали своих стихов. Жаль. Они вспоминали недавнее путешествие по Рейну. И я не мешала им наслаждаться беседой.

Зато я узнала о том, что по берегам стратегически важной артерии Европы еще тысячу лет назад римляне активно строили свои крепости. Позже на полуразрушенных римских основаниях германцы сооружали оборонительные укрепления с крепкими заборами, с несколькими воротами, центральной сторожевой башней, дворцом и часовней.

Сланцевые горы в той части Германии, по которой течет Рейн, давно окультурены людьми. Чуть ли не вертикальные площадки склонов этих гор приспособлены под виноградники, укрепленные не хуже крепостей каменными кладками стен. Рейнское вино славилось издревле своим качеством. Славится и теперь.

Живописная местность привлекает взор не только любителей старины. Буквально все в теплоходе не могут оторвать взгляда от водной стихии, упругим ветром, напоминающей о себе ежесекундно.

То справа от теплохода, то слева по течению извилистой реки появляются башни и башенки крепостей. У каждой своя история, свои легенды.

Есть замок-корабль, выстроенный на островке посреди Рейна.

Есть замок, в котором жил жадный монах. Он был настолько жаден, что даже мышам нечего было есть в его монастыре. Тогда мыши собрались и погнались за монахом. По преданию у башни Мойзетурм возле Биленга епископа Хатто из Майнца съели мыши.

Есть руины крепости Эренфельз возле Рюдесхайма. Толщина оборонительной стены здесь достигает 5 метров!

Рушилась и вновь воздвигалась и крепость Райнхенштайн над Трехтингсхаузеном. Стены ее достигают ширины 8 метров! Крепость любезно приглашает туристов для посещений, там есть и ресторан и собрание старинного быта.

Рыцарские и простые городские крепости украшают берега Рейна. Они переходили во время захватнических войск из рук римлян – в руки местного населения. От них – к французам, от французов – к шведам… не дремало и епископство. Рушились снова и снова и воздвигались стены, пока не предстали в современном виде. Есть крепости, мощные бастионы которых никогда не попадали в руки врага. Например, Пфальцграфенштайн возле Каубе.  Ее защищали с одной стороны – утес, с другой – мощный поток Рейна.

Но вот река сбросила с себя шумливые стаи лебедей, и развернулась пред самым знаменитым легендарным местом, где интересны истории замков Катц  и Маус. Кошка и мышь. Кошка – хитрый замок, естественно больше. Его владельцы были сказочно богаты, и постройки их отличались высотою и мощью, с юмором отнеслись они к появлению соседа, у которого не хватило средств противостоять им по величине постройки, поэтому они обозвали соседний замок маусом. Катц принадлежал  графам Катценэльбогена. Возвели они эту крепость  на неприступной скале  выступа массива Лорелеи над Санкт-Гоарсхаузеном. Много раз крепость меняла хозяев. Теперь принадлежит японскому бизнесмену.

Крутые уступы этой местности, густые леса, темные горные ущелья способствовали тревожному воображению людей.

У причудливых рейнских скал тысячи лет челноки подстерегало множество опасностей. Самой завораживающей историей является легенда о деве-чаровнице, живущей на высокой скале, которая завлекала в пучину вод путников своим пением.

Дева небесной красоты расчесывала золотым гребнем длинные золотые волосы, спадавшие до самой воды. Они блестели на солнце, и слепили глаза путников.

Легенду связанную со скалой Лур-Лей близ Бахараха, обработал и прославил Генрих Гейне. Heinrich Heine в 1823 году, написал стихотворение «Лорелея», далее переведенное на русский язык Александром Блоком и, кстати, не чуть не хуже, Юрием Бергом.

И мы учили в школе незабвенные строки:

« Ich weiss nicht, was soll es bedeuten,

Dass ich so traurig bin,

Ein Merchen aus uralten Zeiten,

Das kommt mir nicht aus dem Sinn.

Die Luft ist kuhl und es dunkelt,

Und ruhig fliesst der Rhein;

Der Gipfel des Berges funkelt,

Im Abendsonnenschein».

Но есть версия, что именно в этом месте Рейн делает очень крутой поворот, и корабли просто разбивались о прибрежные рифы. Либо попадали в лапы разбойников.

На Рейне  — самый высокий водопад в Европе.

1 ноября 1986 года произошла одна из неприятнейших в Европе экологических катастроф. Пожар на химическом заводе фирмы «Сандос» (Sandoz) в швейцарском Базеле привел к сбросу в реку 30 тонн пестицидов, ртути и других сельскохозяйственных химикатов. Рейн приобрел красный цвет, людям в районе реки было запрещено выходить из дома, в некоторых городах ФРГ были закрыты водопроводы, вместо которых использовалась привозная вода в цистернах. В течение 10 дней загрязнения достигли Северного моря. В результате по некоторым оценкам погибло полмиллиона рыб, некоторые виды полностью исчезли.

После бурной реакции общественности уже в 1987 году была принята «Программа действий — Рейн», рассчитанная до 2000 года. По-другому она называлась «Лосось 2000», так как была нацелена на возвращение к этому сроку этой чувствительной к загрязнениям рыбы в реку. В результате активных действий властей количество сбрасываемых в реку нитратов и фосфора уменьшилось на 50 %, а уменьшение некоторых других загрязнений было в пределах от 80 до 100 %. Лосось вернулся в реку на 3 года раньше, в 1997 году. Теперь Программа Рейн-2020 нацелена на то, чтобы сделать реку достаточно чистой для плавания.

Мне понравилась также железная дорога вдоль реки. Издалека она напоминала детскую игрушечную, о которой я мечтала, когда была совсем крохой. Так в Германии все аккуратненько, ярко и чистенько, что не верится, что это существует на самом деле!

Вид с неторопливого корабля – совершенно иной, чем со скоростного поезда.

Когда я повторила тот же путь на электричке обратно в Майнц, а из него проследовала обратно по направлению Рейна в Дюссельдорф, исчезла сказочная загадочность.

Соприкосновению со стихией препятствовали вагонные стекла. Всепроникающий запах речной воды становился все слабее, пока не превратился в запах дюссельдорфского вокзала.

Поэтический турнир в Дюссельдорфе

Валентина Кайль организовала встречу со Светланой Ковалевой, которая живет в Дюссельдорфе. Пригодился снова и ее черный зонтик. Ситуация здорово напоминала путешествие Герды, когда ей помогали лапландка и финка. А я вместо Кая искала смысл жизни, и пыталась собрать из осколков льда слово «Вечность», чтобы вернуться обратно.

Дюссельдорф к моему прибытию накрыли облака теплого дождя.  И мы со Светланой пару дней гуляли по мокрому пустому городу почти в одиночестве. Исторический центр со старыми домами был таким же прекрасным, как в других городах Европы. В Дюссельдорфе много интересных музеев и галерей, университетов и учебных заведений.

Мы с удовольствием посмотрели набережную. Зашли в музеи. Сфотографировались у памятников радующимся мальчишкам. Это символ Дюссельдорфа. И у памятника толстому и тонкому.

У Светланы очень приятная молодая семья. И славный малыш. И еще один уже обозначается в проекте. В доме чисто и светло.

У меня даже комплекс созрел, и руки зачесались приехать домой в Москву и взяться за половую тряпку и пылесос. Что потом и произошло. Я неделю как одержимая делала генеральную уборку. Но сейчас не об этом.

Светочка умница, зная, что я приеду в субботу и воскресенье, и что в эти дни магазины и киоски с открытками на замке, приобрела для меня заранее все необходимое для журналиста. Но я тоже в долгу не осталась. Еще в Москве заказала через интернет интересующую ее книгу лауреата нашего конкурса профессора богословия А.И. Осипова «Путь разума в поисках истины».

Здесь в Дюссельдорфе проводится Евровидение, а также крупные карнавалы и ярмарки.

В Дюссельдорфе я оказалась по настоятельной просьбе  Лео Гимельзона, который за несколько раз убедил меня сдать 40 евро, чтобы попасть в Золотую книгу поэзии, что выходит впервые за 10 лет турнира. Признаюсь честно, это был первый альманах из 53, в которые за последние годы включены были мои стихи на платной основе.

Но Лео так убедительно настаивал на моем в нем участии, объяснял, что в альманах включены будут самые гениальные поэты со всего мира, что я сдалась. Мои 40 евро отправляла я с большими приключениями. Перед Новым годом ушел перевод на имя Рафа Эйзенштадта в Дюсельдорф через Вестерн Юнион. Но после праздников пришел обратно в Москву, потому как Германия не позволила переводу реализоваться там по назначению на данное имя, и вернула сумму обратно.

Я заинтригована была еще больше. Что ж там за альманах такой? Во-первых платный. Во-вторых, как бы я не пыталась передать перевод, деньги не хотели отправляться! Я даже сумму запомнила, что мне не характерно. Романтика, черт возьми!

Полмесяца я потратила, чтобы вернуть эти несчастные 40 евро, безнадежно испортив себе зимние каникулы! Сумма ничтожная, а волокиты! Да еще этот ледяной дождь был. Скользко. Холодно. Я в поту от бронхита. В шубе. В очередях. Заполнила кучу бумаг в банке. Естественно с потерями за перевод. Россия ведь не несла ответственность, что он вернулся.

С Борисом Бемом и его другом, которые прибыли в Дюссельдорф, специально чтобы подвезти меня в Кёльн на официальную встречу, мы отправились искать место, где обычно проходит поэтический турнир в Дюссельдорфе.

Таким местом оказалась…синагога, что явилось для меня сюрпризом. В синагоге я еще не была. Охрана жесткая. Как в аэропорту. В чужой монастырь заходить не стала, тем более, что у меня и своего то устава не было.

Я выкупила авторский экземпляр Золотого альманаха за обозначенных 40 евро. Вход в актовый или литературный зал синагоги( я не знаю, как он называется официально) тоже оказался платным. Чтобы произнести официальное приветствие и наградить Рафа Эйзенштадта «За солнечную деятельность», мы заплатили каждый по 3 евро.

В этот день до самого вечера поэты читали по три стиха, это стоило очень дешево, получается, всего по одному евро за стих.

Но думаю, эта цена была скорее символической, поскольку Раф действительно достоин всяческих похвал. Вокруг его синагоги собирается масса творческих людей диаспоры, можно сказать, самые гениальные ее представители. У них появляется возможность   прочесть свои стихи, и поучаствовать в состязании. Вместе со всеми спеть гимн «Международного поэтического турнира в Дюссельдорфе» написанного Ульяной Шереметьевой из Потсдама:

«Благословит удачи ли рука,

И завтра в путь по жизни многогранной,

Но донесет эфир издалека –

Что мы прекрасны несказанно,

Что мы прекрасны несказанно

На все века,

На все века».

Надо сказать, что участники выглядели та же интересно, как эти стихи. Я также заметила, что они страшно волновались! Ведь практически всем предоставлялось слово. И они, постоянно шуршали страничками в руках, и шептали, как молитву, еще и еще раз свои строки, чтобы не сбиться при выступлении.

Сам Раф красавец с седыми вьющимися волнами шикарных волос, в великолепном безупречном черном костюме, более похожий по походке и элегантности на француза, чем на представителя своей диаспоры, достаточно уверенно и достойно открывал и вел собрание. Его моложавая симпатичная и бодрая помощница и, судя по всему супруга, Галина Педаховская была одета в смелое шикарное черное короткое платье с декольте. Она тоже время от времени поднималась на сцену.

Вначале читали свои произведения члены жюри и редакционной коллегии. Для них ограничение по времени не распространялось. Видимо, они не платили за выступление.

От Бема я узнала, что платные конкурсы и альманахи в Европе редкостью не являются. А люди, попадающие за границу и теряющие связь с привычным языком, ищут реализации в творчестве.

Мало того, в России тоже есть платные конкурсы. И платные альманахи. Да и много чего платного. Вскладчину собирают они для редактора деньги, и выпускают малым тиражом без выходных данных альманах, который далее не идет в продажу, а распространяется по авторам.

Не секрет, каждый пишущий человек считает себя талантливыми настолько, чтобы ему платили, а не он платил. Нюансы в самооценке. Вот эти самые нюансы и дают шанс лицам, взявшимся за перо, получить титул графомана. И на этот титул более других «попадаю» я, во-первых, писатель не моя профессия, по профессии, я художник, а во-вторых, в моих жилах течет настоящая графская царская кровь Захарьиных и Нарышкиных.

Так что же делать тому, кто хочет заявить о себе, начиная работу в этом аспекте?

Участвовать в турнирах, конечно! Чтобы тебя для начала, хотя бы оценили по рыночному курсу!

Вот меня, например, в синагоге оценили на минус три евро. Там меня еще не знают. Возможно, я стою еще меньше, и заплатить за вход, и особенно «за выход», должна была не 3, а 300 евро!

Мне так понравилась остроумная выдумка Рафа, что я родила гениальную мысль – выдвинуть в ГосДуму РФ предложение о создании закона о штрафах, если какой-то поэт, писатель или журналист к примеру, опубликует что-то бездарное, пусть платит штраф в размере по 1 рублю за строчку с учетом открытия его страницы в интернете, включения кнопок телевизоров, или заявленного тиража издания!

Но вернемся к турниру. Моя очередь была под 9 номером. Мы добросовестно ждали. Я по—хозяйски рассуждала. Если мое право за три евро прочесть три стихотворения, я на один евро награжу Рафа, на другой евро прочту коротенькое стихо, а на третье, чтобы не было обидно, рассажу небольшую притчу из Библии.

Когда совершила свой «выход» на сцену, поэты были серьезно озабочены тренировкой будущего выступления, и шуршали пакетами, не удостоив меня взглядом. Лишь с  последнего ряда вытягивал шею с радостной улыбкой знакомый мне поэт Феликс Зигельбаум, неплохие, кстати, стихи которого были мне уже знакомы. Да Борис Бем, поглядывал выразительно то на меня, то на часы.

Чтобы не отвлекать серьезных людей от цели быть услышанными в своем творчестве, я постаралась быть лапидарной.

Уже в дороге я взвесила в руках альманах. При моем общем перевесе, а я должна была из Кёльна вылететь в Берлин на самолете, он потянул бы на 20 евро.

Прости меня, Раф, я удалила из книги обложку и страницы со своими стихами, взяв их для архива, и оставила этот бесценный кирпич за 40 евро в библиотеке Бема.

Потрясающие открытия в Кёльне

Семья Бема снова встретила меня радушно. И, как только выдался свободный день, мы втроем отправились осматривать город.

В Кёльне я совершила лично для себя несколько удивительных открытий.

Городу более 2 тысяч лет. Звучит он в устах немцев не как «Кёльн», а более, как «Колонь». Что зародило во мне предположение, что название города связано с древнерусским словом Коло, круг. И действительно, карта древнего доримского поселения сильно похожа на круг, прилепившийся границей к реке.

Слова и словосочетания коловрат, коло года, колония, кол, частокол, Коля, явно происходят от одного корня.

Царица Агриппина заложила здесь в 50 году нашей эры крепость-городок, которую современники назвали «Колония Агриппинензис».

Есть музей шоколада. И снова Шо-кол-лад!

Более того, в Кёльне есть музей парфюмерии. Казалось бы, ничего особенного. Не тут-то было! Разложите старое слово «одеколон» по составу. Одеколон, продукт, который поставляется из Кёльна – О де Колон. Это родина парфюма.

Музей парфюмерии предлагает не только приобрести признанные ароматы в бутылочках, но и литературу, в том числе и на любом языке о технике добывания  ароматических масел и композиций. На нескольких этажах экспонируются приспособления, а также уникальные артефакты.

И еще одна мысль просто потрясла меня. Как писатель, я почувствовала в этом месте «золотую жилу»  фактуры, собранной Зюскиндом для романа «Парфюмер».

Я не упустила возможность подняться пешком на самый верх «дымной громады» Кёльнского собора, где воет ветер, оттого что крылья его запутались в витиеватых островерхих шпилях.

И еще одно открытие ждало меня. С самой высокой точки над Кёльном я не увидела России! Германия оказалась гораздо больше,  чем рисовало мне ее мое воображение.

И я сильно затосковала.

Да к тому же заныл-завыл-закрутил болью зуб. Не хотелось уже не есть, ни пить, ни спать, ни глядеть на площади, дома и красные аккуратные немецкие крыши.

Две слезинки в дороге от боли

От Кёльна до Берлина – поднялся и сел. Авиалайнер красивый. Современный. Удобный. Кресла из натуральной серой кожи. Летит в облаках – хорошо ему. Хорошо тебе!

Только зуб болит. Так болит, что сил нет, чтобы терпеть эту боль. И вот незадача – некому в жилетку поплакаться!

Под крылом то, что видели летчики во время войн. Бомбили дома, мосты, коммуникации, заводы…

Невольно глядишь на соседей. Немецкая речь заставляет постоянно быть в напряжении. Но они так приветливы и беззаботны. И жалость рождается к порушенной чужой жизни, тогда, от бомб, не смотря на…на…на…

Как много причин, на которых теперь не смотря, ты понимаешь вдруг, что уже любишь эту землю.

В Европе  рушатся стереотипы. Оказывается, все, что делал ты до сих пор, ты делал не так. Думал не так. И говорил не так. Слушал не тех. Не видел ничего кроме собственного носа. Но раздвигаются границы сознания, и ты меняешь наводки бинокля на более дальнее расстояние. Мир, где не было тебя до сегодняшнего дня, оказывается, так прекрасен! Хорошо! Как же хорошо там, где ты есть, сегодня!

И лишь одна мысль терзает и бьется у виска: Любовь! Не благодаря политикам и лозунгам разных времен, а вопреки. Любовь не прикрытая, ранимая и беззащитная. Любовь к Родине, если ты далеко от нее, приносит боль и страдания.

А что есть Родина? Кремль? Собор Василия Блаженного? МКАД? Да нет. Глупости все это.

Родина, это тысячи теплых сердец и тысячи рук: подрагивающие руки отца, когда, смущаясь читал он на радио первую свою поэму о целине. Руки бабушки, вяжущей вечное вязание и пахнущие… молоком. Руки мамы терпеливо и настойчиво включающие ежеминутно мобильник в ожидании твоих звонков и доверчивые руки твоих собственных детей, вцепившихся впервые в руль велосипеда, когда у тебя просто нет шансов сделать неверный шаг. Руки любимого, гладящего косы. Ручки внука, делающего надпись под рисунком с феей: «Бабочка Сета». Это простертые к небу лепестки тюльпанов, цветение которых в этом году пройдет без тебя. Это рабочие руки друзей, ожидающих возвращения « в обойму», посылающие письмо за письмом тебе вслед…

Родина, это тысячи надежных крыл, потому что это не лайнер баюкает звенящей песней полета. Это ангелы – все твои предки от рождения земли и до настоящей  минуты, подставляют крылья, чтобы поддержать тебя. Ты летишь. А они, те, кто ушли до тебя, прикрывают ладонями свечу любви  к Родине. Ведь Родина – это они. И ты. И все, кто тебя любит и ждет.

Не плач. При чем тут зуб. Любовь больнее. Ее притяжение победит все!

Берлин

Как вовремя я улетела из Кёльна! Аэропорт 24 мая был  еще открыт.

Норвегия и Дания частично закрыли свое воздушное пространство в связи с извержением вулкана Гримсвотн в Исландии. Запрет начал действовать во второй половине дня понедельника, 23 мая.

Ранее власти Исландии в связи с извержением временно закрыли воздушное пространство над страной. Были отменены все внутренние авиарейсы, а трансатлантические рейсы в страну перенаправляются в аэропорты других государств.

Накануне сообщалось, что если извержение будет происходить в нынешнем темпе, ко вторнику вулканический пепел может достигнуть севера Шотландии, а к четвергу или к пятнице пепел доберется до Франции, Испании, Великобритании. Французские власти уже заявили, что в случае, если облако пепла от извержения вулкана Гримсвотн достигнет Европы, полеты в небе над регионом будут отменены.

Гримсвотн – уже второй исландский вулкан, который за последнее время доставляет немало неприятностей жителям Европы. В апреле 2010 года извержение исландского вулкана Эйяфьятлайокудль парализовало все европейские авиаперевозки. Восстановить авиасообщение удалось лишь после того, как облако вулканического пепла покинуло воздушное пространство над Европой. Извержение вулкана, начавшееся 20 марта, завершилось только 23 мая. Убытки одних только европейских туристических компаний оцениваются в 2,3 миллиарда долларов…

А у меня впереди еще Дания и Швеция!

«Риск – благородное дело». И я решила рискнуть: не менять маршрут.

Светлана Видерхольд встретила приветливо и нежно.

Понравился белый интерьер.

Если бы не зуб, я была бы более разговорчивой. А так только молчала, и улыбалась.

Светлана заранее заказала пропуска в Рейхстаг. Это было крайне важно!

В центре Берлина, бывшей столицы ГДР, а ныне столицы Германии все оказалось именно так, как я себе и представляла в детстве, когда мы изучали немецкий язык. Бранденбургские ворота с гордостью подчеркивают величие немецкой нации. Им есть чем гордиться. Вот, в примеру стоит стела победы над французами. Это как во Франции стоит стела победы над немцами.

Но и мы «не лыком шиты». Остались следы нашей Победы. Вот артиллеристские пушки, на которых воевал мой дед.  Вот танки. Вот обелиски и памятники воинам-освободителям. Надписи славы на русском и немецком. Причем, не в одном каком-то месте, а повсюду! Удивительно, что немцы содержат их, как и во времена социализма с той же тщательностью и чистотой!

Рейхстаг, естественно, затерли от автографов. Но я нашла один на втором этаже под флагом! Мы со Светланой забрались на самый верх, чтобы увидеть весь Берлин.

Здание Рейхстага вобрало в себя тысячи смертей. Может, от этого оно почернело. Как ключ, волшебный ключ, с которого невозможно стереть кровь в сказке о Синей бороде… «Над нами тучи бродят хмуро». Бурчит, собираясь, обиженный немецкий  дождь.

«Рейстаг взят!» — отправляю я СМС в Москву.

«Ура!» — отвечает Москва.

Мы посещаем музей мадам Тюссо. Множество восковых кукол удивительно похожи на людей. Подхожу совсем близко к каждой. И удивляюсь еще больше! Фотографируюсь и с группой Битлз и с Фрейдом и с Энштейном. И лишь у выхода обнаруживаю секрет изготовления кукол такой схожести. Восковая заготовка снимается слепком с живой копии. Далее красится маслом. И после в нее поштучно иголкой втыкаются натуральные волосы!

Мне везет. Везет на прекрасное.

Аэропорт, где я приземляюсь в Берлине называется Шёнефельд, т.е. прекрасное поле.

Улица, где живет Светлана Видерхольд звучит, как Шёневальде – красивый луг.

А, когда мы ехали в Потсдам, чтобы посетить кабинет, где был подписано тройкой правителей мирное соглашение,  мы проехали через Шёнеберг – прекрасную гору.

Мы угостились берлинскими пончиками. И даже попробовали Берлинер. Это тот же Гамбургер, только местный.

Светлана показала мне место, где ранее была воздвигнута, а потом разрушена Берлинская стена.

Удерживать слёзы в Берлине оказалось задачей сложной. Причин для них хватало. Здесь бросили на прорыв наших ребят в 45-том. На неподавленные артиллерией точки противника. И 7 тысяч русских ребят не дождались матери в последний день войны.

Что жизнь человеческая для главнокомандующего? Даже не строчка – цифра, третья или четвертая цифра справа. Больно. Жутко. Несправедливо.

Мой дед Петр израненный вернулся с войны. Вернулся? Он вернулся, если через месяц умер от ран на руках жены Валентины? И после она 40 лет не улыбалась, и была верна своему Петру???

Берлин награждал его Победой. Его тогда. И меня сейчас за роман о нем. Роман «Распутай время» лучший роман 2011 года. Гран-при о тебе, дед! Ты слышишь меня? Я принесла к твоим ногам свою крошечную победу…

Но вот он Трептов парк. Удивительно. Наши русские там в России не берегут так могилы фронтовиков, как немцы здесь!

И ноет ветер. И ноет зуб. И ноет сердце. Куда-то вдруг убрались с горизонта тучи. Солнце осветило Родину мать, склонившуюся пред аллеей памяти. Памятник женщины в русском платке с кистями. Огромный. Черный памятник.

Вокруг плакучие березы. Кто это придумал – склонить их, отрезав верхушки, чтобы березы вечно плакали у могил наших ребят?

Вперед! Туда, где  замерли два русских воина, держась за автоматы, направленные в небо. Могилы за ними. Большие. Совсем не страшные с виду.

Огромные площади общих могил покрыты аккуратной стриженной травкой. На ней – бронзовые громадные венки.

Под нею 7 тысяч солдат. А сколько тех, кто не дошел до этого страшного места!

У подножия последней могилы – белые ступеньки, ведущие в небо. Нет конца этим ступенькам. Они всегда белые. Почему белые? Почему они белые?

Не лейтесь, слезы! Возрадуйся сердце! Там, над ступеньками в небе – громадный бронзовый символ непобедимости русской души…

Вот оно таинство. Его искал Генрих Дик?

Солдат в Трептовом парке очень красив. Я никогда не думала, что памятник на могиле может так волновать! Славянское мужественное лицо без злобы и горя, без угроз – смотрит вдаль, туда, где его Родина. Он хочет домой! В левой сильной жилистой руке  у сердца солдат держит немецкую девочку, защищенную от выстрелов. Правая рука прижимает к земле побежденный черный символ войны.

Но как победить войну во всем мире? Ее споры прорастают в сердце мальчишек. И они снова и снова играют в войну. Играют на улицах, играют на компьютерах.

Большие выросшие мальчишки играют в политику стран. О! Где бы найти такой остров, чтобы поместить туда всех, кто развязывает войны руками политиков? И поместить их на этот  остров. Изолировать от нормального созидаемого добро мира! И дать им оружие, то самое оружие, на продаже которого они жируют. Пусть перекусают друг друга, как пауки в банке и сдохнут!

— Почему ты все время молчишь? – спрашивала я себя, — Я думала, ты более разговорчивая…

Почему я все время молчу?

Гамбургер в Гамбурге

Поезд от Берлина до Бремена оказался с пересадкой в Гамбурге. О! Слава небесам! По пути мне попался очень интересный попутчик. Исторический культурный консультант антикварных продаж Микаэль Вальц. Он редактировал какой-то каталог.

С интересом  поглядывая на меня, он решился задать вопрос.

Мое «Я говорю по-немецки мало и плохо» на него не подействовало.  И пару часов мы проболтали исключительно на его языке.

Потом он прервался на обед. Скушал гамбургер. Вытер салфеткой рот. И беседа продолжилась.

Я есть не хотела. Зуб все еще болел, не смотря на сильнодействующие таблетки.

Я не знала, что там с этим зубом. А вдруг это не один зуб, а несколько зубов. Сами зубы снаружи выглядели здоровыми и белыми. И опухоли не было. Но внутри что-то сильно отдавало в мозг.

Я не пошла к зубному и решила привезти эту проблему в Москву. И правильно. Потому что случай оказался сложный. Этот глазной нерв лечится долго и мучительно. Как минимум понадобилось открывать зуб на 8 дней, чтобы сохранить, и не удалять.

Мы непринужденно болтали до самого Гамбурга. Поезд опоздал. С 5 на 13 платформу любезный Вальц помог мне перетащить мой немыслимый багаж.

О! Слава небесам! Поезд до Бремена тут же тронулся. Дай Бог ему здоровья!

Правду сказать, гамбургера в Гамбурге я так и не попробовала.

Бремен

Чем отличается англичанин? Он не прощается и уходит. Чем отличается русский? Он прощается и остается.

Я остаюсь в Германии, не смотря на то, что из Бремена мне уезжать…

Я остаюсь в газетных вырезках. В музеях. В книгах. Я люблю, тебя, Германия. Я успела тебя полюбить. Особенно тихий дождливый майский Бремен, может, потому что он – последнее, что я увижу здесь.

Если собрать все чудеса этой страны, и поместить в один город – получится Бремен. Здесь есть и кирхи. И соборы. И старинные памятники. И легенды. И фахверковые дома. И современные здания.

В оперном театре Бремена работает наш соотечественник Александр Гами. Поэтому Бремен мне кажется особенно музыкальным.

Где бы мы не появлялись, обязательно звучала музыка.

Отсюда начала путешествие по миру сказка о Бременских музыкантах.

Само собою, памятники Ослу, собаке, кошке и петуху постоянно встречаются.

В каждом городе Европы есть бронзовая статуя или памятник кабану, быку или льву, до которого туристы дотрагиваются на счастье. В Бремене нужно потереть, уже отполированные до блеска ноги осла. Он — в самом низу. Над ним – остальные музыканты.

Раньше этот памятник стоял на главной площади напротив администрации города.

Но потом администрация подумала: «В сказке животные залезли друг на друга, чтобы напугать разбойников! Но мы же не разбойники!»

И памятник переставили.

А на площади остался только колодец. Если  в него бросить монетку, можно услышать крики осла, собаки, кошки и петуха.

Идея залезающих друг на друга животных обыгрывается в сувенирах и открытках. Я приобрела детскую книжку с прекрасными рисунками этой сказки.

Но ни в одном магазине, ни в одном музее я не встретила русскую версию Бременских музыкантов. Жаль. Она у нас удалась.

Мне понравилась пагода из мамонта, саблезубого тигра, крокодила и птеродактиля.

Бремен очень древний город. Под площадью при раскопках нашли деревню, которой более 2 тысяч лет!

На главной площади есть место, где отрубали головы преступникам. Так давно-давно здесь казнили одну отравительницу. Сначала она отравила своего мужа. Ей понравилось. Тогда она отравила своих детей, родственников, а потом соседей. Коварство было раскрыто. И, когда голова была отделена от туловища, она упала на камень мостовой.

В том месте брусчатка отличается черной меткой. Считается обычаем, проходя мимо, непременно плюнуть на этот камень. Что мы и сделали.

В Бремене есть потрясающий магазинчик масла. Его делают буквально из всего. Из рапса. Из подсолнечника. Из грибов! Из других продуктов. И есть разный уксус. Розовый, малиновый, яблочный. Более тысячи разных сортов.

Я бы закупилась здесь на многие годы вперед. Но через аэропорт провезти бутылку крайне сложно.

На площади стоит памятник Роланду. Да-да, тому самому, о котором складывались древние легенды. Роланд стоит в рыцарских доспехах. А на  коленях – шипы, обозначающие расстояние меры длины локтя. Это для того, чтобы недобросовестные купцы не обманывали покупателей.

Мне понравилась реклама фирмы Якобс, которая упаковывает здесь  кофе. Она звучит так: «Здесь живет доброе утро!»

А еще мне понравился дом Саши Гами и его жены Наташи. И особенно, как они в четыре руки, не мешая друг другу, готовили праздничный ужин – мясо, рыбу, салаты, спаржу. В четыре руки убирались. И ухаживали за садом.

Дом трехэтажный. Удобный. На чердачном этаже, в мастерской, мне устроили место для ночлега.

Мне понравилось гулять по Бремену под дождем. Узкие улочки, выложенные горбатой брусчаткой, просятся на страницы сказок. Черепичные крыши — на холст. Как тут не писать? Как ни думать?

Вот магазинчик новогодних игрушек, который работает круглый год. Там есть та самая елка, которую описываю я в сказке «Девочка и волшебник». На ней все игрушки из хрусталя! А рядом сидит старая фея с мой рост. На полках – крылатые девы и белые совы и высокие коты в сапогах.

И продавщица не просто глядит. А прямо в душу.

Там, на набережной кораблики ходят. И виден завод «ВЕКS» по производству пива. Когда мы проходили, как раз произошел сброс пива в реку.

Целая река пива текла мимо нас, под нами. Запах – вкуснее не придумаешь! И мне, поверить страшно! Так пива захотелось! Но я только вдыхала запах и уже «косела». Мне много не надо.

Рыбы там в реке, наверное, опьянели от счастья!

Бремен – город большой.

Но есть принадлежащий территории Земли Бремен еще один Бремен, ближе к морю. Это  порт Бремен. Вот туда мы и направились на следующее утро.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ «ДАНИЯ»

Паром

Родина Андерсена Одинсе

Купеческая гавань или Копенгаген

Танцы на воде

До шпиля на коне

Наследство принца Датского – быть или не быть

Существуют ли русалки?

Музей Андерсена

Музей мировых рекордов Гиннеса

Самый длинный в мире Эресунский мост

Паром

Чтобы из Бремена попасть в Данию необходимо пересечь оставшуюся часть северной Германии и оказаться вовремя у парома. Что мы и проделали с семьей Саши Гами.

Утренняя свежесть сопровождала  в дороге. Машины на автобане мчались с «бешенной» скоростью, что-то около 60-70 км ч вас, что явилось для меня  новостью.

Попробовали бы мы ограничить в России наши «иномарки» до такой черепашьей скорости! Даже ни на автобанах, а на простом шоссе!

Тихая скорость передвижения способствовала наслаждаться местностью. Не могу сказать, что поля Германии отличаются чем-то от полей других государств Европы. Народу нет. То есть совсем. На автобане – редкие машины. Я подумала, что все они, наверное, сейчас стоят в московских пробках.

Между полосами движения высажены розовые кусты, белый и розовый шиповник. Пахнет чудесно! Да. Реклама отсутствует! Что может быть лучше отсутствия рекламы в городах, на дорогах, в метро и на автобанах?! Представляете? Мир видно!

А мы «бременские музыканты» пели:

«Ничего на свете лучше нету,

Чем бородить друзьям по белу свету.

Тем, кто дружен, не страшны тревоги.

Нам любые дороги дороги!»

До парома добрались быстро. Никаких трудностей с пересечением границы не возникло. Отмечу еще, что в зоне Шенгенского договора паспорта не проверяли ни разу, за исключением аэропорта.

Так вот, паром. Эта многоэтажная посудина более оказалась похожа на громадный Титаник. На 4 этаже разместился наш автомобиль. А сами мы поднялись наверх, полюбоваться морем.

40 минут – и мы в Дании.

Родина Андерсена Одинсе

По мере того, как мы приближались через всю страну к ее столице Копенгагену, портилась погода. Среди полей, таких же аккуратных, как и во всей Европе, можно было наблюдать редкие строения. Дома или фермы. Они похожи на наши длинные бараки, крашенные в красный или оранжевый цвет. Два-три квадратных окна с белыми наличниками. Черепичная красная крыша. Все очень скромно.

В Королевство Дания входят Фарерские острова и Гренландия. Эта, самая южная из Скандинавских стран, омывается Балтийскими и Северным морями. Территория Дании включает в себя большой полуостров Ютландия и 409 островов Датского архипелага, 90 из которых являются обитаемыми.

Считается, что даны были активными участниками походов викингов в VIII-XI веках.

Викинги – воинственная нация, они воевали всегда вплоть до времен, которые помнят еще наши деды.

Один из самых крупных островов Дании –   Фюн. Главный город этого острова Оденсе – родина знаменитого сказочника Ганса Христиана Андерсена. Сын башмачника и прачки стеснялся своих родителей. Он также стеснялся и своей сестры, которая на хлеб зарабатывала своим телом в Копенгагене.

Молодой Ганс был потрясен, когда отец умирал от воспаления легких, и  в бреду ему мерещилась Снежная дева. Через много лет Андерсен напишет страшную и одновременно нежную сказку «Снежная королева». Мальчик приехал в Копенгаген зарабатывать деньги на своем пении. У него был прекрасный голос. Он бродил голодный и никому не нужный по заснеженной брусчатке, заглядывал в окна ремесленников. Вот тогда-то он и написал: «Ходят по городу люди-желудки. Они рождают мальчиков желудков и девочек желудков. И когда они умирают, на их могиле ставят памятник их желудку…» А в сборниках его мы можем обнаружить историю «Девочка со спичками» о девочке, которая замерзает до смерти у богатой рождественской елки.

Но сказочнику повезло больше, чем его трагическому персонажу. Долговязого, без шляпы, с длинными светлыми волосами, в деревянных башмаках подростка пригласили в дом знаменитого Сибони, где Ганс получает первый гонорар за пение.

Ганс сначала писал пьесы, но они не нравились местной публике. Однажды он написал сказку, которую опубликовали в Германии… Так мир узнал о великом сказочнике.

Я всегда думала – почему так странно сложилась судьба Дюймовочки? Ведь главным действующим лицом сначала была мать, которая отдала все свои деньги, чтобы вырастить тюльпан…

Я поняла это только в Дании.

Купеческая гавань или Копенгаген

Датчане говорят скорее не Копенгаген, а Коупн Хавн. То, что европейские языки, в особенности скандинавские, близки к славянскому, очевидно.

Купеческая гавань считается стародатским поселением. Ей давно уже более тысячи лет.

Тесное соседство с морями сразу резко чувствуется на всех домах без исключения: на фасадах и красных черепичных крышах образуется налет черноватой плесени. Брусчатка покрывается ею куда быстрее. Попадание в дождь в Копенгаген – вызывает чувство мокрой неуютности. Тогда вода повсюду. Ноги промокают быстро. Появляется страх, что на них вот-вот отрастут плавники, как у русалочки.

Каждому из нас достается по отдельному номеру в гостинице, неподалеку от центра.

Дизайн этого номера – черные наличники окон и черные шторы. Белоснежная кровать, укрытая черным покрывалом. Серый плотный ковер.

Туалет-раковина-душ совмещены на полутора квадратных метрах. Раковина-душ отделяется от остальных удобств тряпочно-клеенчатой занавеской. Чтобы вода не лилась в спальную комнатку, на полу есть пятисантиметровый бордюр…

Принимать душ в таком виде не рискую. Как-то не очень приятно соседство унитаза.

А вот мои друзья, у которых комнатка оказалась больше, и, соответственно ванно-туалетно-раковинный отдел пошире на полметра, душем все-таки воспользовались. И оказались чуть ли не по колено в воде. Саша Гами потом долго возмущался.

Странные обычаи у этих датчан.

Но зато вкусный и необычный хлеб.

В булочной огромный выбор местной выпечки удивил  необычными размерами. К примеру, один ржаной батон оказался метра полтора в длину!

На центральной площади есть ратуша. Достаточно скромненькая на вид после пышных форм Парижа и Брюсселя.

Очень оригинальный фонтан с драконами. Есть колонна, увенчанная фигурами трубачей, играющих на ларах. Это самый древний музыкальный инструмент скандинавских народов, похожий на длинные изогнутые трубы.

На башне Ричхусет можно увидеть оригинальный барометр с фигурой девушки, которая в ненастную погоду появляется с зонтиком в руках, а в хорошую – на велосипеде.

А мы увидели и ту и другую, поскольку сначала дождь был, потом временно прекратился и снова пошел.

От площади до парка Тиволи — рукой подать. Это место, где собираются дети и взрослые на совместный отдых. Множество аттракционов ждут малышей.

Танцы на воде

Я бы не назвала это ливнем. А так, что-то мелкое и нудное трусило с ровных низких серых туч. Как я благодарна была Вале Кайль за ее зонтик! Кто бы знал! Что бы я без него делала?

Если говорить о магазинах Копенгагена, нельзя ни упомянуть о народных промыслах, например, об изделиях из янтаря!

Если говорить о датской кухне, то стоит  отметить сельдь с картофелем и конечно, знаменитое датское пиво, которое употреблялось здесь испокон веков в огромном количестве! Пивоварня «Карлсберг» вот уже почти 150 лет открывает музей для посетителей и бочки для их желудков. Датский ботаник Эмиль Христиан Хансен внёс очень важный вклад в историю пивоварения. Всю свою жизнь он исследовал и классифицировал виды дрожжей. Помимо прочего, он работал над выведением чистого штамма дрожжей для пивоварения. И его разработки буквально произвели революцию в пивоваренной промышленности.

Если говорить о книжных магазинах – везде можно увидеть на первом плане книги с портретом Андерсена.

Саша Гами сыроед. Он питается невареной пищей. В поисках свежевыжатого сока мы попали в небольшую забегаловку, которых множество в историческом  центре города.

Пока продавец готовил наш заказ, к моей сумке пристроился воришка. Его танцы на воде сопровождались странными манипуляциями. Сначала я никак не могла понять, что он липнет ко мне то справа, то слева.

Это пребывание в Европе, где очень мало воруют дало расслабиться мозгу после напряженной Москвы.

Потом я поняла, что ему нужно. Открыла сумку, проверила, что там все на месте. И выразительно на него посмотрела. Воришка, симпатичный черноволосый паренек, грустно «протанцевал» к другим покупателям.

До шпиля  на коне

Очень интересен Слотсхольмен. Это королевский остров. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы перевести слово «хольмен». Это холм. Холм на воде или остров, где в тринадцатом веке епископ Абсалон решил возвести крепость рядом с населением Хавн(гавань), остались руины этой крепости.

На острове расположены музеи, прекрасные статуи местных выдающихся личностей, театры.

Возле канала расположена церковь Спасителя, возведенная еще в четвертом веке и знаменитая своей башней, на которой есть достаточно широкая винтовая лестница.

Местные экскурсоводы рекомендуют взобраться по ней, чтобы увидеть весь Копенгаген. Имеет смысл преодолеть ее 400 ступеней,  и представить при этом, как Петр I забрался по винтовой лестнице на коне.

В церкви есть необычная купель из мрамора, великолепный алтарь и огромный резной деревянный орган из 3800 труб.

Помните песню Сольвейг? «О, где же вы дни любви…?»

Квартал Сольбейг в Копенгагене действительно навевает мелодии. Толи морской ветер способствует музыке, толи шум парусов движущихся в туманном дожде лодок.

Из дождя выплывает винтовая башня биржи. Потом, если ехать вдоль канала, можно наблюдать множество красивых и даже прекрасных домов.

Наследство принца Датского – быть или не быть

«Быть иль не быть? Вот в чем вопрос! Что лучше?

Сносить ли от неистовой судьбы

Удары стрел и камней, — или смело

Вооружиться против моря зла?»

Интересно, если колеса отталкиваются от планеты, вращается ли она быстрей? Сплетутся ли снова от этого разлученные руки материков во влюбленном порыве? Ударятся ли друг о друга в тайфуне страсти волны? Останется ли Земля, утомленная нашим вечным вопросом, обращенным к ней – быть или не быть?

Дания так близко находится к морям. Таким опасным кажется соседство. И страшный шум волн напоминает о недавних событиях в Японии. О предсказаниях древних майя 2012 года и Нострадамуса. И еще этот проснувшийся вулкан…

Прекрасная Дания. В образе Шекспира среди не просто моря, а «моря зла»…

Трагедия о принце Датском Уильяма Шекспира – один из признанных шедевров мировой литературы.

Она была написана 400 лет назад, и основана на датской легенде о местном правителе.

Как полагают исследователи, сюжет пьесы заимствован Шекспиром из пьесы Томаса Кида. Наиболее вероятная дата сочинений и первой постановки 1600-01 (театр «Глобус», Лондон). Первый исполнитель заглавной роли — Ричард Бёрбедж; Шекспир играл тогда тень отца Гамлета…

Итак, сведения о правителе, по имени Амлетус (Гамлет), были записаны  датским летописцем Саксоном Грамматиком в третьей книге «Деяния данов». История   посвящена мести, где главный герой ищет отмщения после смерти своего отца. Часть исследователей связывают латинское имя Amletus с исландским словом Amloði (amlóð|i m -a, -ar 1) бедняга, несчастный; 2) халтурщик; 3) дурак, болван.

Поневоле вспомнишь сказки про Ивана Дурака.

Да и кстати, кто такие даны? От чего произошло слово? От слова «Дать»? Кто дал земле данов? Боги?

«И в небе и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости, Гороцио!»

Существуют ли русалки?

А вот легендарную русалочку искали мы долго. Аж целых два дня! Одну мы нашли возле берега. Выточенная из камня героиня сказки Андерсена грустно поглядывала на туристов и стыдливо позволяла с собою сфотографироваться.

Две другие, засушенные и мумифицированные,  находятся к местной кунсткамере, о которой  я расскажу чуть позже.

Вы прекрасно знаете, что русалка – это существо, у которого вместо ног – хвост.

Существовали ли они?

Восточнославянские русалки по преимуществу — женщины (утопленницы), западноевропейские — обычно женщины с рыбьими хвостами (антропоморфные существа, по внешнему виду наследники древнегреческих тритонов и сирен). В англоязычном бестиарии для славянских русалок употребляется слово rusalka, а для западноевропейских — mermaid.

Женщинами с рыбьими хвостами иногда изображались сирены, персонажи древнегреческой мифологии, обладательницы прекрасных голосов. О золотоволосой Лорелее, воспетой поэтами я уже писала в повествовании о замках Рейна.

Мужчины с рыбьими хвостами — тритоны, Нерей. Дочери Нерея — нереиды, зачастую хвостатые, входили в процессию Посейдона и Амфитриты.

Сказка Андерсена наполнена древними преданиями и живо рисует нам подводный прекрасный мир: «На дне растут удивительные цветы. В этой чаще шныряют маленькие и большие рыбы, точь-в-точь, как у нас птицы в лесу. На самом глубоком месте стоит коралловый дворец морского царя. Окна в нем сделаны из янтаря, кровля – из раковин, которые то открываются, то закрываются, в зависимости от прилива и отлива. В каждой из них лежат жемчужины дивной красоты»…

В озёрах и реках, по представлениям древних греков, жили нимфы (человекоподобные, без хвостов).

Было распространено мнение, что русалки не имели души и что они якобы хотят её обрести, но не могут найти в себе силы оставить море. Существует легенда, датируемая V веком, по которой русалка, желая обрести душу, ежедневно навещала монаха на маленьком острове возле Шотландии, который вместе с ней молился. Русалка не смогла покинуть море и со слезами всё же навсегда ушла в море. Сказка Андерсена «Русалочка» (1836) популяризировала канон истории: русалка ищет душу в любви со смертным.

Также у шотландской мифологии есть существа, называемые шелки — человекоподобные тюлени, имеющие некоторые сходства с русалками.

Германская русалка — ундина — обычно без хвоста, с красивыми волосами.

Мелюзина — водяная фея с рыбным или змеиным хвостом.

Русалки, купалки, водяницы, лоскотухи и др. — один из низших духов в славянской мифологии, обычно вредоносный.

В русалок превращаются умершие девушки, преимущественно утопленницы, люди, купающиеся в неурочное время, те, кого нарочито утащил водяной к себе в услужение, некрещеные дети.

Чаще всего живут в воде, но иногда в полях — полуденицы, или на деревьях — «древесные русалки». Обычно женщины, хотя бывают рассказы о русалках-мужчинах. Иногда выступает в качестве берегини, спасающей утопающих.

Представляются в виде красивых девушек с длинными волосами (ср. южнославянских вилы, западноевропейских ундины), реже — в виде косматых безобразных женщин (у северных русских).

Простоволосость, недопустимая в обычных бытовых ситуациях для нормальной крестьянской девушки, — типичный и очень значимый атрибут.

Образ русалки связан одновременно с водой и растительностью, сочетает черты водных духов и карнавальных персонажей (типа Костромы, Ярилы), смерть которых гарантировала урожай. Очевидна связь русалок с миром мертвых.

В русальную неделю (следующую за троицей) выходят из воды, бегают по полям, качаются по деревьям, могут защекотать встречных до смерти или увлечь в воду. Особенно опасны в четверг — ручальичин велик день. Поэтому в эту неделю нельзя было купаться, а, выходя из деревни, брать с собой полынь, которую русалки якобы боятся.

Женские духи, связанные с водой, в южнославянской мифологии называются вилы. Они владели колодцами и озёрами и умели «запирать» воды. Прекрасные девушки с распущенными волосами.

В балете «Жизель» заглавная героиня становится вилой после своей смерти.

Некоторые миссионеры в Анголе рассказывали о встречах с русалками, живущими в местных реках и озёрах, которых туземцы отлавливали и поедали, что также было описано миссионерами. Стоял вопрос о том, есть ли у этих существ душа и можно ли рассматривать поедание их как каннибализм, хотя истории эти весьма сомнительны в своей правдивости.

В исландских хрониках XII века упоминается о полуженщине-полурыбе, наблюдавшейся возле острова Гримсей (у берегов Гренландии). «Чудовище это имело совершенно отталкивающий лик: широкие брови, пронзительный взгляд, огромный рот и двойной подбородок».

Из исландской летописи «Speculum Regale» (XII век): «У берегов Гренландии встречается чудовище, которое люди называют „Маргигр“. Существо это до пояса выглядит, как женщина: у него женская грудь, длинные руки и мягкие волосы. Шея и голова у него во всех отношениях такие же, как у людей. От пояса же и ниже чудовище это подобно рыбе — у него рыбий хвост, чешуя и плавники».

По книге Сиго де ля Фонд «Чудеса натуры, или Собрание необыкновенных и примечания достойных явлений и приключений в целом мире тел, азбучным порядком расположенное», в Голландии «в 1403 году после ужасной бури, разорвавшей плотину ВестФрисландскую, на лугу нашли морскую женщину», запутавшуюся в водорослях. «Привезли оную в Харлем, одели, научили вязать чулки» и кланяться перед распятием. «Употребляла она человеческую пищу и жила нескольких лет (по другим источникам — до 15 лет), не научившись говорить». Утверждалось, что она часто безуспешно пыталась бежать в море; её похоронили по христианскому обычаю.

Х. Колумб во время первого плавания (1492—1493) писал, что видел у побережья Гвианы трёх русалок.

Из корабельного журнала Г. Гудзона, который он вёл, плавая у берегов Нового Света: «Сегодня утром один из моей команды, посмотрев за борт, увидел русалку. Тогда он стал звать остальных, и пришёл ещё один. Русалка между тем подплыла к кораблю совсем близко и внимательно разглядывала их. Немного погодя волна её опрокинула. Вверх от пупка её грудь и спина были, как у женщины… у неё была очень белая кожа, длинные чёрные волосы свисали назад. Когда она нырнула, они увидели её хвост, похожий на хвост бурого дельфина, испещрённый пятнышками, как у макрели. Имена матросов, которые её видели: Томас Хилс и Роберт Райнар. Дата: 15 июня 1608 г.».

В 1823 г. в Дании была создана королевская комиссия по изучению сообщений о русалках.

В книге о русалках вы можете найти очень много интересного!

Музей Андерсена

Быть в Копенгагене и не зайти в музей Андерсена – было бы непростительной ошибкой! И мы зашли.

Большое помещение со множеством комнат бережно хранит память о любимом писателе, милом удивительном человеке Гансе Христиане Андерсене.

Экспозиции показана с любовью и почтением. Сохранены рукописи. Первые издания книг сказок. И последние издания. Русских версий книг не обнаружено. Жаль. В России его любят, ничуть не меньше, чем с Дании, а тиражи могут даже превосходить.

Оживлены персонажи.

Вот Дюймовочка сидит на громадном цветке. Вот вы оказываетесь в подземелье и на вас вдруг прыгает огромная крыса, морда которой с метр!

Вот принцесса, мечтающая улететь за дикими лебедями.

А вот голый король. Отойдете – а он уже в одежде! И не понять – сказку придумал Андерсен, или вы доверчиво вместе с голым королем стали жертвой оптического обмана.

Вот стол писателя. А вот он с отцом башмачником чинит обувь.

Памятников Андерсену в Копенгагене много. Один из них находится в его музее.

Музей мировых рекордов Гиннеса

Рядом с музеем Андерсена расположен музей мировых рекордов Гиннеса, более похожий на кунсткамеру.

Если в России вам ответят, что для журналистов администрация устраивает специальные дни пресс-конференций, то сюда нас пустили, как русских журналистов по удостоверению. Впрочем, в Европе это считается нормой.

Что показалось интересным. Во-первых, конечно, засушенные русалки. О них я уже говорила.

Далее, как и в кунсткамере Санкт-Петербурга,  аномальные животные. Бычок с двумя головами. Барашек с четырьмя ногами. Правитель Китая с четырьмя глазами.

Восковые фигуры самого большого человека в мире, самого толстого и самого маленького.

Есть рыбка-животное с мехом вместо чешуи. Есть ворона-куница с лапами вместо крыльев и с мехом вместо перьев.

Ну, оччччень много всего интересного!

Самый длинный в мире Эресунский мост

Перечислять чудеса Дании и Копенгагена можно бесконечно. Страна на островах очень быстро располагает к себе и остается в душе навсегда доброй милой строй сказкой.

А я прощаюсь с Сашей и Наташей Гамиевыми и сажусь на поезд до Стокгольма.

Чтобы попасть в Швецию, необходимо проехать по еще одному чуду света. Это Эресунский мост, соединяющий Данию и Швецию.

Представить это можно, только если нарисовать вокруг себя безбрежный синий водяной простор, а на нем – тонкий белый длинный-длинный мост, по которому быстрее автомобиля на автобане мчится поезд. Песчаная насыпь уходит в море. Мы мчимся между островами. Камни. Ветряки. Корабли. Запах моря врывается в вагон. Чайки. Утки. Лебеди. Солнце. Высокие белые облака, как крылья Мартина, и высокие серые облака, как крылья Акки Кнабекайзе.

Это впечатляющее инженерное чудо, соединяющее Данию и Швецию через остров Амагер, был открыт в 2000 году. Сооружение состоит из туннеля 4055 м длиной, искусственного острова 4057 м длиной и моста 7845 м длиной, что делает его самым длинным мостом в мире для колесного транспорта. В самой высокой своей части мост достигает 55 м над уровнем моря.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ «ШВЕЦИЯ»

Перелетной дорогою Нильса Хольгерсона

Острова и озера Штока Холма, Стокгольма

Самый маленький памятник «Сидящий ребенок»

Пепи длинный чулок

АББА

Зонтик Мери Попинс для Дорочки

Мартин

Почему Наф строил дом из камней

Улицы гребчих

Нобелевская премия

Затонувший  корабль Васа

Сделано в Швеции. Сделано с умом

Перелетной дорогою Нильса Хольгерсона

Заколдовали Нильса. Заколдовали. Кто? Да, какой-то маленький, требующий к себе вежливого отношения, гном! И полетел мальчик Нильс Хольгерсон, первый и последний гусенавт Швеции на гусе Мартине вместе с перелетными птицами.

А я то куда лечу? Кто меня заколдовал?

Вот уже девятая страна Европы показывает красоты свои в окна вагона. Действительно здорово! Прекрасно!

Почему-то многие, практически все, спрашивали меня в пути:

— А в какой стране ты бы осталась, ты же поглядела почти всю Европу!

Да, ни в какой бы я не осталась! Эмиграция не по мне. Кому она мать, кому мачеха. А по большому счету – всем тихая смерть. Объяснить? Да просто. Может ли человек жить без кожи? Может ли душа жить без Родины? Как цветок, срезанный с грядки – посадили в вазу вас, милые мои эмигранты. Налили воды. Живи! Цвети на социале!

А корни там остались… Хочется к корням – не хочется. А они все равно там.

Те, кто с корнями могут вырасти в большое дерево. Могут преуспевать в любой области. А наш соотечественник оденет маску француза, немца или чеха, но никуда не деться ему от зова сердца в те места, где душа Родину выбирает! Вот журавли перелетные живут «на раскоряку» – ни там – ни здесь. Из Москвы – в Израиль и обратно. Курлычут по-своему. Никто понять не может – о чем тоскуют эти птицы. Летят себе и летят. Зачем летят? Ведь все равно вернутся обратно. Пусть холодно. Сыро. Грязно! Пусть охотники с ружьями уже притаились и ждут…

Так и люди. Хоть в сказках. Хоть в песнях. А все равно вернутся.

Но вот и Швеция. Кирпичи зданий, строящихся у морских фиордов, точно из ржаного хлеба выложены. Черепица от влаги почернела. Становится прохладно.

На улицах цветет акация и сирень.

Там, южнее она уже отцвела.

Ветер.

Швеция сильно напоминает нашу Карелию. Длинные стройные березы и сосеночки растут на камнях-валунах. Ледник эти валуны сюда вынес, обточил. Облизали ветра, точно белые косточки земли.

Люди живут в Швеции красивые, как в мультфильме про Нильса – чубы белые. Сами крепкие. Очень-очень высокие. Под два метра ростом. Дети белоголовики. Симпатичные.  Просто чудо!

Интересно наблюдать за названием населенных пунктов по карте. Хеслехольм, Катринехольм… ясно становится, что эти холмы-островки населялись славянами-викингами тогда, когда наши языки были одним языком.

Что же касается Стокгольма, это тот же холм, только сток, точнее шток, то есть укрепление, казарма, крепость на холме.

Вам обязательно расскажут здесь о старинном городе Винета. Легенду эту великолепно обыграла в «Путешествии Нильса» Сельма Лагерлёф.

На самом деле есть исторические данные о Винете:

Около 970 года Ибрагим ибн Якуб Якуб, посланник халифа Кордовы, сообщил, что видел большой порт, который «имеет двенадцать ворот», чьи вооруженные силы превосходили «все народы севера».

Датский флот уничтожил горд Винета в 1159 году во время христианизации.

Трейдеры также в одиннадцатом и двенадцатом веке сообщали о городе, который был самым мощным портом Балтийского моря. Епископ Адам Бременский сообщал, что Винета была крупнейшим из всех городов в Европе.

После уничтожения, естественно, христиане придумали легенду, в коей говорится, что

Винета якобы затонул во время шторма  из-за греховности его жителей, и что до погружения было предупреждение предзнаменований.

Викинги – наши общие предки – в основной массе свободные крестьяне, жившие на территории современных Швеции, Дании и Норвегии, которых толкали за пределы родных стран перенаселение и жажда лёгкой наживы. По религии — язычники. Они совершали морские походы от Винланда до Биармии и от Каспия до Северной Африки.

Шведские викинги, как правило, путешествовали на восток и фигурировали в древнерусских и византийских источниках под именем варягов.

Норвежские и датские викинги двигались в своём большинстве на запад, и известны по латинским источникам под именем норманнов (лат. Normanni). Взгляд на викингов изнутри их общества дают скандинавские саги, однако подходить к этому источнику следует с осторожностью ввиду зачастую поздней даты их составления и записи.

Слово «викинг» происходит от древненорвежского «vikingr», которое по наиболее распространённой версии связано со скандинавским обозначением бухт и фьордов, а также совпадает с названием норвежской области Вик. Слово «викинг» (букв. «человек из фьорда») применялось для обозначения разбойников, которые действовали в прибрежных водах, прячась в укромных бухтах и заливах. Однокоренными считаются древнесаксонское слово wîk и древневерхненемецкое wîch (оба обозначают жильё) — в русском языке к этому же индоевропейскому корню восходит слово «весь» в значении селения. В настоящее время у историков есть еще вариант происхождения этого слова, от древненорвежского слово — «Vike» — покидать, удалятся, так как так называли людей, покидающих родные края с целью грабежа или торговли. В славянских языках скандинавский суффикс «-ing» переходил в «-езь» («князь», «колодезь», «пенязь» и т. д.), так что восточные славяне произносили слово «vikingr» как «витязь».

История викингов достаточно описана в сетевой литературе. Поэтому не будем останавливаться на этом вопросе отдельно.

Нас более интересует, что из себя представляют современные шведы.

На юге Швеции, откуда идет весна, есть обычай подавать гусятину на Мартин день. 10 ноября празднуется день рождения Мартина Лютера, который будучи монахом не хотел «играть в политические игры», но которого предали гоготанием гуси и выдали его присутствие.

Став не по доброй воле епископом, Мартин отомстил «предателям», постановив, чтобы в канун его именин на стол во всех домах подавали гусятину.

Возможно поэтому Лагерлёф и назвала героя своего повествования Мартином.

Другая не менее приятная для желудка сконская традиция — отмечать появление в прибрежных водах долгожданных угрей, направляющихся по своим делам в Саргассово море. В сезон, который длится с конца августа по конец октября, местные рыбаки из Эстерлена  приглашают к себе гостей отведать копченых, жареных, вареных, фаршированных, приготовленных на гриле и прочих, прочих, прочих угрей. Все проходит в соответствии с дедовскими традициями, которые гласят, что праздник Олайилле считается состоявшимся только в том случае, если гости дружно зашли в рыбацкую хижину, дружно не выходили оттуда до утра следующего дня, а, выйдя, дружно не могли вспомнить, что с ними происходило в этой хижине прошлой ночью.

Питие пива и «полынной водки» здесь считается крепкой традицией.

Но вернемся к повествованию Лагерлёф, которая украсила путешествие Нильса древними легендами, литературно их обработав.

Вот замок Глиммингехюс близ Симрисхамна, построенный еще во времена правления датчан.

Отсюда изгнал крыс, подобно крысолову Нильс Хольгерсон.

В июне у стен замка ежегодно проводится «День 10000 рыцарей», на который со всей Европы съезжаются господа в латах и кольчугах. Для детей  работает  рыцарская школа, по окончании которой присваивается почетное звание рыцаря.

Но мы едем дальше. Город Карлскруна  был основан в XVII веке как военно-морская база Швеции  Карлом XI. Помните, как бронзовый двойник которого однажды сошел с пьедестала на площади Стурторьет, чтобы проучить Нильса Хольгерссона за его насмешки?

Его Величество по-прежнему зорко следит за порядком в городе. А у Адмиралтейской церкви  также просит милостыню деревянный боцман, славный старик Розенбом —  Русенбум (Rosenbom), тот самый, что укрыл мальчугана под своей круглой шляпой от разгневанного короля.

Острова и озера Штока Холма, Стокгольма

На вокзале столицы Швеции уже ждет меня Дора Карельштейн.

По письмам я представляла ее иначе. Она оказалась симпатичнее в жизни. И очень жизнерадостной. Приятной в общении. Моя кукла, кстати сказать, совершенно не похожая на Дору, ей все равно понравилась.

Единственно, что явилось откровением, Дора передвигалась с помощью инвалидного рулятора.

Боже мой! И так она приехала на вокзал???!!!

Мое сердце схватилось не от жалости, а от негодования на саму себя за то, что я сорвала с места человека, с таким  трудом передвигающегося в пространстве.

Но уже через минуту ее стойкость заставила забыть, что она инвалид.

Это душевное, милое, радостное существо напоминало скорее ребенка в своей чистоте и непосредственности. Хотя по возрастной категории приходилось мне матерью.

Дора в Швеции более 20 лет.

Она была в СССР заслуженным врачом. После эмиграции не оставила практику и достигла совершенства за границей. Уважаема. Востребована, как личность и как автор.

Потом она заболела. И встретила самое широкое социальное участие. Для людей с ограниченными возможностями Швеция делает все, чтобы они не чувствовали себя иными.

Каждый инвалид обследуется тщательнейшим образом. Каждому предоставляются ощутимые льготы. От оплаты на жилье до множества мелочей. Что же это за «мелочи» такие? Вы не поверите! Дороги и тротуары Стокгольма выложены и выстроены так, чтобы рядом с нормальными людьми люди с колясками и руляторами чувствовали себя

полноценно. Скошенные бордюры. В автобусах пандусы. В метро – лифты! В подъездах домов – специальные съезды, человек с коляской может сесть на любой вид транспорта и добраться без проблем до любой точки города. Кроме того, что сам он имеет льготы бесплатного проезда, с ним может проходить в транспорте еще один сопровождающий. И еще немало важно, что Дора, например, может вызывать специальное инвалидное такси, оборудованное для того, чтобы принять и ее и кресло, пристегнуть и перевезти и Дору и ее багаж и сопровождающих лиц в указанную точку, будь то аэропорт или железнодорожный вокзал или санаторий, где живет ее друг Мартин.

Дора по-королевски пригласила мня в такое вот инвалидное такси. Оно напомнило мне нашу скорую помощь, только оказалось вместительнее внутри.

Ну чтож, на поезде я ездила по Европе, на самолете летала, плавала на кораблях и теплоходах, даже на велосипеде передвигаться приходилось. А вот на инвалидном такси… но это так интересно!

Квартира Доры с широким балконом, двумя комнатами и кухней мне очень понравилась уютом и множеством физкультурных приспособлений: массажным креслом, вибрационным кругом, велосипедной дорожкой… Я тут же все испытала на себе.

Дорочка с радостью накрывала на стол, и предложила мне лучшее, что есть в Швеции.

В дни моего пребывания я ни разу не ощутила какую бы то ни было ущербность. Напротив. – жизнерадостность этого солнечного лучика – Доры – заставило меня по ином взглянуть на мир.

Пользуясь случаем, я решила предложить ей худеть. Мы мужественно худели. Потом не выдерживали и отъедались до пуза всякими вкусностями. Ну как тут утерпеть, когда радушие хозяйки буквально переполняет каждую клеточку!

Еще мы пытались переменить в квартире дизайн. Это занятие нам обоим очень нравилось. Я всячески старалась навязывать Доре мою посильную помощь по дому. Пылесосила, перетаскивала вещи, что-то пыталась приготовить.

Мы вместе с ее рулятором отправлялись ежедневно на дальние «перелеты» по островам Стокгольма. Каждый раз возвращались обе «без ног», но со светлой головою, наполненной новыми впечатлениями. «Пустяки, дело житейское, — будто бы всякий раз говорил нам  Карлсон, уроженец этих жизнерадостных мест, с обложки детской книги, которую я здесь приобрела.

Дора показала мне также свой «Мерседес». Это небольшая машина, с помощью которой она может ездить по городу. Честно сказать, я еле поспевала за нею. И Дора, улыбаясь, снисходительно сбавляла скорость.

Ну что скажешь – Швеция делает все, чтобы в ней люди радовались жизни. Все люди! Без исключения.

Самый маленький памятник «Сидящий ребенок»

Стокгольм, как и другие города мира имеет свои оригинальные традиции. Например, подобно Брюсселю,  почти в самом центре есть памятник ребенку. Только он не писающий. Он сидящий. И он очень маленький. Как Нильс Хольгерсон.

Мальчика всякому туристу непременно нужно погладить по голове. Это для того, чтобы ваше путешествие окончилось благополучно. И еще для того, чтобы однажды вернуться в эту удивительную страну.

Что я  и сделала.

Голова у сидящего бронзового ребенка уже давно отполирована до блеска.

Не одна я ищу удачи и любви.

Пеппи длинный чулок

Очень любят шведы героя сказки Астрид Линдгрен Пеппи длинный чулок. Как в Бремене полно бременских музыкантов, так и в Стокгольме  повсюду на игровых площадках и в  витринах книжных магазинов можно увидеть смешное озорное личико Пеппи.

Она – героиня детских телевизионных сериалов и шоу.

Дети могут подражать любимой героине, сфотографировавшись рядом с ее бронзовой или гипсовой веснушчатой рыжей копией.

В России как-то все-таки более любят скандинавского Карлсона. Ну, а здесь – Пеппи.

АББА

Молодые, яркие, полные энергии и амбиций ворвались певцы из группы АББА в жизнь планеты.

Здесь, в Швеции их тоже любят. Но вот только пластинки и диски с записями песен группы АББА удалось купить мне лишь в букинистическом магазине.

Мне сказали, что деньги не тот фактор, из-за которого группа, так полюбившаяся в Москве, снова может воедино собраться.

Зонтик Мери Попинс для Дорочки

Зонтик, доставшийся мне от Вали Кайль, я решила оставить Дорочке, как продолжение сказки.

В библиотеке Стокгольма русское общество организовало встречу со мной. Кстати, Дора приняла в организации самое непосредственное участие.

Русскоязычные переселенцы с интересом слушали стихи из нового сборника «Три лягушки». Прошла также презентация книги «Распутай время».

С неменьшим интересом наши соотечественники  за рубежом расспрашивали о современной России, и о Москве. Удивлялись и радовались последним достижениям.

Мы говорили также о книге Доры «Дурочка».

Праздник удался. Дора в этот день выглядела совершенно потрясающе. И я в который раз удивлялась, как молодит людей творчество!

Мартин

У Доры есть друг Мартин. Он миллионер. 20 лет назад ей было 55. Ему на 20 лет больше. Нежная и верная любовь связывала их эти годы. Дора поддерживала Мартина в его холостяцкой  жизни. Мартин Дору – в быту. На 60-тилетие он подарил ей «роликсы» с бриллиантами.

Каждую подаренную Мартином вещь Дора показывала мне с гордостью и умилением. Однажды, ну прямо, как в фильме «Красотка», Мартин пригласил ее в магазин. И несколько служащих выбирали долго одежду, чтобы одеть ее  с головы до ног. Для скромной учительницы из России это явилось сбывшимся чудом о прекрасном принце.

В Швеции есть что посмотреть. И влюбленные проводили совместно выходные, чтобы насладиться красотами фиордов, изысканными блюдами ресторанов, уроками шведского.

Дора учила шведский с удовольствием. Она в восторге от этой страны и ее обычаев. Она быстро освоила местный диалект.

Однажды случилась беда. Потребовалось несколько операций, чтобы Дору буквально снова поставить на ноги. После операции одна нога  Доры стала короче на 6 сантиметров. Специальная обувь сглаживала этот недостаток. Все это время ее поддерживал Мартин. Льготы государства, в котором она теперь проживала, тоже оказались жизненно необходимыми.

В России бы ей не было так хорошо в теперешнем положении. И Дора благодарит и Бога и нынешнее правительство Королевства Швеции  и своего друга Мартина за поддержку и ежедневную помощь.

И я в свою очередь благодарю их за всеми любимого автора Дору Карельштейн, лауреата нашего конкурса Золотое Перо  Руси и обладателя литературной премии им. А.П. Чехова.

Естественным желанием Доры было показать мне старожила Швеции своего друга Мартина. И препятствием не явилось то, что он живет в отдалении от Стокгольма в специальном поселке санаторного типа для пожилых людей.

За нами снова приехало «инвалидное такси».

Через час с небольшим мы оказались в объятиях Мартина.

Сухощавый и очень симпатичный швед встретил нас тепло и радушно. Он много шутил. Даже флиртовал с нами.

Не смотря на свои годы, Мартин очень любит себя баловать разными «излишествами». Он готовит превосходный кофе. И раз в день наслаждается им, шоколадными конфетами и одной сигарой.

Для Мартина Дора попросила привезти коробочку лучших московских шоколадных конфет. Я выбрала «Вдохновение». И он радовался ей, как ребенок!

Санаторий для пожилых людей работает круглый год. Это очень удобно. У нашего друга отдельный двухкомнатный дом с кухней и садом. Там Мартин выращивает цветы и виноград. Даже картошку. Он стрижет газоны сам. Это приносит ему удовольствие.

Для стариков есть общая столовая, где они оживленно общаются, прибыв сюда с руляторами разного калибра. Я оказалась свидетелем сцены окончания сезона занятий йогой. Один забавный пожилой товарищ читал стихи за длинным столом таких же как он бабушек и дедушек о том, как они весело посещали занятия, под всеобщие рукоплескания.

Для нас же, как для дорогих гостей, в ресторане был накрыт особый стол.

Мартин приготовил бутылочку превосходного «Рислинга». Нам подали свежайшую камбалу, которая водится у побережья, и какие-то салаты.

В доме Мартина мы отдыхали. Наконец, вышло солнце, и мы с Дорой были рады сбросить одежду до купальных костюмов и позагорать.

Я предложила помощь по дому, от которой Мартин отказался, сообщив, что у него есть домработница. Но, подумав, попросил меня заменить перегоревшую лампочку и протереть от пыли плафон люстры.

Я с радостью полезла на стремянку. Дора с Мартином о чем-то смеялись на шведском.

Потом она передала мне, что Мартин шутил по поводу того, что «меня нельзя оставлять с ним наедине».

Кстати сказать, этот умнейший остроумный и чудный старичок был одет безупречно. В белоснежную футболку и превосходного качества голубоватую рубашку с модными строчками.

Он показал мне свой «автопарк» таких же руляторов, как у Доры. Только его «Мерседес» был чуть другого типа.

Коллекция палочек мне тоже очень понравилась.

А потом приехало такси, чтобы увезти нас обратно. Когда мы проезжали мимо красивой башни с флагом, водитель сказал, что Швеция не знает войны 200 лет. И флаг поднимается на ней ежедневно, когда нет войны.

Это здорово!

А наша Россия из войн не вылезла долгие годы.

То Наполеон нападет. То Гитлер. То революцию нам подкинут, как «подарок», устроив на «экспериментальной территории» счастье Карломарсково «в отдельно взятой стране». И мужчины просто не успевали состариться.

Может, поэтому  в Швеции все по-другому? Все для людей, все так, как диктует мудрое поколение.

У меня никогда не было деда. Наверное, поэтому я успела привязаться  к Мартину.

Почему Наф строил дом из камней

Швец – тот самый поросенок Наф. Он же «и швец и жнец и на дуде игрец». Шучу, конечно. В букинистическом отделе книжного я приобрела несколько томов на шведском.

Шведскую сказку «Три поросенка», например.

В детстве мне не давала покоя мысль, почему поросенок Наф строил дом из камней? Это же безумно дорого! Откуда такие средства у простого поросенка?

С соломой и прутьями – все понятно. Они везде бывают в любом количестве. Но, чтобы построить дом из камней нужен фундамент, раствор, множество людей, которые таскали бы камни. И, главное, камни в России все ж таки сильно дороги.

В скандинавских же странах с камнями нет никаких проблем.

Метро прорубается прямо в скалах. И местами даже недостаточно обработано. «Дикие» камни украшают улицы и парки. Их озеленяют альпийскими горками. Их оставляют у дорог.

Это красиво.

Улицы гребчих

Стокгольм поразил еще тем, что половину улиц названа женскими именами. Этим он отличается от других известных мне столиц. Например, есть улица гребчих.

Это совсем не то, что наша «Девушка с веслом». Интереснее.

Назвали так улицу давно-давно. Когда местные князья хотели, чтобы товары доставлялись с одного острова на другой через залив со сложной розой ветров, они нанимали гребцами местное население. Но в те времена городские жители все же были лишь городскими жителями. Уже тогда они отличались слабостью мышц и пристрастием к спиртным напиткам. Приняв лишнего «на грудь», гребцы не могли следить за ситуацией на море.  И лодки тонули. Тогда на работу гребцов были приглашены крепкие сильные мужики из деревень и гор. Но вот незадача. Отдав деньги за тяжкий труд на другом острове, гребцы снова напивались. И лодки тонули, но уже на обратном пути.

Казалось бы неразрешимая задача была решена совершенно нестандартным путем. Вместо мужиков, купцы пригласили самых крепких рослых и сильных женщин на эту работу. Вот женщины то как раз с нею справились. И товар доставили в целости и сохранности. И деньги в дом принесли. И лодки на обратном пути не утопили.

Переправа с острова на остров наладилась.

Я уже отмечала, что скандинавы отличаются особой рослостью. Представьте, под два метра ростом светловолосые гребчихи долгое время являлись «оплотом» местного государства. «Коня на скаку остановит. В горящую избу зайдет…» — из той же серии.

Нобелевская премия

C 1901 года в Стокгольме заседает Нобелевский комитет, и ежегодно проводятся церемонии награждения Нобелевских лауреатов. Вручение премий проходит в королевском театре, который расположен поодаль от центра города. В золотом зале городской ратуши устраиваются торжественные банкеты в честь награждённых. Состав блюд праздничного стола всегда держится в секрете.

Каждый день в полдень возле королевского дворца проходит красочная церемония смены караула. Более часа солдаты шведской армии выполняют сложные построения, в том числе на лошадях, демонстрируют блестящую строевую подготовку и передают шведский флаг новому караулу. Все гвардейцы одеты в национальную синюю форму, которая используется только для данной церемонии.

Затонувший  корабль Васа

Самым интересным в Швеции мне показался музей-корабль. Это восьмиэтажное сооружение, выстроенное возле настоящего боевого корабля XVII века. Уровень улицы, как бы — его ватерлиния. Мачты корабля выбиваются наружу через крышу, их видно с другого фиорда или с другого острова Стокгольма.

После катастрофы корабль пролежал на дне моря 300 лет. Был извлечен. Отреставрирован. Дерево сохранилось в прекрасном состоянии. Многие детали восстановлены.

Он был спущен на воду летом 1628 года, перегруженный пушками и королевскими излишествами. Резные деревянные статуи и скульптурные группы украшали корму и бока. Горожане высыпали на берег, посмотреть на такое великолепие. Пуск в эксплуатацию любого корабля в те годы был плодом длительной работы кораблестроителей, и являлся делом хлопотным, дорогостоящим и долгим. Но это был непростой боевой корабль. А флагманский королевский фрегат! Своё название корабль получил в честь царствовавшей в то время династии шведских королей Васа (Ваза).

Будучи одним из самых крупных и дорогостоящих боевых кораблей шведского флота, «Васа» должен был стать его флагманом, однако из-за конструктивных ошибок корабль опрокинулся и затонул в своём первом выходе из Стокгольмской гавани 10 августа 1628 года. В 1961 году корабль был поднят, законсервирован, подвергнут реставрации и в настоящее время экспонируется в специально построенном для него музее. «Ваза» — единственный в мире сохранившийся парусный корабль начала XVII века.

Здание музея, построенного специально под экспозицию корабля, позволяет осмотреть «Васу» со всех сторон на различных уровнях высоты. В музее «Васы» есть кинозал, где демонстрируется фильм об истории корабля, проводятся экскурсии с гидом. К 2007 году в музее побывало более 25 млн. посетителей.

На всю стену в несколько этажей можно видеть собранный из кусков парус.

Фрагменты деревянной резьбы, палуб, разных технологических приспособлений позволяют вам воспроизвести кусочек мира четырехсотлетней давности.

Сделано в Швеции. Сделано с умом

Все хорошо в Швеции кроме климата. Ветра. Море. Фиорды. Близкое соседство с полюсом придает зиме особенно тусклый вид. Поэтому в Стокгольме в моде длинная распродажа рождественских подарков. Она начинается уже осенью, и не кончается далеко за Рождество в этом ветряном, холодном морском солёном королевстве.

Мне понравился шведский шоколад. Специальное мясо. И рыба.

Мне понравился хлеб. Такое впечатление, что в хлеб добавили полыни или тысячелистника, а может и других трав. Хлеб оказался долго не черствеющим.

Экология – главная задача шведов. Они любят животных. Любят растения. Они любят людей, и кстати, не менее внимательно относятся и к человеческому фактору.

Не понятно уже кто у кого унаследовал традиции пить веселящие напитки и распевать веселые песенки – датчане от шведов, шведы от датчан, русские от французов или немцы от тех, других и третьих…

Да, кстати, на полях Швеции коровы, овцы и лошади совершенно другой породы, чем   у нас. Они такого молочно-шоколадного цвета.

Я маленького роста. Поэтому скандинавские страны для меня показались странами великанов. Высокие женщины. Высокие мужчины. И едят они много, потому что энергии требуется много – и для сохранения тепла в суровом климате и для поддержания такого громадного организма. Поэтому именно здесь и придуман был Шведский стол. Платишь за вход – и ешь, пока не наешься.

Все, что сделано в Швеции – сделано, действительно с умом.

Магазины мне понравились более всего именно в Стокгольме. Высокое качество полотна, тканей, одежды, шерстяных изделий, обуви.

У Доры два холодильника. Оба очень удобные. Пылесос Электролюкс – просто супер! Удобный. Мощный. Мобильный.

О торговых точках «Икея» к их рекламе вообще добавить нечего. Только лишь то, что при шведском качестве, цены для России они дают действительно низкие.

Аэропорт Арланда огромный, просторный и красивый.

«С гусями я полетала. Теперь буду летать с орлами», — подумала я, когда Дора благополучно доставила меня на своем такси к нужному терминалу.

Без проблем взлетели.

Но самое красивое ждало меня в воздухе над Швецией! Изрезанные ледником фьорды. Береговая линия, даже не линия, а извилистая причудливая кривая. Множество островов! Мы летели над нашей красавицей планетой. И сердце разрывалось от любви к китам и дельфинам, к горам и рекам. К лесам, цветам и птицам. К людям – таким воинственным и таким… глупым!

У меня было достаточно времени, чтобы, как в калейдоскопе сложить из картинок, увиденных с высоты пазл Европы:

Затяжная весна из февраля – в июнь! Римские развалины. Памятник Моцарту в Австрии. Литературная Вена. Сербские монастыри. Мастерски выполненные акварели в Праге. Ресторан Уфо над Дунаем в Братиславе. Храмы Буды, Пешта и Обуды Венгрии. Кружева, гобелены и писающий мальчик Брюсселя. Могила Наполеона в Париже. Памятник воину освободителю в Трептовом парке Берлина. Встречи с людьми. Презентации. Книги. Люди. Музеи. Открытия. Сказочная Дания. Поднятый из прошлого королевский шведский фрегат…

Может быть когда-нибудь я напишу об этом. А сейчас, только сейчас я позволю сердцу расслабиться после полуторамесячной поездки. Боже мой! Уже сегодня-завтра я увижу синие-синие глаза своих родных любимых людей! Поцелую скрючившиеся венчики отцветших без меня тюльпанов…

Меня встречают. Подарки в немыслимо тяжелых сумках, колесившие по свету, прибыли по назначению.

— Не хлопай дверью! — рычит из машины сын.

Слава Богу! Я дома! Ну, здравствуй, Москва!

Светлана Савицкая

27 апреля-3 июня 2011 года

Москва- Руза—Брюссель- Париж- Кёльн- Северная Рейн-Вестфалия- Дортманд-Мюнхен-Вецлар-Марбург-Франкфурт-на-Майне-Дюссельдорф-Кёльн-Берлин-Бремен-Копенгаген-Стокгольм- и снова Москва