Ангел по имени Эли

Вокзал для одного

Сады Тюильри

Мост Александра III

Смешной случай с пирожками

Наша дама в Париже, дом инвалидов и святое сердце

Куклы Пандоры

Миниатюры на улицах Парижа

Офис Патриссии Касс

Рассеянность Пьера и разговор с графом Шереметьевым

Лекции в Сорбонне

Вкус виагры и фуагры

Очень страшный Париж

Апрелик

Новая Франция делает первый шаг

Тележка и стихи на дорогу

Ангел по имени Эли

Париж. Май. Монмартр. Цветут платаны, каштаны, тюльпаны… Теплый ветер в грудь. Как не влюбиться?

И я влюбилась в ангела по имени Эли. Это чудо я готова была расцеловать душою и сердцем, потому что он все время улыбался. Я предвкушала нашу встречу. И рисовала на тончайшем нежном шелке. Я сделала куклу с его лицом. Огромные синие, слегка лукавые глаза, светлые волосы и наполеоновская улыбка озаряли мое сердце, и останутся в нем навсегда, как символ новой интернациональной Франции, как лицо Парижа, его милый образ.

Вокзал на одного

Как ни крути, но факт, что Наполеон напал на Россию остается фактом. И Франция приветствовала его порыв, благословляя в святых древних соборах Парижа. Остается фактом и то, что он застрял в наших снегах и в нашем русском менталитете. Как бы политики не договаривались между собою делить мир – остается еще народ, Отечество, принимающее или не принимающее предложенную власть. Семья моя имеет к Отечественной войне 1812 года прямое отношение.

Так дед Василий Тишков, предок по линии отца воевал под Смоленском, и саблей было рассечено лицо его.  Об этом событии я даю несколько глав в романе «Распутай время».

Историческая справка.

Наполеон родился в 1760 году.

Гитлер родился в 1889 году.

Разница в 129 лет.

Наполеон пришел к власти в 1804 году.

Гитлер пришел к власти в 1933 году.

Разница в 129 лет.

Наполеон напал на Россию в 1812 году.

Гитлер напал на СССР в 1941 году.

Разница в 129 лет.

Наполеон проиграл войну окончательно в 1816 году.

Гитлер проиграл войну в 1945 году.

Разница в 129 лет.

Оба пришли к власти в 44 года.

Оба проиграли войну в 56 лет.

С обоими воевали мои деды и прадеды. И выиграли войну у агрессоров.

Мой дед Василий Тишков, гусарский офицер родился в 1774 году, был призван на Священную Отечественную войну с Францией в 1812 году.

Мой дед Петр Тишков, артиллерист офицер родился в 1903 году, был призван на Священную Отечественную войну с Германией.

Разница в обоих датах тоже в 129 лет.

Оба выиграли войну в 42 года, и вернулись израненные домой, освободив Европу от очередной чумы мирового господства.

Не слишком ли много совпадений?

Я ехала в поезде и считала цифры. Выходило по всем законам, что новый агрессор, которому мы снова начистим в будущем клюв, родится только через 7 лет, и можно расслабиться, и оглядеть мир побежденных когда-то во времени стран.

Но меня занимало не только это.

Оказавшись на вокзале Парижа, я предвкушала встречу с Эли, его мамой Оксаной Серизье и папой Филиппом. Вокзал не впечатлял. Он даже отдаленно не напоминал то, что рисовало воображение при слове «Париж».

С Оксаной мы связаны проектом Золотое Перо. Я уполномочена была завезти ей заслуженный диплом. С 1 по 8 мая нас возможно ждали совместные мероприятия и встречи.

Багаж я вытащила из поезда. А дальше? Оказалось, на перроне нет ни носильщиков. Ни тележек. Ни таксистов. У меня 7 мест. 26 вагон. Отлично!

Обращения вроде: «Мюсье! Сюльвупле!» не действовали на попутчиков и на работников вокзала. Тележек вокруг не оказалось.

Если честно, я не была готова к такому повороту событий.

Мне решительно никто не собирался помогать. Народ схлынул с платформы в течение минуты.

Я осталась совершенно одна. Нет. В тайне, я конечно же, надеялась, что где-то на вокзале ждет Филипп, которого я видела только на фото, и его предупредила Оксана о моем приезде. Мы же связывались только вчера по телефону! Мобильник никак не мог набрать плюс. Это межгород. Техника подводила. Мой московский мегафон заработал по двойному роумингу.

И я стала передвигать вещи по два места на 10-15 шагов вперед. Через полчаса я дошла до 13 вагона запыхавшаяся и злая. Начала соображать. Если плюс невозможно набрать на мобильном, то его можно скопировать из входящего звонка.

Быстро выбрала в базе номер графа Шереметьева в Париже, сохранила еще раз, как Оксану, перенабрала из записной книжки номер и нажала на вызов. У Оксаны сработал автоответчик. Что же случилось?

И тут на совершенно пустом перроне я увидела Филиппа, раскрасневшегося и с цветком в руках. Он достал тетрадный листок, исписанный шариковой ручкой, где я прочла латинскими буквами свое имя. Скорее всего, он ждал меня у первого вагона с этим самодельным плакатиком, и надеялся встретить не тетку с кучей сумок, а мадам в боа и с болонкой на веревочке.

— У? – спросил Филипп, ни слова не понимающий по-русски.

— У! – ответила я, ни слова не понимающая по-французски.

И Филипп снова исчез на полчаса в поисках тележки, дабы не таскать в руках мои вещи.

Сады Тюильри

Сердце мое успокоилось. Я обратила внимание, что в Париже, оказывается, светит солнце, вовсю щебечут птицы. И вообще, «жизнь то  налаживается»…

Быстренько оставив вещи в гостинице, Филипп повез меня к Лувру.

В похожем более на брюссельское, чем на московское метро, оказалось очень сложно ориентироваться не только мне, но и Филиппу. По наружной карте проще.

Реклама в метро помещается не так как у нас. Подряд двадцать штук одних и тех же плакатов, к примеру, с одной и той же девушкой. Занятно.

Оно тоже низкое. Вагончиков тоже мало. Остановки крошечные. Пахнет французскими духами, но в основном мужским туалетом, потому что парижане, понятно, пиво пьют по вечерам. А далее, все, как в Бельгии. Цивилизация Европы здесь на лицо. Общественных бесплатных туалетов в Париже больше, чем во всей России, наверное. Они чистенькие. Убираются автоматически, обрабатываются составом, похожим на синее желе.

«Что-то мусору многовато» — подумала я.

Париж действительно грязноват по сравнению с Москвой. Пыль поднимается в Тюильри от топотания многочисленных чернокожих продавцов брелков с Эйфелевыми башенками по одному евро за пяток.

Улицы города-легенды тесны, покрыты брусчаткой и весьма запутанны. Я вздохнула глубоко-глубоко, вспоминая, как по широким проспектам Москвы ежедневно проезжает освежающая тротуары водою поливальная машина. А за нею идет взвод в оранжевых формах уборщиков мусора…

Столица Франции оказалась крошечной – всего-то 8 км.

Мы вышли в парке Тюильри. Там начинается Париж. Стриженные газоны приветливо  зеленели. Сад украшен старинными статуями времен Бонапарта. Великолепные фонтаны орошали весенний зной.

Надо отметить, что Лев Толстой описал Наполеона отвратительно и карикатурно.

И там, в Париже, меня более волновали истории любви, нежели гранд-массонские идеи мирового господства: сюда юный Наполеон свозил богатства всего мира к ногам возлюбленной Жозефины. Здесь, как написал он после в своих воспоминаниях,  готовил он для нее корону, а она ему – рога. Сюда, наивный, ежедневно посылал он горячие любовные письма с каждого лагеря. Здесь через несколько лет, избалованная подарками, рыдала Жозефина два дня, чтобы взял ее обратно, ползая у подъезда на глазах всего Парижа. А Наполеон еще и еще раз перечитывал донос родственников на 19 страницах, перечисляющий в подробностях все скверны супруги. И он простил ее измены, и никогда не напомнил о них. Он действительно любил ее достойно и по-мужски. И здесь он с нею развелся через три года после коронования, со слезами на глазах, чтобы какое-нибудь «брюхо» подарило наследника, но продолжал любить эту невзрачную на вид женщину, со слов самого монарха «ума у которой не больше, чем у розы, а яду достало бы на целый рой пчел»…

Здесь в Доме инвалидов помпезная усыпальница императора. И потрясающие слова до сих пор будоражат воображение: «Я умираю. Поверните мои руки ладонями вверх. Пусть видит мир, который я завоевал, что я ничего не беру с собою!»

Здесь и стела победительницы-Франции, кажется, над Германией…

Здесь гуляли рука об руку великий 45-тилетний скульптор Роден, обнимая свою вдохновительницу великую 20-тилетнюю женщину, скульптора Клодель! Он вдохновлялся ее молодым телом и талантами, считывал идеи, создавая бессмертные статуи. Но в тоже время не решаясь уйти от старой  Розы, прибившейся к нему служанкой лет двадцать назад. Роден выставлял совместные скульптуры, выполненные с Клодель как свои. Через много лет Клодель перебила в своей мастерской все скульптуры, «чтобы Роден не украл у нее больше ни одной идеи!» За это бедняжку упекли в сумасшедший дом. Под конец жизни, годам к 75-ти Роден все-таки женился. Но не на Клодель, а на Розе, усыновив, как своих, ее двух детей. И та через месяц умерла.  А перед смертью Роден взывал: «Позовите мне жену!»  «Но она умерла!» — отвечали слуги. «Не ту! Другую!» — Роден до конца жизни угнетало его предательство любимой женщине…

Здесь, в Париже на бульваре Капуцинов рождался лучший в мире кинематограф, здесь пела Эдит Пиаф, любимица элиты и черни. Голос ее до сих пор звучит отовсюду.

Но она сама, утопая в славе и богатстве, не знала преданной мужской любви.  Все, кто клялся у ее ног в вечной верности, изменял ей с бездарными и, что обиднее всего невзрачными мамзелями.

Здесь в Париже, Тристан и Изольда, разлученные родителями, выпили колдовской напиток любви, и ветви кустов срослись над их могилами, напоминая о вечности.

Здесь гуляли идеи социалистов, пацифистов, интернационалистов и прочих всяческих …истов.

А мы с Филиппом стали чем-то похожи на школьников, сбежавших с занятий в сказочный сад древних легенд.

Он еще и еще раз рассказывал, как он меня нашел. И показывал как-бы лозунг с именем. И я понимала его больше по выражению лица. Мы фотографировали все подряд. Народ праздновал 1 мая. День труда. Повсюду появились лотки с цветами. И город превратился в один сплошной цветочный ковер.

Стали всплывать в памяти слова, что сестра учила в школе.

Немного притомившись от путешествия, мы заказали обед в ресторане у Лувра.

Я показала на солнце.

— Солей, — сказал Филипп.

Я показала на голубя.

— Пижон! – сказал Филипп.

Так я учила французский.

Я понимала теперь, что гранд мерси, это большое спасибо, а бьяен мерси, это хорошее спасибо. И спасибо спасибу рознь!

Вокруг ходили необыкновенно-большие голуби-пижоны. Разговаривали «пижоны-мужчины» и «пижоны-женщины». С моей тарелки синичка воровала картошку фри. Мне нравился сад Тюильри. С роскошью Петергофа ни Версаль, ни Лувр, конечно не сравнить, но все равно, очень возвышенно, свежо, богато и вдохновенно.

А потом Оксана все-таки привезла Эли. Годовалый младенец встретил меня так, точно тоже любил всю свою маленькую жизнь. Я целовала его ручки и ножки и сладкие щечки. Мы сразу поладили.

Я не знаю, любят ли чужих детей французы. И позволено ли по их законам любить чужих детей. Но русский, я это знаю точно, прежде чем накормить своего ребенка, усадит за стол соседского, вне национальности и симпатий. Наш интернационализм у нас не в законах, а в крови.

Эли понравилась грандиозная книжная ярмарка-выставка, где тома достигали цены до 6 тысяч евро! Он охотно слушал скрипичный концерт с виолончелью, но еще охотнее, заглядывал в глаза, и улыбался.

Огорчало только то, что он боялся ходить. Европейские премудрости – коляски для удобства и манежи не давали ему уверенности в своих силах. Я робко попробовала поставить его ножку на полную стопу. Ему понравилось. С тех пор мы ежедневно стали тренироваться.

Я в основном жила отдельно от семьи Оксаны Серизье. И общалась с людьми, которые ей совершенно не были знакомы. Больше всего в Париже мне понравилось бывать одной. Тогда можно было мечтать о Москве. О нормальной пище, к которой я привыкла. О тихих озерах. О лесе. О соловьиных трелях. Главное, о русской речи. Еле сдерживая слезы, я запрещала себе звонить родным и близким. «Любовь к России» обходилась мне слишком дорого. И я снова и снова заставляла себя полюбить Францию.

Но для простого туриста у меня было слишком большое воображение.

Мост Александра III

Никто не будет спорить с тем, что только дружба помогает нам делать настоящие чудеса! Таким чудом является в Питере Троицкий мост через Неву, посвященный французско-русской дружбе. И его брат-близнец в Париже через Сену – одноарочный мост Александра III.

Мосты были возведены в конце XIX века. Мост в Париже отличается множеством изящных фигур ангелов, амуров, пегасов и нимф. Он соединяет Дом инвалидов и Елисейские поля.

Высота сооружений не превышает шести метров, что в те времена являлось уникальным инженерным сооружением.

Мост был построен Николаем II, и посвящен его отцу императору Александру III.

Интересным моментом является и то, что опять же благодаря русско-французским отношениям, которые в то время были достаточно теплыми, кроме моста в Париже появились и уникальные 17-тиметровые фонарные столбы, такие же, как в Петербурге, над которыми парят бронзовые фигуры, символизирующие Сельское хозяйство, Искусство, Войну и Сражение. В центре мостовых арок встроены медные нимфа Сены с гербом Франции и нимфа Невы с гербом императорской России.

На мосту мы сделали памятную фотографию, как символ русско-французской дружбы.

Как символ русско-французской любви с нами сфотографировался Эли. Этот славный ребенок терпеливо выносил путешествие по городу. Его радовали люди, идущие навстречу. Он протягивал ручонки и негритянке и китаянке и француженке. И находил в ответном взгляде только любовь.

Он понимал ласковую французскую речь Филиппа, обращенную к  нему и мою ласковую русскую речь.

И только к самому глубокому вечеру, устав от длительной прогулки без воды и пищи, он закапризничал.

Филипп, чем-то похожий на Депардье, запел нежную песенку на наречии жителей севера Франции, к которому принадлежал. Он пел тихо. Но его голос тут же успокоил Эли.

Смешной случай с пирожками

Не смотря на то, что мы обошли многие достопримечательности города на Сене, на следующий день я все еще плохо ориентировалась в Париже и его метро, и не решилась вот так вот сразу выйти одна на улицу.

В номере я попила кофе с оставшимся Марининым пирожком, привезенным из Брюсселя. Пирожки были по-прежнему очень даже ничего. Ведь они делались с душою для Дня Доброты!

Я выглянула на крошечный балкончик. Цвели герани. В номере и в коридорах экибаны из живых орхидей. Аппетитно пахло свеженькими круасанами. Их принесли в кафе, находящееся подо мною в той же гостинице, только что из пекарни для завтрака постояльцам. Есть здесь обычай. Нежнейшие эти пирожные покупают ежедневно. Их макают в кофе, и наслаждаясь жизнью, ну в общем, трескают. Ежедневно кондитерские и пекарни сводят с ума жителей Парижа запахами ароматных мягчайших воздушных изделий из муки лучшего помола.

Коварство этих круасанов я ощутила уже через пару дней. И еще две недели после поездки боролась с лишним весом.

Я спустилась на «рецепшен» ждать Филиппа и Оксану. От меня чего-то хотели служащие. Девушка показывала в монитор. Её начальник за спиной, красивый высокий, одетый с иголочки француз то поднимал брови, то опускал, надеясь на понимание. За этой сценой наблюдали два рабочих в комбинезонах, что-то вносящие в лифт. По смыслу я поняла, что завтрак входил в стоимость суток. Но есть не хотелось. И я сказала:

— Но!

Только расчетливые французы не могли понять, как это отказаться от горячего круасана, если за него заплачено, они пытались мне это объяснить, пока не произнесли смешное, понятное на любом языке: «Ням-ням!»

— Ням-ням? – произнесла я, весело улыбаясь.

— Ням-ням! Ням-ням! – закивали все четверо, глядя на меня, что, наконец, дошло.

— Ну ладно. Будет вам Ням-ням. Сами напросились!

Неожиданно для них, я достала из сумки пирожки протянула им:

— Ням-ням!

Они захохотали в ответ от неожиданности: они говорят, что должны мне, а я восприняла так, что я должна им! Это их здорово развеселило. Рабочие съели по пирожку, наверное, были очень голодные. Девушка отказалась. Эта ситуация всех здорово рассмешила. Начальник тоже взял из моей руки пирожок, который тут же застрял в его благодарной улыбке. Только его глаза из вертикальных стали какими-то горизонтальными. Пирожок не проглатывался. Розовое лицо посерело. Он все еще улыбался.

Мне почему-то показалось, что стряпня Марины ему не особенно понравилась. НО и отказаться от халявы он не мог.

Мученика с пирожком в зубах выручил Филипп.

Начальник быстро рокировался в другую комнатку, и сразу же появился без пирожка во рту. Улыбки на его лице уже не было.

Наша дама в Париже, дом инвалидов и святое сердце

Там, где Сена лижет языками волн маленький остров Сите, древние кельты паризии построили когда-то город Лютецию и храм. Но вот, пришли римляне. Переоборудовали его в Храм Юпитера. Далее первая христианская базилика сменила название на Святого Стефана. Менялась власть. Менялись пристройки к храму. Оставалось лишь слово пари. И вот он был назван Собором Парижской Богоматери. Дословно Наша Дама в Париже. Норт-Дам-де-Пари.

А чем они хуже Бельгии? Да ничем. В Бельгии есть Нотр-Дам-Де-Саблон, в Париже, Нотр-дам-де-Пари.

Норт-Дам-де-Пари – одно из уникальнейших сооружений. В нем присутствуют и отголоски римского стиля и стиля Нормандии и стиля готики. Химеры и горгулии отпугивают дьявола и других злые духов. Раньше в средние века их не было. Это – приобретение нового веяния времени.

В 1831 году Виктор Гюго опубликовал роман «Собор Парижской Богоматери», написав в предисловии: «Одна из главных целей моих — вдохновить нацию любовью к нашей архитектуре».

Он первый привлек внимание к колоколам. Они действительно стоят того, чтобы остановиться, и послушать. Самый большой, звучащий в тоне фа-диез, звонит очень редко. Остальные – в 8 и 19 часов. Каждый из них имеет свое имя.

Действует очень старинный орган, который неоднократно достраивался и совершенствовался. Сейчас у него 11 регистров и около 8 тысяч труб! Это самый большой по числу регистров орган.

Бессмертное произведение Гюго было прекрасно представлено в мюзикле. Одна лишь фраза «Я душу дьяволу продам за ночь с тобой!» заставляет трепетать русские сердца. На самом деле перевод неправильный. Во французском оригинале это звучит более прозаично.

Слушая бессмертный мюзикл, я вспомнила ругательство марокканского брюссельского брокантера «идите спать, мадам», и улыбнулась.

Собор показан в документальном сериале «Жизнь после людей» через 2000 лет. Нотр-Дам-де-Пари уничтожается вместе с центром Парижа из-за падения метеорита в фильме «Армагедон». В фильме «Ван Хельсинг» Ван Хельсинг убивает здесь мистера Хайда.

Собор невероятно и фантастически смотрится со стороны Сены поздним вечером, когда небольшой кораблик рассекает волны полноводной реки.

Париж славится огнями. И народ высыпает на набережные. Все они даже ночью буквально усыпаны людьми, веселыми студентами.

Кораблик проплывет под ставшим уже знакомым мостом Александра III и под всеми остальными мостами. Покажется Дом инвалидов, на территории которого хранится усыпальница с телом Наполеона. И, конечно же, Эйфелева башня, она видна практически из всех уголков Парижа. А ночью гирляндами бегающих бриллиантовых огней порадует она туристов.

Эли был в восторге от башни, похожей чем-то на кремлевскую новогоднюю ёлку. Нам с Оксаной зрелище тоже нравилось. Чтобы в движении с реки сделать хороший снимок башни, я истратила 500 кадров. Оставила пять.

А вот Сакре Кёр лучше смотреть днем. В переводе это Святое сердце. Белоснежный храм из специального камня воздвигнут на самом высоком холме. Чтобы добраться до него нужно преодолеть множество ступенек легендарного Монмартра. И непременно загадать желание.

Не берите денег. Пока вы туда дойдете, ваше сердце разорвется от соблазна купить картину с видами Парижа и увезти с собой. Художники пишут Францию великолепно! Потрясающе! Сногсшибательно! Вкладывая всю любовь своих святых сердец в изображение Сакре Кёр – святого сердца Парижа.

Улицы здесь называются «рю», друг с другом здесь здороваются так: «мадам» ответ: «мадам», или «месье» ответ: «месье.

Французский очень быстро осваивается.

Куклы Пандоры

Вы еще не слышали про кукол Пандор? Я расскажу вам о них.

После завоеваний Великой Франции и расцвета богатства знати, физическая сила уступила место жеманным манерам. В первой половине XVII века умение красиво ухаживать за дамами, танцевать, вести переговоры ценится наравне с образованностью и умом. Личность короля становится эталоном для подражания. Распространение моды происходило весьма оригинальным способом: шли рассылки восковых кукол, одетых по последней моде, в другие государства. Куклы получили название греческой красавицы Пандоры. Существовали Большая и Малая Пандоры – для верхней и нижней одежды. Путешествие восковых фигур  было событием, которому придавали большое значение. На это время между воюющими странами заключалось перемирие, прекращались военные действия.

Франция долгие годы считалась законодательницей моды на духи, на одежду и обувь, на аксессуары.

И я искала современных Пандор в витринах универмагов и бутиков.

Первым делом я обнаружила, что мода во франкоязычных странах очень устойчиво восхищается широкими темными женскими бровями. Так что выщипывать их насовсем, а потом рисовать на этом мете полосы – ушло в далекое прошлое!

Обойдя Париж вдоль и поперек и, заглянув практически в каждое стекло, я впала в состояние шока. Нет. Я, конечно бы одела то, что сейчас предлагают Пандоры  и поносила пару часов. Но лишь в том случае, если бы мне заплатили за это, как говорят в Жмеринке «ну очень большие деньги!»

Мужская мода понравилась больше. И одежда. И обувь. Она практичная. Удобная. Изящная. Особенно фирмы Лакоста. Я бы скупила все для своих мужчин, была бы моя воля!

Несколько дней я не могла найти магазин с парфюмерией и духами. Но как уехать отсюда без известного на весь мир аромата? Раз семь я обошла город вдоль и поперек. Похоже было, что вся Ле-Туаль, и Шанель переехали на московские прилавки, либо осели в Дьютифри. Я с трудом нашла то, что искала. Выбрала себе свежий приятный  аромат чайного дерева, неизвестный пока в Москве «Оде Лоранжери».

Основную часть времени я, как уже говорила, проводила не в фешенебельных ресторанах, а на улицах среди простых жителей. Если доверять официальной французской статистике, и собственным глазам, парижанки ростом невелики. Подавляющее большинство косметикой не пользуются. Косметика идет на экспорт. Современная мода в Париже, как мне показалось, отличается какой-то небрежностью в одежде и прическе. Волосы непричесанные, некрашеные, не уложенные. Такое впечатление, вот как встали они, так и пошли. Какие-то темные в основном лосины или узкие джинсовые брючки, поверх них легкое синтетическое платьице средней величины. Сверху этого безобразия накинута какая-нибудь серенькая дешевая акриловая ковтенка, растянутая после многих стирок вдоль и поперек. К тому же там сейчас модны кеды. Да-да. Именно самые дешевые кондовые резиновые кеды времен семидесятых, в каких был одет волк из «Ну, погоди!» Кеды в Европе оправданы тем, что по долгому хождению по неровной брусчатке, ноги от боли хватает судорога.

Идет тебе навстречу вот такое «Обалдеть!», и ты думаешь, что попал в неправильный сон. Интересно, почему в мире так несправедливо происходит распределение красавиц на душу населения?

Может это розыгрыш? Может, я не в Париже?

В течение полутора месяцев, глядя на жителей Европы, я с гордостью снова и снова вспоминала Москву, где по весне женщины стройнеют от каблучков, а их юбки и платьица развеваются на ветру нежнейшими оттенками весенних первоцветов! Ах! Москва!

Я очень хорошо теперь понимала Наполеона и Гитлера, мечтавших завоевать тебя! В ней собраны все красивые девушки!

От дамочек вкусно пахнет французским парфюмом. И, я была бы не совсем справедлива, если бы не обратила внимание на милую привлекательность парижанок. Есть в них, не смотря на безвкусие в одежде, все же шарм. Заключается он в обаянии языка. Говоря и сплетничая меж собою на французском, они мило так вытягивают губки, чтобы произнести длинное «тужууууур», «бонжюююууур», «лямууууур». Это выглядит весьма пикантно.

Миниатюры на улицах Парижа

Память открытками фотографировала проходящих случайных людей.

Очень многое стерлось. А то, что осталось до сих пор кажется важным.

Но важно ли то, что я видела? Открытки-открытия иногда более напоминали «закрытия». Закрытия вопросов. Отношений. Любопытства. Тем…

Я видела сногсшибательную проститутку лет пятидесяти. Очень красивая, обожравшаяся наркоты, она сидела на перекрестке дорог, скинув туфельки, одною рукой упершись о землю, другую протянув вперед для подаяния. Ее волосы были удивительно небрежно и тоже время умело уложены простой шпилькой, и изящно спадали с оголенных на половину плеч. А в лице светилась такая гордость, как у царицы Савской!

Я видела много мотоциклистов. Некоторые из них прямо в рабочих пиджаках ездят на собственных мотоциклах. Вместо галстуков они любят носить специально завязанные шелковые цветные косынки.

Мода у мусульман и мусульманок совершенно другая. Описывать ее нет смысла. Наши совершенно не отличаются от ихних.

А вот африканцы – песня особая. Высокие. Стройные. Прекрасно сложены, если не отъелись еще на круасанах. Женщины в основной массе полные. Они одеваются сногсшибательно шикарно. К примеру, весь от кончика шляпы до кончика ботинок пижон одет во все шоколадное. Коричневый цвет лица, галстук, одежда.

Или вот другой. Он спортсмен. Белые джинсы и кроссовки. Белая футболка фирмы Лакоста с черной сеткой наискосок. Очень стильно.

Или негритянка. Пушистые штанишки со спущенной линией ног. Белые в черный горох. Туфли белые с черной оторочкой. Ярко-красная короткая лакированная курточка. Черная кепи.

Назовем их мягко – «нефранцузов» в Париже я видела не много, а очень много. Более 80 процентов. Большинство из них путешествуют по городу с колясками. Мне показалось, что это не туристы, а  местные жители.

Еще мне понравилась бабка. Сама маленькая. Сухонькая. Кепка на голове большая. Пиджак с широкими плечами. На ногах обтягивающие лосины. Туфли тоже широкие на низком квадратном каблуке. А сколько шарма!

Туристов из России, а их много, видно сразу. Женщины в обуви на высоком каблуке резко выделяются из толпы.

Над русской модой там ходят несколько анекдотических историй. Я слышала их еще в Москве.

Начнем с того, что лишняя полнота для парижанок считается болезнью. И тогда их лечат врачи от ожирения жесткой диетой. Во Франции русские быстро ассимилируются. Особенно после фразы: «У вас 15 кг перевеса! Вы страшно больны!»

Они быстро худеют. Глаза тускнеют. Пропадает интерес к жизни вообще. Естественно, маленькая грудь – это то, что надо. Когда в Россию приезжал Жан Марэ, он, говорят, накупил в нашем магазине «Богатырь» лифчиков 7 размера и показывал их, смеясь.

Смеются французы и над Леной Лениной, недавно дававшей интервью на французском  TV. Смеялись и над бюстом и над неправильным произношением. Причем диктор передразнивал ее акцент, а она не понимала, что над ней открыто смеются. Это забавляло какое-то время всю Францию.

Смеются французы и друг над другом. Они вообще любят шутить. К примеру, одежда и произношение северных французов отличается от парижан шепелявостью и плохим выговором нескольких букв. И парижане передразнивают тех с особым смаком. А северные не любят центральных за малый рост и кучерявые волосы. Северные рыжеватые и высокие, похожи более на Депардье, чем на Луи де Финеса.

Сексуальные меньшинства выделяют себя из толпы шарфиками или какими-то деталями одежды, выкрашенными во все цвета радуги. Этакие райские птички.

Я была свидетелем, как трое парней в радужных шарфиках, шли по улице, размахивая бутылками пива. Один из них оказался русским и своим друзьям, скорее всего французам, гордо повторял:

— Да, потому что я красивый сексуальный парень!

Обгоняя их, я пошутила:

— Нет, мусью, это скорее я, красивый и сексуальный парень!

Мой соотечественник захохотал:

— Сказать кому – не поверят, вы говорите по-русски, мадам!

Но я быстро смешалась с толпой. Меня ждали мои Пандоры. И завтра первая из них должна была встретить свою живую копию.

Офис Патриссии Касс

Оксана Серизье, победитель нашего конкурса прошлого года договорилась о нашей встрече с Патриссией  Касс.

Ничем таким особенным искомый подъезд не отличался от сотни таких же, аккуратно выложенных брусчаткой, где в высоком невероятно узком пространстве между трех-четырех этажных зданий как-то умудряются пышно цвести нежно-розовые роскошные благоухающие розы в узких коротеньких ящичках.

Нас встретил ее арт-директор. Высокий симпатичный мужчина.

Моя кукла оказалась похожа на оригинал.

Оксана переводила наш разговор.

Оксана рассказала, что Патриссия Касс по происхождению немка, и удивительно красива в жизни. Нельзя сказать, что надменна. Но чувство собственного достоинства ставит вас на некоторое расстояние от нее.

Рост небольшой. Изящество необыкновенное. Косметики минимум.

Нам предложили превосходный кофе. Подарили диски с аудио записями певицы.

Да. Еще был автограф на фотографии на память о встрече.

А фото позволили сделать только с ее арт-директором.

Рассеянность Пьера и разговор с Графом Шереметьевым

Честно говоря, я не планировала в Париже задерживаться на такой большой срок. Мне бы его хватило на два дня. Хорошо. На три. Согласитесь, тому кто видел Эрмитаж, Лувр покажется скромным чистеньким зданием, как в том анекдоте про нового русского.

Дома красивые. А что дома?

Они очень похожи на брюссельские. Там французы. И здесь французы. Там налоги. И здесь. Поэтому выстроены по одному типу. Высокие, узкие. Прижатые друг к другу на неимоверной тесноте. Церкви готические. Скушно. Нет. Когда видишь первый дом – он прекрасен. Ты его фотографируешь. Когда второй – тоже. Когда третий, убираешь фотоаппарат в сумочку.

Но, если ты их видишь день за днем, то уже не обращаешь никакого внимания ни на барокко, ни на рококо, ни на модернизм. Ни на классицизм. Ни на крошечные площади, от которых идут не перекрестки, а в шесть или пять сторон дороги. Таким образом, и Париж и Брюссель запутаны до безобразия звездчатой формой дорог.

Я долго не могла понять структуру метро. Но как житель московской «подземки», все же, разобралась и в парижском. И очень скоро ездила без сопровождающих. Главное, понять систему.

Так вот. О домах. Антуан де Сент Экзюпери описывал в «Маленьком принце» любовь к розе, которая была одна на его планете.

И какое чувство испытал его Маленький принц, когда, попав на землю, увидел целый сад цветущих роз! И вывод его – моя роза одна. Она беззащитна, не  смотря на свои три шипа и высокое самомнение…

И вот, наблюдая много домов, и много роз, и много стран, я думала, бродя по улицам Парижа о том, что мой дом один. И сад один. И одна Родина.

Я очень скучала, не смотря на то, что меня окружали дома в тысячу раз прекраснее, чем наш многоквартирный муравейник у МКАД.

Разговор с графом Петром Петровичем Шереметьевым состоялся 4 мая, как мы и договаривались заранее. Мы общались уже не первый раз. Это было продолжением московских встреч, и тогда больше всего меня в нем восхищала пунктуальность.

Мне нравится его проникновенный тихий голос, но главное — готовность сотрудничать с нами в проекте Золотое Перо Руси.

С Пьером Ришаром встреча была назначена на 7 мая. Как мне передали, он был очень польщен, что наш проект обратил на него внимание. И настоял на личной встрече.

Но в его киностудии мы увидели лишь несколько служащих и сестру, которая объяснила, что Пьер так же рассеян в жизни, как и на экране.

По стенам офиса развешены сцены из фильмов, где снимался Пьер Ришар. Крошечная звонко лающая собачка Пьера сразу же подбежала ко мне. Взглянула в глаза. Потом неожиданно признала за свою, на удивление всех в офисе. Такого раньше с ней не случалось. Забралась лапками по ноге, и протянула вперед уморительную мордочку. Престала лаять. Я нагнулась. Собачка лизнула меня в нос.

Я подарила сестре Ришара куклу с его лицом.

Наверное, на моем лице было сильное разочарование, и сестра предложила в подарок вино:

— Белое? Красное? Розовое? – перевела Оксана Серизье.

Она объяснила, что Пьер Ришар занялся кроме кинематографа также новым бизнесом – производством вина. Возможно, скоро оно попадет на российский рынок.

— Розовое, — сказала я более миролюбиво.

И сестра Ришара широко улыбнулась, и торжественно вручила мне бутылку прекрасного розового вина с портретом брата, в названии, кажется, было «Кровь демона», впрочем, я не уверена.

Я привезла эту бутылку и еще автограф Пьера родителям на Золотую свадьбу, чем произвела фурор на всех гостей. Вино оказалось легким и необыкновенно ароматным.

Лекции в Сорбонне

Сорбонна – легенда Парижа, известная на весь мир.

Первоначально – это школа-приют, рассчитанная на 16 человек, по 4 человека от нации(французы, немцы, англичане и итальянцы). Занятия велись исключительно на латыне. Но уже через 50 лет это был один из крупнейших университетов Европы.

Курс обучения  10-летний, и выпускным экзаменом было испытание, начинавшиеся в 6 утра, где студента экзаменовали 20 мастеров, сменявшиеся каждые 30 минут. В течение дня нельзя было ни пить, ни есть. Успешно пройдя экзамен, испытуемому присуждалось звание доктора.

Сейчас Сорбонна один из престижных университетов мира. И от этого учиться в нем не легче. В среднем обучение вместе со страховкой (включающей полное лечение) составит 500 евро в год.  Сорбонна это 13 “университетов”, объединенных одним именем. Знаменитыми выпускниками Сорбонны были Пол Пот, Мария и Пьер Кюри, Марина Цветаева.

Встреча с русскоговорящими профессорами Института словесности, который входит в состав Сорбонны, Анной Кольдефи-Фокард и Андреем Добрициным произвела на меня очень приятное впечатление.

Они  с интересом выслушали меня, и оба выразили готовность сотрудничать в рамках проекта Золотое Перо Руси.

Я присутствовала также на их лекциях. Лекции длинные, более двух часов. Очень содержательные и профессионально — скрупулезные. В диалог были вовлечены все студенты: русскоговорящие и те, кто поставил своей целью дотошное изучение русского языка и литературы.

Обсуждалась тема переводческой практики русских поэтов XVIII — XIX вв.

Тема сложная. Профессора показывали студентам на примерах стихотворных произведений Сумарокова, Державина, Баркова, Тучкова, Жуковского, Иванчина-Писарева, Ильичевского, Батюшкова, Вяземского и Пушкина, нюансы мастерства и художественные приему при переводе.

Произведения изучались как на русском, так и на французском языках, причем обеими языками профессора владели в совершенстве. Разбирались как вольные переводы, так и переводы, очень близкие к оригиналу. Ставился акцент на эквивалентность, а значит, мастерство.

Разбирались такие понятия, как амплификация, актуализация, русификация французских стихов при переводе на русский.

Не был обойден вниманием и плагиат.

Само здание Сорбонны мне очень понравилось. Огромное. Монументальное. Внутри консервативное. Тихое. В аудиториях института изучения русской литературы – на книжных полках множество томов, портреты наших классиков и даже бюст Льва Толстого. Сами профессора одеты весьма демократично. Скромно, со вкусом. Приятные в общении.

Сорбонна до сих пор наполнена вечной молодостью студенческой любознательности и мудростью профессоров высокого уровня.

Вкус виагры и фуагры

Именно французский химик и микробиолог Луи Пастер обнаружил, что дрожжи, вызывающие брожение пива, представляют собой живые организмы. Это открытие позволило с большей точностью осуществлять контроль за превращением сахара в спирт.

Вообще-то статистика утверждает, что в Париже издревле вина употребляли в 14 раз больше, чем пива. Это обуславливается климатическими условиями, позволяющими выращивать виноград. Кроме того, пиво считалось здесь всегда «напитком бедняков».

Я побывала в красном квартале, где манит всех вечерними шоу ветряк Мулен-Руж. Возле него мы посетили музей эротики, магазины, где продают привлекательное женское белье, другие занятные вещи. Руж – ржавый, рудый, рыжий. Мулен – молоть.  Мулен Руж в переводе – красная мельница. Местечко показалось мне весьма неопрятным. На тротуарах месячной давности залежи мусора. Рядом – невынесенные помойки. Куча копошащихся в них бомжей с тележками, набитыми случайным скарбом. Тут же множатся мелкие пивные ресторанчики, бегают шустрые мальчики официанты. Народ сидит на стульчиках, выставленных прямо на тротуарах. Снуют машины. Пешеходы.

Как-то мало привлекательно, если честно. Почему? Отвечу. Лет пять мы активно боролись против рекламы пива и распития спиртных напитков на улицах Москвы. Мы ссылались на культуру Запада. И вот я на Западе. И что я вижу? И молодежь. И взрослые люди. И туристы. И местные жители. И старики. И туристы… ВСЕ! Пьют. Пьют. Пьют. Пьют… Возможно, если бы я не вела 50 лет трезвый образ жизни и «залила» глаза, таких мелочей, я бы и не заметила. Но я не пью. И иллюзия Хемингуэя «праздника, который всегда с тобой», у меня не возникло.

По сравнению с Москвою многое в Париже вызывало недоумение. Теперь, заглядывая в эти дни во времени, могу сказать, что виною не только широта пивных кружек, но и теснота улиц, в которые просто не может уместиться нормальная человеческая душа. Это просто нереально.

К тому же бельгийская, или не знаю, какая там привычка, выбрасывать ненужную мебель на улицу, точнее, прямо на дорожки, где должны ходить пешеходы – шокирует время от времени, особенно в историческом центре.

Музей эротики не особенно-то понравился моей соседке по номеру, которую я называла Веркой Сердючке. Она дико хохотала от вида неожиданно откровенных половых органов, развешенных там по всем углам на восьми этажах. Музей эротики скорее походил на музей порно.

— Сегодня я накормлю тебя виагрой, — сказала она, когда мы покинули здание.

Брови мои поползли вверх:

— Зачем?

— Ну как! Это такое национальное блюдо.

— В смысле? – я все еще не понимала, для чего меня кормить виагрой. Может быть, узнав, что я писатель, соседка решила проявить какое-то небывалое гостеприимство?

— Это такая гусиная печень. Гуся откармливают грибами. Трюфелями. И печень становится потрясающе вкусной…

— Так это фуагра, а не виагра! – выдохнула я с облегчением.

— Я и говорю, фуагра! Ее едят с манговым джемом и свежими бриошами…

Паштет действительно оказался вкусным. И вино, которое Верка припасла по этому случаю. И сыр, покрытый зеленой плесенью, пахнущий, почему-то грибами.

А я решила прикупить всех видов пирожных и булочек, чем знаменит Париж.

Круасаны! Ах, эти утренние круасаны с хрустящей корочкой! Они просто тают во рту! Что может быть вкуснее? Разве что только бриоши, посыпанные сахарной пудрой, или кольца в розовой или шоколадной помаде в виде сердец. Нет. Вкуснее, пожалуй, ореховый марципан из миндаля, яблочный шарлот с кремом гляссе… или нет, лучше все-таки… Ах!

На следующий день мы решили худеть. Да где там… запах свеженьких только что испеченных бельгийских батонов снова выманивал на улицу…

Очень страшный Париж

Интересно, что в музее Карнавале деликатного Парижа сохранилась гильотина, изобретение французов. Это заведение не пользуется широкой известностью у туристов, посещающих французскую столицу, не смотря на бесплатный вход, кстати, парижане относятся к нему с теплотой, называя «самым парижским музеем».

Протиснувшись по кривеньким улочкам квартала Маре, в направлении площади Вагезов, можно увидеть величественное здание с барельефами, в окружении прекрасного сада и красующейся возле входа статуей Людовика 15, выполненной известным скульптором Гужоном. Хозяином этого роскошного особняка, построенного в 16 веке, был президент парижского парламента Жак де Ланжери. Автором проекта здания являлся Пьер Леско, более известный как один из архитекторов Лувра. Но подарил свое имя зданию вовсе не почетный гражданин Ланжери и не известный архитектор Леско, а вдова дворянина из Бретани по фамилии Керневенуа, которая поселилась там немного позже. Известные насмешники парижане очень скоро переиначили причудливую фамилию на свой лад – Карнавале и именно под этим названием особняк и стал частью истории Парижа.

Но еще большую славу особняку Карнавале принесла маркиза де Севинье, прожившая в этом доме в конце 17 века более двадцати лет. Красавица и умница маркиза слыла украшением королевского двора при Людовике 15. Она являлась хозяйкой одного из первых литературных салонов, и всю свою страстную любовь к литературе она выплескивала в написании писем. Она писала письма дочери, которая вышла замуж и уехала в поместье мужа, она писала письма брату и многим другим родственникам и знакомым. Наверняка маркиза даже и не предполагала, что когда-нибудь вся ее обширная переписка войдет в анналы истории и станет памятником литературы той эпохи. Написанные хорошим слогом, письма живо и интересно передают события того времени, а некоторые исторические курьезы и анекдоты были извлечены как раз из писем прекрасной де Севинье.

Кровавая история Французской революции и террора представлена сразу 12 залами. Здесь посетителей ждут самые разнообразные экспонаты, начиная перчатками Робеспьера и чайной парой Дантона и заканчивая моделью гильотины и прядью волос казенного Людовика XVI.

Глядя на нее всплывали из памяти строки о том, как…

Нет. Это было так ужасно, что лучше вам все-таки пропустить главу.

Но это тоже Париж, черт возьми! Черт возьми, это тоже, Париж!

…Голова Марии Стюарт должна была быть отрублена. Она велела сшить себе на смерть черный плащ, отороченный красным бархатом по обычаю тех времен, чтобы не было видно крови. Когда палач отрубил жертве голову, нужно было показать ее толпе. Но в руках остался лишь черный парик. У отрубленной головы волосы оказались белее снега…

220 лет назад изобретена машина для казни – гильотина.

В тот мартовский день 1792 года у Людовика на приеме было несколько депутатов Национальной ассамблеи. Среди них – профессор анатомии при Парижском университете Жозеф Игнас Гильотен и представитель самой древней в Европе династии палачей Сансон. Они были приглашены к королю, чтобы доложить о машине для казней, за применение  которой ратовали столь активно.

Рассказывать монарху XVIII века о существующих способах казни было бы бессмысленной тратой времени – он о них был хорошо осведомлен. Повешение, четвертование, расстрел, костер – все это банально. Экзотические способы – травить собаками или медведями, варить живьем в подогреваемом масле, топить в вине, сажать на кол, привязать к лошадям и разорвать – слишком варварские. Отравление не дает воспитательного эффекта…

Нет, из всех более чем ста способов казни самым эффектным и эффективным оставалось обезглавливание. Между тем Великая французская революция 1789 года и последовавшая за ней гражданская война требовали жертв – казнили много. Рука палача рубить устала…

К тому же отрубать голову топором было не так просто! Даже самый опытный палач мог промахнуться. Депутаты напомнили королю о казни шотландской королевы Марии Стюарт 8 февраля 1587 года, когда для приведения приговора в исполнение потребовалось целых три удара топором – и все это время она оставалась живой. А ее родственнику герцогу Монсутскому участь досталась еще более ужасная – его жизнь пресек только шестой удар!

Вот и предлагали Гильотен, его единомышленник доктор Луи и палач Сансон использовать «лунз» или, иначе, «лунзион». Эту машину для отрубания голов изобрел Франсуа Лунс и ее какое-то время широко использовали во Франции и Германии, в других странах Европы. Однако общественное мнение восстало против такого «прогресса» и палачи вернулись к привычным топорам.

За этот-то «лунзион» и ратовали депутаты, считая его более гуманным. Профессор Гильотен так яростно доказывал на заседании ассамблеи его преимущества, что его предложение было принято. Теперь в народном сознании машина прочно ассоциировалась с именем профессора-анатома.

Идея механизации казни Людовику понравилась. Ознакомившись с машиной, он, считая себя знатоком механики, даже предложил усовершенствовать форму ножа.

Через месяц механический топор весом 160 кг начал свое победное шествие по выям обреченных. Ему была уготована долгая жизнь. Походный вариант подобной машины умерщвления имелся даже в арсенале подразделений гестапо и СС, действовавших на оккупированных территориях, в том числе и СССР. В некоторых странах она формально не отменена до сих пор, правда, не применяется нигде (во всяком случае, официально).

Людовик XVI менее чем через год смог сам убедиться в эффективности санкционированного им орудия убийства. 21 января 1793 года он был казнен на площади Согласия, которую в честь этого события переименовали в площадь Революции. Жозеф Гильотен умер в 1814 году, страдая от осознания факта, что его имя оказалось прочно связанным со средством казни, в то время как его целью было облегчить участь обреченного; его потомки фамилию сменили. Сансон стал последним палачом династии – казнив Робеспьера, он поднял отрубленную голову и плюнул ей в лицо, за что был отрешен от должности: убивать ты обязан, а издеваться над покойником не имеешь права…

Дальнейшее можно считать национальным помешательством, но это факт: гильотина вдруг стала очень популярной. Решили, раз все носят на груди орудие убийства – крест, во Франции в моду вошли брелоки и другие украшения в виде крохотных гильотин. В кондитерских подавали торты, выполненные со всеми натуралистическими подробностями: сама машина из шоколада, фигура казнимого из крема, а при отделении ножом головы из нее вытекал клюквенный сок. Люди, по терминологии той поры, шли не на казнь, а на свидание с гильотиной…

К слову, коль уж мы начали развенчивать общепринятые заблуждения о приписываемых людям зверствах… Когда свершилась Французская революция, как то обычно бывает, на свободу было выпущено много преступников. Среди них оказался и знаменитый маркиз де Сад. Сегодня мы знаем его как человека невероятной жестокости, от имени которого произошло слово «садизм». Несправедлива такая память. Распутником он был редкостным – это да! Про Гая Юлия Цезаря в свое время говорили, что «для всех женщин он мужчина, а для всех мужчин – женщина». То же можно сказать и о веселом маркизе де Саде. Например, он иной раз приглашал гостей и в питье подмешивал снадобье, которое, как бы это сказать, снимает у человека моральные ограничения в сексуальном поведении. В результате банкет перерастал в оргию. Будучи человеком великосветским, маркиз и компанию собирал исключительно титулованную (впрочем, горничными и лакеями он тоже не пренебрегал, но это так, между прочим).  Вся знать почитала для себя за честь быть приглашенным на «суаре», хотя и знали, чем вечеринки заканчиваются.

За такие вот дела и упекла де Сада родственница (не то теща, не то тетка). Революция вернула маркизу свободу и сделала членом революционного трибунала. Провернулись колеса судьбы – и  на суд приводят ту самую родственницу. Все злорадно потирали руки в уверенности, что уж ее-то он отправит на свидание с гильотиной. Однако де Сад проявил невиданное благородство и тещу освободил – поистине садист! Финал закономерен – веселого маркиза за это отправили в психушку.

Еще один исторический курьез (правда, в мрачных тонах) связан с гильотиной. Знаменитый химик, отец термохимии Антуан Лоран Лавуазье закончил жизнь в 1794 году именно под ее топором. Перед смертью ученый предложил провести эксперимент, чтобы выяснить, живет ли голова отдельно от тела еще какое-то время. Он попросил палача взять после казни его голову и посмотреть в глаза: если она подмигнет, значит, еще живет. Однако тот в научном опыте участвовать отказался. Палач ответил, что в подобном эксперименте нет нужды, так как ему приходится каждую неделю менять корзину, в которую скатываются отрубленные головы, ибо они обгрызают ее края…

25 марта 1857 года в Париже собственными глазами увидел работу орудия убийств Лев Толстой. Впечатление это произвело на него удручающее.

«Когда я увидел, как голова отделилась от тела, и то, и другое врозь застучало в ящике, я понял – не умом, а всем существом, — что никакие теории разумности существующего и прогресса не могут оправдать этого поступка…».

Апрелик

Детский театр «Апрелик» известен не только во Франции, но и далеко за ее пределами. Детки в проект привлекаются русскоязычные. Очень милые и симпатичные. А, главное, талантливые.

Вот уже 30 лет им руководит Людмила Тиграновна Дробич.

Мы очень мило и предметно побеседовали  на ее территории. Обговорили детали дальнейшего сотрудничества.

Мне очень понравилось, что здесь занимаются с детьми особым развитием. Это и студия-мастерская русского языка и культуры, и театр, и многочисленные фестивали с выездом за границу в близлежащие страны Европы, КВНы и много другое!

Новая Франция делает первый шаг.

В последний день перед отъездом мы пошли в Лувр втроем. Оксана, я и Эли.

Наше маленькое чудо распахивало глаза на великие творения искусства в золоченых рамах, на статуи, но особенно, на зевак, идущих навстречу.

Наконец, ему надоело сидеть в коляске. Уроки танцев не прошли даром. Вкусив  адреналин самостоятельности, невозможно отказаться от попытки насладиться им еще. Эли, уцепившись ручонкой за мою руку, попробовал силы на скользком паркете Лувра. Я почувствовала, что  именно сегодня произойдет чудо. Человечек станет человеком.

— Смотри, какие картины, Светлана! – дивилась Оксана роскоши Лувра.

— Смотри, Оксана, он сегодня пойдёт!

Мое невнимание к величайшим творениям человечества немного огорчало Оксану. Она достала Никон и делала снимки шедевров.

Мы подошли к Джоконде, точнее сказать пролезли. Монна Лиза в маленькой скромной рамке, была облеплена со всех сторон китайцами, и пыталась улыбаться как можно загадочнее из-за толстого стекла. Это ей удавалось с трудом.

Шедевр большого мастера не вдохновлял Эли, он раскапризничался, и наотрез отказался сидеть в коляске.

Все.

Я забыла о шедеврах Огюста Родена и Клодель. Потому что в руках моих дрожало и вздрагивало от попытки первого шага маленькое человеческое существо.

Усилия держаться прямо покачивающемуся Эли нравились. Его также привлекала пустая пластиковая бутылочка из-под Пепси.

Поставив ее впереди, как приманку, я на мгновение отпустила руку. И… О! Чудо!

Эли сделал самостоятельно первый шаг. Потом еще один. Но, обнаружив, что нет моей руки, хотел снова сесть на попу. Я тут же подхватила малыша, и снова незаметно отпустила. Следующие шаги младенец сделал  уверенно, точно мои руки все еще рядом. Пройдя самостоятельно 6-7 шагов до бутылочки, Эли повернулся и обнаружил, что он сам сделал эти шаги. Улыбнулся. Вздохнув, точно проделал самую важную работу своей жизни, и она его сильно утомила, сел.

— Еще раз, Эли!  Надо закрепить успех!

С полчаса мы повторяли подвиги с бутылочками и без.

Эли ходил уверенно. Ровно. Достойно. И сегодня ему достались самые радостные восхищения. Самые горячие поцелуи. Самые искренние признания в любви со слезами на глазах.

А как переменилась Оксана. Все русское проснулось в ней разом. Куда-то делась ее утонченная французская дипломатия и украинское паникерство. Она громко и эмоционально говорила, размахивала руками…

— Ну вот, — улыбаясь, думала я, умиленно глядя на нее, — хотела выучить меня королевским манерам, а сама заразилась русским фонтанированием любви  к жизни!

Русские, я имею в виду русскоязычные, остаются русскими за границей. Это истребить невозможно. Русскость – хуже вшей, въедливей гепатита. Это навсегда, потому что русскость – цвет кожи вашей души!

А еще я подумала о том, что Бонапарт, на которого сын Оксаны и Филиппа Серизье просто чудовищно похож (только черты лица Эли мягче и красивее), тоже когда-то делал свои первые шаги. Известно имя отца и матери Наполеона. Известно имя каждой любовницы и жены. Но никто не знает, кто поставил на ноги великого императора. Да и какая разница!

Новая Франция снова и снова делает первый шаг. В моде. В искусстве. В науке. В революциях времен и народов.

Это тебе подарок, мон шер ами, мон бон ами, мой любимый гярсон.

Тележка и стихи на дорогу

Поднялась рано. Задолго до оправления поезда. К 6 утра должен был подойти Филипп, проводить до вокзала.

У метро я оказалась раньше времени, бурча под нос себе в наставление слова любимого Экзюпери: «Тот, кто хочет путешествовать, должен путешествовать налегке!»

Где-то за домами просыпалось солнце, мягко разливая свет по безлюдным улицам Парижа, цепенея от весенней власти. Еще салатово-бледная новенькая майская зелень приветливо покачивалась на деревьях, не прощаясь, нет, говоря до-свидания, а может, здороваясь.

И снова тревога и волнение. Филиппа не было. В 6 часов 10 минут я уже бродила перед метро, как тигрица, пытаясь набрать Оксану. Срабатывал автоответчик. Роуминг съедал последние деньги. На улицах – ни машин. Ни людей. НИ КО ГО!

Приняла решение, если Филипп не появится до 6-30-ти, спущусь в метро без него.

И тут, по законам доброго французского кино, в 6-15 «как из под земли» из метро выскочил Филипп. Для того, чтобы было не так трудно тащить тяжеленный багаж с коллекцией кукол для остальных стран, он приобрел тележку за 150 евро. Он был счастлив, что увидел меня! А я как была счастлива, черт возьми!

На вокзале сновали люди. Руки еще тряслись от тяжелой сумки и от страха одной искать свой поезд.

Филипп купил на дорогу свежих круасанов. И кофе… Мы устроились в привокзальной кафешке. Я уже немного понимала, что он говорит. Он предлагал взять с собою эту дорогущую тележку в подарок, чтобы мне далее было легче передвигаться.

Милый Филипп! Сама доброта! Какой идиот говорит, что французы жадные?

Я отказывалась. Ведь впереди самолет, и тележка при перевесе обойдется мне дороже, чем он за нее заплатил.

И все-таки, меня поражала его щедрость.

Тут я ощутила, как глаза мои неуверенно закрывают две прохладные легкие женские ладони.

Чувство глубочайшего удивления охватило меня. Кто? Кто мог вот так просто подойти и обнять меня сзади, закрыв глаза руками? Кто так близок был бы со мною здесь, в чужом городе, в другом государстве, за тысячи километров от Родины?????…..

Я обернулась. И увидела… Оксану! В платке, перевязанном на ее шее наперевес, спало мое сокровище Эли.

— ОООО!

Появление Оксаны рано утром на вокзале потрясло меня до глубины души. Она вручила сумку с множеством добрых теплых парижских сувениров и открытку с трогательными стихами, которые кончались словами: «Возвращайся, Светочка!»

— Возьми это. Тебе понравится, — сказала Оксана, — Там остались его зубки.

В моей ладони оказалось маленькое плюшевое красное сердечко, которое обслюнявил и покусал Эли… Я прижала его к себе и не расставалась до самой Москвы.

До ангельского личика младенца я не могла добраться. И целовала на прощание его ножки.

Поезд тронулся. А мои новые парижские друзья, к которым так прикипело сердце, долго шли за ним и махали руками.

— Приезжай! – услышала я…

… Когда  это я стала такой сентиментальной? Старею…

Прекрасная  теплая земля  проносилась мимо окон. А, может я проносилась мимо нее.

Любовалась пашнями и угодьями, виноградниками и стадами, домами и лесами.

Я пересекала Францию и Бельгию в направлении Германии. И на стекле видела милое лицо Эли, символ нового времени, как новой интернациональной Франции, лояльной ко всему миру, солнцу, доброте, с любопытством протягивающему руки городам и людям, и делающей снова и снова первые шаги в моде, в искусстве, в любви, в вечности.

Светлана Савицкая

1 мая-8 мая 2011 года

Москва- Руза—Брюссель- Париж- Кёльн- Северная Рейн-Вестфалия- Дортманд-Мюнхен-Вецлар-Марбург-Франкфурт-на-Майне-Дюссельдорф-Кёльн-Берлин-Бремен-Копенгаген-Стокгольм- и снова Москва

Поделиться в соцсетяхEmail this to someone
email
Share on Facebook
Facebook
Share on VK
VK
Share on Google+
Google+
Tweet about this on Twitter
Twitter

Оставить отзыв

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.