Домовой
(новелла)
Вопреки всем известной пословице «…сорок пять – баба ягодка опять», женщина вовсе ягодкой не выглядела.
Впрочем, недавно ей стукнуло сорок семь, и уж лет шесть она являлась бабушкой подвижного и неунывающего Илюши. В таком возрасте бабушкой становиться вовсе не зазорно, а наоборот, вроде как давно пора. Иное дело, скажем, в тридцать восемь или, не приведи господи, в тридцать пять!..
Женщина хмуро следила за внуком, сидя на лавочке у третьего подъезда «хрущёвской» пятиэтажки. И та, и другая производили впечатление неухоженности. Пятиэтажка – полуобвалившимся карнизом и щербатыми ступенями. Женщина – болезненно быстрым, каким-то навязчивым взглядом и нервными движениями рук с грязными ногтями. В углу рта подёргивалась дешёвая сигарета, пыльная прядь волос то и дело падала на глаза. Тихой дробью постукивал правый сапожок – стёртый с внутренней поверхности, коричневый, он вышел из моды ещё при покупке в далёких 90-х.
Мальчик поглощён игрой. Он подбрасывает тонкую ветку, что упала накануне с берёзы – вчера прошёл сильный дождь с ветром. Мальчик воображает, что ветка – это светящийся меч из вчерашнего мультика или вертолёт.
Женщина роняет, не затушив, сигарету, и говорит резким голосом: «Илья, выкинь эту гадость! Мы идём домой. Тебе пора за уроки!»
На самом деле можно гулять ещё полчаса – но женщину мучит жажда.
Молодая бабушка элементарно хочет выпить – перед глазами у неё так и маячит рюмка сладкого домашнего ликёра из терновых ягод. Дежурная рюмка, ежедневная рюмка.
Женщина внезапно, без видимой причины, срывается на крик: «Я кому сказала!!! Выбрось! Идиот!! Сколько можно тебе повторять!..» затем порывисто вскакивает и тащит за собой ребёнка в подъезд. Илья особо не упирается – он знает, это бесполезно, будет ещё хуже.
***
Иван Петрович зашёл на кухню и опять услышал карканье из вентиляционного отверстия: «…Придурок, чего ты опять в окно пялишься! Смотри в тетрадь! Опять пишешь чёрт знает что, идиот, всякие каляки-маляки!.. Надоел ты мне со своими болячками! Убери свою дурную сопливую голову со стола!! И не такая уж у тебя высокая температура, надо было в школу идти… Пить он, видите ли, хочет!.. Пиши правильно, идиот!!! Что это за буква, придурок, а?! Я кому сказала!!! И вообще, не хочу я тут с тобой. Не-хо-чу!!! Ясно? Все вы мне, заразы, надоели! И твоя мамочка тоже! Работает целый день – а денег нет! Интересно, что за работа такая?! Нашли тоже прислугу! Чтоб вы сдохли! Чего полез под стол, придурок?!» и т.д., и т.п.
Земля слухом полнится. И, скорее всего, ругань давно и хорошо слышали во всех соседних квартирах. Не зря ведь в доме её уже прозвали «Гимлерша». Слухи о поведении «милой бабушки» разнеслись уже по всему дому.
Надо сказать, что странная бабуленция страдала склонностью к суевериям – компенсируя, вероятно, страх перед религией. То ли сказывалось атеистическое воспитание, то ли тяжёлое детдомовское детство, то ли какие иные комплексы (а скорее всего и то, и другое, и третье вместе взятое), но со временем всё это проросло в ней гремучей смесью неверия в Бога и «верой» в разные мелочи, ерунду вроде пустых вёдер, цифры «13» и чёрных котов. На полном серьёзе женщина тормозила при виде чёрной кошки, перебегавшей дорогу – и радовалась, если кто-то иной переходил «страшную траекторию», потом она уже и сама «включала форсаж» и шла на обгон.
В её копилке суеверий к тому времени, как пошёл в размен пятый десяток относительно честно прожитых лет, насобиралось добрых полсотни всевозможных дурацких примет и прочих малограмотных мелочей. Она боялась привидений. Хотя ни разу не видела ни одного – разве что по телевизору. Она жадно «глотала» дешёвые телепередачи об инопланетянах – особенно производили впечатление те, в которых «пострадавшие» дамы взахлёб рассказывали о сексуальном насилии, стоически испытанном от головастых зелёных человечков. Надо сказать, что муж от героини нашей маленькой истории ушёл вскоре после рождения сына Коли, поэтому эротические сны посещали её довольно часто, восполняя в сновидениях недоданное наяву.
Подсознательно женщина весьма недолюбливала невестку Лену – и это несмотря на то, что невестка фактически содержала и свекровь, и безработного мужа, и, естественно, маленького сынишку Илью. Возможно, молодой бабке не нравилась её новая роль в семье – и к появлению внука она, похоже, была не готова и совсем не рада. Теперь, отдежурив сутки в подъезде не слишком элитной многоэтажки, она вынуждена была проводить много времени с внуком – не отказывать же сыну в просьбе. Возможно, женщину подсознательно не устраивала относительная гармония в интимной сфере у ближайших родственников. Но причина, конечно же, была не в этих мелочах.
***
Декабрь щедро сыпал снегом. За окном под белыми «шапочками» прятались кусты смородины, виноградная лоза и парочка пеньков, оставшихся от лавочки. В означенный на странице православного календаря как день Апостола Андрея Первозванного, Иван Петрович пришёл в доверенную ему до весны квартиру – хозяйка, бывшая сотрудница его родителей, Анна Михайловна, уехала на зиму к родственникам – и начал поливать отстоянной водой из пластиковых бутылок фиалки, «золотой ус» и цитварную герань, все подоконники были щедро уставлены горшками с самыми разнообразными комнатными растениями.
Вдруг вентиляционное отверстие на кухне взорвалось криками – как всегда, буянила тридцать пятая квартира. Похоже, тётка опять изрядно «выпимши». Раздражённый женский голос не просто кричал – вопил что есть мочи, орал на мальчонку:
«…Придурок, чего ты опять в окно пялишься! Смотри в тетрадь! Опять пишешь чёрт знает что, идиот!.. Надоел ты мне со своими болячками! Убери свою дурную голову со стола! Пиши правильно, идиот!!! Что это за буква, придурок, а?! Я кому сказала!!! Это не так пишется, чёртово отродье! Закругляй букву, не растягивай, за-круг-ляй!!!»
Звон подзатыльника – и детский крик: «Бабушка, не бей меня!..»
Иван Петрович не выдержал. Подставил поближе к стене табурет, с трудом взгромоздился – поближе к вентиляционному отверстию над газовой плитой – и, собравшись с силами, крикнул, стараясь придать голосу строгие нотки:
— Хватит!!! Хватит издеваться над ребёнком!..
***
Эпилог
Глухой голос возник ниоткуда. Он витал под потолком и внизу, слева и справа, гулко, подобно церковному колоколу, звучал со всех сторон.
«…Хватит!!! Хватит издеваться над ребёнком!!!»
Её заплывшие глазки будто остекленели, приняв совершенно бессмысленное выражение; нижняя челюсть отвисла. Рука задрожала, рюмка наклонилась, и густой липкий ликёр закапал на грязный пол.
— Это мой домовой! – сказал пьяной бабке, чуть помедлив, маленький Илья, глядя прямо в её наполненные ужасом глаза. – Он защитит меня.
***
2010 год
