Александр Аннин
ВТОРАЯ ЖИЗНЬ ЕВГЕНИЯ ЛЕОНОВА
Второго сентября 2011 года народному артисту СССР Евгению Леонову исполнилось бы 85 лет.
Июльским вечером 1988-го Михаил Горбачев позвонил Марку Захарову в Германию: «А что это у вас в театре случилось? Мне Раиса Максимовна что-то такое говорила». «У нас, Михаил Сергеевич, горе: Леонов умер», — ответил главный режиссер Ленкома. «Кто-кто?» – переспросил генсек. «Евгений Леонов, — уточнил Захаров. – Ну, артист известный, вы разве не знаете его?» — «А-а-а», — неопределенно протянул глава государства.
Хотя о смерти Леонова не объявляли по радио или ТВ, эти трагические слухи мгновенно облетели не только столицу, но и всю страну. Миллионы людей искренне оплакивали всенародно любимого артиста, священники в храмах возглашали молитвы о его упокоении в поминальных ектеньях. «Со святыми упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего Евгения…»
А в это самое время в Гамбурге немецкие врачи денно и нощно боролись за жизнь Леонова. Точнее – в прямом смысле возвращали его с того света. Он действительно умер прямо на гастрольном спектакле: обширный инфаркт, затем, под электрошоком в немецком госпитале – повторный инфаркт, гораздо сильнее первого. Остановка сердца, клиническая смерть.
Потом академик Чазов скажет артисту: «Леонов, хорошо, что ты там загнулся, здесь бы тебя никто не спас». А немецкий хирург вырезал вену из ноги мертвого Леонова и вшил ее в сердце. И оно вновь заработало.
Сыну Андрею врач сказал по-немецки: «Молись, и если Бог тебя услышит, твой отец вернется». Леонов вернулся.
Нет, он не стал истовым прихожанином, не ударился в религию, хотя твердо уверовал в Бога и не переставал благодарить Его за свое спасение. Леонов съездил ко Гробу Господню в Иерусалим, от корки до корки прочитал Библию. Но поприща артиста, которое многие священники почитают богопротивным, не оставил.
Профессиональная жизнь его, как и личная, четко поделилась на две части: до и после смерти в июле 1988-го. А ему было отмеряно еще шесть с половиной лет после Гамбурга. Особых лет, непохожих на всю его предыдущую судьбу.
Все ожидали, что Леонов после чудесного воскрешения будет ценить каждый «дополнительный» день, всячески беречь себя, чтобы продлить подаренную жизнь. А он остервенело кинулся в работу. Брался за все новые и новые роли, мотался по гастролям. Именно так, по его собственным словам, он благодарил Бога за спасение. «Нельзя себя жалеть, вот в чем дело, вот что я наконец понял», — говорил Евгений Павлович своим близким и коллегам. Да и нам, журналистам.
В том же 1988 году Леонов снимается у Захарова (фильм «Убить дракона»)… В следующем, 99-м, берется за основную роль в пьесе Григория Горина «Поминальная молитва». Это, по признанию Евгения Павловича, самая тяжелая роль в его актерской жизни. И самая любимая – наряду с ролью жестокого, но по-житейски мудрого царя Креона в «Антигоне». Или ролью Вожака в «Оптимистической трагедии»…
Он очень хотел сыграть Отелло, а его урезонивали: мол, выйдет артист Леонов и скажет: «Где ты тут, Дездемона? Сейчас я тебя придушу». А потом три часа зал от хохота не успокоишь…
В свое время еще Брежнев в шутку советовал министру иностранных дел Андрею Громыко: бери, мол, на переговоры о разоружении фотографию Леонова. Дескать, у оппонентов при виде этой благодушной физиономии язык не повернется говорить о советской угрозе.
Леонов отчаянно боялся, что в новой России окажется невостребованным, забытым, как многие другие известные советские артисты. Что ему не дадут ролей в постсоветском коммерческом кино, куда рвались скороспелые звезды. И всякий раз ликовал, когда по телевизору показывали старые фильмы, прославившие его: «Полосатый рейс», «Белорусский вокзал», «Джентльмены удачи», «Обыкновенное чудо», «Афоню», «Осенний марафон», «О бедном гусаре замолвите слово»… А ну как вдруг посмотрят новые хозяева кинематографа — продюсеры и спонсоры — да и вспомнят о нем, пригласят сниматься? И когда его приглашали, он неизменно давал «добро» – один раз откажешься, так больше могут и не позвать. Вот почему Леонов взял роль Гоголева в фильме «Американский дедушка» (1993 год), который в печати открыто именовали порнографическим. Леонов так ни разу потом и не посмотрел этот фильм целиком. Было стыдно. Вот что значит любой ценой напоминать о себе, изо всех сил держаться в седле. Чтобы и дальше работать, как проклятый.
С этой же целью Леонов раздает многочисленные интервью – любым изданиям, без разбора. Не обидел артист и областную газету «Ленинское знамя», где трудился автор этих строк. И всякий раз Евгений Павлович прямым текстом клеймил тех, кто грабит Россию, отдает ее на поругание. Говоря про общественные процессы начала 90-х, Леонов как-то воскликнул в сердцах: «Уж лучше бы я умер в Гамбурге!»
Леонов не умел красиво говорить о своем патриотизме. Стеснялся. Вспоминаю, как он просил нас, журналистов, во время одного «общего» интервью: «Вы там вставьте в мои ответы какие-нибудь кусочки из «Овода» или из Павки Корчагина, чтобы людям было понятно, что я люблю свою Родину».
А на Родине наступили тогда тяжелые времена. Леонов постоянно следил за новостями: катастрофы, межнациональные конфликты, природные катаклизмы… Постоянно ожидая смерти, Леонов страшился умереть в постели. В последнее время, по его собственному признанию, он искал героической гибели. Если где-то случалось громкое ЧП, Леонов мчался на место трагедии. Однажды в Челябинске взорвалось и полыхало предприятие, Леонов услышал об этом, прилетел самолетом, пытался пройти за оцепление. Какой-то парень признал его в этом чаду, подошел. «Леонов, я знаю, у тебя орден Ленина есть». – «Ну, есть». – «И еще какие-то ордена есть?» – «Да, есть». – «И Государственная премия?» – «Три». – «А валюта есть?» – «Нет». – «Ну, тогда все остальное можешь свернуть в узелок и засунуть сам знаешь куда…»
В начале 90-х Евгений Павлович испытал на себе не только всенародную любовь, но и, пожалуй, едва ли не всенародную ненависть. Он получал мешки писем, где его площадными словами срамили за роль в фильме «Американский дедушка». Многие обыватели невзлюбили артиста за то, что считали его миллионером, новым русским… Люто возненавидели именно те, кто еще вчера почитал его за кумира!
…Он в очередной раз вышел из больницы, его встречал брат. Аккумулятор стареньких «Жигулей» сел, мотор не заводился. Рядом, на лавочке больничного сквера, мужики распивали водку. Один из них узнал Леонова, вразвалочку подошел с бутербродом. «А-а, Леонов! А-а-а, «моргала выколю»… И стал тыкать бутерброд в лицо артисту. Другие не вмешивались, смотрели, что будет дальше. «На, ешь! Не хочешь? – издевался мужик над больным Леоновым. – Смотри, король какой! Машина у него, нахапал денег, перевешать бы вас всех!» Леонов заплакал…
Потом, когда они с братом все-таки уехали под свист и улюлюканье, Леонов успокоился, принялся размышлять… Может, не случайно, не просто так повстречался ему в больничном парке пьяный обличитель? Может, Господь по милосердию своему призывает его покаяться? Вспомнить о тех обидах и скорбях, которые он сам, будучи в зените славы, приносил ближним? И дальним…
Тот черный день чудесным образом просветлил его душу. С тех пор Евгений Павлович тяжко переоценивал прожитое. Ах, как больно, как горько вспоминать некоторые эпизоды фильма под названием «Жизнь»! Было, было когда-то и непомерное самомнение, и стремление «влюбить в себя» публику – от мала до велика… Затмить собой других артистов, верных товарищей по сцене и съемочной площадке.
Помнится, Григорий Горин, близкий друг Леонова, рассказывал мне, что особенно тяготило народного артиста перед смертью, какие воспоминания бередили больное сердце…
…Частенько из-за Леонова приходилось перекраивать репертуар и расписание спектаклей театра им. Маяковского. В этой нервозной атмосфере произошел конфликт между Евгением Павловичем и Андреем Гончаровым, главным режиссером театра. Это было в 1978-м, Леонов уже 10 лет работал в труппе (до того 20 лет играл в театре им. Станиславского). Так вот, к 1978-му году Леонов был нарасхват в кино, и потому месяцами не появлялся в театре. Гончаров нервничал, порой психовал. А тут еще произошел вопиющий по тем временам случай. На телеэкране появилась реклама рыбы (кажется, нототении), которую обаятельно предлагал покупателям… Евгений Леонов! Терпение Гончарова лопнуло, он взорвался. Собрал труппу и произнес глумливую речь: мол, костлявая рука голода совсем задушила Евгения Павловича. Скинемся, что ли, пустим шапку по кругу, чтобы артист не пробавлялся нототенией. Леонов встал, хлопнул дверью и ушел в Ленком к Захарову…
После триумфального шествия по мировым экранам фильма «Обыкновенное чудо», где Евгений Павлович незабываемо сыграл Короля, артист попросил Марка Захарова пристроить в труппу Ленкома своего сына Андрея (юноша исполнил в этой культовой картине роль Ученика Охотника). И Захаров, конечно, взял отпрыска САМОГО Леонова. Однако… Неприязненно встретили Андрея ленкомовцы, если не сказать – враждебно. В чем причина? Пожалуй, сегодня это уже не столь важно.
Ох, как переживал Евгений Павлович из-за того, что у сына не сложились отношения с коллективом театра! И вот ведь незадача: всемогущий папа не в силах что-либо изменить… Да, можно навязать свое чадо на какую-то «проходную» роль, но сделать его «своим парнем» среди актеров – это не под силу даже Евгению Леонову. А журналисты (и я, прости Господи, в их числе) наседали на Евгения Павловича: мол, что там происходит с Андреем в Ленкоме? Почему вы, великий артист, самоустранились?
Леонов отбивался: «Ну не могу же я выйти на собрании труппы и воскликнуть: друзья, я очень люблю своего сына! так полюбите его и вы!»
Тогда, в конце 70-х, Андрей сам разрубил гордиев узел отношений с товарищами по труппе: неожиданно для всех, «по собственному желанию», ушел служить в армию. Показал себя настоящим мужиком. Чем вызвал подлинное уважение не только у артистов Ленкома, но и у своего прославленного родителя.
…Смерть Евгения Леонова не стала героической, как он о том мечтал. Зато она была чисто российской, то есть в какой-то мере — нелепой. Необязательной. «Наглая смерть» — так называют подобную кончину святые отцы. 29 января 1994 года, собираясь на спектакль «Поминальная молитва», Евгений Павлович почувствовал себя плохо. Жена вызвала «скорую». Врачей не было без малого час. Жена снова и снова звонила в «скорую», кричала, что артист Леонов умирает. А они все не ехали.
Леонов умер.
И если в Гамбурге его спасли чудом, то здесь, в Москве, артисту помогли бы самые заурядные врачи, самые обыкновенные препараты. Но они не прибыли «в нужное время в нужное место».
Спектакль отменили, собравшимся зрителям объявили о смерти Леонова. Люди не расходились: вспоминали 1988-й, верили, что и на этот раз он вернется к жизни. Кто-то раздал зрителям свечи, и они долго стояли в темном зале с колыхающимися огоньками в ладонях. Многие громко молились.
Миллионы детей звали Леонова Винни-Пухом. На следующий день во дворе дома, где жил Евгений Павлович, играли в снежки два мальчика – лет шести-восьми. Старший сказал: «Ты слышал – Винни-Пух умер?» «Врешь! – спокойно ответил другой. – Винни-Пух не умер. Он сегодня вечером идет в гости!»
Григорий Горин, который был свидетелем этой сцены, придя домой, заглянул в программу телевидения. Все точно: в 18.00 по первому каналу показывали мультфильм «Винни-Пух идет в гости», где звучал бессмертный голос Евгения Леонова.
