Преступники день ото дня звереют всё более. Это аксиома. Если кто-то хочет мне возразить, я готов с таким человеком дебатировать. Правда, после выполнения условия — одолеть нижеследующий, коротенький по объему рассказ.
Я не счел обязательным «царапать» к нему предисловие, а ограничился громогласным восклицанием:
— О времена!
Телефон затрещал без четверти шесть утра. Я поднял трубку и, не открывая слипающихся глаз, сонно протянул:
— Слу-у-шаю.
— Георгий, немедленно спускайся к подъезду, — застрочил в ухо, взволнованный голос дежурного РОВД, — в бане, на Морковной, была перестрелка. Есть жертвы. Автомашина за тобой выехала.
Я вскочил с постели. Быстро умылся, оделся, прихватил расстегай и выскочил на улицу.
В «УАЗике» меня дожидались оперуполномоченный Керболаев, эксперт Пономарёв и Юра, милиционер-водитель.
Наряд заехал сюда по пути с другого инцидента, следовательно, подтвердить факт убийства не мог.
Движение городского транспорта уже началось, но замершие на ночь улицы еще не ожили и казались пустынными. Юра включил мигалку, притопил газ и, не обращая внимания на светофоры, домчал до Морковной в считанные минуты.
Под оригинальным куполом «бани» торчал озябший сержант. Он, видимо, не слышал прогноза синоптиков — ночью температура воздуха упала ниже минусовой отметки, и заступил на службу в кителе.
Едва управляя замерзшей челюстью, милиционер гундосил:
— В пять утра дежурному позвонил некий Гасан Буранов. Сообщил, что баня залита кровью. Я осмотрел помещение. В бассейне, действительно, плавают четыре трупа.
— Кто такой Буранов? — спросил Пономарёв.
Сержант что-то вспоминал, морщил лоб, краснел. Затем сослался на бессонную ночь, раскрыл измусоленный блокнот и прочитал:
— Один потерпевший, Хамза Мансурович Элов, его руководитель… А самого Буранова я направил в отдел.
Последние годы в районе быстрыми темпами строились десятки шаблонных по архитектуре зданий. Их люди окрестили «банька», хотя добротные комплексы выполняли множество функций. В них работали парикмахеры и медики, торговцы и кондитеры.
Мы вошли в огромный зал, по размеру напоминавший треть футбольного поля.
За период работы сыщиком я видел различный исход криминальных разборок, но этот, по жути, затмил предыдущие: в бассейне, окантованном янтарём, реяли трупы — мужские и женские. Их тела вода окрасила в бурый цвет. Со стороны казалось, что люди захлебнулись собственной кровью.
В общем, такой эпизод лучше не видеть. Иначе страх лишит человека полноценного сна.
Пономарёв несколько раз щёлкнул фотоаппаратом.
— Лютая расправа, — сказал он, — в городе царит беспредел. Смерть настигает людей в парках, кафе, сауне. Морг забит покойниками. Я, слава богу, отваливаю на пенсию, и впредь на место преступления не выеду. Идём, Георгий, ты должен обзвонить руководство.
Я приехал в отдел. Начинать работу следовало с допроса Буранова. Именно сейчас. Как только на громкое преступление слетятся шефы министерства, спокойной обстановки для углубленного разговора уже не будет.
Дежурный офицер указал на молодого человека:
— Это водитель терпилы.
Я пригласил мужчину в кабинет. Налил ему фужер минеральной воды и, протянув сигарету, сказал:
— Растолкуй мне всё по-порядку. Кто вы, откуда приехали, как Хамза Мансурович оказался в бане, где ты провёл ночь.
Гасан стал что-то искать в своих карманах. Нащупал водительское удостоверение, положил документ на стол.
— Я племянник и личный шофёр Элова. Мы приехали сюда оформить продажу фермерского хозяйства. В кабинете нотариуса дядя получил зелёные, распил с клиентом бутылку вина, затем отправился на Дубовую.
— Не спеши, — осадил его я, — что за клиент, кто их свёл, размер оговоренной суммы.
— Гатаулин Рафис, торговый партнёр Элова, притащил чемодан с миллионом. Деньги они не пересчитывали, потому как афёра между ними исключалась.
Хотя Буранов вырос в провинции, по-русски говорил без акцента, разбирался в юридических вопросах, знал финансовое положение артели. Видимо, он не только крутил баранку, но и являлся доверенным лицом Хамзы.
— Дядя вошел в сауну, которой правил его друг, заказал обильный ужин и…
— Шаболду, — вставил я, заметив на лице Гасана смущение. — Продолжай, не стесняйся. Этим опера не удивишь.
— Ночью босс отправил меня в гостиницу, а сам развалился на диване. Утром я приехал Хамзу Мансуровича забрать… но бассейн… трупы.
— Ты опознал кого-нибудь?
— Конечно. Дядю и хозяина сауны.
— А баксы? Куда исчез чемодан?
Парень вытаращил глаза, словно я интересовался способом размножения бактерий на Луне.
— Ка-а-к куда? Он спрятан… в автомашине.
Свидетельство Гасана я обдумывал по ходу разговора, и сделал вывод: бандиты, расстрелявшие любителей ночного купания, знали о сделке в нотариальной конторе. Они наблюдали за Эловым или Гатаулиным. После отъезда водителя, хищники ворвались в баню, изрешетили Хамзу автоматной очередью, следом убили «зрителей» расправы.
Таким было моё предварительно сложившееся мнение. Я уверовал, что искать преступника надо в кругу партнера Элова по коммерции. Гатаулин принёс на всеобщее обозрение миллион. Зачем? Ведь платёж долларами в республике запрещен. Да и всенародно столь крупные суммы не передают.
Начальник УВД собрал на консилиум лучших оперативников города.
К этому времени сыщики установили родственников остальных потерпевших.
Личность банщика нам была известна — Таир Дадаевич Намазов, а фамилии девушек огласил майор Керболаев:
— Виноградова Оксана, 1976 года рождения. Студентка Ташкентского педагогического института.
— Фатиева Шахноза, 1975 года рождения. Студентка педагогического института.
После непродолжительных дебатов мы сошлись на пяти версиях убийства. Из них приоритетными считались три:
1. Убийство спланировано партнерами Элова по бизнесу.
2. Объектом посягательства является банщик. Убийство совершено конкурентами Намазова, обслуживавшего именитых клиентов.
3. Расправа учинена на почве ревности «другом» одной из студенток, оказывавшей сексуальные услуги посетителям бани.
Меня за конкретной версией не закрепили. В мою функцию входила проверка уголовников по базе данных и анализ экспресс-информации.
Обычно, в ходе поиска громилы, бумажный рой заваливает стол аналитика. Веление начальства обязывает каждого сотрудника отчитаться о проделанной работе письменно. Если вспомнить, что пять «редакций» убийства отрабатывали семьдесят инспекторов, то мне приходилось двести листов бумаги лопатить ежедневно.
Усердия сыщиков пополнили уголовное дело тонкостями. В нём обозначились новые фамилии, свидетельские истории, подозреваемые.
Чаще других мелькало имя Линур — имя родственника Гатаулина. Двадцатилетний хлопец курил марихуану, оттянул срок, не работал. Но самое главное вернулся домой на рассвете, спустя несколько минут после обнаружения нами трупов.
Где юноша провёл ночь? Не он ли стрелял в бане?
Я отыскал архивный формуляр с его биографическими данными: Линур Яхьяев,1975 года рождения. Образование семь классов. Судим за разбой. Наказание отбывал в колонии для несовершеннолетних. Амнистирован. На путь исправления не встал.
Эту информацию мы обособили как верховную, а для проверки алиби наркомана закрепили опытных сыщиков.
Линур заслуживал пристального внимания. Его дед распоряжался единым банковским счетом наравне с Гатаулиным, готовил документы, которые рассматривал нотариус, вложил в покупку фермерского хозяйства треть суммы, выплаченной Элову.
Удержать в тайне пункты операции коммерсантам не удалось. Слух об упакованном в чемодан миллионе просочился наружу и достиг ушей Линура. Это не исключало, что погрязший в долгах юнец, в обмен на травку, мог родственника сдать убийце.
Кроме того, усердие майора Аршалуйсяна — он выявлял конкурентов банщика, принесло ещё одно известие: ему свои наблюдения доверил пенсионер, страдающий бессонницей. Тот на зорьке видел серый «Жигули», припаркованный невдалеке от бани. Дед разглядел цвет авто и три цифры номера.
Выслушав опера, начальник хохотнул:
— Острое у старика зрение! Спасибо ему за помощь. Немедленно езжай в ГАИ, привези распечатку всех серых «Жигулей». Реестр, наверное, займет пяток страниц. Тем не менее, будем водителя искать.
На следующий день после убийства, в город прилетел брат Элова, Имран.
Дежурный направил его ко мне в кабинет.
Имрана я ждал. Он обещал восполнить дыру, касавшуюся личной жизни бизнесмена.
Перед окончанием «тайного» разговора широкоплечий гигант сказал:
— Не сочтите мою просьбу за недоверие милиции. Разрешите нанять частного детектива. Это придаст следствию темп. На розыск убийцы я денег не пожалею.
Отцы и дети жертв криминала обращались к нам с «ультиматумом» финансировать работу сыскного бюро. И всегда получали негативный ответ.
Я выслушал аргументы и убедительно трактовал:
— Делать это не рекомендую. Харч пинкертона зависит от мошны ревнивых супругов. Частники висят на хвосте их баб, фотографируют каждый шаг, фиксируют время посещения рынка, магазина, детского сада. За объемистую информацию толстосумы платят, не скупясь. Бюро выполняет лишь элементарное. Причина тут немудрёная: хотя детективы набраны из числа бывших ментов, среди них нет опера со стажем. Посему раскрыть каверзное преступление они не могут.
Мой отзыв об агентстве Имран внимал с интересом, но свою цель, кажется, не изменил.
Серый «Жигули» мы отыскали достаточно быстро.
В прокуренном кабинете Аршалуйсяна сидел длинноволосый херувим, одетый по последней моде.
Карен приступил к его допросу.
— Фамилия, место жительства, род занятий?
— Саенко Марик, — бухтел он, — живу Высоковольтная, 12. Не работаю.
Прежде чем доставить красавца в отдел, милиционеры изучили его образ жизни. Следствию было известно, что Марик питался в элитном ресторане, задавал тон дискотеке, «сидел на игле». Активное времяпровождение требовало финансовой дотации. Поэтому мы хотели для начала выяснить откуда Саенко брал деньги.
Чтобы нащупать правильную линию допроса, Карен часто менял тему разговора. Быть может, блондин ночами «таксовал» или доставлял наркотики страждущим. Тогда появление авто в интересующем нас квадрате, оказалось случайным.
Оперативник, наконец, приблизился к моменту обнаружения трупов.
— Что ты делал утром возле бани?
Невозмутимый красавец удивился:
— Так меня подозревают в совершении убийства! Пустая трата времени. Я… всё сам отрапортую… Хлеб насущный я добываю сутенёрством. Это занятие очень прибыльное. Мои клиенты башляют валютой. В частности, Намазов уговорил меня привезти шлюх…
— Как он оплачивал услуги девиц, кто их после работы встречал? — перебил Аршалуйсян.
В лице Марика, несмотря на смазливую внешность, проглядывалось что-то неприятное. С моей точки зрения отталкивающими были алые губы и кокетство, несвойственное мужикам.
Саенко выудил из кармана миниатюрный блокнот.
— Здесь всё расписано.
— Читай, — велел сыщик.
Марик отыскал нужный лист.
— Шахноза… восемьдесят долларов за ночь. Ей я отдавал сорок. Остальная зелень шла мне… как посреднику. В день мокрухи Таир Дадаевич заплатил бабам наперед. Я тоже получил свою долю. И уехал.
Майор взял блокнот, просмотрел цифры, и ткнул ручкой в непонятную запись.
— Что значит девственницы – 900?
Сутенёр ухмыльнулся, театрально смутился, повёл округлыми плечами.
— На девственниц спрос ажиотажный. Отсюда и высокий тариф — девятьсот баксов. Но по мерке олигархов это копейки… Скажу больше, заказы сластолюбцев расписаны на год вперёд.
— Где ты бедных девчат находишь? — Карен едва не добавил «мразь», но вовремя сдержался. — Видимо, ты сам любитель пацанок.
Закусив белокурую прядь, он хихикнул:
— Бабы меня притягивают исключительно как ходовой товар. В постели… я имею дело с кавалерами. Настоящими кавалерами.
Губы опера скривила усмешка. Однако майор на половой ориентации сутенёра внимание не заострил.
— Так что делал Саенко возле бани? Кого высматривал?
— Отпахавшие смену кобылы всегда развозятся по домам. Шахноза и Оксана в пять утра к моей тачке не подошли. Я их ждал час, затем со стоянки отвалил. Решил, что подруги уехали на такси.
Карен задал ещё пару вопросов, очертил круг знакомых студенток, и передал Марика следователю.
Справки моих коллег о проделанной работе я терпеливо читал, анализировал и раскладывал в шесть папок-версий.
Вскоре материала скопилось в избытке — у нас имелся ответ на любой вопрос, касающийся жизни потерпевших.
Я разложил биографию Элова по полкам. Хамзе Мансуровичу было 55 лет. Отец пятерых детей, часто наведывался в Ташкент по коммерческим делам. Он владел, а в день смерти продал, тридцать три гектара земли со всеми постройками: свиноферма, мини-завод, уютный коттедж.
Родственники характеризовали Элова немногословно: рассудительный, способен уладить любой конфликт. Дилер врагов не имел, хотя количество завистников оказалось существенным.
Людей без «дефекта» нет. По крайней мере таковых я не встречал.
У Хамзы Мансуровича он проявлялся в виде тяги к сопленосым женщинам. На удовлетворение эроса бизнесмен денег не жалел, и заглядывал в баню при первом удобном случае.
Я, как временный аналитик уголовного розыска, полагаю, что эти бесовские шашни в нём породил жёлтый дьявол — огромные финансы. Хамза в кругу друзей повторял, будто анекдот: «Четверть века назад смехотворная зарплата инженера довела меня до полового бессилия. Увянувший мужской орган возродили свиноматки. Они плодились тысячами. Сдавай грязнулю на мясо и, не пересчитывая деньги, бери от жизни максимум кайфа».
Тугой карман не давал отцу семейства покоя, сулил блаженство, тянул к райским воротам бани.
Коммерсант не устоял перед искушением. Он в болотце нырнул сознательно и плавал, забыв о сыновьях, дочери, внуке.
В целом, уйма собранных операми фактов, создавала впечатление будто действиями этого человека руководил не здравый смысл, а хрюшка, раздувшаяся от ожидания потомства.
Гнусь теории «обновления мужского достоинства», выведенной Эловым, сегодня очевидна. Неприглядная смерть на груди проститутки, в корне опровергла умозаключение бизнесмена.
Ради объективности скажу пару слов о массажистках — студентках педагогического института.
Виноградову и Фатиеву деканат характеризовал лестно: обе изучали несколько иностранных языков, часами сидели в библиотеке, успешно сдавали экзамены.
Гибель девушек заронила в однокурсников смятение. Безупречное поведение Шахнозы и Оксаны не допускало самой мысли занятия проституцией. Они жили скромно, всегда пользовались только маршрутным автобусом, носили старые джинсы, в буфете рассчитывались мелочью. Максимум, который юницы себе позволяли – выпить на дискотеке фужер лёгкого вина.
Что касается банщика, то я его знал самолично. Таиру перевалило за шестьдесят пять, физически он выглядел отлично, не употреблял спиртное, не курил.
Я также помнил, что Намазову баня не принадлежала. Её владельцем являлся «авторитет» по фамилии Салимов. Этот человек вложил деньги в строительство, затем оформил бумаги на подставное лицо.
Однако собственник попариться в «чертоге» не успел — был осужден к лишению свободы на длительный срок.
Феноменальное уголовное дело Закира Салимова мы вспоминаем с хохотом. Тут без юмора не обойтись, хотя вопрос касается здоровья тысяч людей.
Молодой специалист, окончив институт, плодотворно работал заместителем директора мясокомбината. И продолжал бы энергично трудиться ещё много лет. Но блестяще начатую карьеру загубила инициатива — собственное рационализаторское повеление.
Закир мыслил нестандартно. Он решил ассортимент продукции разнообразить сортом колбасы, рецепт которой обдумывал пару лет. Управленец видел, что рабочие добавляют в фарш требуху, соевый белок, муку, варёный рис. Естественно, не предусмотренные технологией. Эти «специи» позволяли выход готового продукта увеличить, а образовавшийся излишек сбыть через сеть магазинов. Колбаса, едва пахнущая мясом, отпускалась по бросовой цене, зато раскупалась вмиг. Нажива, разумеется, шла в карман авантюриста.
Весенним утром Салимов раскритиковал асов, занятых выпуском популярного лакомства, и одновременно бросил клич: «Поднять намолот фарша на более высокий уровень».
Мужчины, холуйски ловившие глас оратора, не разумели, что кроется под философским «высокий уровень» — завуалированное требование не содержало и намека на безобразия в отрасли.
До смерти перепуганные мастаки всю ночь искали ответ на вопрос: «Что делать?» Но единого мнения так и не выработали.
С рассветом шеф уже прогуливался по цеху. Мастера, хлопнувшись перед ним на колени, взмолились:
— Не вели казнить!
Атаман осчастливил технолога пинком и царственно изрёк:
— Лентяи, от вас рационализаторского совета не дождешься. Внимайте и повинуйтесь! Теперь наш деликатес разбавляйте отходами туалетной бумаги. Из расчета тонну на восемь… нет… десять тонн мяса. Нежную бумагу аппараты перемолотят, влага её растворит. Вес фарша увеличится. Таким образом наш альянс убьёт двух зайцев — перевыполнит норму сдачи товара и ликвидирует очередь за колбасой.
Аферист, наконец, идею материализовал: реформа принесла кучу денег. Они текли не извилистым ручьём, а полноводной рекой. Прямо в его бездонный сундук.
Но уникальный по составу рецепт капризных горожан не обрадовал. В МВД посыпались заявления. Люди негодовали — мясная продукция вызывала расстройство желудка.
Чтобы успокоить население, один из генералов набрался дерзости и велел творение неприкосновенного хозяина цеха проверить.
Но быстро лишь анекдот сказывается… Когда спецназовцы ворвались в артель, то на складе не обнаружили ни готовую партию товара, ни полуфабрикат.
Удивлённый манёвром группы рабочий, кивнул на табличку с надписью «Эта неделя санитарная», и добавил:
— Шефы в отпуске. Все проблемы разруливает охранник.
Я не хочу капитально расписывать барьеры, возникавшие на пути следователей. Им счёта не было. Всё же, через девять месяцев упорной борьбы с «потусторонними» силами, шайку махинаторов арестовали. Её возглавлял, ясное дело, Закир Салимов.
Мне не дано права составлять обеденное меню человеку, этапированному в колонию усиленного режима, но кормить вредителя тюремной хавкой я бы не стал. Этот мафиози, травивший людей адской смесью, заслуживает иной участи. Более сытной: ему следует изо дня в день, килограммами, подавать аппетитную колбасу, сварганенную по им же выдуманной технологии.
Керболаев сел напротив меня, открыл папку-накопитель и выписал что-то в блокнот.
— Любопытный треугольник выстраивается, — сказал он, — мы не обратили внимания на племянника банщика. Фархад в рапорте инспектора упомянут вскользь, как халдей ночного клуба. Что за клуб, где расположен?
— Объясни внятно, — не уловил я его мысль.
— Ночные заведения приспособлены под танцы и, фактически, являются дискотеками, — рассуждал майор, — только в клубах сервис помпезнее, дороже напитки, выше плата за вход. Оксана и Шахноза в материалах уголовного дела фигурируют как лица, посещающие эти бордели. Какие из них? Имея лёгкий заработок, можно нырнуть и в бар, где сикух приветливо встретит… Фархад.
Я стал идею развивать:
— Марик обрабатывает студенток психологически… знакомит с симпотным барменом. Затем живой товар поставляет Намазову. Вполне реально. Девушки хотят аппетитно поесть, купить модную одежду… Интересное толкование. Наверное, ты окажешься прав. Действуй!
Вспомнив, что сегодня ночные заведения работают до утра, Керболаев пожал мне руку и удалился.
Ласкающая мой слух информация поступила днём.
Я спешно направлялся к заместителю министра. Пересёк вестибюль и, на ходу бросив дежурному «генерал требует сведения», потянул ручку двери.
В ту же минуту проем заслонила фигура Керболаева. Он мне шепнул:
-Есть зацепка.
Я вернулся, хотя к назначенному патроном времени уже не успевал.
Майор прикурил сигарету и шутливо заметил:
— Готовь на кителе дырку. Для ордена. При случае и мне нобелевку жалуй.
— Какие лавры! — фыркнул я, — розыскники обвешаны выговорами. А медали спокон веку оседают где-то наверху. Там установлен сверхчувствительный радар. Он улавливает звук металла ещё на стадии подготовки документа о поощрении. Глянь на руководство в дни байрама — вся грудь в крестах. Ладно, докладывай зацепку.
Сыщик оценил юмор, посмеялся, раскрыл блокнот и назвал фамилию:
— Толкунова. Елена, официантка, знает имя заказчика убийства. Но женщина молчала. Она боится потерять доходную работу. Ей в кафе набегает чаевых долларов сорок. Впрочем, обо всем по-порядку… Утром, в десять минут шестого, кто-то звякнул на мобильник Фархада. Выслушав сообщение, юнец побледнел. На вопрос Лены: «Тебе дурно?» -парень едва разборчиво лопотнул: «Умер мой дядя».
Инспектор выдержал паузу, глотнул воды.
— Когда дежурный принял сообщение Гасана?
— Факт зарегистрирован в 5 часов 02 минуты, — ответил я.
— В этот момент слова «баня, кровь, трупы» произносил только милиционер. Он Фархаду не звонили… Полагаю, киллер одной фразой уведомил бармена, что заказ выполнен. Иное толкование бледности халдея подыскать сложно.
Майор говорил уверенно. Чувствовалось, он припас веские доводы, которые аргументировал.
— Ты скажешь, мол, обвинение голословное. И будешь абсолютно прав. Однако, чтобы не попасть впросак, я с утреца заехал на телефонную станцию, прослушал запись разговора. Не поверишь, убийца… Марик.
Я оторопел. Вообразить кокетливого сутенёра палящим из автомата, было нелегко. Но ляп исключался. Голос шмаровоза оперативник распознал чётко.
Не обещая медали, я похвалил инспектора, выпятившего грудь колесом.
— Ай да Керболаев! Ай да молодец! Этот подвиг страна не забудет. Если твой вклад в раскрытие преступления начальство не оценит, то награду сын Аршалуйсяна выпилит из куска фанеры. Кстати, работы по дереву малец выполняет искусно. Наглядное олицетворение милицейской славы приколотишь к стене исполинским гвоздём, дабы реликвию вор не мог отодрать.
Мы вновь позубоскалили. Смех продлевает жизнь человека, а по калорийности заменяет вечно голодному сыщику вареное яйцо.
Пока милиционеры отыскивали убийцу, родственники Элова тоже шуровали, пытаясь до истины добраться самостоятельно.
Глаза Имрана лучились от возбуждения. Он сидел напротив Аршалуйсяна и темпераментно рассказывал:
— Детективы пасут хлопца, явно способного на криминал. Это родственник Гатаулина. Его зовут Линур. Парень балуется наркотой, крадёт всё, что плохо лежит, залез в долги. Отмотал срок…
— Фундаментальная информация, — без тени юмора заметил сыщик. — Какую сумму ты за неё выложил?
— Работа детектива стоит пятьсот зелёных. В неделю… Плата зависит ещё и от живости расследования. — Имран хлопнул себя по карману, — деньги есть. Буду финансировать, покуда громилу не растерзаю.
Оперативник выудил из сейфа триста баксов и разложил их перед Эловым.
— Возьми. Пригодятся.
Удивлённый мужчина раскрыл рот, демонстрируя золотые зубы.
— На ко-о-й хрен?
Всучив ему ассигнации, майор сказал:
— Детективы уговорили нас продать информацию, касающуюся этого убийства. Я им назвал цену — триста зелёных, и поведал историю Линура. Между делом, кредиторы уже отыскали Яхьяева, отдубасили, вывезли из его квартиры имущество. Словом, нарик следствие не интересует. Таким образом, часть денег тебе возвращается.
Я наблюдал за Имраном, обескураженным словами Карена. Мужик не внял наш совет, и заключил договор с какими-то штирлицами.
Когда Элов собрался уходить, майор ему посоветовал:
— Через день-два мы убийство раскроем, так что лишних действий не предпринимай.
Допросить Фархада руководство УВД поручило мне и полковнику Холову, как владеющим всеми нитями расследуемого злодеяния.
Анализ телефонного разговора между барменом и сутенёром, а также обыск в их квартирах, пополнили уголовное дело интересными фактами.
В целом, собранных нами улик хватало, чтобы гарсона «расколоть».
Бармен юлил, клялся, врал, стараясь увести нас от правды. Тем не менее, допрос, растянувшийся на пять часов, закончился раскаянием:
— Организатор убийства… я.
В кабинете наступила минутная передышка. Мы облегченно вздохнули. Фархад теперь говорил откровенно. Ключевую фразу: «Да, убийство заказал я», — он из себя выдавил, а скрывать детали преступления смысла не имело.
Наконец, Холов сказал:
— Миллион баксов… тут ты здорово лажанулся. Деньги Элов предусмотрительно спрятал. Вот почему их твои головорезы не нашли.
Фархад непритворно удивился:
— Какой миллион, какой Элов? Я его не знаю.
Полковник раздраженно вскочил.
— Будешь свой грех отрицать? — он швырнул на стол аудиокассету, — мы твоё объяснение записали. В соседнем кабинете Марик строчит повинную. Готовься к очной ставке!
— Я грех не отрицаю! — взвизгнул бармен. — Саенко получил заказ на моего дядю. Таира.
Лицо Холова недоуменно вытянулось.
— На ба-ан-щика? — протянул он.
Фархад ожесточённо гаркнул:
— Да, банщика! Ему я поставлял тёлок. Разумеется, не бесплатно… Три года назад Камилович перестал услугу башлять, задолжал мне ворох ассигнаций, но расплачиваться и не думал. На его бордель уже пахали двадцать четыре шалавы. Их Намазов кликал по телефону. Естественно, без моего ведома. Старик разжирел от притока валюты, и больше в компаньоне не нуждался… Мало того, чтобы долг не возвращать, лелеял отправить племянника на тот свет. Мой затылок ощущал холодное дыхание смерти. Я раскусил подлое намерение… и событие опередил.
— Вот оно что, — голос полковника успел окрепнуть, — ты заказал дядю! А тех, кто плескался рядом, бандит шлёпнул, чтобы устранить свидетелей…
От собственного вывода Холов обалдел. Главная версия следствия опиралась на миллион долларов, якобы служивших убийце приманкой. Но сейчас выяснилось — киллер не знал о подписанной в нотариальной конторе бумаге.
Пока мой шеф чесал затылок и делал вид, будто ищет важный акт, я спросил Фархада:
— Ты был уверен, что женственная рука сутенёра не трепыхнётся, и даванёт на спусковой крюк автомата?
Бармен вытаращил глаза:
— Женственная? У Марика! Это херня. Вас дезинформировали. Он ладонью разносит кирпич вдребезги, владеет приемами айкидо. Под его крылом шлюхи чувствуют себя неуязвимо.
Холов, наконец, отыскал рабочую папку, сослался на неотложные дела и покинул кабинет.
