Настёна

А надобно сказать – Настена-внучка была та еще красавица-штучка: приданым небогата, а ума в десять лет — палата. Все деревенские к ней за советом ходили, суды-распри рядили, да тут же их и разряживали.

Прознал о той веселой деревне городской богатей Снадин, до чужого добра охоч и жаден.

— Не бывать того, чтобы голь жила веселей богатого!

Подсунул в земской управе кому надо, что надо, своего «Мерседеса» бензином зарядил и с бумагой аккурат зимой в деревню прикатил. А в той бумаге писано: деревня и округи Снадину отписаны — в аренду богатею на сто двадцать лет сданы.

И пошло-поехало на деревне все вкривь, да вкось: враз магазинов незнамо кем и откуда понастроилось. А в тех магазинах цены-кусаки, подобны злой собаке. А окружные леса, что дарили чудеса, где и белка, и лисица, и матерая куница : всё когда- то было даром – стало вдруг живым товаром. За всем – к Снадину на поклон ходить, за все надо заплатить. А чтоб денег взять – надобно с себя последнее снять, потому что и пашню, и овины тоже подмял под себя богатей — больше, чем наполовину.

Совсем закручинились люди:

— На что в Новый год пить-есть будем? Что детишкам купить, да под елку положить?

Не поехали к городской власти, пошли за советом к Насте:

— Настя, внучка, выручай, худо пить без булок чай!

Настя по годам – ребенок, голосочек звонок-звонок:

— Ладно уж, повыручаю, будут вам баранки к чаю. Ну, и маслице, и мед – чтобы слаще жил народ. Под Новый год ни хлеб, ни квас – будет ярмарка у нас.

Дедка Настин не стерпел, где-то сбоку проскрипел:

— Как же ярмарка, Настюшка, если даже мышка-Норушка, крошек так и не видавши, ушла несолоно хлебавши? Что на ярмарку нести, где товару наскрести?

— Волоките, что попалось, у кого что завалялось. А мой товар – не бремя, покажу, когда придет время. Был с морозца бы навар – будет ярок мой товар. Делайте, что говорят!- а у самой глаза горят.

… В воскресенье на площади в центре – как нищих на паперти церкви. Все торгуются, ругаются, перекричать друг друга стараются. Да и морозец не ленится – вовсю ядрится.

Кому нос простудой квасит, а кого румянцем красит.

утра, дела все сладив, появился на площади и богатей Снадин. По ярмарке туда-сюда с казначеем снуют, во все стороны поглядывают и плюют:

— Одурел совсем народ, что не нужно, то на ярмарку и прет: миски, плошки, кастрюли и поварешки, с забору слеги, да колеса от телеги. С такого товару никакого навару…

Дыханье на морозе паром пышет. И вдруг, где – то сбоку, слышат:

— А вот кому брильянты, да бусы-адаманты?! Не зевай, не толпись – налетай, торопись! Серебро меняю на добро. Молодым да старым отдаю почти задаром!

Снадин про брильянты услыхал – воспрял духом, толпу своим брюхом, как плугом, распахал. Видит – лоточек, за ним продавец с ноготочек, зато на прилавке – как в ювелирной лавке: чеканные мониста из серебряных снежинок, да перламутровые бусы из жемчужных горошинок. А в корзине, предельно-отдельно, богатею ажно дурно стало – брильянтовые кристаллы. Где ж это рылось, что в корзине такой горой взбугрилось? На морозце да солнце сверкают, переливаются — из глаз искры сами по себе высекаются!

Нервы у Снадина сдали, руки сами по себе задрожали.

— Девочка, ты кто и стоишь среди этого хлама почто? Сама-то откуда, и где взяла такое чудо?

Настена глазом не моргнула, голову чуток в его сторону повернула:

— Вот ведь какая проза – внучка я деда Мороза! Из Великого Устюга меня прислал – выбрать для фирмы своей филиал. Нужна нам деревенька – неказиста и маленька, в девственной тиши да лесной глуши. Вот такое вот примерно поселенье – чтобы было поменьше населенья. Коль понравится, сказал, в выкуп отвали хозяину кристалл. А ежли подкинет вдобавок провиантов – не жалей корзины бриллиантов. И еще дед Мороз наказал: походи и поглазей, да подбери себе друзей…

— Не нужны тебе друзья! Нужен, слышишь, только я! Я хозяин сей лощины. Всю деревню: магазины, и округу всю, окрест, и густой сосновый лес, и лабаз, где провианты – все меняю на брильянты!- завопил истошно Снадин.

— До чего ж ты Снадин, жаден!- улыбнулась продавец. – Так и быть, бери ларец. Но… без шума и без писку подпиши всем нам расписку, что меняешь, сей момент…

— Казначей, где документ?!- обернулся богатей.- Даже два. Чтоб на них печать витала…да за три таких кристалла, я весь город закуплю. И налогом задавлю. А деревня – что деревня? Ежли , братцы, разобраться, все-равно, что звук пустой… Документ, поди, простой?

— Ну, конечно, ты же свой,- улыбнулась снова Настя.- Прими же копию, от Снегурочки.

— Скорее, от дедовой дурочки, — богатей пробормотал. Все с прилавка похватав, загрузил в свою «модельку», заглянул в расписку мельком.

— Тьфу, какая ерунда:

«Адьл ыллатсирк в линецо юнверед,

Адов еж онченок адьл ешчул он.»

— Сплошная, брат казначей, белиберда.

А в город приехав рано, тут же потребовал сауну.

— Отмою от грязи брильянты-князи!

Сунул нос в корзину, а бриллиантов в ней – наполовину. Снадин пятерней туда – ан в корзинке-то, вода! Тут-то он и взбеленинился, шум поднять не поленился.

— Всем тюрьма – годов не счесть, у меня расписка есть! А позвать мне казначеев и юристов-книгочеев!

Им расписку протянул, и на зеркало взглянул. А там словосброд выстроился наоборот:

— Деревню оценил в кристаллы льда…

Но лучше льда, конечно же, вода!

Вот такая она, маленькая Настя – богатея несчастье!..