Александр Аннин
А был ли мачо?..
Предстоящий юбилей вряд ли будет отмечаться широкой общественностью, хотя имя юбиляра, безусловно, известно едва ли не каждому жителю планеты. 650 лет назад, в 1361 году, в Андалусии при загадочных обстоятельствах покинул сей мир дон Хуан де Тенорио – кабальеро, ставший реальным прототипом героя мировой литературы и драматургии Дона Жуана.
Так кем же был подлинный, а не вымышленный Дон Жуан? Кое-какие сведения о секс-символе всех времен и народов сохранились в испанских хрониках XIV века. Например, что был он сыном адмирала галер Алонсо де Тенорио. Или такая запись, сделанная под 1361 годом: «Дон Хуан де Тенорио — отъявленный негодяй, своими любовными похождениями наводящий ужас на всю Севилью». Здесь же – краткое сообщение о гибели развратника…
В эпоху средневековья нужно было стать поистине монстром, чтобы заслужить такие характеристики. Недаром некоторые историки называют дона Хуана (Дон-Жуана) предтечей другой исторической личности – французского маркиза де Сада.
Граф де Ла Мот
Зимние сумерки падали на Севилью, и, как всегда в такой час, трактир «Хмельной поросенок» быстро заполнялся разношерстной публикой. Дон Тенорио сидел в темном углу и не спеша цедил кислое вино из высокой деревянной кружки.
Уж третий день, как он тайно вернулся на родину из Неаполя, куда король Кастилии Педро I Жестокий отправил его два года назад в качестве своего личного представителя. В первый же день пребывания в Италии дон Хуан очутился в постели королевы Джиованны Неаполитанской – циничной и похотливой красавицы 28 лет от роду. Со временем, наблюдая, как Джиованна то и дело отправляет к праотцам своих любовников, дон Тенорио стал тяготиться этой связью. Королева почувствовала охлаждение к ней со стороны неблагодарного кастильца, и дон Хуан был обвинен в краже драгоценностей из монаршей опочивальни. Только чудом ему удалось бежать из Неаполя на генуэзском торговом нефе…
Добравшись до стольного града Андалусии, Дон Тенорио не спешил объявляться в Алькасаре — севильском дворце кастильского короля Педро Жестокого. Чутье подсказывало кабальеро Хуану, что следует выждать…
Сейчас, сидя в трактире «Хмельной поросенок», Тенорио исподлобья наблюдал за белокурым красавцем, одетым в черный плащ с алым подбоем и золотыми пряжками. Когда-то они познакомились и даже сдружились в Париже… Французский посланник при кастильском дворе граф де Ла Мот опорожнял кружку за кружкой и поминутно разражался задорным смехом, рассказывая завистливым сотрапезникам об очередном любовном похождении.
— В общем, господа, — гремел баритон графа, — сегодня я наконец-то склонил к свиданию неприступную донью Анну Гонзаго.
— Да что вы говорите! – восхищенно причмокнул один из пирующих. – Юная красотка Гонзаго, невеста рыцаря Эстебано?
— Да, господа! – победоносно изрек де Ла Мот. — И, к слову сказать, мне обещано, что я буду первым мужчиной в ее жизни… Служанка, Тереза, откроет потайную дверь в саду старика-командора.
Дон Тенорио, слушавший этот хвастливый треп де Ла Мота, омерзительно скривился: легко этому чужеземцу покорять севильских красавиц, коль скоро Всевышний наделил его такой внешностью и голосом! Ну скажите на милость, какая радость от таких побед, достающихся без всякой борьбы, коварства и интриг?
Иное дело – он, дон Тенорио. Природа выказала чрезвычайную скупость, наделяя его внешностью: неказист, угловат, лицом черен… Но вряд ли в Севилье найдется мужчина, способный соперничать с ним по количеству совращенных девиц, невест и жен. Впрочем, совращенных – не то слово. Потому что отнюдь не серенадами и куртуазией, не золотом или импозантной внешностью добивался своего дон Тенорио, а одной лишь дьявольской изобретательностью. Да-да! Пусть другие читают стихи, бренчат на гитаре и преподносят возлюбленным сказочные подарки: все равно плодами их трудов и усилий воспользуется хитроумный и безжалостный дон Тенорио.
Что может быть увлекательней, чем выследить благородную донну во время ее тайных свиданий с любовником! А потом, угрожая разоблачением, заставить ее отдаться ему, дону Хуану…
Ага, вот граф подымается из-за стола и делает знак своим друзьям, что скоро вернется. Дон Тенорио шмыгнул за дверь трактира и вскоре был возле де Ла Мота.
— Сеньор, вы наглец! – заявил дон Тенорио без предисловий. – Вы посмели наступить на мою тень!
— Да вы изрядно пьяны, сеньор, — удивленно ответил граф. – Какая тень? Уже ночь!
— Я пьян? Вы нанесли мне оскорбление! – воскликнул дон Тенорио и выхватил меч.
Граф также обнажил свой клинок, однако, всмотревшись в соперника, опустил оружие. Воскликнул приветливо:
— Боже мой! Да это Дон Жуан!
Де Ла Мот назвал старого знакомого на французский манер, чуть подсюсюкивая: «Жюан».
— Мы ведь встречались в Париже, помните?..
Граф не успел договорить: он был пронзен молниеносным предательским выпадом.
Дон Тенорио склонился на убитым, отсоединил от его пояса увесистый кошелек (как это кстати, однако!), а затем снял с мертвеца то, ради чего и затевалась эта ссора возле трактира: дорогой, единственный на всю Севилью плащ французского покроя, вышитый лилиями. Облачившись в окровавленное одеяние, дон Тенорио исчез в ночной мгле.
Донья Анна
А вот и высокий, мрачный кастильо командора Гонзаго. Интересно, спит ли сейчас старик? Кто его знает. Но можно поклясться всеми святыми, что его юной дочери, донье Анне, уж точно не до сна…
Дон Тенорио подошел к неприметной садовой калитке в углу обширного патио и замер в нерешительности. Что дальше?
А дальше… Дверца приотворилась: служанка поджидала позднего визитера.
— Сеньор? – встревожено спросила она.
— Я де Ла Мот, — глухо ответил дон Тенорио, кутая лицо в плащ.
— Идите за мной, сеньор… Я провожу вас к донье Анне.
И через каких-то пятнадцать минут дон Тенорио, к своему торжеству, убедился, что ни покойный француз, ни донья Анна не лукавили, говоря, что это будет первое любовное свидание в жизни девушки. Собственно, именно по причине ее стыдливости оно и прошло в полной темноте. Но вот ведь незадача: когда дон Тенорио, одевшись, покидал покои доньи Анны, ей вздумалось поцеловать своего избранника перед расставаньем. Дон Тенорио уже вышел в длинный коридор, и тут при свете настенного факела донья Анна с ужасом осознала, что ею обладал вовсе не блистательный граф де Ла Мот, а известный на всю Севилью гнусный проныра Тенорио… Донья Анна закричала во весь голос и лишилась чувств, а в доме началось совершенно нежелательное для похитителя девичьей чести движение.
Дон Хуан кинулся вниз по ступенькам и буквально налетел на старика в ночной пижаме, с горящей свечей в дрожащей руке. При мерцающем отблеске пламени Тенорио узнал командора Гонзаго.
— Прочь с дороги! – страшным голосом закричал дон Тенорио, но старик цепко держал его за отворот плаща. Непрошеный гость выхватил кинжал и вонзил клинок в дряхлое тело командора.
Его Величество Педро Жестокий
Итак, он вновь должен скрываться от Божьего и людского гнева, от справедливого возмездия. Уже с рассветом судебные исполнители — альгвасилы – начнут преследовать его по всей Андалусии, чтобы предать в руки сурового правосудия. И спасти Дона Хуана может только один человек на всем белом свете. Человек, который год назад как вверг Кастилию в изнурительную войну против всех соседей – Арагона и Португалии, Франции и Наварры, Марокко и Гранады… Мало того — к интервенции прибавилась внутренняя смута: рыцари Северной Кастилии восстали против своего короля и присоединились к иноземным войскам. Лишь Севилья да часть Андалусии все еще сохраняли верность Педро Жестокому.
Ноги сами повлекли Тенорио к королевскому дворцу Алькасар. Как встретит его Дон Педро?..
— Я ждал тебя, дружище, — сказал король, будто они расстались только вчера.
И обнял друга своей бесшабашной юности.
— Мне пришлось бежать из Неаполя, государь, — покаянно прижал руки к груди Дон Хуан.
— Да-да, знаю, — отмахнулся Дон Педро. – Ты там натворил дел… Королева Джиованна прислала гонца, требует твоей выдачи. Если, конечно, ты объявишься на подвластной мне территории. Но ты ведь не объявишься, верно? Ты же пошел ко дну вместе с тем генуэзским нефом.
Дон Хуан насторожился. Куда клонит Педро Жестокий? Какую участь он ему уготовал?
— Вы еще не знаете всего, мой господин, — тихо промолвил Тенорио.
И принялся излагать события последних часов.
— Н-да, ты все тот же озорник, — то ли с одобрением, то ли с иронией покачал головой Дон Педро. – Ну, что касается посланника Франции де Ла Мота, то я и сам подумывал о том, чтобы казнить его. Или выдворить вон… А твое приключение с доньей Анной – просто забавный анекдот. Иное дело – старый командор Гонзаго. Это личность легендарная, его любят в Севилье. И у него, помимо доньи Анны, есть еще трое сыновей. Все они – преданные мне рыцари. Я не могу отказать им в удовольствии прикончить тебя в отместку за убийство их отца.
Наступило тягостное молчание. Дон Хуан понимал, что сейчас, в эту минуту, решается его жизнь. Король пристально смотрел на него.
— Скажи мне, Хуан… Кто я, по-твоему, такой?
Тенорио растерялся, чувствуя скрытый подвох.
— Вы – Дон Педро Бургундский, законный повелитель Кастилии и Леона, — неуверенно выговорил Дон Хуан.
— Да ну тебя, это звучит скучно, — поморщился самодержец.
«Смелей, Тенорио!» — подстегнул себя Дон Хуан.
— Ты – король Дон Педро Жестокий! – дерзновенно выкрикнул он, однако сквозь отчаяние храбреца в его голосе сквозила мольба.
Никто и никогда не смел бросить в лицо кастильскому тирану его всенародное прозвище, и Дон Хуан верил, что именно поэтому он попал в точку.
— Старо, — молвил король равнодушно. – Ты опять не угадал.
Дон Педро помолчал. Потом заговорил, будто сам с собой:
— Почему, как ты думаешь, Понтий Пилат предал на распятие Иисуса Христа? Почему жители Иерусалима требовали страшной казни для своего Учителя? Из зависти, как сказано в евангелии? Или, может, потому, что в их глазах Он был лжепророком? Не-е-т, Хуан, не поэтому! Они все жаждали увидеть Его на кресте, потому что знали: Он – истинный Сын Божий! А, каково!? Своими глазами увидеть, как в муках умирает Господь! Такое зрелище невозможно отменить! Невозможно лишить себя этого сладостного мига! За это можно отдать свою жизнь и жизнь своих детей! «Кровь Его на нас и на деиях наших…» Вот сейчас, сию минуту, в отмщение за гибель Своего ни в чем не повинного Сына, Бог-Отец разверзнет небеса и спалит их всех своим небесным огнем! Какой восторг, какое упоение в этом предсмертном ожидании кары Господней…
Король прищурился и вновь спросил Дона Хуана в упор:
— Так кто я такой?
На дона Тенорио накатило озарение.
— Ты – Дон Понтий Пилат Кастильский! – вдохновенно воскликнул он. – Ты предаешь на распятие ни в чем не повинную страну! Ты навлек на Кастилию гнев Божий! И рыцари с восторгом самоистребления идут за тобой! Память о тебе да пребудет вовек!
Дон Педро еле заметно кивнул и милостиво улыбнулся.
— Ты укроешься в монастыре святого Франциска, — изрек Дон Педро. – Я напишу настоятелю… Это надежный аббат.
И король подошел к церковному аналою, служившему в качестве удобной подставки для писем и приказов.
Пророчество
Дон Хуан во весь опор скакал сквозь ночную мглу.
Итак, он в одночасье совершил все злодеяния, о которых когда-то пророчествовал ему старый тамплиер, Хранитель Грааля: предательски убил и ограбил старого знакомого; обесчестил чужую невесту; зарезал немощного старика…
Как он мог, будучи в здравом уме, содеять то, чего делать нельзя ни в коем случае? Ведь был предупрежден, ведал, что творит!
А, может быть, человек, услышав грозное предсказание, подсознательно стремится к тому, чтобы оно сбылось? Может быть, в каждом из нас заложен механизм самоуничтожения, и роль пророка в том только и состоит, чтобы запустить этот механизм?
Создатель рек Адаму и Еве: нельзя вкушать плодов с запретного древа. И первых людей сразу же неудержимо повлекло к роковой яблоне…
Выходит, человеку можно напророчить любой безрассудный поступок с его стороны? И это предсказание рано или поздно сбудется?!
Вот – Христос… Не все ли Его земные деяния продиктованы стремлением во что бы то ни стало, вопреки здравому смыслу (с житейской точки зрения) исполнить древние пророчества? В евангелии сплошь и рядом читаем одно и то же объяснение непонятных поступков Иисуса: «Да сбудется предсказанное пророком». Зачем Он въехал в Иерусалим на осле, когда в Его распоряжении были лучшие колесницы? Из скромности? Сомнительно… А, может, только потому, что пророк Захария сказал: «Се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на… молодом осле, сыне подъяремной».
Точно так же, на Тайной Вечери, зная о намерении Иуды предать Его, Христос не воспрепятствовал этому величайшему злодеянию. Ведь пророк Даниил изрек: «Предан будет смерти Христос». Ученики допытывались: скажи нам, кто Тебя предаст? Иисус ответил: «Но да сбудется Писание: «ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою». И протянул хлеб Иуде!
А Его моление о чаше в Гефсиманском саду? Не исповедь ли это Богу Отцу, вслед за которой Христос добровольно отравился на смерть?
Добровольно… Значит, мог и не идти на казнь? Мог! Но… Пошел! «Да сбудется реченное пророком…»
Так может, стоит взять да исповедоваться? Последовать примеру Христа – тем паче, что ему, дону Тенорио, аккурат 33 года… Он покается в грехах, умрет, и братия святого Франциска похоронит его рядом с благочестивыми монахами…
Но нет! Нет! Он еще хочет пожить на этом свете! Пусть даже без исповеди и святого причащения…
Статуя
Как-то, бродя по опостылевшему монастырю, дон Хуан заметил ступени, круто спускающиеся в подземелье. Тенорио осторожно спустился вниз и замер, охваченный суеверным ужасом: он попал в просторный склеп.
Всмотрелся… Прямо на него, возвышаясь на пьедестале, грозно взирал мраморный командор Гонзаго. Дьявольщина! Кто бы мог подумать, что старик завещает похоронить себя именно здесь, в обители святого Франциска…
Тонкая девичья фигурка, облаченная в траур, склонилась перед статуей дона Гонзаго. Проклятье, да ведь это донья Анна, дочь командора!
Дон Тенорио взбежал наверх, в свою келью, и залпом выпил кубок терпкого вина. Перевел дух. Ему вспомнилось, как однажды, в недобрый час, он поклялся своей очередной жертве в любви и намерении жениться, произнеся старинный зарок: «Если я обману тебя, Аминта, то пусть Господь покарает меня рукой мертвеца!» Что за блажь ударила тогда ему в голову?
И вот он здесь, и роковой мертвец – тоже!
Бежать из монастыря! Немедленно…
— Святой отец, я узнал его, — тихо говорил настоятелю угрюмый монах. – Это дон Хуан де Тенорио, блудодей и убийца. Моя сестра отравилась после того, как он силой надругался над ней, потому-то я и здесь, чтобы до конца дней молиться о прощении ей греха самоубийства. Святой отец! Преступления дона Тенорио столь велики, что вопиют к небу об отмщении.
Настоятель поднялся:
— Если верно то, что ты говоришь, то присутствие этого прислужника сатаны оскверняет нашу обитель. И не только обитель, но и весь мир Божий. Мы обязаны свершить правосудие, и да простит нам Господь!
Рождение легенды
Король пристально всматривался в глаза полнощного гостя.
— Так ты – один из тех, кто вечно молод, вечно счастлив и вечно непобедим? – переспросил Педро Жестокий.
— Это так, государь.
— Скажи, — прищурился Дон Педро, — свершился ли круг? Все ли пророчества исполнились?
— Да, государь. Он содеял все предначертанные злодеяния.
— Откуда это известно?
— Перед смертью он изъявил желание исповедаться.
— Не понимаю, как вам удалось этого добиться… – пробормотал Дон Педро. – Я знал его с детства, и…
— Это я принимал его исповедь, — тяжко произнес Хранитель Грааля. — Мне показалось, что он уже давно хотел принести покаяние. Мешало последнее пророчество, гласившее, что исповедь станет для него предсмертным очищением.
— Да-да… – прошептал король. – Как он умер?
— Тебе не нужно этого знать, государь. Довольно того, что изложено в письме аббата.
Дон Педро развернул бумагу и прочел, что рано утром каноник, спустившийся в склеп, увидел страшную картину: статуя командора Гонзаго обрушилась с пьедестала и погребла под собой мужчину, пронзив его каменной рукой. Погибший оказался тем самым королевским посланцем, которого монастырь приютил в своих стенах два месяца назад.
— Что ж, хорошая, красивая легенда, — покивал Дон Педро. – Эта сказка достойна того, чтобы жить в веках.
С того дня по всей Испании стала насаждаться молва о небесной каре, постигшей гнусного развратника посредством статуи мертвого командора.
Впрочем… Одновременно с этой легендой разлетелись слухи, что в монастыре святого Франциска, под надгробием с надписью: «Здесь покоится Дон Хуан де Тенорио», зарыт… пустой гроб. Что монахи поверили искреннему покаянию Дона Хуана, простили его, и он стал одним из братьев-францисканцев.
Перевоплощение
Такова история дона Хуана де Тенорио, родившегося в Севилье в 1328 году и ставшего прототипом для вечного персонажа мировой литературы и драматургии – Дона Жуана. История, преобразившаяся под пером Тирсо де Молины, Жана-Батиста Мольера, Джона Гордона Байрона, Проспера Мериме.
С давних пор отдавали свою дань образу великого обольстителя и славянские авторы — Александр Пушкин, Леся Украинка, Карел Чапек, А.К.Толстой…
Но шли века, и образ «севильского озорника» облекался в благородные тона. Подобно тому, как безжалостный головорез и насильник Робин Гуд превратился в символ чести и справедливости. Что ж, людям свойственно поэтизировать порок – не иначе как для оправдания собственных грешков. А гениальная фантазия Байрона и Пушкина навсегда превратила Дон-Жуана в романтический персонаж, в несбыточную мечту для женщин и предмет одобрения и зависти для мужчин.
Так и хочется написать: «За это мы его и любим!»
