Раннее зимнее утро. Стою под навесом автобусной остановки – жду троллейбуса. Сорок минут восьмого – пора бы ему уже появиться. Точно, вот и «десятка».
Створки с громким стуком раскрылись, выплюнули мужчину в сером пальто и шляпе-котелке и пожилую крашеную женщину.
Народ влился в ржавую залитую светом коробку плавно. Чего спешить – места все заняты.
Я прислонился спиной к поручню и достал кошелек.
– Пассажиры на задней площадке, готовим за проезд, – раздался тонкий голосок.
Сквозь толпу ко мне пробилась женщина-комод. Интересно, в кондукторы таких берут специально? Врешь – не зажмешь. Вот из-за них каждое утро тебя посещает ощущение, что ты льдинка на пути у ледокола.
– Что у вас?
Я протянул десять рублей, взял сдачу с билетом и проводил кондуктора взглядом. Заставляя стоячих пассажиров прижиматься к сидящим, комод дошел до своего места и сел с важностью павлина.
Я всунул в уши наушники-вкладыши и нажал Play на мобильнике. Полились соловьиная трель Честера и неторопливый рэп Шиноды. Музыка всегда помогает забыть о духоте и тесноте в переполненном общественном транспорте.
Линки пели уже четвертую песню, когда троллейбус доехал до Пролетарки. Половину пассажиров мигом смыло. Взору открылась миловидная блондинка в короткой песцовой шубке. Мы встретились взглядами и улыбнулись друг другу.
Между нами на поручнях повисли два высоких, но дистрофично худых, парня: длинные волосы, обильный пух над губами, синяки под глазами – типичные сисадмины. Блондинка наморщила носик и отвернулась. Эх, а могло дойти и до свидания…
Троллейбус тронулся.
– Чего в аське вчера не был? – спросил один из парней.
– Да игруху купил. Весь вечер гамал. Не оторваться, – запальчиво протараторил второй.
– Что за игруха-то?
– Postal второй. Рульная тема: бродишь, где хочешь, по домам шляешься. А киллером засесть на крыше – это вообще улет.
– А, знаю-знаю. Ее еще к продаже запретили. Типа мозг разлагает. Вон один псих ворвался в мечеть и давай всех мочить – в новостях показывали.
– Не знаю. У нас, в России, как продавали, так и продают…
– Дык потому что Россия. У нас все через одно место.
Остановка. В троллейбус вошла слабенькая сморщенная старушка в изношенной одежде. Проковыляла до свободного сидения – прямо перед парнями, – опустилась осторожно, словно на стул с иголками.
– Что у вас за проезд? – пискнул кондуктор.
Старушка дрожащей рукой достала целлофановый пакетик, развернула и протянула изрядно помятую десятку. Кондуктор с брезгливостью принял деньгу, подал сдачу с билетом и двинулся к своему законному месту, заставляя завтрак пассажиров подниматься к глотке.
– Ну, че много прошел? – продолжали парни.
– Да я так, забавлялся, потому токо второй день начал.
– Ым, и как?
– Ну во вторник мне предложили собрать у населения подписи.
Рядом сидящая бабулька словоохотливо подалась к парням.
– Собрал?
– Подхожу, значит, к первому. Все дела, поставьте подпись… Он, гад, отказывается. Я говорю, тебе че, трудно что ли. Он в никакую. Кричу, поставь эту чертову подпись. Уже взбесил прям. Не, не соглашается. Ну и фиг с тобой, думаю, сам напросился. Достаю лопату и тресь!
Старушка вздрогнула и чуть ли не подскочила на месте.
– Мужик с криками давай драпать от меня, я за ним, с лопатой наперевес. Тресь – по почкам, бамц – по плечам!
При каждом «тресь» и «бамц» бедная бабулька пугливо дергалась.
– Гляжу: мент вдалеке – надо кончать. Бамс – у того голова с плеч. Да еще так звучно шмякнулась.
Старушка округлила глаза и медленно подняла голову на юных хакеров. Те ничего не заметили и продолжили в том же духе:
– И че? Коп ничего не увидел?
– Дык, говорю, далеко был – я успел скрыться.
– Ну дык а подписи собрал?
– Собрал,– вздохнул геймер, – только до этого трех пришлось грохнуть. Фиг ли они отказываются черкануть на бумажке? – пожал плечами.
Старушка хватает ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба. Я еле сдерживаю смех и уже чувствую на себе косые взгляды. Вдруг:
– Помогите, бабушке плохо!
К старушке подскочили несколько женщин и оттеснили парней в сторону. Кондукторша побежала за аптечкой. Пенсионерка охает и держится за сердце. Мне стало не до смеха. С укором посмотрел на парней. Те, явно, не понимают своей вины. Набрал телефон скорой. Благо, поликлиника совсем рядом.
– Алло, скорая? Подъедьте к БМЗ, у нас человеку плохо.
Около старушки вертится кондуктор с нашатырем, трещат сердобольные пассажирки.
– Сердце шалит, наверное,– сказал с сочувствием один из парней.– Помнишь Ольку? Тож слаба нервами была.
– Какую Ольку?
– Ну, что на чампе прошлом по Контре была. Все переживала, что проиграла.
Троллейбус остановился. Парни сошли, и конец фразы до меня донесся уже с улицы:
– Она чуть не сдохла от разочарования, когда я в нее нож засадил.
Бабуля взвыла и отрубилась. Еле откачали.
28 декабря 2008 г.
