Заяц.
Этой зимой я вернулся в своё далёкое прошлое. Возле торгового центра «Причулымье» ставил в багажник своего автомобиля пакеты с покупками. Разогнулся и поймал взгляд, проходившей мимо женщины. Она прошла, а её глаза и улыбка осталась вместе со мной. Всё бы ничего да мне уже 60 подумал я. А ноги уже понесли следом . Женщина стояла у стеклянных дверей и ждала меня. Это ты спросила она? Это я ответил не мужчина солидного возраста, а пионер 60 х годов.
Менялась вся жизнь: место жительства, привычный ритм жизни, друзья. Мне бывшему ученику 4 класса деревенской школы надо было переезжать в город, чтобы учиться в 5 классе. Мой лучший друг Толик оставался на центральной усадьбе в интернате и это был повод для сожаления о прошлом. Теперь говорил он надо покупать много одеколона, в городе без одеколона никуда. Да действительно наша деревенская жизнь была жизнь острых ощущений или острых утренних запахов. Кто — то с утра помогал по хозяйству и в классе попахивало, мягко говоря, навозом, кто-то затянулся по дороге махрой или самосадом , ещё чем то деревенским что применяли вместо мыла. И вместе с тем в класс вырвался морозный чистый воздух, запах парного молока, сладкой патоки и учительской « Красной Москвы». Для города Толик советовал «тройной «не пойдёт, ну, в крайнем случае «Кармэн» надо, а лучше «Шипр».
Вот она моя новая школа: спортивный зал, актовый зал, лаборатории, а классный руководитель! Мария Ивановна. — Не многим я обязан в жизни кто — бы подал пример доброты и искреннего уважения к младшим. Учителя много спорят о любимчиках. Кого можно любить, кого нельзя. Мы её очень хорошо понимали, даже в своём гневе она любила всех нас. Любила редкую паузу, когда мы не дышали и только любовались ею. Любила наши пятёрки и через слёзы двойки, которые мы иногда получали. Любила наш хор, стихи, рисунки. Стоять на линейки и слушать, как нас хвалят. Любила смотреть через своё окно в доме , когда мы ей помогали складывать дрова. Наших родителей, железнодорожников , грузчиков, строителей успокаивая, что все мы будем хорошо учиться и выйдем в люди. Она любила свою работу, школу, своих коллег, страну. Вот это и была любовь к детям. И на этом этапе жизни этот человек заменил мне всё.
Вот он и город. Для меня он не стоит на месте. Он бежит, толкается, едет, гремит. Всюду зелёные фуражки. Они теснят кепки, береты, картузы и шапки. Город — пограничник. Строят стадионы, дома, бараки, а главное завод. Интерес привёл меня на эту огромную стройку. То, что я увидел, что привело меня в состояния страха. Тысячи людей в чёрных фуфайках отгороженных колючей проволокой рыли котлован и лили бетон. Другие в военных бушлатах, кое, где в зелёных фуражках вязали арматуру и устанавливали колонны. Всё это вместе материлось, плевалось, опорожнялось. И тут вдруг в зоне их внимания появился я. Свист крики маты раздались в мою сторону так громко, что я потерял со страху ориентацию и шёл на встречу колючей проволоки. У самой проволоки меня поймал пограничник и повёл в сторону станции, где останавливался поезд. Так я узнал, что такое рабочая зона, я ещё вернусь сюда через десять лет работать на этом заводе, но он опять не примет меня деревенского парня.
Класс был хорошо выученный: ударники и отличники, несколько второгодников и третьеугодников удалось протиснуться между ними и занять свою нишу. Горна, флага и барабана мне не досталась, звеньевым или другим начальником меня не поставили. Зато на беговой дорожке конкуренции не было. Решил заняться этим капитально. В старом центре была спортшкола, туда я и пристроился. Тренер учил всему и скоро мы метали, толкали, прыгали. Снились огромные стадионы, крики болельщиков победный финиш. У большинства ребят всё это потом было. Они стали патриотами- спортсменами города. Весь коренной город знает и помнит их фамилии Рудзитис, Дорохов, Носов , Волков, как фамилию Чайковский, Патушинский, Голубев, Лапенков.
В общем,как-то в классе деревенщине обошлось, и про одеколон я забыл.
Подругу мне определили скорее для того чтобы я не покушался на местных классных красавиц. Определяльщик даже на доске написал Владя +Надя любовь. Любовь в этом возрасте внешне проявляется очень странно. Главное сделать вид, что она тебя не интересует. Вот только моё воспитание не позволяло занимать нейтральное положение. Помогать , уступать, участвовать , всё это было заложено во мне мамою.
Мария Ивановна с этим делом не разобралась, и 23 февраля на моей парте стоял обязательный подарок обязательной ученицы, а в парте лежал Надин зайчик. Я заболел от стеснения, страха, чужого любопытства и от своей ответственности. Долг платежом красен. Она ждала от меня внимания, она ведь не побоялась его проявить. Можно было свихнуть голову, и я её свихнул. Этот зайчик пролежал в парте наделю в одиночестве и наверное заболел, когда я его вытащил и понёс домой.
Мой друг Толя подбодрил меня, на-фик на этих баб внимание обращать. Пришёл женский праздничный день. Я сдал деньги на обязательный подарок. Необязательный ,не оставлял и не давал мне покоя. День прошёл очень плохо. Я прятал глаза, кривлялся, а в душе выли деревенские собаки. На ночь я успокоил тем, что завтра утром пойду в магазин куплю подарок и отнесу ей домой. Пусть хоть весь город узнает про это и смеётся надо мною. А утром оказалось, что магазины в праздник не работают. Пошёл на местный базар, на нём было пусто, все празднуют. За одни лотком сидел инвалид, да его товар, сало, огурцы, самогонка на полу мне не походили. Он предложил мне, по — мужицки выпить в честь праздника я по пионерски отказался.» А чо пришёл?» спросил дядька. Я не знал, как разговаривать с дядьками, отца не было, деда, к сожалению тоже. Рассказал всё как, родному. Он стал, рассказывать, как под Рейхстагом тащил катушку да не дотащил, ногу оторвало. Я его внимательно слушал, плакал, когда ему было больно, смеялся, когда было смешно. Я таких уже видел в городской бане страшные шрамы, портреты Сталина на левой груди, культи, рук, ног. В деревне у каждого своя баня и такого не увидишь.
«Ну что поможешь 1 Белорусскому фронту до дома добраться», спросил меня дядя Ваня. Я взял его тележку, и мы пошли вдоль кладбища к Шанхаю. К моему удивлению в его доме всё было идеально. И его жена очень красивая женщина глядела на меня по — доброму. В конце моего гостевания в моих руках был чучело зайца , маленькие тапочки и сила всего 1 Белорусского фронта с маршалом Жуковым, дядей Ваней и моим дедом Мишей. Братьев Знаменских в то время я бы обогнал. Бежал и думал, меня уже никто не ждёт. Возле двухэтажного деревянного дома я остановился. В окне стояла фигура с рогами это были бантики, от переутомления я плохо видел и ещё хуже соображал. Она моя любовь вышла, и потянул в дом. Я опять прятал глаза. На окно поставил зайца, а протянув тапочки, повторил слова дяди Вани, это тебе маленькая принцесса, больше, таких тапочек нет и принцесс таких нет. Я осмелился и поглядел ей в глаза, нет не для того чтобы полюбоваться своим геройством, а для того чтобы попросить прощение, за трусость. В это время в комнату зашла её мама, потом зашёл отец. Он похлопал меня по плечу и сказал « молодец мужик». «Видишь у неё глаза зелёные а раньше карие были , два дня плакала». Мама сказала «было из — за кого, я бы за такого всю жизнь плакала». А потом они взяли в руки тапочки все трое смеялись, а мне редко приходилось такое видеть. Такой семьи у меня не было, причин смеяться не особо и я глазами фотоаппарата смотрел на них. На тапочках было вышито «Гитлер – капут» , это дядя Ваня за свою ногу и за нашу Победу. Запомнилась эта идиллия: отец, мать и дочь весело смеются надо мной и мне не обидно. Вот так появилась у меня первая девочка, и я появился в её жизни. Мы точно знали, что у нас всё будет хорошо. Мы выучимся, уедем в Москву, а если будет скучно ,вернёмся обратно. Проходя, мимо её дома я ,махал зайцу рукой, а он так ни разу и не ответил. Знал, никакого толка с меня не будет.
Подул недобрый ветер, меня попросили с квартиры , пришлось менять место жительство и все отношения разорвались.
Другие школы, города приходилось убегать и отбиваться, я стал злой как собака. Сила природы неизвестная мне и людям вернула меня в те места, где с детства мне все знакомо. Я ходил по улицам, по которым ходил мой дед на работу, мимо школы, где училась моя мать. И часто вспоминал её слова. Если на тебя внимательно посмотрели – поздоровайся. Это твой город на улице Революции нашу семью все знали, может и тебя признают.
А ты помнишь зайца, спросил я? И она рассказала мне, что по этому зайцу она всю жизнь людей мерила и детей своих учила. А я слушал и думал «дядя Ваня и весь 1 Белорусский спасибо, что не дали опозориться на всю жизнь».
Мимо проходили люди, бросая любопытные взгляды. Я так улыбался, как тогда, когда смеялись её мама, папа и она. «А твой сын вместе с моим мужем служит, ставила она предпоследнюю точку в разговоре. Такой же заяц, ещё лучше, так муж говорит. Он знает эту историю. Знаешь ещё одна случайность у нас фамилии теперь одинаковые».
Вечером по рамблеру я набирал свою фамилию
г Москва…
Точно… муж у неё генерал-майор, а мой без генерала просто майор.
Дальше..перекрыли дорогу бандитам своим служебным транспортом..
Переживаю , как там они наш Зайцевы.
А ты?
