СТРАШНАЯ МЕСТЬ ДЕДА ВАСИЛИЯ
…Месть ветерана войны и труда, кавалера двух орденов Славы, боевых медалей и множества «юбилейных» (из которых сам дед Василий считал «настоящими» только «советские») всем этим «дерьмократам» была столь же неизысканна, сколь и – страшна…
…Каждый день он пунктуально, ножницами, вырезал из газет (что каждую неделю и пачками доставляли ему местные молодые шефы-«единороссы») полоски с портретами наиболее знаковых, но ненавистных ему государственных – что федерального, что местного уровней — «деятелей», а потом «использовал» их по своему усмотрению (сам он говорил: «настоящему назначению»): то есть – взамен туалетной бумаги.
А так как «стул» у деда Василия, ввиду его преклонного уже возраста (87 лет) зачастую был «внезапным», как и частым, то все «это дело» у него было «поставлено на поток»: портреты не залеживались, а иногда их, так и не хватало.
В такие периоды дед Василий даже переживал, и считал свое хождение «до ветру» без портретов — «выстрелом вхолостую».
Впрочем, выход из этой недостачи, кажется, нашелся: «галерея портретов» могла значительно расшириться после случайного прочтения дедом Василием одной газетки русских националистов, что подбросили ему (как и другим его соседям) в аккурат перед выборами в Госдуму.
Там на одной из страниц, со ссылкой на какое-то — «форбс» была напечатана статья «100 главных воров в законе», а по всему остальному содержанию совершенно становилось ясным и понятным: во всем, что теперь так было ненавистно деду Василию, больше всего виноваты «жиды-олигархи» — и никто другой.
Дед Василий перестал спать. Идеей фикс у него стало — во что бы то ни стало раздобыть все «сто портретов» и «использовать их по назначению».
Он даже написал в редакцию той самой подброшенной ему националистической газеты: но, то ли письмо его затерялось, то ли – адрес был липовый, но просьба ветерана о высылке ему этих «отхожих рож» так и не была выполнена: сколько он ни ждал.
В конце концов, от неосуществимости своей идеи фикс, дед Василий расстроился так, что запоносил уже всерьез — ну хоть из уборной не выходи!..
Поправил же дело (как не было странным для самого деда Василия) — его родной внук Алексей, на которого он давно махнул рукой ввиду абсолютной того неспособности «стать человеком»: внук кривлялся «как шут гороховый» в каких-то там КВНах, и вдобавок «отчебучивал танцы вверх ногами».
— Во-во, — не раз говаривал дед Василий, ему. – Ходите, ходите кверху жопой: так вас скорее туда жареный петух клюнет!..
И, тем не менее – когда внук забежал проведать старика (по просьбе матери, конечно!..) тот не выдержал, и хоть немного помялся, но – пусть и окольными путями, поведал тому о своей нужде.
Замечательно при этом, что Алексей даже не спросил – что это за блажь у деда, а просто сказал:
— Да раз плюнуть! Тебе когда надо? Ладно: я сегодня же схожу в Инет, распечатаю на принтере, и завтра привезу тебе твои портреты. Только скажи — сколько экземпляров, и на какой бумаге.
Дед еще раз помялся, и скромно так — попросил:
— Если можно – на самой тонкой… — и помявшись еще – добавил. — …Штуки хотя бы по три…
Тут внук, немного озадачившись, совсем было открыл рот, чтобы спросить: зачем же так много, но дед так умело «перевел стрелки» на что-то другое – что не успел, а потом, поговорив на другую тему, вскоре и вовсе умчался.
…А на следующий день – вечером, дед Василий уже аккуратно, и внимательно рассматривая каждый «портрет врага» (ведь его надо знать в лицо!..) перекладывал у себя в кочегарке привезенные внуком листы А-4 в коробку из фанеры: что он сделал наподобие почтового ящика.
Потом, закончив перекладывать, удовлетворенно хмыкнул, полез в угол, достал пластиковую бутылку из-под «фанты», где у него всегда хранился технический спирт; налил оттуда стопку, и выпил свои всегдашние «фронтовые сто грамм»…
…За окошком кочегарки совсем затемнело. Вьюга, набирая силу, ссыпала с крыш снег, а потом, наперегонки с собаками носилась с ним как дура с писаной торбой по улицам поселка…
«Пора» — решил дед Василий, в ответ на начавшиеся у него – «побуждения». Он закурил сигарету, взял под мышку ящик с «олигархами», и решительным шагом направился в уборную – «мстить».
