– Что у тебя? – энергично спросил сухощавый, чуть выше ростом Платона, Рысбек. Ему можно было дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят лет. Платон затянул с ответом, потому что слушал свой организм, который посылал сигналы облегчения. Обаяние, вошедшее в Платона с его появлением, уже начало излечивать.
Она, повинуясь инстинкту, затолкала упирающихся детей под подол своей холщовой юбки, причитая при этом: «Чёрт пришёл! Чёрт пришёл! Чёрт пришёл!..»