И смех — и грех…

 

Приехал я, как то в гости к своим родственникам в деревню, надеясь отдохнуть на природе – в чистой речке покупаться, рыбки половить. В баньке попариться, да, что греха таить – и выпить самогоночки со свояком, поболтать. Все-таки давно уже не виделись, а тут несколько дней выходных выпали, и погода хорошая, соответствует отдыху…

Захожу во двор, мне навстречу собака с лаем бросилась, но когда я окликнул ее по, она сразу остановилась и, узнав и вспомнив меня, завиляла хвостом. Подойдя к ней, погладил ее, а она в ответ облизала мне руки, пытаясь достать и лицо. Но я успел отстраниться от нее и направился к дому, про себя думая с удивлением, что никто не вышел меня встречать на лай собаки, ни свояк, ни его жена…

— Странно. Может, случилось. Что? Так сообщили бы, наверное…

Взойдя на крыльцо, вошел в коридор, постучал в комнатную дверь, и услышал недовольный голос хозяйки: — Кого там еще нелегкая несет? Опять, дружки твои, наверное похмелиться пришли… Заходи – открыто!

Открыв осторожно дверь, вошел в дом.

— Можно? Здравствуй Галина! Случилось чего? Что — то ты не в духе, а где Санька?

— А, это ты Коля? Можно, заходи. Вон твой Санька – обормот такой, сякой, в спальне лежит…

— Лежит?! Больной что – ли?

— Больной… Дурной, а не больной! Проходи в спальню к нему, увидишь, пусть сам расскажет, какой больной…

Из комнаты, где находился Санька, раздавались стоны. Войдя к нему, увидел странную картину: Свояк, лежит на кровати, накрытый простынею, на голове компресс, а он – бедолага, во весь голос стонет, но так жалобно, аж с подвыванием, рядом на тумбочке какие — то лекарства…

— Санька, ты что это? Что с тобой? Побили, что ли или с похмелья голова болит? Перевязана почему? Или заболел, правда? Вон смотрю лекарства, какие- то на тумбочке…

— ОоооЙ… Колян, совсем худо – это она зараза хотела меня убить, специально так сделала, чтобы я покалечился…

— Кто, она?

— Да Галка моя, кто же еще!

— Галка? Как это? Галь ты что, правда что ли? Что ты с ним сделала – то?

— Ой, да слушай ты его больше! Пить надо меньше, а дела дома делать больше…

— Специально, специально все подстроила, не верь ей! Специально послала меня больного дела делать – заставила дрова рубить…

— Галин, ну, зачем же было больного – то посылать работать, особенно дрова рубить? И, что плохо стало?

— Да не слушай ты, его! Больного, какого больного? С похмелья был! Вот сам себя и травмировал…

— Слушайте! Ну, расскажите толком, что у вас случилось- то?!

— Что, что! Случилось – смех и грех…

— Ага! Тебе — то смех, а мне сейчас не до смеха…

— Молчи уж! Не мешай рассказывать, а то и правда человек подумает, что я с тобой что-то сделать хотела… Ну, так вот! Поехал с дружками на рыбалку с ночевкой, вроде дома дел нет, вроде бы все уже сделал, рыбак хренов…

— Ну, рыбалка-то дело хорошее, тоже порой полезное – рыба к обеду или к ужину будет…

— Да, какая там рыба, если бы он хоть рыбы наловил, а то пришел пьянющий – дружки привели, хоть и сами еле на ногах держались – видно друг друга поддерживали пока шли…Так вот слушай дальше! Утром просыпается, и сразу в погребок за самогонкой – опохмелиться захотел, а я пока он на рыбалке-то был, вернее пил, бутыль перепрятала, а он только рассольчику капустного и выпил там, вернулся и давай канючить – дай опохмелиться, а то умру мол… А, мне надо и еду приготовить, и собаку накормить, и свиньям сварить… Хорошо говорю, дам опохмелиться, но сходи сначала дров наруби. Совсем кончились, и печку нечем топить, чтобы и себе приготовить и хозяйству сварить…Не мне ж рубить? И так, как белка в колесе…

— Могла бы и на плитке сварить…

— Да? А знаешь, сколько киловатт нажгу, пока сварю всем? А, энергия нынче дорогая, не больно- то на плитке наготовишь…

— Я, зарабатываю… Оооох! Больно- то, как…

— Молчи уж, зарабатывает он! Еле на продукты, да, как раз за свет оплатить, и хватает, это хорошо, что свое еще хозяйство, да огород, а иначе, как жить, да и детям же помогать надо…

— Ну, дальше, что? Пошел он рубить дрова?

— Пошел, знала б, лучше бы сама нарубила – все равно сама пока все делаю, и за бабу и за мужика, пока он в таком состоянии! Слышу вроде начал рубить, потом, как заматерится, как заорет благим матом, я чуть в обморок от испуга не упала! Выбегаю из хаты во двор, смотрю, а он стоит, согнулся, держит руки между ног, и орет… Я ничего не могу понять, что случилось, спрашиваю его, а он только показывает себе на лоб, и между ног продолжает держать руки, я подумала, что топором рубанул по руке… Стала осматривать руки по одной – да ничего вроде целые, глянула на лоб ему, а там шишка и синяк, а он продолжает руки между ног держать, и орать… Спрашиваю, что случилось снова, машет головой, рукой между ног показывает и орет… Ну, что думаю делать? Побежала к фельдшеру, тот взял свой чемоданчик, и бегом ко мне, какой- то укол сделал Саньке, тот через некоторое время слегка успокоился, но домой шагать не может, как шагнет, так орать, начинает… Фельдшер спустил с него штаны, и тогда уже мы все поняли, почему Сашка так орал и руки между ног держал… Позвали соседа, занесли пострадавшего в дом, раздели, и на кровать уложили. Потом фельдшер скорую помощь вызвал. У него теперь целых два сотрясения — одно верхнее, а другое нижнее… Вон сам полюбуйся!

И она отдернула простынь, и я увидел причину стонов своего друга – от увиденного я даже вздрогнул, а представив, какую боль испытывал свояк, у меня «мурашки» побежали по коже, и я вздрогнул всем телом, поежившись… Между ног, как раз в том самом главном для мужчины месте видна была опухоь и большущий синяк!

— Даааа, ни фига себе! Ужас! Не дай Бог, такое испытать… Как же это он умудрился так?!

— Как? От лени своей, да из желания опохмелиться скорее! Не стал чурочки рубить уже пиленные, а хотел, что полегче, наверное, да побыстрей, взялся рубить старый штакетник. Положил на чурку штакетину, а она как раз оказалась между ног, а с похмелья — то руки дрожат видно, да точно прицелиться не смог. Размахнулся, да не в середину попал, а ближе к переднему концу штакетины, а другой конец то и врезал ему по тому — самому «причинному» месту, самому больному у мужиков, за то похмелье, как рукой сняло, до сих пор не просит…

— А, на лбу то синяк и шишка откуда?

— Так, когда штакетина врезала одним концом ему между ног, он со злости и от боли швырнул топор, а он сорвался с рук да снова на эту штакетину упал, а она вторым концом — то и врезала ему в лоб!

— Ох, не завидую ему! Ладно, лоб заживет, сотрясение пройдет, а вот в том — то месте какая боль была — представляю, ужас! Так ведь и отбить все самое главное для мужика можно… Бррр! Как подумаю… И не дай Бог лишиться возможности мужской… Как он в рабочем состоянии – то, или уже все – на покой?

— Пока не проверяла, будем надеяться, что останется мужиком…

И, я, почему то вместе с Галиной, не удержались от смеха, и расхохотались…

— Чего смешного? Человек еле живой страдает от боли, а им смешно…

— Прости, друг, прости что- то представил в уме, и вроде страшно подумать, что такое может произойти, но и смешно почему-то, как же ты не додумался, или наоборот додумался положить штакетину между ног, и рубить? А, что ножовки нет разве? Распилил бы…

— Как, как? С похмелья- то не больно задумываешься, что и как делать правильно, лишь бы быстрей, а вот дала бы опохмелиться, то может и не случилось бы такого…

— А, может лучше бы не пил бы, да похмеляться не пришлось бы просить, и на трезвую голову все было бы хорошо, такого бы не случилось? Вот теперь может наукой будет, — проворчала Галина.

-Колян, а ты чего приехал-то? Может выпить, хочешь? Ну, давай по грамм сто за мое выздоровление?

— Я тебе сейчас полечусь, я, ему выпью, бросит, бросит еще и как, а иначе я, его брошу! Ишь ты, как мужик сейчас никакой, в туалет сходить помогаю, а он видите ли выпить сто грамм за здоровье…Сейчас, сама еще добавлю, но еще раз по голове, чтобы, пока в том месте заживет, о выпивке не думал, а то и вообще забыл…

— Все, все молчу, молчу! Брошу пить, брошу…

Вот такой казус случился с моим свояком и другом – и смех, и грех… Ну, теперь-то, наверно точно пить бросит…