Было это в Девятнадцатом году на самой границе Усть-Белокалитвинского юрта. В Калмыцком куту каратели забрали казаков в плен. Пленённые были все Пострелянные да Порубленные (раненые). И оставалось таких, ещё живых, Человек Двенадцать.
Чоновцев было так, как со Взвод. Все Верхами, и все – Люди Разные. Промеж Бойцов были и хохлы, и русаки, и казаки тоже были. – На штанах с леями были видны следы от споротых лампасов, да и выправка, и посадка в седле – Чигоманская, выдавала, что это казаки. А вот старшим у чоновцев был … и сам сатана не ведал, из каких он был. А только человек он … не только раненым пленным повстанцам, но и чоновцам совсем был чужой. Весь в яловой коже. Нога небольшая, в бронзовом стремени. Три его лапы в стремени поместятся. Он, Окаянный, велел всех раненых партизан оторвать от грудей земли, поднять. Подняли. На ноги поставили. И он Сам Поснимал с Донцов Головы. Головы собрали да в мешок сложили. Уехали вверх по речке Лихой, к Мельнице. И головы с собой увезли. А тела героев побросали в Яру.
Прошло много Лет. Годов девяносто, под сто минуло. Нет уж и Старых Дорог Степных. Какие запахали, а какие заросли тёрном да бурьяном. Стёрли с лица земли Войны да Голода, коллективизация да индустриализация многие хутора.
Шёл этой пустынной стороной из пепла воскресшего монастыря Монах. И вот увидал у старой горожи разорённого подворья каменья белые круглые лежать. Увидал он своим Прозорством, от Бога данным ему, что Каменья эти Белые и есть Головы Казацкие, окаянным Басурманином снятые в далёком Девятнадцатом году. Собрал Монах эти Каменья и положил на стенку, где росли Дубки. По каменным щекам потекли Слёзы: Мирро Благоуханное. А из-под стенки при дубовых кореньях родничок Живой Воды забил.
Среди паломников слух пошёл, что это Сама Донская Земля, скорбеючи о своих сынах, не сдержала слёз, да и заплакала. Так это а и нет, а только Народ идёт Один по Одному. К Белым Каменьям на стеночке под Дубьями к источнику. За Спасением.
14.02.10 г. И. Колодкин
Помещено на конкурс в День Крещения Руси 28.07.11 г.
