Магнитка…. Магнитогорск…..
Смотрю с высоты на раскинувшийся у моих ног город и узнаю и не узнаю его.
Так сложилась судьба, что живу я далеко от города детства и редко приезжаю. Но в каждый приезд прихожу сюда, на смотровую площадку, чтобы поприветствовать мой любимый город.
Много изменений там, в правобережной его части – новые спальные кварталы протянулись почти до второй плотины, где в детстве мы с друзьями ловили замечательных раков; новый храм золотыми куполами, кажется, даже в пасмурные дни освещает город; новый мост – Казачья переправа — связал правобережье и старый город в том месте, где в давние времена стояла казачья станица.
Нахожу взглядом цирк, в квартале за ним ждет меня сегодня встреча с человеком, которого я однажды видела «живьем»…. В студенческой юности.
Римма Дышаленкова, поэтесса, заслуженный работник культуры РФ, член Союза писателей России, Член-корреспондент Академии литературы, тележурналист, человек, преданный Магнитке до глубины души.
И вот я на крохотной кухне на пятом этаже хрущевки. Совсем недалеко вовсю трудится едва ли не самая длинная улица города – проспект Карла Маркса, но здесь внутри квартала стоит тишина, и ничто не мешает нашей беседе за чаем с тортиком.
Римма Андриановна:
— Ты не серчай, мила дочь, что на кухне тебя принимаю. Привычка с давних лет – кухня это место общения. Задавай свои вопросы!
Я (смеюсь):
— Так я на такой же кухне выросла, так что совсем не против. Римма Андриановна, расскажите о вашем детстве.
Римма Андриановна:
— А тут и рассказывать нечего. Как и у всех моих сверстников – трудное детство. Я ж в войну родилась, родители погибли и остались мы с сестрами сиротами. Семь девчонок мал мала меньше, но старшие помогали младшим, так и сдюжили. Старшим сестрам за то моя благодарность и низкий поклон.
Я:
— Как складывалась ваша жизнь после окончания школы?
Римма Андриановна:
— Как и многие девчонки той поры, влюбленные в Орлову, Касаткину, Ладынину, я хотела стать артисткой. И подалась в Москву поступать, но ничего из этой затеи не вышло. Вернулась на Урал, поступила в Саткинский горно-керамический техникум на технолога силикатов. За год его окончания вышла замуж, а уж после техникума перебрались с мужем в Магнитку. В 60-тые туда много молодежи стремилось. Легендарная Магнитка!
Я:
— Работали на металлургическом комбинате?
Римма Андриановна:
— Вот стихи с той поры
Судьбы неясное начало
сравнимо с обжигом в печах.
Я жизнь в Магнитке начинала
на сортировке кирпича.
Был и комбинат, потом довелось поработать арматурщицей в тресте «Магнитогорскстройпуть», а также на цементном заводе.
Я:
— А как же литература?
Римма Андриановна: (улыбается)
— Вся моя литературная практика проходила в свободное от работы время. Я ж стихи писала еще в школе, стенгазеты выпускала. И в техникуме тоже. А в Магнитке мои первые стихи и в газете «Магнитострой» напечатали.
Я:
— Кто же были вашими литературными наставниками?
Римма Андриановна:
— Хорошие люди и поэты – Нина Кондратковская, Станислав Мелешин, Владилен Машковцев.
Они были руководителями, наставниками нас, молодых поэтов, в городском литобъединении.
Я:
— Римма Андриановна, а вы встречались с Борисом Ручьевым?
Римма Андриановна:
— Борис Александрович, это отдельный разговор! Именно с его благословения я поступила в литературный институт имени Горького в Ленинграде. Не он бы, я и не решилась бы. И вот какая притча со мной случилась при поступлении. Почти на всех экзаменах по современной русской литературе мне попадались билеты по творчеству Бориса Александровича. Представляешь, как экзаменаторы удивлялись!? Так и говорили: «Ну да, за вами же Ручьёв стоит».
Я:
— А первая книжка? Расскажите о ней.
Римма Андриановна:
— В 1978 в московском издательстве «Современник» напечатали мой первый сборник стихов «Четыре окна», посвящённый рабочему Уралу. Вот, глянь.(подает мне небольшую книжку)
Я полистала сборник, взгляд выбрал стихотворение, знакомое с юности:
Жар-птицы
Что со мною случится?
Надо мною вчера
обронила жар-птица
два горячих пера.
Жароптицевы перья
тихо в косы вплету.
Жароптицево пенье
я в саду заведу.
На Урале — зарницы,
всюду — огненный труд.
Вылетают жар-птицы
из мартеновских труб.
Я боялась, что счастье
не заметит меня:
птицы мимо промчатся,
опереньем звеня.
Поселилась жар-птица
в тихом сердце моем,
мне светить и светиться
самым ясным огнем.
Я:
— Римма Андриановна, я знаю, что вы стояли у истоков магнитогорского телевидения.
Римма Андриановна:
— Точно. Десять лет проработала промышленным редактором на телевидении. Делала репортажи о жизни комбината.
Я:
— А была любимая передача?
Римма Андриановна:
— Был целый цикл передач об интересных людях завода «Цеху нужны чудаки». Интересно было с людьми встречаться, о них телезрителям рассказывать. После городского телевидения я поработала года два редактором телевещания в горном институте, тогда это в новинку было.
Я:
— Римма Андриановна, расскажите, пожалуйста, о вашем сотрудничестве с магнитогорской хоровой капеллой.
Римма Андриановна:
— У меня тогда вышел сборник «Уральская кадриль», главным произведением которого стала одноимённая поэма в танцах, песнях, притчах, заговорах и частушках, основанная на уральском фольклоре. Композитор Владимир Сидоров написал на эти стихи кантату «На Урале заводском», которую и исполнила Магнитогорская хоровая капелла. Потом и других песен было немало.
Я:
— Римма Андриановна, когда мои дети были маленькими, он очень любили вот такой стишок –
Я сегодня на носу
околесицу несу!
Небылица, путаница,
выдумка, нелепица —
очень весело зовется
словом — околесица.
Римма Андриановна: (рассмеялась)
— Ай, порадовала меня, мила дочь! Значит, и вам сгодилась книжка моя детская. Первый мой опыт стихов для детей. — «Чудесный самолёт. Разговор с очень взрослым сыном». Спустя лет семь я еще книжку выпустила – «Про Колябу-Молябу», там много забавных стишков детских было.
И в трамвае, как в карете,
К нам в театр едут дети.
Вверх по лестницам широким,
К люстрам звонким и высоким,
Вдоль паркетов и зеркал, —
Прямо к Золушке на бал.
Я:
— Несколько лет назад попала мне в руки ваша книга «Прощальное слово о знахаре». Признаюсь, многое в ней стало для меня откровением. Вот, например, грани числа 9. Как вдруг вы открыли для себя это?
Римма Андриановна:
— Однажды во сне я услышала четкую фразу: «Математика — это сообщение». Я привыкла прислушиваться к текстам, звучащим во сне. И я привыкла любоваться тем, как трудится число, как «стучат инопланетные часы». Некоторые числа накопили о себе обширную биографию. Именно «био», потому что человек связывает «инопланетные часы» со своим биологическим организмом. Единицу так просто и считают «семенным» числом. Сложная фигура умолчания — число 13 — предупреждает нас о подстерегающих зонах риска. Немыслимо таинственно значение числа 22. Оно, якобы, соединяет число с буквой, а буквы, нанизанные на число, как жемчуг на нитку, дарят нам Слово. Куда ни глянь – окружают нас грани числа 9. И алмазно, и кристально мерцает перед нами культура числа девять. Только надо постараться увидеть это, услышать, вернее, прислушаться, поверить и принять.
Писателю дано удивительное право – донести до читателя неведомое. Многое недоступно уму человека. Это недоступное рядом. Живет своей жизнью. Соприкасается с нашей. Из этого прикосновения возникает одно из главных чудес: оказывается, сама жизнь сюжетна. Писателям остается с послушным удивлением следовать за непостижимой тайной: ну, почему течение жизни имеет ярко выраженный сюжет? Кто же этот главный сочинитель жизни? Вот только протяни руку — и заплетенный, как ладная корзинка, сюжет жизни рядом.
Я:
— Римма Андриановна, все мы, дети 20 века, жившие в годы, как теперь принято говорить, «застоя» воспитывались и росли атеистами. Мы впитывали это с материнским молоком, но я уверена – каждый в глубине души верил. Пусть не в Бога, но в какую-то Высшую силу. Читая ваши произведения, отменные новым, 21 веком, я заметила существенную разницу. Вы многое посвящаете духовной жизни человека.
Римма Андриановна:
— С годами у каждого меняется представление о себе, о мире, о месте человека в этом мире, о том, что скрыто в глубине его души. И я не избежала этого изменения. А подтолкнуло меня к этому, наверное, знакомство с Аркаимом. Вот где сокрыто духовное начало жизни!
Там, в этом городище, ощущаешь себя песчинкой мироздания, частью первейшей русской цивилизации.
Я:
— Я слышала, читала об Аркаиме, но побывать там не довелось.
Римма Андриановна:
— Жаль. Надо там побывать обязательно. Ведь он — представитель биологической цивилизации. Это же шестнадцатый век до нашей эры. Люди тогда были послушны природе, в ней искали аналог и через этот аналог выходили на связь с Богом, с Космосом, с дождями, снегопадами, с огнем и водой… Ты только задумайся, мила, дочь, Аркаим – начало русской цивилизации! Понимаешь? Урал, провинция, как нас называют, стоял у истоков того, что сейчас называется Россией! И Аркаим не мертвый город! Он живет своей жизнью, по своим законам, неподвластным времени. Мена очень увлекла идеей «биологической цивилизации», живущей в гармонии с природой так, как это делали наши предки до наступления эры технического прогресса.
Мы долго говорили о тайнах Аркаима, о том, что он ровесник Египетских пирамид. Римма Андриановна с воодушевлением рассказывала о таинственных происшествиях с людьми, побывавшим там… Но это всё – тема совсем другого разговора… Но вернемся в квартиру Риммы Дышаленковой.
Римма Андриановна:
— Я много посвятила Аркаиму и стихов, и прозы.
На Аркаиме лебединый крик:
огнепоклонник мечется в экстазе,
он под землей услышал праязык,
он над землей увидел проторазум.
Ах, Аркаим — ровесник пирамид,
потерянный посланник Аркаиды,
здесь град небесный на земле лежит,
но град небесный нам уже не виден.
На Аркаиме маги и жрецы
вершили жизнь, как звездное искусство,
отсюда шли по свету мудрецы,
здесь, может быть, родился Заратустра.
Я:
— Е.Евтушенко когда-то сказал: «Поэт в России больше, чем поэт…», имея в виду его ответственность за сказанное слово. В данном контексте хотелось бы спросить, каково Ваше главное жизненное кредо, как поэта? Как человека?
Римма Андриановна:
— Прекрасный вопрос. Однажды Л.Мартынов написал такую фразу в стихотворении «Ты этой книгой никого не спас» (строка эта была направлена к самому себе). Меня это потрясло, и жизненным кредо, как поэта (ладно уж, пусть буду так называться для удобства), стало для меня «Быть указательным знаком к Небу».
Как человека? – я вполне согласна и стараюсь придерживаться библейского, опять же, принципа «Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите» 1Пет.2:17. Если не отступать от этих принципов, тогда вполне исполнится и написанное в Притчах Соломона 16:7 «Когда Господу угодны пути человека, Он и врагов его примиряет с ним».
Я живу в обществе Верховного Существа. Это очень приятное общество. Кое-кто из людей двадцатого века помнит, но многие совсем забыли, что Верховное Существо сплетается из наших лучших мыслей и чувств. Это похоже на то, как наматывается клубочек ниток. Только это происходит вверху — у нас над головами. Вообще Верховное Существо похоже на круглую сверкающую копилку из наших лучших намерений. Оно благородно, полно любви, оно приветливое и смешливое. Похоже на эхо смеха. Созданное из всех нас, оно незаметно приходит на помощь…
Я:
— Римма Андриановна, у вас много разных наград на ваше творчество, за вашу просветительскую деятельность. Но есть ли награда наиболее вам дорогая?
Римма Андриановна:
— Вряд ли это можно назвать наградой в полном смысле этого слова… (улыбается) Но одно из самых дорогих признаний моего творчества я неожиданно обнаружила в 1981, приехав на празднование 225-летнего юбилея Сатки. Представляешь? У въезда в город всех гостей встречает красочный щит со строчками из стихотворения «Четыре окна»:
Меж гор безымянных, в туманном распадке
гнездится касаткою город мой Сатка.
О Сатке тоскую, о Сатке пою,
там сосны застыли в былинном строю
Вот это – дорого!
Я:
— Что бы пожелали нашим читателям коллегам по перу?
Римма Андриановна:
— Не ленитесь, не ленитесь, радуйтесь! Ведь вы пришли в этот мир радоваться, а не плакать!
