Отрывок из документальной повести «Последняя ставка Адольфа»

Очерк шестой: судьба вещей

Вещи, как и люди, имеют свою судьбу. Они – немые свидетели того, как жили и чем занимались их хозяева: творили ли они добро или были источниками зла, были бедны или богаты, любили ли роскошь или были аскетами. Вещи, в отличие от людей, не несут ответственности за плохие поступки тех, кому они принадлежали. Их удел – быть рядом со своими хозяевами во все времена и делить с ними судьбу, какой бы она ни была.
По прошествию времени вещи часто меняют владельцев, попадая то в хорошие, то в плохие руки; часто они становятся предметом настоящей охоты со стороны коллекционеров, любителей старины или торговцев. Некоторые вещи, если они приобретают за время своего существования особенную ценность, со временем оказываются в музеях либо в частных коллекциях, закрытых от посторонних взглядов. Тогда они становятся недоступными, а иногда даже случается так, что след раритетов теряется на многие, многие годы.
…Повторюсь: мне очень повезло. Приехав в очередной раз в Оберзальцберг для того, чтобы задокументировать место, где когда-то стоял дом Мартина Бормана, заснять архитектурную мастерскую Альберта Шпеера и его личную виллу, я в тот же день в Берхтесгадене познакомился с замечательным специалистом своего дела – владельцем антикварного магазина, «краеведом» (как сказали бы про такого человека у нас в России), а как по мне, так историком и страстным коллекционером Робертом Бранднером. Произошло это случайно: мы одновременно уступили друг-другу дорогу в узком проходе старинного торгового ряда в центре города. Представьте себе такую картину: по улице идёт человек с зелёной пластмассовой лейкой. Из маленького фонтана (которому не менее трёхсот лет!), человек набирает в лейку воды и возвращается к своим гераням, растущим в кадке у дверей небольшого магазина. В то время, пока он их поливает, я рассматриваю витрину: за стеклом, на подставках выставлены несколько картин, а рядом, на низком табурете, лежит старая офицерская фуражка – в годы войны она принадлежала офицеру Люфтваффе. Заинтересовавшись увиденным, я вхожу в магазин, где под старинными сводами торгового зала опять встречаю того, с кем минуту назад едва разминулся.
Антиквар любезен и улыбчив, охотно поддерживает разговор. Вскоре в магазин
заглядывает разыскивающая меня спутница, издатель и переводчик Белла Иордан. Она появляется вовремя, потому что разговор с антикваром принимает неожиданный и очень интересный оборот, и моего знания языка становится недостаточно для поддержания разговора: вот так мы и общались – я задавал вопросы, Белла тут же переводила. Узнав, что я интересуюсь историей Оберзальцберга времён правления наци, он задает мне вопрос:
-Зачем это вам нужно?
-Да вот, пишу о тех временах книгу, — отвечаю я.
-Это будет художественная книга?
-Нет, документальная. В ней будут четверо главных героев: Гитлер, Борман, Геринг и Шпеер, по соседству живших в Оберзальцберге, в так называемой «Зоне фюрера».
Понемногу тает натянутость первых минут, беседа становится всё откровенне. Забегая немного вперёд: разговор в первый день нашего знакомства тянулся почти три часа. Черз два дня, «переварив» услышанное, мы снова приехали на встречу с господином Бранднером, и вновь просидели в его магазине почти до самого закрытия. На этот раз мы были лучше подготовлены – интервью получилось интересным, насыщенным.
Сразу оговорюсь: не всё, что рассказал нам антиквар, можно было выносить на эти страницы – существует этика общения «владелец раритета-антиквар-покупатель раритета», согласно которой нельзя разглашать имена участников сделки и её подробности, но всё то, чем мне было разрешено поделиться с читателями, я привожу в этом очерке.

История первая. Пистолет Адольфа Гитлера

Адольф Гитлер и Ева Браун покончили жизнь самоубийством в бункере Рейхсканцелярии 30 апреля 1945 года. Как известно, Гитлер застрелился, а его жена приняла яд, хотя свидетели произошедшего утверждали, что в момент смерти в её руке так же находился пистолет «Вальтер». О пистолете Евы мы ещё поговорим, а вот дальнейшая судьба пистолета Гитлера представляется мне интересной. Порывшись в Интернете, я нашёл фотоснимок пистолета, который по официальной версии и стал орудием убийства. Это позолоченный «Вальтер РР» калибра 7,65 на перламутровых щёчках рукояти которого выгравированы буквы «AH» — Адольф Гитлер.

Существует множество историй, связанных именно с этим пистолетом, в том числе и та, по которой пистолет после самоубийства Гитлера подобрал руководитель Гитлерюгеда Аксманн. Вот что рассказал мне господин Бранднер, когда я брал у него интервью (здесь и дальше сохранён авторский стиль повествования – Ю.Б.).
Да, у Гитлера был пистолет «Вальтер», это был подарок, но из него он ни разу не стрелял. Гитлер застрелился из пистолета «Stock» (вот его характеристика – Ю.Б.)

Тип Автоматический пистолет с отдачей свободного затвора
Калибр, мм 7,65
Длина, мм 173
Длина ствола, мм 92
Вес без патронов, г 670
Емкость магазина 8

Этот пистолет из бункера вынес личный водитель Гитлера, Кемпка, который принимал участие в кремации трупов. Он привёз его из Берлина в Оберзальцберг. Много десятилетий спустя камердинер Гитлера Карл Вильгельм Краузе, увидев этот пистолет и выгравированный на нём номер, который он помнил все эти годы, подтвердил, что это действительно тот самый пистолет, из которого фюрер пустил себе пулю в висок. «Вообще-то это не самый лучший пистолет, чтобы из него стреляться, — прокомментировал Краузе, приложив оружие к своему виску. – Для точного попадания в висок его надо держать твёрдой рукой и абсолютно прямо».
Сразу же по окончании войны Кемпка вместе со своим другом, унтер-офицером СС, обучавшим Еву Браун стрельбе и бывшем в некотором роде её боди-гардом, закопали пистолет фюрера. Они обильно смазали оружие маслом, предварительно вынув из мер предосторожности магазин, в котором не хватало одного патрона, тщательно его завернули и закопали на участке земли в Оберзальцберге. Они сделали это с одной стороны, чтобы сохранить памятное оружие, а с другой – опасаясь, чтобы вдруг случайно не случилось беды, если пистолет когда-нибудь кто-то найдёт. (Я думаю, что они опасались в большей мере того, что об этом станет известно американским властям –Ю.Б.)
Через много лет их опасения почти сбылись. Кемпка был заключён в тюрьму, там он попал в лазарет, так как был сильно болен. Его друг со временем женился на бывшей горничной Гитлера из Бергхофа, девушке очень старательной, чистоплотной и прилежной, за что Гитлер относился к ней очень благосклонно.Эта новая семья тоже жила в Оберзальцберге. У них родились дети, и, когда они немного подросли, (им было 5-6 лет), то в день рождения, то ли на Рождество, им подарили маленьких зайчиков вместе с клеткой. Через какое-то время один из зайцев сдох, дети решили его похоронить и спросили на то у родителей разрешение, которое и получили. По воле случая дети стали копать ямку именно в том месте, где отец в своё время закопал пистолет. Естественно, дети вытащили неожиданную находку, развернули её и обнаружили новую игрушку. Родители в это время как раз на кухне пили кофе, отец выглянул в окно – посмотреть, что делают дети, – и увидел страшную картину, после чего пулей вылетел во двор. Слава Богу, что в пистолете не было магазина – его отец хранил отдельно.
Сегодня можно абсолютно точно утверждать, что это был действительно тот самый пистолет, из которого застрелился Адольф Гитлер – это подтверждает Кемпка, и, кроме того, это подтвердил ещй один человек, его доверенное лицо из Берхтесгадена. Третьим человеком, опознавшим этот пистолет, был бывший управляющий Бергхофа (Миттельштрассер, последний управляющий Бергхофа, 1943-1945г.г. – Ю.Б.), в данном случае совпадений быть не может, как не могут одновременно лгать три человека.
И всё же! Как я уже писал, существует несколько версий того, что произошло между 15.00 и 16.00 30 апреля в покоях Гитлера, расположенных в его бункере. Будто-бы сговорившись, все те, кто попал в разряд свидетелей самоубийства Гитлера и последовавших затем событий, произошедшее описывают по разному. Объяснений этому несколько, и вот самые распространённые из них: обстановка снаружи и внутри бункера была настолько сложной, что людям было не до того, чтобы фиксировать детали; позже, уже в советском плену, они сообщали на допросах то, что от них хотели услышать ретивые следователи – выбивать показания, которые требовало их начальство они умели!
После 1955 года, когда немецкие военнопленные стали возвращаться из русских лагерей и тюрем в Германию, появилось много свидетельств того, что сведения, данные ими следователям с Лубянки, мягко говоря «не соответствуют действительности». Один из «стукачей», подсаженный во время следствия (тянувшегося ровно год) в камеру к Хайнцу Линге, докладывал начальству, что тот говорил ему: «О том, что было в бункере на самом деле, знают лишь два человека – я и Борман, и правду никто и никогда не узнает».
…Ещё одно откровение, связанное не только с фактом самоубийства и появлением ещё одной версии того, как это произошло, но и с самим его орудием – пистолетом Гитлера.
Из показаний начальника личной охраны Гитлера Ганса Раттенхубера, данных им 20 мая 1945 года в Москве.
«Примерно часа в 3-4 дня, зайдя в приёмную Гитлера, я почувствовал сильный запах горького миндаля. Мой заместитель Хегель с волнением сказал, что фюрер только что покончил с собой.
Должен признаться, что несмотря на то, что я был подгтовлен к этому испытанию, оно всёже меня глубоко потрясло и я в бессилии опустился в кресло. В этот момент ко мне подошёл Линге, он подтвердил известие о смерти Гитлера, заявив при этом, что ему пришлось выполнить самый тяжкий приказ фюрера в своей жизни.
Я удивлённо взглянул на Линге. Он пояснил мне, что Гитлер перед смертью приказал ему выйти на 10 минут из комнаты, затем снова войти, обождать ещё 10 минут и выполнить приказ. При этом Линге быстро ушёл в комнату Гитлера и вернулся оттуда с пистолетом «Вальтер», который положил передо мной на столе. По специальной внешней отделке я узнал в нём личный пистолет фюрера. Теперь стало понятно, в чём заключался приказ Гитлера.
Гитлер, видимо усомнившись в действии яда, в связи с многочисленными впрыскиваниями, которые на протяжении длительного времени ему ежедневно производили, приказал Линге, чтобы тот пристрелил его, после того, как он примет яд. Линге стрелял в Гитлера.
Присутствовавший при нашей беседе имперский руководитель гитлеровской молодёжи Аксман взял пистолет Гитлера себе и сказал, что он его спрячет до лучших времён». 61
Вернёмся опять к рассказу г-на Бранднера.
У Евы Браун был посеребрённый дарственный пистолет «Вальтер ПП» (с гравировкой «ЕВ» на кожухе затвора – Ю.Б.), из которого она ни разу не стреляла.

Скорее всего Аксман в этом случае заблуждался, утверждая, что выстрел был сделан из этого пистолета. Как теперь это доказать? Никто из нас там не присутствовал. У Евы был ещё один пистолет, маленький «Вальтер». (скорее всего г-н Бранднер имеет ввиду модель «Вальтер ППК» – Ю.Б.)

…У супружеской пары управляющего Бергхофом, с которым я был знаком почти 20 лет, было немало памятных вещей. Я несколько раз посещал их с предложением купить у них что-либо. Оказалось. Что я могу купить практически все их персональные веши – подарки Гитлера и Евы Браун, фотоматериалы, некоторые документы… Этой семье достались некоторые из тех вещей, которые не были вывезены из Бергхофа по окончании войны, в том числе и пистолет Евы Браун, который я, договорившись о купле-продаже, тут же предложил знакомому антиквару, у которого было разрешение на покупку и продажу оружия для коллекционеров.
Вилли рассказал мне историю пистолета Евы. В последнюю поездку Евы из Берхтесгадена в Мюнхен, и далее – в Берлин, до Мюнхена её сопровождал Миттельштрассер. Где-то возле Розенхайма, который находится на расстоянии 60 км от Мюнхена, Ева попросила его остановить машину, потому что ей нужно было справить малую нужду. Машину остановили. Ева вышла, скрылась в лесочке и через пару минут возвратилась к машине со словами:
-Так, господин Миттельштрассер, а теперь дайте мне ваш пистолет.
-Милостливая госпожа, я не могу этого сделать. Боже мой,не собираетесь ли вы сейчас сделать глупость?
-Нет, вы можете не бояться, но мне нужен ваш пистолет.
Ослушаться Еву Миттельштрассер не мог, так как ему было приказано Гитлером выполнять все её требования. И он дал ей своё служебное оружие. Ева протянула ему свой пистолет со словами:
-Я беру ваш пистолет себе, а взамен вы получите этот. С этой маленькой штучкой я ничего не могу сделать. Это же игрушка!
В Мюнхене они попрощались. Ева улетела в Берлин. Но она не застрелилась, как вы знаете, она отравилась. А пистолет Евы Браун оставался у Вилли Миттельштрассера до самой его кончины.

История вторая. Часы Гитлера

Речь идёт о тех часах, что был у меня в продаже. Это были дешёвые карманные часы, подарок Гитлеру в день его крещения от кого-то из родственников. По случаю эти часы попали ко мне. Я их продал одному покупателю из Мюнхена. И вот, этот покупатель мне гоаорит: «Роберт, я тут немного расстрезвонил, что покупаю часы Гитлера, и теперь ко мне позвонил один репортёр, еврей, или же он просто посредник, и предложил выкупить у меня эти часы за сорок тысяч марок, чтобы сделать передачу на телевидении, в ходе которой они хотят разбить эти часы молотком как символ того, что уничтожена ещё одна часть негативного прошлого».
И, если я, как продавец, соглашусь тоже присутствовать на этой передаче и расскажу историю этих часов, то мне заплатят несколько тыся гонорара. Это было десять лет тому назад. Естественно, я отклонил это предложение. Я продал вещь и дальнейшие её пути меня уже не интересуют. Да и по телевидению выступать я тоже не стремлюсь. Для меня не существует национальностей и рас, чёрный ты или белый, еврей или китаец. Для меня все люди одинаковы, если они не выступают против человечества. Уничтожать евреев только потому, что они евреи, или за веру – это, безусловно, преступление. И потом, к чему выбрасывать такие деньги за практически ничто? Вещи остаются вещами. Например, кто-то построил себе дом и взял для фундамента камни из Бергхофа. И что? Невозможно же обвинить хозяина: мол, на этих камнях кровь, а ты их взял для строительства, ломай дом! Камень останется камнем. Он просто лежал себе какое-то историческое время там, в Оберзальцберге. Это же все установки, которые складывваются в голове человека. Точно так же. Как сказать себе, что вот этим пистолетом Гитлер застрелил себя и теперь он имеет ценность. Это же глупость!
Моя мать во время войны вынуждена была бежать сюда, в берхтесгаден. Она потеряла все свои вещи, дом, земельный участок. Женщины с детьми набились до отказа в грузовой вагон. Ехали без воды, без туалетов. Невозможно было помыться. Многие заболели, умирали. Вот когда такое происходит, то это по вине человека, а не вещей. Когда невинных детей или немощных стариков, слабых, беззащитных, больных умерщвляют в газовой камере, или когда расстреливают десятками заключённых. Вы помните, как однажды Гиммлер посетил один из концентрационных лагерей, где как раз происходил расстрел евреев, и один из молодых солдат не выдержал, сбежал?
Вот, мне порой говорят: «Как ты можешь продавать вещи, принадлежавшие нацистам?»
Отвечаю: это вещественная часть истории. Не буду продавать я, так это будет делать другой. И если бы не было таких продавцов, как я, то и в музеях не было бы многих исторических вещей, которые разыскали и разыскивают именно торговцы. Без таких продавцов будет уничтожена часть истории. Ведь мы это спасаем.
Вот, приходит старик, которому уже немного жить осталось, и говорит: «У меня есть то-то и то-то из Оберзальцберга, (а возможно, что он предлагает мне что-то из подаренного ему когда-то). С собой ведь в могилу ничего не заберёшь. Может, выбросить? Или тебе подарить, если возьмёшь?»
Я такие вещи продаю коллекционерам, историкм, исследователям. Вот, например, живёт в америке один мой постоянный покупатель и коллекционер, так он всегда говорит, что особенно важно сохранить фотографии, документы того времени – это намного ценнее золота и серебра. Конечно, нередко приходят и другие покупатели, но тут уже по одежде их узнаёшь, кто они: коричневая рубашка, галстук или ещё какие-нибудь детали – ремни, например.Тут всё становится понятно. Таким отказываю безоговорочно.
И снова о часах Гитлера. Вот что я нашёл в мемуарах бывшего телохранителя Адольфа Гитлера. Речь идёт о попытке прорыва защитников «фюрербункера» через порядки наступающих войск Красной Армии. Для этого они использовали берлинский метрополитен.
«В районе Шпрее дорогу нам преградила огромная насыпь из камней и обломков железа. Нам удалось пробраться по узкому лазу сантиметров 50 в диаметре. Следующие 80 метров нужно было идти под открытым небом. Советские солдаты непрерывно забрасывали гранаты в зияющее в потолке станции отверстие. Мы прорвались перебежками, по одному. Потом наша маленькая группа двинулась дальше в направлении вокзала Штеттинер.
По лестнице, ввинченной в стену, можно было выбраться через вентиляционную шахту. Один из нас поднялся, высунул голову наружу и увидел, что по улице сновали немецкие солдаты. Он скатился вниз: «Им удалось прорваться, они все там, пришли». Тогда мы поднялись на поверхность. И только на улице поняли, какую совершили ошибку. Это были военнопленные. Мы оказались в руках у советских солдат.
Я стоял рядом с Фриком. А Линге вдруг сорвал с руки часы и растоптал ногой, приговаривая: «Ну уж нет, их они не получат!» Эту редкую вещицу он получил от посла Хевеля, всего их было выпущено около двух тысяч штук. Потом он украдкой вынул карманные часы с цепочкой и забросил их подальше. Повернувшись к нам, объяснил, что это были часы шефа. Мы молча смотрели, как проходящая мимо с ведром воды для пленных женщина наклоняется, подбирает их и, положив в карман, уходит».62

История третья. Украшения Евы Браун

Во время беседы с г-ном Бранднером я обратил внимание на страничку машинописного текста, лежавшую среди прочих других документов на небольшом столе в его магазине. Увидев. Что я проявляю к нему интерес, Роберт взял его в руки:
-Смотрите, чья подпись стоит в конце листа. Да, вы не ошиблись – это подпись Евы Браун!
-Неужели это подлинник – засомневался я.
-Не сомневайтесь!
-Почему же он отпечатан на машинке, хотя подпись сделана ручкой с чернилами?
Роберт положил лист на стол и на минуту задумался.
-Представьте себе обстановку, царившую в фюрербункере накануне их самоубийства (речь идёт о Еве Браун и Адольфе Гитлере – Ю.Б.). Это письмо, скорее всего, было продиктовано Евой одной из секретарей, которая и напечатала его. Писать в той обстановке, на мой взгляд, было трудно: вы должны понимать, в каком состоянии тогда находилась Ева.
-Что же это за письмо и кому оно было адресовано? – спрашиваю я.
Вот что рассказал антиквар.
У меня были два письма Евы Браун и её фотография в серебряной рамке с дарственной надписью Герте ( Герта Шнайдер, лучшая подруга Евы – Ю.Б.), которые я пробрёл у семьи Шнайдер. Одно, последнее, которое Ева написала Герте, ещё находится у меня (его-то я и видел на столе в магазине г-на Бранднера – Ю.Б.), но оно уже продано. Ещё у меня была брошь и пистолет Евы.
…Я не смог сфотографировать это письмо, хотя и просил разрешение на это у антиквара:
-Нет – сказал он, – я не могу без покупателя дать вам на это разрешение»!
В книге автора Nerin E. Gun: «Eva Braun – Hitler. Leben und Schicksal» на стр. 176 есть список завещанных украшений и личных вещей Евы Браун. (В русском переводе книги этот список почему-то приведен не полностью, а только того, что было завещано родственникам Евы). Но вот запись, относящаяся к Герте Шнайдер (Остермаер): «Герте Остермаер из Гармиша: украшения с рубинами, состоящие из: одного кольца с рубином и бриллиантами и одной подвески с бриллиантами и рубинами, одного браслета с рубинами, серёг с рубинами и бриллиантами, одной золотой сумочки с посвящением фюрера, одного цветочного букета (броши – Ю.Б.), сделанного в Париже, из золота с рубинами и бриллиантами».

…Вернёмся снова в антикварный магазин и продолжим изучение магнитофонной записи нашей беседы:
Г-н Бранднер: «Вы сказали мне, что Ева стеснялась покупать себе дорогие украшения, так как со счёта Гитлера деньги для оплаты покупок снимал Мартин Борман. Я не думаю, что Ева была настолько деликатной, чтобы от имени Адольфа Гитлера выбирать себе недорогие подарки. Это я знаю, конечно, не из первых рук, но всё-таки от тех людей, тех дам, что были в окружении Гитлера. Я знаю от них, что Ева имела хорошие, ценные украшения. У неё был полный комплект украшений с рубинами, смарагдами, сапфирами, бриллиантами: колье, браслет, кольцо, серьги и маленькая сумочка (с такой ходят в оперу). Есть книга Nerin E. Gun: «Eva Braun – Hitler. Leben und Schicksal», Arndt Verlag, Auflage: Unveränd. Neuausg. 1994, в которой перечисляется всё то, что она завещала. А ещё есть цветная фотография, на которой Ева снята в зелёном, по-моему – бархатном платье, – с этой брошью, которую на фото очень хорошо видно. Эта брошь была у меня. Ещё у меня был великолепный браслет (он отмечен в завещании Евы). Это был подарок фюрера на рождество 1939 года – золотой браслет с сапфирами, бриллиантами, жемчугом и гравировкой. С внутренней стороны на нём есть посвящение: «24 декабря 1939 года. Сердечно адольф Гитлер. Выполнено г-ном Вильмом в Мюнхене». Вильм был лучшим ювелиром. Я его продал одному коллекционеру, и теперь он у него. В общем, я думаю, что для того времени это были очень дорогие украшения.
Гитлер делал Еве очень дорогие подарки. И за всё платил. Да, это была тайная любовь, ведь Гитлер всегда повторял, что «моя невеста – Германия». Герте Шнайдер Ева пишет: «Я посылаю вам свои украшения и надеюсь, что они помогут вам продержаться на плаву». Герта Шнайдер, которой был завещан рубиновый набор, после войны оказалась в большой нужде и была вынуждена продать рубиновые серьги. Она продала их за 100 – 150 марок. Сегодня эти украшения стоят в десятки, если не в сотни раз больше, потому что они интересны уже как исторические ценности. Это всё равно, как к примеру, вы бы имели золотой кубок времён инков весом в тридцать пять граммов. Но вы же понимаете, что сегодня его стоимость во много раз выше, чем стоимость тридцати пяти граммов золота!
Ева получала от Гитлера всё, что хотела. Например: новый комплект мебели. И, если она с подругами или матерью ехала на отдых в Италию, то за всё платил Гитлер. Он ей и дом в Мюнхене купил.
Спустя несколько дней после нашей встречи в Берхтесгадене я нашёл ещё одно подтверждение тому, о чём говорил г-н Бранднер. Об этом пишет Нерин Ган в главе «Я – не личная жизнь».
«Если он обедал с Евой, то только в библиотеке и всегда в обществе двух секретарш. В ответ на все просьбы Евы взять ее с собой на один из роскошных приемов, устраиваемых кем-либо из высших чинов рейха, или просто отпустить на сезонный бал он неизменно отвечал: «Ты не создана для светской жизни, Эви… Ты слишком дорога для меня… Я просто обязан беречь твою чистоту и непорочность… Берлин — это греховный Вавилон… Пойми, окружающий мир грязен и подл».
Ева согласно кивала головой, но продолжала ныть. Ее страшно раздражала Эмми Геринг, повсюду расхваливаемая как «первая дама рейха». Когда Геббельс публично заявил, что «Гитлер всецело занят судьбой нации и у него нет личной жизни», Ева с издевкой сказала: «Я, оказывается, не личная жизнь».
Ева, естественно, обижалась на такое пренебрежительное отношение к ней. Чтобы хоть как-то забыться, она покупала любую качественную и дорогую вещь, попадавшуюся ей на глаза. Ильзе рассказывает, что Ева однажды оделась, как обычная секретарша, отправившаяся в обеденный перерыв за покупками, и в таком виде появилась в знаменитом на всю Европу фирменном магазине кожаных изделий, чтобы подобрать себе сумочку. Все предлагаемые продавщицей дешевые товары она с презрением отодвигала в сторону.
«Принесите мне с витрины вон тот набор кожаных изделий», – потребовала она. «Но ведь это натуральная крокодиловая кожа, – возразила продавщица, с удивлением посмотрев на нее. – Набор очень дорогой. Собственно говоря, он не продается и выставлен лишь для эффекта, так как никто не может позволить себе купить его». «А я вас о цене не спрашиваю, – холодно ответила Ева. – Немедленно принесите сюда набор». Продавщица смущенно молчала, и тогда Ева высокомерным тоном герцогини, обращающейся к служанке, велела ей привести управляющего, а когда тот появился, приказала; «Этот гарнитур сегодня в первой половине дня должен быть доставлен в рейхсканцелярию. Счет пришлите в личную канцелярию фюрера».
Не успели управляющий и продавщица опомниться от шока, как Ева вышла из магазина и села в черный «мерседес», за рулем которого сидел рослый шофер в эсэсовской форме. Управляющий тут же лично доставил набор, состоящий из чемодана, сумочки, зонтика и дорожных предметов в рейхсканцелярию, присовокупив к нему от себя огромный букет цветов.
Ева очень любила рассказывать эту историю, и какое-то время ее даже называли «фрейлейн Крокодил».
Помимо «мерседеса», у Евы был еще один автомобиль. К двадцатисемилетию Гитлер подарил ей один из первых «фольксвагенов». Он лично приказал начать в Германии массовое производство этих малолитражных машин с целью доказать американцам, что он способен пойти по стопам Форда. Однако в дальнейшем выяснилось, что автомобиль слишком бросается в глаза, и почти всю войну он простоял в гараже «Бергхофа».
Ева Браун теперь даже отдаленно не напоминала ожидавшую поезд девочку в клетчатом пальто и хлопчатобумажных чулках. Теперь она шила платья у фрейлейн Гейзе, считавшейся одной из самых дорогих портних Берлина. Белье она получала из Парижа, туфли и сапожки – из Флоренции, а спортивные костюмы покупались для нее в лучших магазинах Вены. На примерках она вела себя невыносимо, ее чрезмерно роскошные туалеты подчас граничили с безвкусицей и, наверное, могли вызвать только усмешку у истинного знатока моды, но Гитлер чрезвычайно гордился ее манерой одеваться.
«Нет, вы только посмотрите, как элегантна фрейлейн Браун…» – замечал он иногда. Тем не менее, завидев Еву в очередном супермодном платье из Парижа, он считал нужным упрекнуть ее в чрезмерной тяге к роскоши.
«Вы приобрели это платье на черном рынке? Нам так не хватает твердой валюты, а вы себе такое позволяете… Женщинам непременно нужно покупать платье за границей, они никак не желают понять, что в Германии делают вещи не хуже. Вы хотите именно французские духи? А кто изобрел одеколон? Мы!»
Ева оставалась глуха к такого рода упрекам. Если дело касалось приобретения модных вещей, она всегда умела настоять на своем. Гитлер безропотно подписывал ее счета, а она затем передавала их Аксману или Борману. Но часто Гитлер выдавал ей нужную сумму наличными, он просто вытаскивал из кармана толстую пачку стомарковых банкнот и небрежно засовывал ее в сумочку Евы, которая никогда напрямую не просила у него денег»63.
А пока я сижу в полутёмном зале магазинчика, уставленного предметами старины; над моей головой сводчатый потолок дома, построенного в шестнадцатом веке и слушаю рассказ нашего антиквара.
…Вас заинтересовали их отношения? Да, в прессе на этот счёт пишется много ерунды. К примеру, что Гитлер был импотентом. Была на телевидении передача, которую вёл Кнопф, его интервью с бывшими работниками и служащими Бергхофа. Вилли и Гретель Миттельштрассер открыто говорили об этом, и один из моих друзей, бывший причастным к этому интервью. Об этом точно знала Герта Шнайдер. Гретель Миттельштрассер, знала, например, что если Гитлер сообщал, что два – три дня проведёт в Бергхофе, а Еве физиологически в эти дни было невозможнор иметь интимные отношения, то доктор Моррель давал ей специальные таблетки, и дело было сделано. Гитлер был совершенно нормальным мужчиной. Миттельштрассер говорил, что не следует забывать, что Ева Браун была женщиной, а Гитлер – мужчиной, и между их спальнями была дверь. А Герта Шнайдер, самая близкая из подруг Евы, говорила мне: «Этот вопрос даже не надо задавать. Конечно, у них были нормальные сексуальные отношения». Ева лично с ней об этом говорила, как все женщины говорят. Она радовалась, когда он был здесь».
Что касается моего бизнеса: у меня была мебель из дома Бормана, серебро, столовые прибры. Все эти предметы были оригиналами. С вензелями «НВ» — Haus Borman (Дом Бормана – Ю.Б.). Что касается вашего вопроса о судьбе дневников Бормана, то могу сказать лишь следующее: вполне возможно, что их взяла с собой его жена, которая в конце войны бежала в Южный Тироль, в Меран.
Маршальский жезл Геринга находился здесь, в Берхтесгадене. Ходит легенда о том, что в конце войны Геринг явился к одному крестьянину, чтобы переодеться в гражданское платье. В этом доме он спрятал под кроватью чемодан вместе с маршальским жезлом, а утром исчез. На следующий день крестьянин нашёл этот чемодан, а в нём – жезл из слоновой кости! По всей вероятности, он рассказал об этом, возможно – завсегдатаям в пивной. Это дошло до американцев и они конфисковали жезл (сегодня он хранится в музее Академии Вест Пойнт, США – Ю.Б.). Следы вещей Геринга есть в Маутендорфе, в Санкт-Иоганн-им-Понгау (Австрия – Ю.Б.) и в Берхтесгадене – под землёй, в его бункере, – где сейчас стоит отель «Бавария» (фешенебельный отель, построенный на месте снесённых руин дома Геринга в Оберзальцберге – Ю.Б.). Ещё есть в селениях Кёнигзее и Швеб. Русские в конце войны наступали так стремительно, что Геринг был вынужден взорвать своё поместье под Берлином (Каринхале), а все находившиеся там ценности упаковали и поездами переправили в Берхтесгаден. Поезда, охраняемые солдатами, стояли здесь долго – до прихода американцев. А потом охрана разбежалась и население разворовало всё то, что было в вагонах. Там были очень ценные вещи. Люди приезжали на телегах за этими вещами. Один забрал себе готическую мадонну, другой – мадонну Рименшнайдера (Мадонна с младенцем – Ю.Б.), третий – итальянскую майолику стоимостью в несколько сотен тысяч рейхсмарок, четвёртый – шкатулку Ротшильда с ювелирными украшениями, украдеными во Франции. Один закройщик стащил мундиры Гернинга – белую парадную и гала-униформу, которые были густо расшиты золотом. Когда же пришли американцы и французы, он в страхе всё бросил в печь и сжёг, а золото расплавилось и потекло…
Вообще, как только закончилась война, воровать стали все – французы, американцы, местные жители. Во Франции у частных лиц до сих пор немало вещей из Оберзальцберга. Да и в наших местах тоже.
…Вы спрашивали о происхождении Адольфа Гитлера. Вот что я могу вам по этому поводу рассказать: У одной из моих покупательниц (по понятной причине я не могу назвать вам её имя – у многих из тех, кто как-то был причастен к Оберзальцбергу, живы дети, внуки, родственники) хранится фамильное древо Адольфа Гитлера. Часть этого документа затёрта до такой степени, что что-либо разобрать на нём совершенно невозможно. И это касается как раз той части, где должны бы находиться данные о его еврейских корнях. Есть много историй, связанных с жителями Оберзальцберга. Я расскажу вам некоторые из них.

История четвёртая. Борман и Юзефа Гуггенбихлер

Вы говорили мне о том, что Борман не пропускал мимо себя ни одну женщину из окружения Гитлера. Это уж точно. У Бормано было много таких знакомств, но с этими высказываниями нужно быть осторожным, чтобы дети Бормана потом не сказали: «Что тут они говорят о нашем отце»? У меня есть копия одного письма Бормана к Юзефе, в котором он просит её подготовить спальню для молодожёнов и обязательно поставить воду: «Влюблённые пары ночью очень много пьют, как ты сама знаешь…» и многоточие. Письмо ясно говорит обо всём.
Юзефа Гуггенбихлер была из Берхтесгадена. Она была, так сказать, ключницей в Кельштайнхаусе и в Теехаусе (чайном домике Гитлера – Ю.Б.), и в гостевой вилле – бывшем Бехштайнхаусе, – т.е. она была там полной хозяйкой. Под её руководством готовили всё для приезжающих гостей или таких торжеств, как свадьба сестры Евы Браун, или приезд Муссолини. Она должна была проследить, чтобы всё было «по шнурочку». Или Гитлер совершал прогулку в Чайный домик. Борман или домоуправ звонил ей и говорил, что она должна приготовить стол на 15-20 гостей, проследить, чтобы была свежая выпечка, бутерброды, напитки, шампанское, чай и кофе., чтобы камин был растоплен. Ева даже однажды сказала фрау Миттельштрассер, что Юзефа – это Борман в юбке.

История пятая. Геринг: «И это всё о нём»

Г-н Бранднер продолжает свой рассказ.
Мне эту историю рассказал бывший офицер Люфтваффе, награждённый Рыцарским крестом. Он был приглашён в Бергхоф, где Гитлер лично врученал награды отличившимся офицерам. В заключение церемонии был предусмотрен торжественный обед у Геринга, шефа Люфтваффе. И вот все собрались в доме Геринга, а тот или проморгал эту дату, или просто забыл и в это время уже спал. Его, конечно, разбудили. Геринг немедленно сошёл вниз в большом лиловом шёлковом халате, отороченном мехом и в каких-то нелепых домашних туфлях – в этом наряде он выглядел как Дед Мороз. Он, конечно, выпил со всеми вина, а потом сказал, что у него на чердаке есть большая железная дорога, специально изготовленная и подаренная Герингу Мэрклиным (Фриц Мэрклин. В 1935 году возглавил компанию по производству игрушек «Gebr. Märklin & Cie. GmbH», русск. «ООО Братья Мэрклин и Ко» – Ю.Б.), и, если у г-д офицеров есть интерес и желание, то они могут с этой дорогой позабавиться. Офицеры пошли на чердак, и в итоге кто-то нечаянно столкнул поезда и игрушка сломалась. Конечно, все смертельно перепугались. А потом, уже во время грабежей, один из жителей Берхтесгадена забрал себе эту игрушечную железную дорогу, удлинил пути и протянул трассу от своего дома к дому соседа – по утрам, к завтраку, он отправлял ему в вагончиках свежие булочки. Герингу часто дарили подарки и у него их было большое количество.
… Дело было очень жарким летом. К Герингу в Оберзальцберг приехал гости. Вот он и говорит: «Коли вы уже здесь, то непременно должны попробовать белые колбаски, которые готовят только в Баварии». Он позвонил мяснику и сказал, что ему требуется к обеду столько-то белых колбасок. В мясницкой колбаски быстро упаковали, пакет положили в рюкзак и дали его ученику мясника, чтобы тот отнёс заказ Рейхсмаршалу. Его даже заверили, что у Геринга ему обязательно дадут плитку шоколада. И вот, ученик подходит к дому Геринга, и уже хочет войти в калитку, как тут вдруг замечает льва, подходящего к забору. Дело в том, что в доме у Геринга жил ручной лев по кличке «Цезарь». Парень так перепугался, что застыл на месте и очень долго простоял так под палящими лучами солнца. А Геринг, не дождавшись колбасок, снова позвонил мяснику, чтобы выяснить, в чём дело. А ему говорят, что посыльный уже давно должен быть на месте. Тут Геринг выглянул в окно и увидел столбом стоявшего у забора ученика мясника. Его, конечно, привели в чувство и отпустили, но колбаски к тому времени успели испортиться.

…Геринг посадил яблочную аллею вдоль дороги к дому. Эта аллея была его гордостью. Он показал её своей дочери: «Смотри, Эдда, это замечательные яблони, и когда они станут большими, ты сможешь сама рвать с них яблоки». А дочь грустно так ему отвечает: «Папа, но на них же нет яблок…».
Геринг приказал доставить ему в дом несколько ящиков спелых яблок. За ночь их развесили на ниточках на всех деревьях.

…Известно, что у Геринга с Борманом были неприязненные отношения. У Бормана в Оберзальцберге было большое помещичье хозяйство, которое называлось Гутхоф. Там он разводил молочный скот и коней. Один из бывших работников Гутсхофа, молочник, который в прошлом ухаживал за коровами и варил сыр, рассказывал мне такую историю.
На скотном дворе содержался племенной бык по кличке «БрИганд», самый лучший во всей Германии. Он принадлежал Борману и был безумно дорогим и ценным. Геринг очень любил этого быка, и что самое невероятное, он его приручил на столько, что мог ездить на нём верхом, как на лошади. Это его так захватывало, что он звонил молочнику и спрашивал, там ли сейчас рейхсляйтер Борман, или где-то поблизости. И, если молочник отвечал, что хозяина сейчас нет, то Геринг говорил: «Я сейчас приеду. У меня гости и я хочу им показать, как ездят на быке».
Есть даже такая фотография – Геринг верхом на быке. Этот бык послужил моделью скульптору Арно Брекеру (Арно Брекер – нем. Arno Breker; 19 июля 1900 – 13 февраля 1991 – немецкий скульптор, поставивший свой талант на службу «Третьему рейху» — Ю.Б.).
В последние дни войны Борман отдал приказ уничтожить все запасы алкогольных напитков, которые хранились в Оберзальцберге – в Платтерхофе, Гутсхофе и так далее, с тем, чтобы не допустить пьяного разгула завоевателей. И все животные должны были быть укрытыми в безопасных местах и распределены по дворам крестьян из ближней округи. Один фермер из Кёнигзее был не дурак и быстренько забрал этого быка. А потом бык, за плату, бык осеменял всех коров в округе. Если этого быка сегодня продать, то за него можно было бы получить целое состояние. Что этот фермер однажды и сделал.

Вот ещё одна из историй, связанных с именем фельдмаршала.
Однажды зимой автомобиль Геринга занесло на скользской дороге и его понесло вниз, по склону, где он в конце-концов и застрял в глубоком снегу. Водителю и охраннику, ехавшим в автомобиле, не хватило сил, чтобы вытолкать его на обратно. Одного из них Геринг послал в ближайшее жильё за подмогой. По дороге гонцу встретился лесоруб из Берхтесгадена – крепкий, коренастый мужик. Конечно, он не отказался помочь попавшим в беду. А Геринг в это время вышел из машины, стоял в толстой шубе и курил сигару. Видя это, лесоруб возмутился: «Чего это вы зовёте меня на помощь, когда у вас есть этот толстяк». Многие простые люди в этом крае не знали, как выглядит фельдмаршал Геринг – телевизоров тогда ведь не было! Да и газеты далеко не все читали. Но, вытащить на дорогу машину он всё же помог. Когда дело было сделано, Геринг спросил у лесоруба его имя-фамилию. На следующий день этому человеку передали подарок от Геринга – ящичек дорогих сигар.
…Каждый человек имеет свои плохие и хорошие стороны. Даже тираны.

…Пока г-н Бранднер рассказывает истории, связанные с именем Германа Геринга, я рассматриваю уникальные предметы, до сих пор сохранившиеся в целости и сохранности: два хрустальных бокала, когда-то принадлежащих семье Геринга и серебряные вилку с ножом из обеденного сервиза. Бокалы – часть уникального сервиза. К пятидесятилетнему юбилею Германа Геринга в 1943 году известнейшей французской фирме «Baccarat» был дан заказ изготовить хрустальный сервиз, состоящий из 900 предметов! Вот их перечень:
— 120 бокалов для аперитивов;
— 120 бокалов для белых вин;
— 120 бокалов для красных вин;
— 120 бокалов для шампанского;
— 120 ликёрных рюмок;
— 120 пивных кружек;
— 30 графинов для красного вина;
— 30 графинов для пива;
— 120 чашек для компота.
Многие вещи, принадлежавшие тем, кто жил в Оберзальцберге, были попросту растащены. Даже каталог, в котором есть описание этого хрустального сервиза, и тот был вывезен во Францию! И вот, спустя 66 лет после окончания войны, я держу в руках эти бокалы и тот самый каталог, я рядом лежат серёбряные вилка и нож, тоже приннадлежавших когда-то Герингам.
Спросив позволения у их хозяина, устраиваю маленькую композицию: на стол кладу оригинальный экземпляр «Майн Кампф» в тёмно-вишнёвом переплёте, на него ставлю бокалы и, отрегулировав резкость, снимаю всё это на камеру – а вдруг кто-то купит, вдруг уйдут в чью-то частную коллекцию и станут недоступны для других людей? И, в завершение, ещё одно любопытное открытие. В разговоре с г-ном Бранднером я упомянул появлявшиеся в разное время сообщения о том, что после войны части легендарной «Янтарной комнаты» встречали в районе Берхтесгадена. Мой собеседник подтвердил эту версию – «Янтарная комната» в настоящее время разобщена и её части находятся в нескольких частных коллекциях.