А если всё же день последний мой сквозь стёкла
Подарит мне не тьму, а дальнюю звезду;
И не в провал, а в свет, рассеянный, но тёплый
Пугающую грань я тихо перейду? –
Возьмут мои грехи, возьмут мои заслуги,
Положат на весы, и я явлюсь пред Ним.
Дерзну я попросить лишь об одной услуге:
Чтоб только разрешил мне помогать своим.
Быть может день пройдёт, а может быть – столетье;
Всё тот же серп Луны, всё тот же в окнах свет…
Вот только не боюсь отныне постареть я,
И город подо мной, и притяженья нет.
Всё тот же старый сквер в проплешинах проталин,
И, к счастью, мир живёт всё так же после нас;
Армагеддон давно уже не актуален,
И монорельс на Рим отходит каждый час.
Я подлечу к окну и загляну за шторы:
По жестам уловлю, узнаю по чертам…
И памяти моей прибудет поезд скорый,
И вспомню жизни путь по путевым столбам.
Незримо опущусь к оконному отливу,
Присяду и замру в вечерней полутьме
И стану охранять от бед, чтоб жил счастливо,
И стану помогать, как помогали мне.
