Он подошёл к темнеющей воде:
Дрожала Волга, ветру на потребу,
И только в заводинах, кое – где,
В зеркальной глади отражалось небо.
Невдалеке, в овраге гул стоял:
Язычники всё причитали странно.
Медведица лежала бездыханно,
Зарубленная князем наповал.
Гуляла стерлядь в синей глубине,
Тот берег зеленел сосновым бором…
И думал князь: «Так что же делать мне –
С победою уплыть или с позором?
Опять мой меч в крови по рукоять.
Как убивать мне тягостно, постыло!
Мудрей, быть может, словом подчинять
Своих врагов, а не бездумной силой?»
Воспрянул Ярослав, построил рать,
Стрелою сквозь века послал он Слово.
Промолвил князь: «Здесь будет Град стоять
На рубежах Великого Ростова!»
Предполагал ли он из века тьмы,
Что стал отцом для многих поколений.
Когда б не то Истории мгновение –
Родились бы другие, но не мы.
Предполагал ли, что замыслил брат,
Как губит власти желчная отрава;
Что Святополка станет он карать
За смерть Бориса, Глеба, Святослава.
Ещё всё будет там, за гранью лет,
Ещё столетия не родится Батый,
Над Туговой горой кровавый след
Ещё века не высветят закаты.
Ещё земля Великого Петра
Столетия пребудет в полудрёме,
Пожжённая вандалами дотла,
Но с верою в Россию в каждом доме.
Предполагал ли он, что основал
Столицу мятежей и ополчений,
Что эту землю бог не покарал,
Благословил на славу русский гений.
Ждал князя долгий путь: успех и грусть,
Мир и вражда, надежды и усталость…
То юная, неопытная Русь
На голубой планете нарождалась.
