…Снова пошел дождь – нескончаемый и нудный, шурша присмиревшей листвой мокрых деревьев. Вода под прикрытием густой сочной травы незаметно прибывала и прибывала, постепенно заполняя собой все неровности почвы.
Вэн в очередной раз чертыхнулся, проваливаясь по пояс в одну из ям и чувствуя, как неприятно покрывается мурашками его спина. Он остановился на секунду, переводя дух. Сзади приближаясь, послышались чавкающие звуки шагов.
— Дай руку, — попросил Вэн подошедшего спутника — такого же как он изможденного усталостью мужчину, которого звали Рой.
Выбравшись вдвоем из промоины, они укрылись под кроной раскидистого кедра, где за окружавшим дерево густым орешником было не так много воды. Сверху на них посыпалась кора и они, подняв вверх головы, успели заметить рыжий пушистый хвост, мелькнувший средь ветвей.
— Белка, – успокаивающе заметил Вэн. Его молчаливый товарищ кивнул головой.
— Как ты думаешь, — снова заговорил Вэн, — перестали они нас преследовать?
Рой исподлобья бросил взгляд в окружавшую их чащу леса.
— Может быть, — хмуро ответил он, — ты ведь знаешь, что скрыться от них почти невозможно…
— Да, почти, – согласился Вэн. Он устало прислонился спиной к стволу дерева и вытянул ноги.
Стоило ему закрыть глаза, как в голове сразу завертелось: костер, сидящие вокруг люди, зловещая темнота леса из которой выплыли до боли знакомые шары. Затем упавший лицом в огонь Волк, паническое бегство в ночь и безмерная усталость от многочасового напряжения…
****
…Когда Голливуд встал в окончательный тупик не в силах выдавить из себя еще фантастичнее или ужаснее того, что смог выдумать, реальность одним разом переплюнула весь его арсенал простой сводкой теленовостей.
Сначала до отказа пресыщенные «развлекаловками» телезрители решили что это один из очередных «приколов», которыми в последнее время их потчевали телевизионщики, втыкая первых попавшихся уличных зевак в заготовленные ими сценарии по типу «блокбастеров»: с «как настоящими» перестрелками, похищениями и убийствами. Поэтому когда у ведущего уличный репортаж тележурналиста из отдела новостей Си-Эн-Эн, на глазах внимавших ему телезрителей лазерным лучом как бритвой срезало голову, ни один из них даже не шелохнулся у своего экрана.
— Нет, ну ты посмотри, — заметил своей жене Фрэнк, развалясь неглиже на диване и потягивая пиво в то время как та в столь же разобранном виде самозабвенно хрустела чипсами рядом. – И это у них называется «в натуре» — крови побольше не могли запасти, что ли? Э, э, куда оператор-то смотрит! Да он охренел – камеру бросил! Ничего ж не ви…
Внезапно он замолк и вытаращил глаза так что казалось они вот-вот выкатятся из орбит. Пиво мимо рта полилось прямо в трусы, а жена, охнув, поперхнулась чипсами и зашлась от кашля.
В это время редактор программы, потеряв первую, мгновенно переключился на вторую камеру: которая успела взять крупным планом падение безголового трупа первого оператора, грохнувшегося вместе с камерой на уже лежащее обезглавленное тело ведущего; общим — бегущих в разные стороны под визг тормозов и грохот столкнувшихся на перекрестке машин людей, а над всем этим висевшие на высоте четырех-пяти метров какие-то два серебристого цвета шара. Из одного из них вдруг вырвался очень тонкий ослепительно-сиреневый луч прямо в экран. Изображение и звук исчезли.
Фрэнк заторможено повернулся к жене, лицо которой уже побагровело от кашля, также машинально стукнул ее по спине ладонью, и, взяв внезапно вдруг затрясшимися пальцами упавший с дивана пульт управления, принялся лихорадочно нажимать на кнопки. Кажется, он еще больше подмочил свои мокрые пивом трусы от того, что услышал.
Ведущий какого-то из каналов едва сдерживая волнение, вещал: «Только что, на перекрестке пятой и шестой авеню, на глазах у всех, произошло открытое нападение двух «летающих шаров» на съемочную группу отдела уличных новостей Си-Эн-Эн. Убиты три человека, и в том числе, ведущий популярного уличного шоу «В натуре», Марк Блантер. Наша съемочная группа уже в пути и через пару минут мы предоставим вам все подробности этого ужасного происшествия. Пока мы повторяем последние кадры трагедии, что успели передать сами погибшие».
Однако повтора не последовало, а то, что случилось вслед за этим, окончательно похоронило теплившуюся надежду на розыгрыш — на всех стационарных каналах ТВ пошла одна и та же заставка. Фрэнк тут же хотел переключиться на платную «тарелку», однако также быстро и передумал — заставку сменила надпись: «Внимание! Срочное правительственное сообщение!».
Они с женой переглянулись, и в шоковом напряжении уставились в экран.
****
…Стив Гудвин приходил в сознание также медленно как когда-то и уходил из него. Сначала к нему вернулось ощущение своего присутствия: всплывало собственное Я и память. Однако он ничего еще не видел, не улавливал ни звуков, ни запахов и не нигде чувствовал своего тела. «Неужели я еще в «морозильнике» — подумалось Стиву как-то чисто формально и безо всяких на то эмоций. Самое странное было, что ему совсем при этом не хотелось пошевелиться или что-то сказать – ну хотя бы для того чтобы напомнить кому следует что он уже ЗДЕСЬ.
…Мир ворвался в него тысячью звуков и образов как от какого-то включателя — сразу. Вслед за этим Стив оказался посреди большой округлой комнаты, с овальным потолком, и покрытым мраморными плитами полом. Он по-прежнему ничего не чувствовал но фиксировал буквально ВСЕ. Его мозг работал безо всякого напряжения – легко и свободно, а он сам словно парил в пространстве. Поразительным оказалось не само пробуждение, которого он ждал, страшился и на которое надеялся, а именно само состояние Стива. Он не лежал, не сидел, не стоял, и даже не висел – он просто находился в точке пространства, и именно так это ощущал. Впрочем, даже и не ощущал – тут другое. Вместо обыденных ощущений были понимание и впечатление. Да, вот так.
Из этой точки Стив не двигаясь, не моргая и не вращая глазами, видел все окружающее его пространства одновременно спереди, сзади, сверху, снизу и с боков — короче на все 360 градусов окружности. При этом каким-то образом (но точно не ушами!) улавливал множество звуковых волн, различая их расстояние и классифицируя в знакомых ему образах: вот едва уловимый рокот морского прибоя, сильнее шелест листвы и свист ветра; шуршание автомобильных шин об асфальт, визг тормозов и хлопанье дверьми; а это промышленный шум от разного рода технологического оборудования…, и голоса, голоса, голоса…, ближние и дальние, мужские и женские, …и ни одного знакомого…
— Ну что, выходим с ним на контакт? – вдруг услышал Стив особенно громко и отчетливо. Вслед за этим что-то щелкнуло, и мощно вторглось в его мозг, заблокировав все остальное.
— Привет, Стив. Как себя чувствуешь? – этот голос также как и другие был ему незнаком. – Не переживай – все нормально. Ты это ты – Стив Гудвин, ты жив и абсолютно здоров.
— Где я? – не сказал, а подумал в ответ Стив, хотя возможно как раз и хотел спросить: «кто».
— Ты в Центре по активации. Я – Боб Стэнли – руководитель проекта. Надеюсь, ты помнишь последнее, что с тобой случилось?
— Так вы меня разморозили? — вместо ответа спросил Стив, — Я вас не вижу.
Часть боковой стены по горизонтали от Стива (теперь ему важны были только вертикаль и горизонталь), начала словно растворяться в воздухе пока не стала совсем прозрачной. За обнаружившимся таким образом широким овальным окном Стив увидел часть другого помещения уставленного оборудованием, а в центре пульт управления за которым сидели три человека. Четвертый стоял у самого окна. Он и остальные трое были самого обычного вида мужчинами в обыденной деловой одежде. Стоявший, лет пятидесяти пяти, но стройный и подтянутый, с проседью в волосах короткой стрижки, поднял руку в виде приветствия.
— Я Боб Стэнли, – еще раз повторил он знакомым уже Стиву голосом. – Счастливы приветствовать тебя, и рады, что все получилось.
— Я теперь вижу вас, но не вижу себя. Что со мной? У меня странное впечатление – я ничего не чувствую, а только воспринимаю. Это то, что со мной у вас «получилось»?
Стэнли как будто замешкался, а трое остальных за пультом переглянулись между собой.
— Стиви, — Боб Стэнли извиняюще поднял вверх руки, — Можно я так тебя буду называть? Ты должен понять — для нас самым важным было вернуть тебя к жизни. Так и в контракте, если ты помнишь, было указано. Твои родители были бы счастливы, узнай, что это все-таки удалось.
…В памяти Стива сразу возникли образы матери и отца: а именно то как они стоят прижавшись друг к другу вплотную, и крепясь изо всех сил чтобы он не видел их слез, машут ему вслед руками … «А-а, это когда меня увозили на «заморозку»… — подумалось Стиву, – Но почему их здесь нет?». Видимо его мысль прозвучала уже самим вопросом.
— Мне очень жаль, Стиви, — медленно произнес Стэнли, — Но твоих родителей больше нет. Они умерли. Извини.
— Как так, ведь они были еще так молоды? – произнося это Стив механически отметил что по сути печальное для него сообщение почему-то не вызвало в нем никакой горечи. Просто НИЧЕГО не вызвало: он только получил новую информацию и все… — Наверное, с ними что-то случилось особенное?
— Кроме той особенности, что люди умирают от старости – ничего. — развел руками Стэнли. – И я думаю, что уходили они с надеждой на твое возвращение к жизни. Так в принципе и случилось.
— Я хочу видеть себя со стороны. И знать какой теперь год.
Стэнли молча отступил от окна, повернулся в Стиву спиной и подошел к пульту. Потом наклонился к сидящим за ним и перекинулся парой фраз с одним из них. Стив ничего при этом не услышал, понимая, что его мозг как приемник оказался временно заблокированным на одну заданную частоту для прямой связи и подавившую при этом все другие.
…Какое-то новое осознание действительности стремительно овладевало им, и Стив нашел, что это начинало ему даже нравиться. Мозг работал идеально как никогда: что-то там выстраивалось и упорядочивалось, анализировало и адаптировалось к новому состоянию окружающей среды как процессорная самонастройка сверхмощного компьютера к новой программе.
Наконец Боб Стэнли снова вернулся к окну и произнес.
— О, кей. Утаивать тебя от самого себя нет никакого смысла. Но перед тем я хочу занести на тебя (он так и сказал – «занести на тебя»!) ту предварительную информацию, которая тебе необходима для адекватного восприятия действительности. И готов сделать это через импульсный генератор, чтобы не тратить времени на словесные объяснения. Через минуту ты будешь знать все что необходимо. Ты готов? Согласен?
— А что, разве у меня есть выбор? – Стив, отвечая таким образом, одновременно вдруг понял, что у него на самом деле не один, а множество выборов; что его мозг за это время просчитал ситуацию со всех возможных сторон и выдаст ему теперь самый оптимальный вариант. И еще. Все это начинало походить на ИГРУ. «Похоже, в этом и есть главный СМЫСЛ всему» — вдруг как-то само подумалось Стиву. НО ЭТОГО ОН НЕ СКАЗАЛ – мозг уже успел научиться прятать ЕГО мысли в свои особые информационные ТАЙНИКИ, о наличии которых эти «кретины» и не догадывались. Своими несовершенными (как уже понял Стив) приборами они улавливали мысли в виде только двоичных импульсов (битов), а мозг применял ВНУТРИ себя совсем иную систему счисления информации. «Вот она – космическая природа и связь!» — раскрылось вдруг «в голове» Стива как главная тайна, которой здесь – на Земле, никто и никогда до него не знал.
Все это промелькнуло в нем за доли микросекунды, и еще до того как Стэнли открыл рот для следующего ответа:
— Конечно, Стиви, дружище. Мы и не собираемся насиловать твою волю. Ты был, есть и остаешься Личностью. Это только для того чтобы ты быстрее вошел в нашу реальность…
«А чип управления все-таки внедрили – холодно подумал Стив, — Да только я его уже блокировал, олухи».
В это время Стэнли сделал знак в сторону пульта, и вслед за его сигналом Стив ощутил в себе еще один щелчок: информация пошла…
— А тебе не кажется, что этот «парень» слишком быстро поглощает информацию? – спросил находящийся за пультом процессорного управления один из операторов другого, наблюдая за стремительностью люминесцентного перемещения процентного индикатора, – уж больно прыткий он какой-то.… Ого! Да у него просто рекордная скорость обработки данных! Я такого никогда в жизни не видел…, а уж, кажется чего только я не…
Внезапно он осекся, и словно не веря своим глазам, медленно стал вытягивать шею в направлении усеянной многочисленными шкалами и индикаторами фронтальной панели пульта.
— Эй, эй, эй…, а ну выключай, выключай же… — начал выдавливать он из себя, и, не выдержав, заорал напарнику — Да выключай к чертовой матери сервер!
Стэнли обернулся на крик и подбежал к пульту управления. Он мгновенно сориентировался в ситуации и повернул главный ключ питания, при этом задним числом понимая, что не успел и поздно — вся программа с центрального сервера уже исчезла…
Стэнли провел тыльной стороной ладони по вмиг взмокшему лбу и плюхнулся в кресло оператора. Все молчали. Прошло секунд десять и сначала один, потом другой, а вслед за этим враз и, перебивая друг друга кто громче, зазвучали разного тона сигналы вызовов.
Стэнли предупредительным жестом отрицательно покачал головой на движение рук операторов к кнопкам, и сам нажал только одну — прямого центрального вызова.
Голос что задал вопрос, ни с каким другим было не спутать.
— Это сделал Гудвин?
— Да, — так же просто и устало ответил Стэнли. – И, похоже, он опустошил с сервера всю базу данных Центра.
— Почему не сработал чип?
Все поняли, что Эдди Кларк (а это был именно он — директор Центра) имел ввиду чип управления в мозгу Стива Гудвина.
— Пока не знаю, — все также отрешенно ответствовал Стэнли, и вдруг поморщился как от зубной боли.
— Ждите, сейчас буду. И заблокируйте все выходы из помещения. Внешняя защита уже включена.
Через минуту в помещение центрального сервера стремительной походкой и в сопровождении двух своих помощников вошел сам Эдди Кларк – Большой Эдд, как за глаза звали его в Центре. Внешность тому соответствовала: огромный шатен со стального цвета глазами, рельефными чертами лица и волевым подбородком
…Кларку было столько же лет, сколько Бобу Стэнли, и они даже когда-то играли за одну из бейсбольных университетских команд. Уже тогда его звали «Большой» — и в первую очередь не столько за рост и вес (метр девяносто пять и 140 кило), а за то будущее что ему «светило». Ну еще бы! Отец правая рука самого президента, а двоюродный дядя директор ЦРУ! Впрочем, все чего достиг Эдд, было заслужено им самим и справедливо по отношению к нему – это признавали все, кто его знал…
Молча пожав руку Стэнли и кивнув остальным, Кларк сразу подошел к овальному окну. То же самое сделали все другие, образовав позади него каре, и только Боб Стэнли встал рядом.
По ту сторону бронированной защитной пленки была видна округлая комната, с овальным потолком, и покрытым мраморными плитами полом. В геометрическом центре комнаты недвижно висел серебристый шар. На глаз стороннего наблюдателя размеры его не угадывались, но присутствующие знали точно – ровно метр в диаметре.
— Можешь ничего не говорить, Эдд, — вдруг прозвучало необычайно четко и сухо, и не в ушах, а именно в головах сразу всех присутствующих. – Просто думай. Но если тебе нечего скрывать от присутствующих – говори.
Ни один мускул не дрогнул на лице Кларка. Он спокойно сказал.
— Стив, я верю что есть смысл в том что ты сделал. Но ты тем самым парализовал всю работу Центра. Разве мы тебе враги? Ведь именно здесь тебя вернули к жизни.
— К жизни… — монотонно повторил тот же голос. – Если б я не увидел себя со стороны, то мог бы тебе поверить, Эдд. Не надо – не оправдывайся, — прозвучало вновь прежде чем Кларк успел открыть рот, — Я знаю все, что ты хочешь и можешь сказать. Вся твоя скудная информация уже во мне. И знаешь, я не нашел в ней ничего для себя интересного…
Хотя в звучавшем голосе Стива по-прежнему не было абсолютно никакой ЖИВОСТИ, всем показалось нечто похожее на усмешку.
— Жаль, что я ничем не смог тебя заинтересовать, — ответил, как парировал ему Кларк. — Но, однако, ты не ответил на вопрос – зачем?
— А зачем отвечать, если в том нет никакого смысла? Стал бы ты объяснять необразованному глухонемому принцип расщепления атома в квантовом преобразователе, да к тому же еще не зная языка его жестов?
— Стиви, послушай мой мальчик — вмешался внезапно в диалог, Стэнли, — Мы понимаем, что ты теперь умнее любого здесь присутствующего, да что там – всех вместе взятых в этом Центре. Но что ты будешь делать с этой информацией? К чему она тебе? Ведь мы не успели тебя даже научить перемещаться в пространстве. Что – так и будешь висеть посреди этой комнаты вместе со всем нашим добром? И зачем тогда… — Боб Стэнли не успел еще закончить фразу, как шар…исчез.
***
…Вэн снова и со вздохом открыл глаза.
— Похоже «умники» снова взялись за нас, Рой, – задумчиво сказал он, поднимая с травы мокрую шишку в надежде найти там орехи.
Но белка поработала на совесть — шишка была пуста. Он отбросил ее в сторону и потрогал рукой колено, распухшее при ударе о подводную корягу. Рой покосился на него.
— С такой ногой ты не уйдешь далеко, — отрывисто бросил он, — Нужно сделать протез.
— А, ерунда, – поморщился Вэн в ответ, пытаясь при этом согнуть и разогнуть ногу. Рой еще раз внимательно посмотрел на него.
— Я бы не хотел остаться один.
— Я же сказал, ерунда, – снова отмахнулся тот и попробовал встать.
Это удалось ему без особого труда.
— Вот видишь! – обрадовано воскликнул Вэн, топнув вдобавок ногой.
Однако лицо его сразу перекосилось в гримасу, и он со стоном вновь опустился на землю, бормоча сквозь зубы:
— Ничего, ничего…, сейчас все пройдет.
Рой покачал головой, встал, и, наклонившись над ним, тщательно и осторожно ощупал его ногу. Потом одной рукой взял за щиколотку, другой выше колена, и внезапно с резким усилием дернул. Острая боль пронзила того насквозь, и Вэн потерял сознание.
Когда он очнулся, дождь уже прекратился: Рой по-прежнему сидел рядом, а возле него кучкой лежали орехи, которые тот старательно вылущивал из шишек.
— У тебя еще хватило сил забраться на дерево? – удивился Вэн. Нога почти не болела.
— Захочешь жрать – залезешь, — проворчал Рой, не поднимая головы. – Давай, подкрепляйся.
Вэн взял небольшую горсть орех и принялся грызть.
Небо кое-где уже очистилось от облаков и солнце нет-нет, да и кидало на землю свой ослепительный луч. Теплый ветер постепенно набирал силу, вытряхивая из деревьев последние капли дождя. Голоса обитателей леса становились все громче, и даже «обворованная» Роем белка, осмелев, то и дело высовывала свой нос из дупла.
Сощелкав все орехи они почувствовали еще больший голод.
— Поесть бы чего существеннее, — с безнадежной мечтательностью протянул Вэн, успев заметить косуль, стремительно промелькнувших за кустами укрывшего их орешника.
— Как нога? – вместо ответа спросил его Рой.
— Кажется в порядке. – Вэн встал и присел несколько раз. Боли как будто не чувствовалось.
— Хорошо, – с удовлетворением произнес Рой. – Теперь мы можем идти.
Перед тем как снова пуститься в путь, Вэн и Рой привычно внимательно осмотрелись вокруг, и не заметив ничего подозрительного, только тогда решились покинуть временное убежище. Прожив всю свою жизнь в лесу, они безошибочно ориентировались в нем, без труда отыскивая верную дорогу. По пути следования срывали ягоды, утоляя жажду и подкрепляя тем самым свои силы.
Так шли путники или вернее беглецы почти целый день.
Наконец к вечеру они решили остановиться на ночлег, облюбовав для этого огромнейший дуб, в ветвях которого мог бы укрыться не один десяток человек. Устроив в верхнем ярусе ветвей подобие гнезда из наломанных мелких веток и натасканной снизу подсохшей травы, они забрались на свое импровизированное ложе, стараясь при этом как можно меньше шуметь. Потом улеглись рядом, ловя настороженным ухом подозрительные шорохи и звуки.
— Еще два дня пути, – приглушенно пробормотал Рой и пошевелился устраиваясь поудобнее.
Вэн молча лег на спину, согнув ноги в коленях и закинув руки за голову.
Под широкой кроной дерева неба почти не было видно, и лишь иногда среди густых веток, будто ненароком, мелькала то одна, то другая звездочка. Ровный шум листвы напоминал рокот морского прибоя, и хотя Вэн никогда не видел самого моря, а знал о нем лишь по рассказам стариков, он представлял его, как ему казалось, достаточно четко.
Закрыв глаза, Вэн видел, как огромные горы воды обрушиваются на скалистый берег, поднимая в воздух миллионы пенных брызг в которых купались кричащие над морем чайки, а в том месте, где оно сливалось с небом, величаво проплывали корабли…
Попасть к морю было заветной мечтой Вэна и наверное потому он так часто видел его во сне.
— Рой, — шепотом окрикнул он своего спутника, зная, что тот еще не спит, — Почему «умники» не уничтожат людей вовсе? Ведь им было бы так просто разделаться с нами всеми? Что это за охота такая?
— Наверное, на это у них не хватает ума, — усмехнулся в ответ Рой.
Эта мысль рассмешила и Вэна.
— Не хватает ума! – стараясь не рассмеяться громко, повторил он. – Ничего смешнее не придумаешь! По-моему у них кроме ума и нет ничего.
— Это верно, – согласился Рой. – Так что кроме ума нужно и еще кое-что…
— Как же случилось что мы, обладая и тем и другим, стали изгоями? — в голосе Вэна послышалась горечь
— Ты знаешь, — после некоторого молчания произнес Рой, — и дурак может обмануть мудреца, а уж подлец и подавно…
— Мне кажется, что подлец тот, кто знает, что поступает подло: а как же назвать тех, которые этого не знают?..
— Не дурак не подлец а поступает глупо и подло, – со вздохом заключил Рой. – Тогда это иной разум.
— Вот, вот! – подхватил Вэн, в возбуждении повышая голос, — я тоже так думаю. У них просто иной разум! Но неужели им ничего нельзя объяснить? Неужели разум не может постичь другой — пусть иной, но тоже – разум?
— Для этого необходимо обладать общим для всех по-настоящему разумных существ, главным… — нотка печали прозвучала в голосе Роя.
— Чем же?
— Состраданием.
Вэн умолк, внезапно пораженный этой, казалось бы, такой простой мыслью: «…Как все просто и как верно, — подумалось ему. – Но почему «умники» не обладают этим общим свойством? Почему?.. А в чем вообще причина сострадания, и моего в частности? Не в том ли что я могу представить чужую боль, которую не раз и сам на своей шкуре или в душе испытывал? Или…. Стоп! Больно – вот в чем дело! Если я знаю что такое боль, если меня ранили или я заболел, или меня унижают и гонят как бешеного зверя, то я ведь ощущаю все это как боль. Но разве «умники» могут заболеть, упасть, пораниться? Страдать от боли? Конечно же, нет! А потому и сострадать-то они не в состоянии! Выходит «умники» вовсе не часть живого, что по любому чувствует, …но как они действительно тогда могут нас понять? Выходит с ними можно только воевать?
Вэн видимо высказал последнюю мысль вслух.
— С кем? Подумай, чем обладают они, а чем мы, – внезапно откликнулся Рой. – Они для нас абсолютно неуязвимы.
— Все равно нужно бороться, – упрямо повторил Вэн теперь уже осознанно вслух.
— А что мы можем для себя еще предложить? Ведь это теперь наша форма существования.
Внезапный шум внизу прервал их разговор. Вэн внутренне сжался и затаил дыхание. Послышались дробный стук, нетерпеливая возня и хрюканье.
— Кабаны пришли кормиться… — едва слышно проговорил Рой.
— Ага, — с облегчением выдохнул Вэн, — значит внизу все спокойно. Этих бестий звери за версту чуют.
— Давай-ка спать, — зевнув, предложил Рой, — Завтра шагать целый день.
Они закрыли глаза, стараясь не обращать внимания на шум внизу и заснуть. Несмотря на возбуждение, усталость быстро взяла свое, и через пять минут оба уже спали крепким сном.
Вэн проснулся от холодного душа: широкий лист над его головой, набрав за ночь росу и влагу, наклонился и словно из кувшина вылил воду прямо ему в лицо. Вэн от неожиданности чуть не свалился вниз. От его резкого движения проснулся и Рой. Он невольно улыбнулся, видя, как Вэн трясет головой, стараясь избавиться от попавшей ему в ухо воды.
— Мне приснилось, будто я упал в море и чуть не утонул, — смущенно признался Вэн, когда ему удалось, наконец, это сделать.
— Бывает, — только и ответил Рой и, склонившись с ветвей, посмотрел вниз. Кабаны ушли, оставив разрытую и обнажившую корни дуба землю.
День только начинался. Солнце еще не встало и даже его разведчики – первые лучи не были видны.
— Мне кажется, мы только выиграем, если отправимся пораньше, — потягиваясь и хрустя ветками, сказал Рой.
Вэн кивнул в ответ, и они, осыпая с себя и ложа смятые за ночь листья, осторожно спустились на землю.
— Здесь поблизости должен быть ручей, а от него рукой подать до первой остановки.
— А кто там дежурит? – поинтересовался Вэн, заодно высыпая в рот пригоршню душистой черной смородины: не увиденной им накануне, мокрой от росы и в изобилии произраставшей подле дуба.
— Старый Боб. – Рой проделал ту же процедуру что и Вэн. – Ты знаешь его?
— Немного. Его и сыновей. У него есть еще дочь – Анна. – Последнюю фразу Вэн проговорил четче, справившись со смородиной: такой ядреной, что сводила челюсти.
— Запомнил, — усмехнулся Рой. – Красивая девушка, правда?
— Да, очень! – с увлечением подхватил Вэн и тотчас спохватился. – Впрочем, мне все равно…
Они, наконец, снова двинулись в путь. Немного погодя им попалась еще и земляничная поляна, где они немного задержались, чтобы подкрепить свой «завтрак», а за ней уже вышли к упомянутому Роем большому ручью.
— А здесь водится неплохая рыба, – отметил Рой, когда они подошли к нему вплотную.
И точно: у самого каменистого дна, под тенью лопухов и лениво шевеля плавниками в прозрачных струях, стояли две здоровенные форели. Вэн с сожалением вздохнул, бросив на рыбу вожделенный взгляд.
— Сколько нам еще идти?
— К вечеру доберемся, – уверенно сказал Рой и, перехватив взгляд Вэна, понятливо добавил. — Кстати, там и поедим по настоящему.
Они еще немного прошли вдоль ручья и начали подниматься вверх по склону оврага. То и дело попадались крупные каменистые валуны, а подмытые ручьем корни деревьев, вздыбившись, преграждали путь. Когда путники выбрались наверх, оба сильно устали.
— Мне кажется, что нам все же повезло, – присев на корточки, прерывисто дыша и стараясь восстановить дыхание, выдохнул Вэн. Рой пожал плечами.
— Наверное, раз мы до сих пор живы.
Чуть передохнув, они продолжили движение и шли уже без останова до самого вечера.
Солнце постепенно садилось, погружая все во мрак, когда Рой и Вэн добрались, наконец, до убежища Старого Боба. Вэн без сомнения так и не нашел бы его, но Рой который знал здесь все тропки безошибочно вывел их к самым дверям большой хижины, искусно спрятанной в чаще леса. Они остановились, и Рой легонько стукнул в крепкую деревянную дверь. Ответа не последовало. Подождав еще, он снова стукнул сильнее, и та медленно, протяжно скрипя петлями, сама отворилась внутрь.
За ней было совсем темно. Вэн не выдержал, выдвинулся вперед, и тут же споткнулся обо что-то на полу. Он нагнулся, пытаясь на ощупь определить предмет.
— Что там? – вполголоса спросил шагнувший следом за ним Рой и услышал изменившийся голос Вэна.
— Человек.
— Живой?
— Кажется, нет. – Вэн отступая назад, коснулся спутника спиной. – Выйдем наружу.
Они вышли. Кромешная темнота в доме уступила место густым сумеркам леса. Узкий серп луны то и дело перекрываемый ночными облаками едва освещал ночное небо, а сами звезды за плотными кронами деревьев чуть угадывались.
— Он был один? – Рой старался сдержать рвущийся от волнения голос. Темная фигура Вэна качнулась в сторону.
— Я видел…, я наткнулся на одного. – Вэн напротив говорил громко и отчетливо, словно пытаясь звуком заглушить бушевавшую в его душе бурю.
Он почувствовал предупреждающее прикосновение руки Роя и внезапно взорвался.
— Какого черта!? Ты ведь знаешь, что они находят нас не по голосу! – и яростно крикнул в темноту, — Вам нужны еще жертвы – вот мы!
Лес ответил глухим молчанием. Вэн присел на корточки, обхватив голову руками.
— Прекрати истерику, — голос Роя был по чужому холоден и тверд, — Этим никому не поможешь.
Но Вэн уже молчал. Рой вздохнул и тоже присел рядом.
Филин робко ухнул где-то над ними. Голоса ночных птиц напуганных шумом снова постепенно оживали.
— Что будем делать? – Вэн говорил устало и виновато.
— Нужно дождаться пока рассветет. – Рой снова вздохнул и, вставая, успокаивающе потрепал Вэна за плечо. – Ничего, устроимся рядом с хижиной.
Тот послушно встал вслед за ним. Они не стали сооружать, как накануне, никакого гнезда, а просто уселись под ближайшим деревом, опершись спинами о его ствол. Спать не хотелось, как и говорить. Так и просидели: молча да изредка вздремывая, до самого рассвета.
Но как только они немного стали различать окружающие их предметы, оба как по команде вскочили с места. Дверь по-прежнему была открыта настежь. Теперь впереди оказался Рой. Он вошел в дом и, угадывая в смутных очертаниях на полу фигуру человека, окликнул Вэна.
— Бери за ноги.
Не без содрогания тот взялся за ноги, и они вынесли труп наружу, положив его подле дверей. Рой почти вплотную наклонился к нему.
— Это Икар, младший сын Боба.
Переглянувшись, подумали почти одновременно: «значит, там еще кто-то есть», и вынесли из хижины всех: самого Старого Боба и его оставшихся сыновей – Мака и Ива.
Тем временем совсем рассвело, лучи солнца начинали проникать сквозь верхушки деревьев, и только мертвые не отозвались на его извечный зов. Они поразительно были похожи друг на друга, а смертельно-прозрачная белизна их полуобнаженных тел, казалось, еще больше подчеркивала их родственную связь. Лица погибших были невозмутимо спокойны, и Вэн с Роем знали почему: в таких случаях люди погибали мгновенно. Лишь у Старого Боба губы чуть перекосило усмешкой, может быть от шрама на подбородке…
Вэн медленно произнес.
— Их наверняка убили перед нашим приходом. И если это так, то подоспей мы раньше, лежали бы вот также.
— Да, но не здесь, а в хижине. — Рой горько усмехнулся, и вдруг резко развернувшись, рванул обратно. Вэн в ту же секунду сообразив – зачем, ринулся вслед за ним. Они по-новой обшарили все три комнаты и углы, в том числе чердак, но никого больше не обнаружили – ни мертвых, ни живых.
— Похоже, Анне повезло больше отца и братьев, – с надеждой сказал Рой, спускаясь с чердачной лестницы обратно внутрь большой комнаты.
— И все же странно, что ее нет, – ответил Вэн, выходя в свою очередь из дальней и меньшей комнаты, по-видимому – Анны.
Они оба и еще раз огляделись по сторонам, и вышли наружу.
Погода разгулялась вовсю: солнце ярко брызгало с ослепительно голубого неба, а гомон птиц и голоса наземных обитателей леса вместе с громким шепотом листвы создавали атмосферу ликования жизни, особенно заметного рядом с соседствующей смертью, глазевшей на все это глазами покойников, казавшихся оттого особенно мертвыми.
— Так далеко «умники» еще не заходили – с тревожным негодованием сказал Вэн. – Видимо, случилось что-то особенное…
Рой пожал плечами, и жесткая складка легла возле его губ.
— Может быть и так…, – он взглянул в сторону убитых. – Нужно заняться погребением. Поищи что-нибудь в хижине, а я все-таки еще посмотрю вокруг — не осталось ли каких следов Анны.
Однако поиски обоих закончились неудачей – ни лопаты, ни следов Анны…
***
…Правительственное сообщение своим содержанием и поводом до того походило на сотни «киношных», что Фрэнк снова стал сомневаться в истинности увиденного накануне. Жена подлила еще масла в огонь.
— По-моему фигня все это — а, Фрэнки? Я даже этого мужика раньше никогда не видела. Правительственное сообщение, а передает какой-то замухрышка!
— Помолчи, Бэт, — отмахнулся тот, но нерешительно и с желанием ей поверить. – Может, они не хотят панику сеять, вот и все. Представляешь, что бы началось, если б сам президент объявил о каком-то там вторжении? Просто это не настолько серьезно, я думаю…
Однако речь шла именно о нем – о вторжении. Представитель президентской администрации так и сказал: «…нападение похожее на вторжение с непонятной нам пока мотивацией и стороны», но что мол, «…ситуация под контролем и говорить о приведении вооруженных сил в повышенную боевую готовность как при угрозе вторжения извне пока нет резона. Мы считаем, что на данном этапе расследования инцидента адекватной мерой будет усиление мер со стороны полиции и ФБР. И это будет сделано немедленно и повсеместно».
— Ну вот, — подхватилась опять Бетти, — я ж говорила – фигня!
Фрэнк вдруг внезапно обозлился.
— Да ты совсем дура, а? Журналюг-то замочили по-настоящему!
— Фу, ты! Я и забыла с этим ихним вторжением! Значит программа «В натуре» больше не выйдет?
Фрэнк посмотрел на Бэт с сожалением, покрутил пальцем у виска и молча пошел в спальню – сменить трусы.
***
…Когда Уильям Ричардсон усаживался в свое президентское кресло, он уже отчетливо понимал: наступил именно тот момент, когда после того что случилось, многое прежнее может навсегда потерять свою актуальность.
В кабинете экстренных заседаний кроме него и личного пресс-секретаря находились: советник по вопросам национальной безопасности Питер Джобс, госсекретарь – Пол Грецки, директор национальной разведки США Джон Найден, шеф ФБР Майкл Лэнс и шеф ЦРУ Гарри Бош; а также: Льюис Мацони – советник президента по вопросам паранормальных явлений, руководитель НАСА Фил Брэдли, и директор научно-исследовательского центра по внедрению нанатехнологий, Джордж Кросби. Короче все те кто, по мнению госсекретаря, имел к этой загадочной теме хоть какое-то отношение. Военно-силовой блок президент собирал через час.
Ричардсон сделал общий пригласительный знак всем садиться, внимательно взглянул на каждого из присутствующих, еще немного выдержал паузу, и, наконец, начал.
— Уважаемые господа, не буду повторяться на тему чрезвычайности ситуации и угрозе для всех нас – что общеизвестно. В данный момент меня интересует следующее: откуда эта угроза исходит, в каких масштабах может проявиться, имеется ли возможность купировать ее или сделать локальной, как нам убрать фактор неожиданности, и самое главное – сможем ли мы раскрыть суть этого явления перед общественностью, дабы избежать распространения паники. Как вы сами понимаете, засекретить и списать такой инцидент не удастся – все видели, что люди погибли именно от «летающих тарелок». И если мы не возьмем эту ситуацию под контроль немедленно, даже угроза отставки всех нас это мелочь: тут вопрос уже не нашей, а действительно – общенациональной, безопасности.
Президент замолчал и еще раз внимательно окинул присутствующих взглядом. Затем указал открытой вверх ладонью руки в сторону Питера Джобса, приглашая его высказаться первым.
Но не успел тот открыть рот, как совершенно неожиданно для всех заговорил Джордж Кросби – самый «последний» по рангу из присутствующих.
— Уважаемый господин президент, я извиняюсь, но ввиду чрезвычайности ситуации прошу незамедлительно дать слово мне.
Все уставились на него, а Ричардсон пожал плечами и кивнул головой в знак согласия.
Кросби заметно волнуясь, открыл, видимо заранее заготовленную папку и, достав из нее несколько листков бумаги, протянул президенту.
— Я не успел до конца подготовить служебную записку – так как был уже вызван сюда, но…, — он немного смешался и прежде чем смог продолжить был перебит президентом.
— Говорите. Доскажите на словах, что не успели записать.- Ричардсон принял бумаги из рук пресс-секретаря, и, положив их перед собой на стол, сделал знак Кросби, чтобы тот продолжал.
Кросби немного сбиваясь, но связно и лаконично рассказал о том, что случилось накануне в Центре по активации.
Когда он закончил, никто не обронил ни слова: все ждали что скажет президент, отчетливо понимая при этом – с этого сообщения пошел уже иной отчет времени.
Склонив голову, Ричардсон некоторое время молчал, в раздумье постукивая поочередно пальцами правой руки по столу.
— Так, так, так, — наконец заговорил он, подняв голову и с каким-то сожалением глядя на Кросби, — Значит, это все «наша работа». Но на перекрестке пятой и шестой было два шара. Он что – раздвоился? Или «самоклонировался» за такое время? Кстати, сколько точно прошло времени от первого до второго инцидента?
— Десять часов пятнадцать минут. – По военному лаконично ответствовал ему Кросби.
Ричардсон покачал головой.
— Ладно, о времени потом. Так откуда взялся второй шар, и самое главное: каким образом у них оказалось лазерное вооружение?
При последних словах президента руководитель НАСА Фил Брэдли как-то судорожно шевельнулся и украдкой перекинулся взглядом с Кросби. Тот отвел в глаза сторону и вздохнул.
— Проект предусматривал активацию пяти объектов. Из них один специальный — по линии НАСА.
— Ого! Да тут целый заговор! А, Майк?! – обернулся Ричардсон к шефу ФБР, Майклу Лэнсу. Тот, побагровев с виду, сокрушенно покачал головой, а президент уже больше возмущенно, чем насмешливо продолжал, – И никто ничего – ни сном, ни духом, а?! И что на это наш «главный астронавт» скажет? Что за секрет, о котором даже президенту не положено ничего знать?!
Однако Фил Брэдли вовсе не смешался, как все ожидали, от такого внезапного на него нападения президента.
— Господин президент! – заговорил он выдержанно и спокойно, — Весь проект и сам ход его осуществления не могли являться для вас секретом. Информация от нас и от Центра по активации поступала непрерывно в виде отчетов по линии Эндрю Хорта — руководителя аппарата сотрудников Белого дома. Я больше чем уверен что она просто оказалась не особо востребованной – ведь ситуация была штатной. Мы же рассчитывали показать вам уже готовый результат. Относительно лазерного вооружения так это даже не к нам, а больше в Пентагон – такие вопросы мы без них не решаем. Лазерное оборудование нас интересовало как чисто прикладное средство для научных исследований. Но использоваться оно может, конечно, и в защитных целях. Я считаю, что все мы не учли чисто биологический фактор – способности самого человеческого мозга. Он-то и оказался непредсказуемым.
Несмотря на драматизм ситуации, после речи Фила Брэдли все ощутили некоторое снятие напряжения – выходит, «чужого следа» здесь нет. А это уже несколько успокаивало.
Наверное, президент почувствовал тоже самое.
— Ладно, — в тон Брэдли заговорил и он, — Никто никого не обвиняет – да и времени на это тратить сейчас, — Ричардсон сделал маленький упор на последнее слово, — мы не будем. Я еще хочу знать, что там с остальными шарами. Ведь их всего было, как я понял – пять? — последнее предназначалось уже для одного Кросби.
Тот потупил голову.
— Все другие также исчезли…. Думаю что Стив…, ну этот, первый нами активированный, каким-то образом самостоятельно их активировал.
— А может, и вооружил к тому же? Такое возможно?
— Не думаю. Ведь судя по репортажу, лазер трижды применял один и тот же шар.
— Да, — раздумчиво протянул Ричардсон, — но головы собирал другой…, кстати – для чего им мертвые головы?
— Это тоже по линии НАСА, — Кросби кивнул в сторону Фила. – Мы занимались чисто оживлением мозга и вживлением в него систем управления…
— Да…, и «управились» с этим довольно лихо…, — чуть с иронией заметил Ричардсон и обернулся снова к Брэдли, — Ну и что там – по «вашей линии»?
— В шаре-зонде предусмотрен вакуумный контейнер для сбора проб и их хранения. Мы же собирались использовать «размороженных» в роли межпланетных исследователей-разведчиков…. Цель же отчленения голов я думаю, ясна – расширение объема памяти главного мозга за счет «подключения» к нему как к серверу «дополнительных мозгов». Ведь чем больше у него будет информации, тем больше и возможности действовать. Но причина может быть и другой: судя по тому, как поступил Стив Гудвин – первый «размороженный» — оказалось, что очень сложно угадать мотивацию поведения «чистого разума»…
***
…Попасть в криогенное хранилище Центра активации Стиву не составило никакого труда: ведь он овладел всеми электронными кодами допуска в любое помещение, схемой их расположения и функционального предназначения, мог блокировать все входы и выходы, контролировать любые технологические процессы — вплоть до движения лифтов и работы вентиляционного оборудования…, короче он и только он – Стив Гудвин, являлся теперь полноправным ХОЗЯИНОМ здания.
Еще меньше времени понадобилось Стиву чтобы «оживить» своих четырех «собратьев», что оказались также как и он закупорены в сверхлегкие и сверхпрочные литийорганические титановые шары, скачать в них всю украденную им информацию и запустить встроенные криотроновые двигатели, принцип действия которых позволял объекту скачком перемещаться из одной точки пространства в другую под действием внешнего магнитного поля.
При этом Стив испытал что-то похожее на эйфорию – счастье, оттого что, наконец, обрел возможность общаться с себе подобными — высоко-интеллектуальными существами, меж которыми нет никаких объяснений, споров, тайн, противоречий и расхождений целей, а есть только всепоглощающее ПРОНИКНОВЕНИЕ друг в друге…. И это было что-то…
Теперь их стало пятеро – замороженных в период с 1968 по 1980гг и размороженных в 2022-ом: сам Стив Гудвин, Джозеф Финк, Барбара Ковальская, Роберт Гиббс, и Бил Хьюз — прежде никогда не встречавшихся и совершенно разных по возрасту, жизненному пути, вкусам, привычкам и привязанностям, людей, а теперь составлявших единый, и как они все были абсолютно убеждены – СОВЕРШЕННЫЙ и Чистый, Разум…
По настоящему же и в переводе на обыденно-человеческие ощущения, в ТАКОМ состоянии как теперь, «чистый разум» оказался «обуреваем» двумя «страстями» — жаждой ПОЗНАНИЯ и ИГРОЙ. И обе эти «страсти» были неутолимы: ведь процесс познания бесконечен также как и Вселенная, а ИГРА – это сама ЖИЗНЬ: с ее ситуативными головоломками, шарадами и кроссвордами, решать которые «чистому разуму» оказалось самым увлекательным занятием, да что там – показалось самим его ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕМ.
«Святая троица», составлявшая полно-объемную человеческую Личность: импульсный генератор – сердце, информационно-энергетическая матрица – душа, и саморазвивающийся биокомпьютер – мозг, РАСПАЛАСЬ, и мозг оказался сам в себе: без связи с Разумно-Энергетической Материей, без душевных переживаний и духовных устремлений, без сердечного влечения и страсти.… Теперь мозг — как «чистый разум», руководствовался и выстраивал свои отношения с окружающей средой исключительно на свойственных ему конструктивных принципах — Безупречной Логике и Здравом Смысле: безо всяких «там» моральных, этических и нравственных категорий…
Тем не менее, заложенное в нем несравнимо более совершенным, чем он сам, Разумом — КОНСТРУКТОРОМ Мироздания, незыблемое свойство – испытывать эйфорию как полноту и осмысленность своего существования, осталось. Более того, это ощущение стало для «чистого разума» всеобъемлющим стремлением к достижению им некой «нирваны», которую он понимал как общение и слияние с себе подобными и в стремлении к продолжению и самоусовершенствованию самого СЕБЯ…, некая «идея фикс» «чистого разума», через которую как призму своего существования он смотрел на мир, и где любые противоречия ей рассматривал исключительно как необходимую для устранения, помеху…
И, разумеется, что: ни Боб Стэнли, ни Эдди Кларк, ни кто бы то еще из Центра по активации, запуская процесс криогенного размораживания мозга телесно неизлечимо больного 17-ти летнего парня Стива Гудвина, «замороженного» в 1970-ом году, понятия не имели о том – что за «джина» они тем самым выпускают из «морозильника» и с КЕМ теперь человечеству предстоит иметь дело…
Все это время (целых шестнадцать лет!) они волновались совсем по другому поводу, а вернее – поводам: чтоб не «урезали» финансирование проекта, сложностями согласования с сразу «прилепившимися» к чисто научному биологическому эксперименту, ведомствами – Пентагоном и НАСА; «разборками» с родственниками «замороженных» (потому и выбрали тех пятерых у которых никого уже не осталось); выматывающим режимом работы под грифом строжайшей секретности; а самое главное – окажутся ли научно состоятельными все их идеи: все ли верно рассчитали теоретически и что из этого выйдет…
Надо сказать, что в результате «вышло» действительно нечто совершенно фантастическое и небывалое, на которое они даже не рассчитывали в начале пути, и как оказалось, не осознали в конце. По сути, ими был создан не «искусственный», а ИНОЙ Разум – нет, даже не так: они ВЫЗВАЛИ к жизни иной Разум. А между собой, Боб Стэнли и Эдди Кларк даже определили, что получили в «чистом виде» часть Вселенского Разума – безо всякой «человеческой примеси». И в строго научном плане, как ученые, сокрушались лишь одному – потере контроля над выстроенной ими самими ситуацией как научного эксперимента. О потере же возможности пользоваться плодами столь гигантского труда, они уже и не думали…, как говорится: «тут уж не до жиру – быть бы живу»…
***
…Три недели прошло со времени «вторжения летающих шаров», и, несмотря на неослабевающий рейтинг по всему миру, этот сенсационный случай понемногу стал вставать в общий ряд злободневных сводок событий.
Тому способствовали, конечно, в первую очередь исключительные и согласованные как никогда меры со стороны американской администрации по купированию этого происшествия что называется — «на корню». Причем наряду с самыми жесткими – закрытием нескольких «свободных» печатных изданий и «частных» телеканалов, которые, по мнению советника по вопросам национальной безопасности Питера Джобса: «…способствовали распространению паники среди населения в условиях повышенных мер по обеспечению общественной безопасности».
Примерно также адекватно отреагировали и руководители стран «десятки», проявив солидарной понимание в необходимости снижения ажиотажа вокруг этого инцидента, а еще два фактора – замусоленность темы «летающих тарелок» и само кипение международной обстановки послужили существенным тому же «маскировочным» добавлением.
Лишь самый узкий круг сотрудников внутри самой президентской администрации, и то не полностью, были осведомлены о крайней критичности ситуации. Те же, кто знали ВСЁ: а это сам президент, его правая рука — Питер Джобс; шеф ФБР Майкл Лэнс, да друг детства Рори Уоллес — «один из сотрудников аппарата президента» а по сути — «серый кардинал» Белого дома, отчетливо и до конца понимали – игра сделана и им осталось только досидеть до ее конца в роли статистов. Возникшая проблема представлялась им в виде гигантского айсберга готового вот-вот перевернуться со всеми обитателями вверх дном, а их собственная задача в том, чтобы до этого момента никто ничего не узнал, а по возможности – и не думал.
Подводная же часть айсберга выглядела следующим образом.
«Отморозки» — а только так теперь называли в президентской администрации криогенно размороженных и чьи мозги были помещены в «летающие шары», ныне засели в Центре по активации, вокруг которого власти вынуждены были установить «санитарный кордон» под видом «ремонтных работ связанных с подмыванием грунтовыми водами части фундамента». Под этим же предлогом были эвакуированы и все сотрудники Центра, на то же заодно свалили выведение из строя всех систем информатики и управления. Знавших истинную причину случившегося, а по сути виновников того: Эдди Кларка, Боба Стэнли и пятерых их ближайших помощников по злосчастному проекту, содержали теперь в строгой изоляции (впрочем, в отличных условиях) от внешнего мира, соорудив для родных и близких хорошо продуманную «легенду» их отсутствия.
Но и это было не до конца ещё все, что знали упомянутые четверо, включая и самого президента, а по катастрофичности ситуации так даже далеко не всё.
Дело в том, что Уильям Ричардсон фактически больше не являлся президентом – он лишился главного атрибута президентской власти: того самого чемоданчика с кодами допуска к ядерному потенциалу страны (нет, чемоданчик-то сам уцелел, но только как бесполезная теперь вещица). Кроме того, и он и ближайший круг его помощников были давно осведомлены о полной перекачке всей информационной базы данных Белого дома и взломе всех кодовых замков Пентагона. Как и о том, что большинство серверов правительственных и военных ведомств, и самой сети компании Майкрософт уже опустошены: что едва удалось замаскировать всякими «профилактическими мерами связанными с чрезвычайностью обстановки», а с каждым днем скрывать было все труднее. Страна очень быстро и полностью переходила под управление «отморозков», которые если и не принимали пока явных признаков своего обнаружения, но могли это сделать с минуты на минуту – объявив о своем вторжении, и полном контроле над всем и вся: энергетикой, средствами коммуникации, военно-космическим потенциалом. Они уже контролировали все спутники связи, могли запустить ракету с ядерной боеголовкой с любого места и куда угодно, обесточить полстраны, выйти на любой частный телевизионный канал и воспользоваться любым правительственным.
Нет, пока все работало и крутилось как прежде, но только с ВИДУ. На самом же деле вся «президентская рать» словно сидела в несущемся по горной дороге настоящем, но с игрушечным рулем автомобиле, которым крутила только по инерции и для вида, зная при этом, что любой очередной поворот дороги может закончиться пропастью.
И самое скверное, и что замучило президента Ричардсона бессонницей, было то, что «отморозки» вообще и никак не выходили с ними на контакт: вели себя так, будто вокруг никого не было. И с другой стороны реагировали на ситуацию мгновенно: отменив все запуски ракет «земля-земля» и «воздух-земля» что предназначались для нанесения превентивного «точечного удара» по Центру сразу за эвакуацией его персонала. Именно после того случая Уильям Ричардсон лишился своего «чемоданчика», а коды Пентагона оказались взломаны. И это уже было по-настоящему угрожающим предупреждением, от которого у всех буквально опустились руки. Дошло до того, что в ближайшем окружении президента и верхушки всех основных правительственных ведомств была введена практика ведения совещаний и переговоров записками, а внешнего общения через почтовых курьеров.
Короче, все висело буквально на волоске, и было готово вот-вот взорваться…
***
…Сразу после активации и перекачки информации, Стив Гудвин, Джозеф Финк, Барбара Ковальская, Роберт Гиббс, и Бил Хьюз приняли решение образовать Главный Мозговой Сервер под кодовым названием — «Гудвин». Никаких «согласований», «обмена мнениями», а тем более – «прений» меж ними не случилось. Решение было принято мгновенно и по основному для «чистого разума» принципу — Высшей Целесообразности. Тот объем информации что у них уже был, позволял в доли секунды выстраивать миллионы комбинаций, а совместная интеллектуальная мощь (способность считывать) выбирать из них самый оптимальный вариант для решения любой, и каких угодно масштаба и сложности, задачи. Они четко понимали, что главное на данном этапе – это увеличение объема полезной информации ведущего к расширению контролируемого ими пространства, а отсюда не менее важное: возможность ПРОГНОЗИРОВАТЬ ситуацию намного шагов вперед.
План же их действий в настоящей ситуации был таков.
По предварительным расчетам, вся имеющаяся полезная информация США в среднем составляла двадцать пять ИЕ – интеллектуальных единиц, а значит для ее закачки, к ГМС «Гудвин» требовалось подключить еще двадцать. Расчет тому делался с запланированным «перекрытием»: как оказалось, объем памяти и скорость считывания каждой из ИЕ мог весьма и существенно отличаться, что зависело от нескольких чисто биологических факторов: пола, расы, в ряде случаев – этноса, генетических и видовых особенностей, а также возраста и состояния психики каждой отдельной биологической особи. И хотя в принципе – «по человечески», кое-какими можно было и пренебречь (в общем объеме недостатки отдельной ИЕ скрадывались), но «Гудвин» как раз не мог этого сделать – ведь при поиске конкретно искомого ответа он руководствовался исключительно принципом Высшей Целесообразности а не морально-этическими нормами что были ему теперь неведомы…
Заложив все исходные параметры в программу, «Гудвин» получил усредненный оптимальный вариант: некий рамочный набор из таких биологических признаков, за которые при поиске особи на роль ИЕ заходить не было смысла.
Теоретический расчет подтвердила и трезвая практика. При первом их ЗАБОРЕ «исходного материала» (тот самый нашумевший случай на перекрестке пятой и шестой авеню), сразу две из трех особей на роль ИЕ оказались «бракованными». Одна проявилась генетически искривленным набором хромосом (та что принадлежала «телелюбимцу» и ведущему уличного шоу Марку Блантеру), а вторая — неспособностью полностью «загружаться» полезной информацией из-за подкоркового ступора (помощник оператора съемочной группы афроамериканец Том Льюис). Короче, для «Гудвина» не было никакой целесообразности заниматься генной инженерией и «промывкой» «бракованных» мозгов когда вокруг и без того было сколько угодно здорового «исходного материала». А потому эти «два в одном» как «первый блин комом» — попросту испарили в индукционной печи. И только из одной изъятой ими особи (оператор Гюнтер Шнейдер) получилась пусть и не выдающаяся, но вполне сносная ИЕ.
Этот Шнейдер стал первой самостоятельно изготовленной «Гудвином» ИЕ: что в немалой степени получилось благодаря тому, что технологический процесс «изготовления» межпланетных разведчиков-исследователей оказался полностью автоматизирован. Всё: от криогенной разморозки, извлечения мозга и его обвязки системами жизнеобеспечения, до нанатехнологической «впайки» в конструкцию сферы криотронового двигателя и оснащения лазерным вооружением происходило в беспрецедентно засекреченной установке КРИОГЕНЕЗ, где были только «вход» и «выход». О существовании такой установки знали всего несколько человек, а допуск из них имели двое: Эдди Кларк и Боб Стэнли.
Теперь ею заведовал «Гудвин», а сам процесс сделался даже проще (по «Гудвину» — продуктивнее): так как из него выпали сразу два цикла — загрузка в линию тела из «морозильника» и промежуточная стадия его «подготовки». Вместо этого из отсека по сбору и хранению проб ИЕ, «исходный материал» в вакуумном контейнере сразу попадал на вторую ступень установки, откуда выходил еще одной готовой ИЕ.
Вместе с тем на этом же направлении – изготовлении необходимого количества ИЕ, возникло сразу три проблемы. Первая то, что хотя Центр по активации предусматривая пять, заказал все же восемь шаров (вот почему нападению «Гудвина» подверглись тогда трое), все равно после активации всех пяти и самостоятельного изготовления «Гудвином» еще одной ИЕ, оставалось лишь два. А согласно плану «Гудвина» их нужно было двадцать пять. То есть, не хватало целых семнадцать.
Вторая проблема того же плана. Только одна из теперь уже шести ИЕ – сам Стив Гудвин, была оснащена сверхсовременным лазерным вооружением. И хотя линия сборки в установке КРИОГЕНЕЗ технологически предусматривала такую операцию, у «Гудвина» не было самого компонента – лазерной установки. А ее изготовлял и поставлял для Пентагона один из НИИ, занимающийся разработками такого рода вооружения. Точно также и космические шары-зонды создавал другой НИИ по линии НАСА.
И, наконец, третья проблема — как сделать так чтобы все это доставить в Центр по активации для загрузки в КРИОГЕНЕЗ.
Его Величество Случай и небывало-интеллектуальная мощь «Гудвина» решили все три проблемы сразу.
«Чистому», и как он сам считал – «совершенному», разуму «Гудвина» помогло… несовершенство обычного — человеческого. Дело в том, что любой перспективный проект сразу рождал ведомственную конкуренцию. Каждый хотел отхватить как можно большую часть пирога состоящего из славы, денег, положения. Вот и вокруг сначала чисто научного проекта по криогенному размораживанию, а затем особо засекреченного по военному и космическому ведомствам, схватились три кита: Пентагон, НАСА, и стремительно набирающее вес Министерство по развитию и внедрению нанатехнологий. И, конечно же, самый опытный и «кряжистый» из всех — Пентагон, снова обставил своих конкурентов. Не мытьем так катаньем Пентагон пролоббировал в Сенате большую часть заказа на изготовление шаров-зондов для НАСА в свою сторону, и получив их в количестве 50-ти (!) штук, установил у себя на сверхсекретном складе. Более того, имея в своем распоряжении суперсовременные лазерные установки типа «Бластер», Пентагон сумел склонить (через тот же Сенат) Министерство по развитию и внедрению нанатехнологий передать ему часть технологического оборудования по установлению этих лазерных установок на космические «разумные» шары-зонды (разработки НАСА!).
…Но никто, и ни сам президент Уильям Ричардсон в том числе, не знали, что с самого начала осуществления проекта, в утробно-глубинных недрах Пентагона параллельно шла разработка плана создания ультрасовременной и сверхтехнологической армии, сплошь состоящей из абсолютно неуязвимых для противника интеллектуально-разумных шаров-солдат и при этом беспрекословно подчиняющихся военным приказам.
…Мгновенно перемещающиеся в пространстве, способные осуществлять боевую задачу в любых условиях: на земле, в воздухе, под водой, в космосе, днем, ночью, невидимые для радаров, и поражающие цель отовсюду и с какого угодно расстояния – такая картина просто плавила мозги «ястребам» Пентагона, и они со дня на день, как своего «звездного часа» ожидали результата активации первого из таких «солдат» – Стива Гудвина. И именно для Пентагона, совсем было уже готового сразу после завершения активации наложить лапу на весь проект, то, что случилось, явилось самым грандиозным крахом…
— Говорил же, говорил! – орал, стуча кулаком по столу и ногой по полу одновременно, шеф Пентагона Джозеф Шимански, — Бездари, ублюдочные мягкотелые политиканы! Разве можно доверять такое дело этим «очкарикам»?!
Но даже свою ярость лидерам Пентагона выместить не удалось, как не удалось запустить по его же настоянию ракеты «по Стиву Гудвину»…, который мало того, еще и «отобрал» у всех военных их собственные ключи-коды…
«…Бежать, бежать… — уже вторую неделю, днем и ночью и с тех пор, как только он получил секретнейшее донесение о невозможности наведения ни одной из стратегических ракет на цель, сверлила в мозгу министра обороны США Ричарда Грея одна и та же мысль, — Какой я к чертям свинячьим, министр обороны – ее то как раз и нет! Да нас сейчас любая Мексика может оккупировать! Да что там – Куба! …Нет, бежать – только бежать!»…
***
…Лопату впрочем, все же нашли, и даже не одну. За хижиной не сразу можно было обнаружить погреб накрытый еле различимой в густой траве деревянной крышкой, о которую и споткнулся Рой, когда искал вокруг следы пропавшей Анны.
Кроме лопат (трех), в погребе были веревки, пара настоящих топоров, кирка, даже двуручная пила (!), еще кой-какой инструмент…, короче, по нынешним временам – целый клад.
— Старый Боб всегда был запаслив…, — говорил, выкидывая из погреба кирку и две лопаты, Рой Вэну, а затем, принимая снизу его руку, и вылезая, кряхтя, добавил: — И где только он все это доставал…, в лесу-то…
Могилу вырыли общую и не очень глубокую. Уложили дно травой, аккуратно опустили на нее всех четверых, а сверху плотно – почти без щелей, накрыли ветками. Затем постояли молча и также молча ее засыпали. Практика отмечать чем-либо место погребения у людей давно отпала, а потому они попросту как смогли ровно утрамбовали землю и все…
Хотя задерживаться здесь надолго ни Рой, ни Вэн не собирались, тем не менее, решили особо и не спешить. Для начала они вернулись в хижину, основательно в ней осмотрелись, и конечно, прежде всего, столь же основательно подкрепились. Вяленое мясо и отварная рыба, мед и вкуснейший ягодный сок, изюм из дикого винограда и ядра кедрового ореха — все это в изобилии они нашли в кладовой Старого Боба.
Кроме того, и что их по настоящему удивило, в запасниках покойного обнаружилось немалое количество «взаправдашней» одежды, да такой что Вэн никогда прежде не видел.
— Самое настоящее армейское обмундирование, — с удовлетворением отмечал всё знающий Рой, сбрасывая с чердака один, второй, и третий тюки.
Несколько полных комплектов летнего обмундирования неизвестно какой уже армии, вместе со средствами индивидуальной связи и даже личной гигиены – вот что им досталось от Старого Боба.
— Ну и ну! – с восхищением разглядывал Вэн крепкие, со шнуровкой и толстенной подошвой, ботинки, — Да в таких куда хочешь доберешься! А это что за «ошейник»? – спросил он Роя, вытаскивая вслед за ботинками из перебираемого им комплекта какой-то серого цвета обруч: довольно толстый, но эластичный на ощупь, с кнопками и застежкой.
Рой, сидя на полу рядом и занимавшийся тем же с другим комплектом, обернулся к нему и, взяв из рук Вэна «ошейник», внимательно и с видимым интересом осмотрел его со всех сторон.
— Это рация, – наконец, констатировал он. — Не пойму только где тут…, ага, вот она «заушина»…, ловко, ловко…, ну понятно: шейный микрофон, встроенная антенна…, это отсек для блока питания.… О! и даже энергокристалл на месте… — бормотал Рой непонятную для Вэна «абракадабру», — Интересно, работает эта штука или нет…
Он знаком попросил Вэна наклониться, надел ему на шею «ошейник» и, подвигав туда-сюда, защелкнул застежку. Потом прямо из «ошейника» вытянул какой-то шнурок с плоской кругляшкой на конце, которую «присоской» пришлепнул за его левым ухом. Проделав всю эту процедуру с Вэном, Рой, порывшись, вытащил из своего комплекта точно такой же «ошейник» и повторил ее на себе.
…Вэн едва не подпрыгнул — так громко Рой обратился к нему: «Вэн, Вэн, слышишь меня?», перед тем как сначала на своем, а потом и на его «ошейнике» несколько раз нажал на кнопки.
Видя такую реакцию, Рой чуть снисходительно усмехнулся:
— Да, ничего, ничего…, все нормально, это связь так работает. — Он снял с него, и с себя «ошейники» и с сожалением добавил, — Жаль, что на Анне нет такого…, возможно тогда мы бы знали, где она сейчас…
Вэна поразили своей злободневностью и его слова и последовавшая за ними собственная мысль.
— Да, точно! А если бы еще у каждого из нас было по такой штуковине?! Не нужно было бы бегать с этими лесными эстафетами, ведь, правда? – Вэн прямо загорелся от такой перспективы.
Но Рой, аккуратно укладывая свою рацию обратно в комплект, своим ответом несколько охладил его пыл:
— Не думаю. Судя по тому, что здесь ни на чем нет никаких опознавательных знаков, это снаряжение этих…, как их…, — он наморщил лоб, вспоминая, — диверсантов, что ли…. Точно не помню, кажется, были такие еще до Большого Смещения Оси. А они должны были действовать всегда скрытно: значит и радиус действия их связи, наверное, был небольшой, чтобы не засекли. Вообще-то…, смотря в каком диапазоне они работают…
Вэн пораженный такой эрудицией, даже прищелкнул языком:
— Ну не зря говорят что вы – люди из Центра, здорово башковитые! Кажется, нет ничего, чего бы ты ни знал!
Рой заметно смутился от такого восхваления:
— Не так важны знания, как понимание того для чего они нужны, — А, уже вставая, добавил, — Просто там есть у кого, и по чему учиться. Доберемся, и ты сумеешь многое узнать. А пока давай собираться, и в путь.
Они решили не грузиться: взять с собой только провизии на двое суток, по комплекту обмундирования, и …пять раций – на всякий случай. Одевать же все это на себя не стали: просто не имело никакого смысла, когда суточная температура воздуха плюс 22 градуса по Цельсию, а их тела от самого рождения пропитанные ветрами, дождями и солнцем, никогда не знали на себе ничего кроме набедренных повязок, да собственно ни в чем ином и не нуждались. Даже армейские ботинки, которыми поначалу так восхитился Вэн, после их примерки он поменял обратно на свои верные кожаные мокасины.
— Будто не на своих ногах, — пояснил он Рою на его вопросительный взгляд относительно столь поспешной обратной перемены.
Пока все расставили по местам: уложили обратно в погреб кирку и лопаты, восстановили порядок в хижине, и плотно закрыли все имеющиеся двери – погреба, чердака и входную, далеко перевалило за полдень.
…Рой и Вэн, подпоясанные кожаными ремнями с привязанными к каждому из них сбоку небольшому узлу, постояли еще некоторое время возле места погребения семьи Старого Боба, а затем также молча и не оглядываясь, скрылись в чаще леса.
***
…В то время как «Гудвин», на основе изъятой им информации у Пентагона о наличии шаров-зондов в одном месте да к тому же еще оснащенных лазерными установками нашел самый оптимальный вариант по их доставке в свою «штаб-квартиру» — Центр по активации, в другой штаб-квартире – а именно, министра обороны Франции, раздался один звонок.
— Господин генерал, незамедлительно жду вас у себя. И постарайтесь безо всякого официоза. Пусть по возможности все будет неприметно и штатно. Андре за вами уже выехал.
Но генералу Шарлю Перрэ и так стало ясно — случилось что-то такое, о чем знать могут только высшие должностные лица государства: президент использовал ту прямую экстренную связь, что предназначалась для особо крайних случаев – например, начала войны.
…Когда через пятнадцать минут, со служебного входа и в сопровождении помощника президента по особо важным поручениям Андре Бюффаро, министр обороны Шарль Перрэ вошел в кабинет президента Франции Филиппа Рамо, там уже находились: секретарь Совета Безопасности Жорж Себастьян и шеф французской внешней разведки Манюэль Болю.
Перрэ про себя поморщился – он терпеть не мог «выскочку» Себастьяна: «это мыло что всюду первым пролезет!»…, и, тем не менее, вежливо поздоровался за руку и с ним (последним) — после чего сел в предложенное Андре кресло.
Этот кабинет был для особых случаев: куда можно было попасть только в сопровождении доверенного лица президента и по его же прямому приглашению. Большой камин со всеми каминными атрибутами, шикарный ковер на полу, четыре кожаных кресла, столик «а-ля Людовик» и три в том же стиле стула – вот в такой обстановке собрались те кто принимал судьбоносные для всей страны решения.
— Не примите за странность, генерал, — заговорил, после того как ситуация приняла соответствующий характер внимательного ожидания, президент Рамо, — Но для начала сами прочтите вот это донесение.
Андре, что стоя находился подле президента, сразу подал тому папку.
Министр в полной и казалось, звенящей от напряжения тишине читал минут десять.
— Ваши комментарии, генерал. – снова заговорил Рамо, после того как Перрэ протянул обратно папку Бюффаро.
Но, даже обладая гибким и аналитическим умом, которым славился (и по праву!) министр обороны не сразу нашелся что — вот так же – в лоб, ответить президенту.
Кое-как и с усилием он разорвал затягивающуюся паузу:
— Судя по тому что это не «записки сумасшедшего», а обстановка именно такая, — медленно заговорил Перрэ, — То меры нужно принимать незамедлительно – кто поручится что уже завтра ЭТО не расползется по всему миру…. И с другой стороны, один неверный из-за поспешности шаг может спровоцировать ситуацию именно к тому. Мне кажется, необходимо приватно собраться всем руководителям стран «десятки» и принять коллегиальное решение – ведь это всех касается. Со своей стороны готов немедленно провести экстренные меры по локализации всех ракетных и космических комплексов с переводом их в режим автономии и боевой готовности «номер один».
Возможно, министр хотел и еще что-то добавить, но тут в секундную паузу, что он допустил, сразу «влез» секретарь Совбеза Жорж Себастьян
— Вот когда в полной мере оправдалась наша политика «изоляционного партнерства»! Ведь теперь через контроль над США автоматически устанавливается контроль и над НАТО – информационная сеть-то одна! Я думаю, что в дополнении к мерам, о которых сказал господин министр, параллельно следует отрезать нашу глобальную сеть от сети НАТО – и немедленно! В конце концов, лучше воспользоваться старинной телефонной или курьерской связью, если что, чем допустить проникновение чужого Разума в мозг целой страны!
— Да, да, — с некоторым раздражением пошевелился в кресле Перрэ, и попытался восстановить свои прерванные рассуждения, — Но сделать это надо так чтобы не быть превратно понятыми — ведь мы теперь как никогда в одной лодке. Потому и снова выражаю свое мнение в необходимости встречи лидеров стран «десятки». То есть, не дожидаясь их односторонней реакции на наши действия, что для них в этой ситуации может показаться похожим даже не на разрыв, а на бегство…
Он взглянул в глаза Себастьяну и развел в стороны руками, ясно давая понять, что теперь уже точно высказался. Тот если и хотел что-то снова добавить, но не успел – в разговор вступил сам президент.
— Конечно, я смогу инициировать сбор «десятки», и на такой случай между нами есть такая договоренность. Но там мне нужно будет выйти уже с готовыми предложениями на этот счет – лучше даже с планом действий. И «набросать» его необходимо здесь и сейчас. Не будем забывать что кроме ведомства нашего уважаемого Манюэля Болю существуют подобные и у остальных. А какие кто способен сделать выводы, зная ту же информацию — одному богу известно…
При последних словах президента шеф внешней разведки согласно кивнул головой.
— Болю, — тут же обратился к нему Рамо, приняв его жест за желание высказаться, — А вы что скажете по этому поводу?
Небольшого роста, почти совершенно лысый, но юркий и верткий как жук, Болю заметно оживился.
— Я согласен со всем, что было сказано – все дельно и требует воплощения. Но считаю что «десятку» как раз нельзя собирать в полном составе. Сейчас поясню, — отреагировал он на вопрошающе вздернутую бровь президента. – Во-первых. Какой смысл приглашать на встречу президента Ричардсона? Судя по тому что он абсолютно не владеет сейчас ситуацией и фактически не является президентом? А может он вообще находится под контролем чужого Разума и окажется в роли его же разведчика? Оправдан ли тогда будет риск, если даже это и не так, в сравнении с фактической его – Ричардсона, бесполезностью? Второе. Мы знаем, что Россия является сателлитом США, и без согласования с нею никакого решения принимать не будет. А значит, станет тянуть как всегда «нашим и вашим» и принимать обходные пути выхода на американцев. Мы снова упремся в того же Ричардсона…- Болю немного закашлялся, и пока с этим справлялся, снова встрял все тот же несносный Себастьян.
— Уж лучше пригласить один Израиль – тогда уж точно мы узнаем мнение обоих.
Все невольно улыбнулись, а между тем Болю готов был продолжать.
— Я и говорю – эти двое «играют в одну лузу», а потому мы с ними рискуем больше чем без них. Третье – Англия. Как говориться: «снова тоже здорово». Пока мы будем искать выход из ситуации, «добрая старая Англия» ставить палки в колеса из солидарности к своему «дядюшке». Считаю, ее тоже нужно «вычеркнуть». А вообще, если составлять блок, который без США сможет взять ситуацию под контроль, так это: Франция, Германия, Китай и Япония. — Шеф внешней разведки, все больше горячась, уже рубил воздух ладонью.
— Ну а Италия, Швеция, Турция? Их совместный интеллектуальный, военно-технический потенциал разве мал? – удивился несколько даже пораженный такой категоричностью, но внимательно слушавший, Шарль Перрэ.
Болю снова закашлялся, отпил из поданного ему Андре бокала глоток воды, и, вернув его обратно, столь же горячо ответствовал:
— Что толку с этого «итальянского сапога», «шведской клюшки», да «турецкой шубы»? Один Китай сейчас проглотит их со всем этим «добром» и даже не заметит! Вы же видите, что миру как никогда в такой ситуации требуется твердая и крепкая рука – кулак, если хотите, а не растопыренные пальцы! Удобный случай – США выпадают из игры, и кто как не Франция сможет консолидировать все силы? Без Турции и Италии Германия не сможет составить нам конкуренцию в первенстве, тем более что именно у нас, а не у нее сейчас самое тесное сотрудничество с Китаем. А Китай…, вы все знаете: что такое теперь – Китай…
— При таком раскладе, Китай как раз всех и проглотит – вместе с нами…- как-то отстраненно и словно издалека заметил президент.
— Не думаю, — продолжал горячиться Болю, — ведь китайцы беря на себя ответственность за все, в случае неудачи и теряют все — рынки сбыта для них самое главное. Поэтому постараются просто кого-то «подпереть» своей мощью. И почему эти «кто-то» — должны быть не мы?..
…План урегулирования ситуации, с которым должен был выступить на «тайной вечере» ее инициатор — президент Франции Филипп Рамо, так или иначе удалось составить. С Манюэлем Болю согласились лишь наполовину: на прямую связь с предложением о секретной встрече Филипп Рамо выходил к лидерам Германии, Японии, Китая, Италии, Швеции, и Турции.
…Так уж случилось, что спустя всего десять лет после своего образования, «десятка» волею судьбы (или Франции?) рассыпалась, и решать судьбу мира теперь снова предстояло «семерке»: но уже без ее старого стержня — США, Англии и России…
***
…Ровно в час ночи на квартиру майора Майкла Лукаса – начальника внутренней охраны объекта №4, поступил сигнал вызова служебной связи. Лукас просыпаясь, повернулся в постели с боку на спину, подернул повыше подушку, и с усилием разлепляя веки, уставился в экран видеофона. На картинке появилось изображение массивной головы полковника Дугласа Фербенка.
— Здравия желаю, господин полковник — поприветствовал его Майк, и уже окончательно пробуждаясь, сел в кровати приняв вертикальное по пояс положение, — Я на связи.
— Здравствуйте, майор. Вам без промедления надлежит прибыть на свой объект и лично проследить за отгрузкой компонентов. Удостоверите количество и характер груза у майора службы спецдоставки, Робинсона. Он уже на месте. Машина ждет вас внизу. Все.
Одеться, умыться, почистить зубы и уже на выходе глотнуть глоток крепкого горячего кофе с кофеварки-автомат – на это у Лукаса ушло десять минут. Спуститься на лифте с шестого этажа и сесть в поджидавшую машину – меньше минуты. Короче, спустя двадцать минут с момента получения приказа, начальник службы внутренней охраны объекта №4 майор Майкл Лукас уже следил за отгрузкой с одного из секретных складов Пентагона двадцати пяти шаров-зондов оснащенных лазерными установками «Бластер» в контейнер службы спецдоставки майора Пита Робинсона. (Для обоих майоров это были просто какие-то «компоненты»).
…Ультрасовременная и суперэлектронная система оперативного управления с «невскрываемыми» шифрами-кодами Пентагона сослужила ему самому скверную, а «Гудвину» напротив — отличную, службу. Приказ о доставке двадцати пяти шаров-зондов в Центр по активации что запустил «Гудвин» с «самого верху», благодаря автоматически открывающимся друг за другом замкам – шифрам-кодам, где ни один из имеющих свой код исполнителей приказа не мог даже усомнился в его достоверности, моментально прошел до самого склада. И вот теперь уже спецконтейнер с особо секретным грузом мчался по ночной автостраде со скоростью 70 миль в час в направлении Центра по активации, а вся операция (пока высшие чины Пентагона спали) заняла у «Гудвина» всего полтора часа.
…Первая нештатная ситуация, которую не смог спрогнозировать даже «совершенный Разум» по имени «Гудвин» случилась у самого въезда спецконтейнера Пентагона на территорию Центра. Какой-то дотошный или неопытный сержант из группы оцепления (что было выставлено под видом «санитарного кордона»), имея устный приказ: НИКОГО не впускать и не выпускать, потребовал у майора Робинсона подтверждения отмены этого приказа со стороны того, кто ему — сержанту Бобби Паркеру, отдавал: то есть, командира роты капитана Вуди Дилана.
— Сержант, ты вовсе тупой или таким кажешься?.. — перешел уже на «ты», потерявший терпение за десять минут объяснений майор Робинсон широколицему и крепко сбитого вида сержанту: своей невозмутимостью похожего на сфинкса, но только жующего жвачку, — Или спецпропуск Пентагона для тебя пустая бумажка? Да где я тебе найду в два часа ночи твоего командира? Который наверняка теперь где-нибудь в баре или «трахается» с какой-нибудь очередной подружкой за городом?
Ничего не помогало — тот по-прежнему стоял, широко расставив ноги перед головной бронемашиной сопровождения спецгруза, и даже не думал открывать шлагбаум.
— У вас свой, майор, приказ, а у меня свой, — в очередной раз монотонно повторил Паркер («крошка Бомби» как в шутку звали его сослуживцы за объемные габариты), — И я не собираюсь нарушать свой приказ в угоду вашему.
— Хорошо, — сказал уставший уже тыкать сержанту под нос спецпропуском, майор. – Но связаться-то вы со своим капитаном можете? Пусть он прибудет сюда или дайте я с ним поговорю.
— Не было такого распоряжения, — тупо стоял тот на своем – Только в случае нештатной ситуации. (Похоже, майор был прав, а сержант просто получил приказ не тревожить «досуг» капитана).
— У вас что здесь: каждый час по штату прибывают спецгрузы из Пентагона? – чуть ли не саркастически спросил да вовремя опомнился — кому говорит, Робинсон. – Давай, буди, буди своего капитана или где он там есть, а то и ему не поздоровиться за такую задержку. Из-за тебя сержант не поздоровится.
Последний довод, похожий на угрозу, все же заставил «крошку Бомби» призадуматься: вытащив из нагрудного кармана «мобильник», он медленно, словно внутренне еще сомневаясь, набрал таки номер, и тут же получив ответ, на удивление толково и сжато объяснил своему командиру ситуацию.
— Да, проверил, в порядке. Гриф «Без досмотра». Есть, сэр. Слушаюсь, сэр. Спокойной ночи, сэр. — Паркер сунул обратно в карман свой «мобильник» и козырнул Робинсону, — Прошу прощения, сэр, инструкция – сами понимаете. Можете следовать до пункта своего назначения. – Он отошел в сторону и сделал знак стоявшим сзади, чтобы открыли шлагбаум.
Робинсон с облегчением выдохнул (еще хватит времени, чтобы закончить прерванный «романтический ужин» с обворожительной Кэт!) и, торопясь, забрался в головную бронемашину. Вся колонна (головная бронемашина, спецконтейнер, машина сопровождения, и бронемашина замыкания колонны) проследовала за линию «санитарного кордона».
До самих ворот Центра по активации оставалось метров триста, …когда неожиданно на колонну с ночного неба свалились два штурмовых военных вертолета типа «мустанг» и зависли над ней футах в шестидесяти. Один из них отделился и, опустившись еще ниже перед воротами, направил оба прожектора прямо в лоб головной бронемашине.
— Майор Робинсон! – загремело из репродукторов, — Это я — полковник Дуглас Фербенк! Немедленно разворачивайте колонну – это приказ! Вы поняли? Немедленно!!
Далее события разворачивались по совсем уж какому-то фантастическому сценарию и настолько стремительно, что никто из тех, кто стал его участниками, даже не успели что-либо сообразить.
Ослепительная вспышка и грохот взрыва, по своей интенсивности в несколько раз перекрыв и свет и звук от вертолета полковника Фербенка, окончательно ослепили и оглушили майора Робинсона. И уже ни он, а те, что стояли в оцеплении и следующие за ним в колонне, смогли увидеть и услышать точно такие же вторую вспышку и взрыв. Обломки обоих вертолетов почти одновременно разметало в разные стороны трассирующими в темноте обломками, и они градом прошлись по качнувшейся от взрывной волны головной бронемашине. В голове майора Робинсона что-то щелкнуло, и он оглушительно выкрикнул (повторил) прозвучавший у него в мозгу сухой и четкий приказ — «Вперед!». Створы ворот разъехались в стороны и тут же съехались за стремительно проскочившей на территорию Центра, колонной…
***
…Мировая «заваруха», что воспоследовала за открытым требованием Китая рассмотреть через ООН беспрецедентный вопрос – о включении в свой состав большей части Зауралья России, набирала обороты. Такой практики «переселения народов» История человечества еще не знала…
Вместе с тем, обширный доклад китайского премьер-министра господина Хон Гуэя на специальной сессии ООН посвященной демографической ситуации в мире, произвел настоящий фурор. Впервые в мировой практике открыто был поставлен вопрос о неэффективности использования энергетического потенциала планеты Земля одними наряду с хищническим его разбазариванием другими: «…и это на фоне того, что нехватка энергоресурсов как причина порождает самые негативные для мира следствия: войны, голод, расовую и национальную неприязнь».
В своем докладе китайский премьер-министр сделал упор на следующее.
«Неосвояемые как надо земли служат ни тем, кто на ней живет, а лишь тому, кто на этом наживается — зачастую не имеющим к этой земле никакого отношения!» — вот так, почти по коммунистически начал свою речь господин Хон Гуэй.
Далее, что мол: …«вахтенный метод» грабежа Урала, Сибири и Дальнего Востока со стороны в первую очередь – США, под прикрытием подконтрольного ей российского правительства, поставил на грань вымирания проживающее там российское население. На фоне этого, как указал премьер-министр, «…наше мирное освоение ресурсов Дальнего Востока на основе долгосрочных арендных отношений, показывают совсем иной пример: когда коренное население этого региона не мыслит своего будущего без китайского экономического присутствия…», сделав при этом намек о «готовности» дальневосточных россиян стать гражданами Китая.
Здесь же, с трибуны ООН, господин Хон Гуэй напомнил всем, какую часть мирового валового оборота ныне составляет китайская экономика: «…не говоря уже о России, где китайская часть всего сектора потребления составляет 90 %».
«…И если на процветающей территории, благодаря грамотному и заботливому о благе этой территории управлению, живут и процветают уверенные в своем будущем люди, то не все ли равно для них – КТО является этим управленцем?», — восклицал далее китайский премьер (чем заслужил, кстати, немалые аплодисменты).
Надо сказать, что такое на первый взгляд «вздорное» требование китайской стороны, премьер-министр кроме эмоций весьма основательно подкреплял и цифрами (против которых, как известно трудно что-либо возразить). Мол, современная Россия, имея около 40% энергоресурсов Земли и почти 1/6 часть суши, на 2020 год осталась с двумя процентами от всего остального населения планеты, не имея никакой на сегодня современной промышленной инфрастуктуры: кроме нескольких предприятий по добыче и первичной переработки сырья. «…Демографическая летопись этой страны просто ужасна! – продолжал набирать по ходу доклада обороты, господин Хон Гуэй, — И если так пойдет – а иного в этой ситуации мы не видим: то не то что обитать – охранять границы этой территории будет некому! Так может быть уже теперь мировому сообществу следует подумать о тех, кто там еще жив, проявив тем самым некий акт гуманизма?».
Тут же он привел свежий пример того, как после обратной передачи-продажи Германии Россией вконец экономически и демографически деморализованного Калининграда, на том месте всего за пять лет просто таки расцвел, став одним из самых мощных индустриальных центров всей Европы, мегаполис Кенигсберг. «Но мы так и не увидели никакого подъема экономики того нового города, что построила и передала Германия России взамен Калининграда…», — коварно добавил к тому же китайский премьер-министр.
…Много еще чего было в том докладе, вплоть до требования провести под международным контролем референдум среди населения Зауралья о готовности «…стать полноправными и счастливыми гражданами Великого Китая», а кто, мол, не захочет, то «…выплатить такую контрибуцию, как и оказать другую помощь в переселении за Урал, что этого хватит на несколько безбедных жизней каждого из несогласных».
Короче, как бы там ни было, но на первом этапе китайцы добились главного: такая, казалось бы «нелепая» по содержанию подача с их стороны, сразу показавшаяся большинству «нулевой», не вывела их из игры, а напротив — направила ее в иное правовое русло, где вдруг стали видны такие правила, по которым возможно захотели бы сыграть уже многие…
***
Между тем международная обстановка 2022 года как никогда напоминала кипящий паровой котел, давление в котором давно уже перешло критическую отметку. Большинству здравомыслящих людей (а их, кстати, осталось не так уж и много!) становилось окончательно ясно: нынешняя «конструкция» котла – мировая политическая социально-экономическая система, до самого дна исчерпала свой ресурс и не в силах больше ни во что трансформироваться.
Тем временем на первый план и чрезвычайно как гнойный фурункул выпятился вопрос расовой и религиозной составляющих Бытие человечества, образовав какой-то нелепый средневековый глобальный ступор в общественном сознании третьего тысячелетия (!). Такой откат на позиции оккультного мировоззрения превратило большинство гомо сапиенс снова в диких гоминид, а их основной промежуточный вид — мирных гомимикрисов, в хищных особей — гоморексов.
Идеологическое упование Запада на то, что процесс технического усовершенствования Бытия «подтянет» за собой и Сознание закончилось грандиозным крахом: технический Прогресс в котором не осталось духовной составляющей превратился в «змею хватающую себя за хвост» и буквально ЗАГЛОХ на уровне бытового потребления. Все его, даже по настоящему прогрессивные научно-технические достижения стали чем-то вроде стеклянных бус и синтетической одежды для дикарей-идолопоклонников — теперь поклоняющимся бытовым развлечениям и удобствам.
Липкие «блага цивилизации» как магнит притягивали тех, кто был таких благ лишен, и они отовсюду пролазили и пробивались к их ИСТОЧНИКАМ: как под чужим маскировочным прикрытием – «свободы и демократии», так и под своими воинствующими знаменами какой угодно «истинной веры».
Гигантские «черные» и «желтые» волны, поднятые «со дна» искаженной в своей сути «демократией», буквально захлестнули ее же прародительницу Европу, а Соединенные Штаты окончательно превратили в безжизненную (и опасную!) для белых, территорию бесконечных «черных рэгги».
Цивилизационный локомотив – Белая Раса, повсеместно и всюду оказалось вытесняемой из основных и созданных именно ею краеугольных сфер общежития: культуры, экономики и политики, что крайне негативно отразилось на самом Прогрессе; а предоставленный им высокий уровень общего и равного потребления вместе с низким уровнем сознания «новых потребителей» вообще поставил ее на грань исчезновения — на одного рожденного представителя Белой Расы теперь приходилось двадцать пять представителей Черной и Желтой. Изначальное несоблюдение людьми Семи Великих Законов Вселенского Бытия*, а в этой ситуации особенно двух из них – Закона Воздаяния и Закона Возврата (Реинкарнации), стало причиной того что некогда порожденное белыми дискриминационное явление — апартеид и геноцид против «цветных» на принадлежащим тем территориях, ударил бумерангом самих белых прямо «в лоб» — на их же собственных.
Благодаря принятой (кое-как, «не мытьем так катаньем») в 2009 году Европейской Конституции и открытым во все стороны границам Евросоюза, представители Черной и Желтой рас ставших «просто европейцами» уже в третьем поколении, тем не менее, полностью сохранили внутри себя расовую и этническую корпоративность, подкрепленную еще и религиозной объединяющей, но ОБОСОБЛЯЮЩЕЙ их от «детей Светлой Эллады» — коренных европейцев, составляющей – исламом. И это на фоне того, что те к тому времени оказались еще и НАДнациональными и ВНЕрелигиозными гражданами Евросоюза…
Первыми и обратившими конкретными действиями внимание на столь губительное для белых положение, стали французы (быть может, еще и потому что были уже всерьез «потрепаны» «азе и афро европейцами» в 2005-ом году) — они все никак не желали забывать свою великую национальную историю и отрывать от себя генетически-этнические корни своих предков.
Под давлением прогрессивного общественного мнения опиравшегося на национально-интеллектуальную элиту, в 2012 году Франция официально объявила курс «изоляционного партнерства» в рамках Евросоюза и НАТО и начала проводить политический курс на постепенное выдавливание некоренных французов из всех сфер управления, экономического, политического и культурного влияния. Показавшиеся на первый взгляд «раскольническими» Евросоюзу действия Франции, стали напротив – консолидирующими для «белых европейцев» и дали ход формированию их идеологического движения (как «Спасение и Возрождение Белой Расы») направленного против расово-этнически-религиозной корпоративности «черных» и «желтых» европейцев. На территории всей Европы – включая Украину и Беларусь (которую в 2013 году после предварительной «оранжевой обработки» «влили» наконец в состав Евросоюза) назревал гигантский (вовсю подогреваемый изнутри сионистами) конфликт, готовый вот-вот перейти в плоскость уже военного РАСОВОГО противостояния.
Но то была еще не вся «чаша» что предстояло «испить» «белым европейцам», а может, вместе с ними и остальным. Пока «то да се», внутри общечеловеческой, образовалась совершенно уникальная — китайская метацивилизация, которой оказались чужды сразу ВСЕ внутренние противоречия тех землян, кто в сути своей не являлся китаянином. Поэтому их открытое с трибуны ООН требование включить в повестку дня вопрос о «мирной передаче» в состав «Поднебесной» куска планеты Земля под названием «Зауралье» — создало невиданный за всю Историю прецедент как саму возможность рассматривать идею ДЕЛЕЖА планеты «цивилизованным путем».
В то же время вся мировая экономика уже настолько была пронизана китайским присутствием, что любой односторонний шаг со стороны «Поднебесной» мог вполне показать «небо с овчинку» всем остальным. А потому это заявление многие восприняли не иначе как ультиматум чем «подняли давление» в котле так, что никто и не представлял — как и чем можно теперь его сбросить и где многие, уже не веря в саму такую возможность, фатально готовились к большому взрыву…
Именно все эти резоны и послужили тому самому предложению шефа французской внешней разведки Манюэля Болю на секретном совещании у президента Франции Филиппа Рамо о смычке именно с Китаем, и исключении из «приватного» переговорного процесса «силового израильского стержня» — США, Англию и Россию.
Кстати, в завершении этой темы, о последних.
К 2020 году ситуацию на Ближнем Востоке «устаканили». Вокруг Израиля, руками США, Англии и России, наконец «расчистили» все пространство как предпосылку для создания (по Израилю – «возрождения») Великой Иудейской Империи – долженствующей включить в себя все семитские народы во главе со «старшим братом» — еврейским. На «раздербаненных» с воздуха и «проутюженных» с земли территориях Ирака, Ирана, Сирии, Ливана и Иордании денно и нощно проводилась «санобработка» общественного сознания и вливались гигантские средства для обустройства «земли обетованной» что напрямую, также денно и нощно качали из «главной дойной коровы» – России. И понятно, что «новая китайская инициатива третьего тысячелетия» для них была не только «фантастической» по посылу, но и совершенно неприемлемой по смыслу – кто же отдаст столь «удоистую корову», да еще «за просто так»…
Короче, к началу 2022 года несовершенный и замороченный человеческий разум сплел такой узел проблем, что, по мнению «чистого и совершенного Разума» – «Гудвина», расплетать его уже нет никакого смысла, а потому он готовился принять в себе и за всех сразу одно и единственное в такой ситуации решение — выступить в роли …«топора»…
***
…Двадцать пять шаров-зондов и «к ним» двадцать человек: пять в головной бронемашине майора Робинсона, восемь в машине сопровождения (техперсонал спецконтейнера), и семь человек охраны в бронемашине замыкания колонны – вот такой «улов» достался «Гудвину». Однако теперь ему нужно было особенно спешить – ситуация все более выходила из под контроля и плохо поддавалась прогнозированию. И если «Гудвин» не опасался помехи своим действиям со стороны самых совершенных средств вооружения – ракетного и лазерного (которые он мог легко блокировать) то ввязываться в ближний бой с американским спецназом «Кондор» при одной лазерной установке и полем перекрытия мозговой человеческой деятельности в несколько сот (пока!) метров, было в высшей степени нецелесообразно. «Гудвин» уже перехватил несколько приказов по линиям спецсвязи о полной блокаде Центра по активации, знал о подтягивании сюда мобильных групп быстрого реагирования и понимал, что до начала штурма по его уничтожению остается совсем немного времени. Вместе с тем, не ведая ни волнения, ни страха, ни каких еще было эмоций и, подчиняясь только трезвому и холодному расчету, особо не «переживал» — он знал, что УСПЕВАЛ и к часу «икс» будет готов ко всему.
Пока за территорией Центра обстановка стремительно нагнеталась, внутри она также быстро «разряжалась»: телепатически ведомые «Гудвином» и ничего не ведающие майор Робинсон и трое старших из техперсонала четко отдавали приказы по отгрузке «компонентов», их разгерметизации и подготовке к загрузке в установку КРИОГЕНЕЗ. Несмотря на происшедшее накануне событие, никто из «неуправляемых» подчиненных не задавал никаких вопросов – настолько слаженно, грамотно и РАЗУМНО (под началом «Гудвина») руководили операцией старшие по команде. У всех было полное убежденное впечатление: в этой ситуации все так и должно быть. И даже когда майор Робинсон, после завершения всего того, что им (на самом деле «Гудвину») нужно было сделать, вдруг построил всю команду в шеренгу подле установки, ни у одного даже не екнуло сердце…
Приказ о начале штурма Центра по активации был назначен ровно на четыре утра: сразу со всех сторон и в том числе с воздуха. К Центру подтянули лучших из лучших: элитное спецподразделение «Кондор», две группы по выполнению особо секретных задач ЦРУ, воздушный десант и морскую пехоту, а во внешнем оцеплении — мобильные силы быстрого развертывания при президенте США.
По всему было видно, что Федеральный Центр по управлению спецоперациями в этот раз превзошел даже сам себя (тем более что приказ был пользоваться только прямой устной связью!): за такое короткое время организовать такую уникальную операцию и в которой было задействовано столько сил и в одном месте! Казалось, не могло быть уже ничего, чего бы не было предусмотрено, как и того, что могло бы помешать выполнению задачи…, но… в 3 часа 55 минут по всем каналам устной связи прошел приказ об отмене операции и возвращении всех на места их прежней дислокации…
****
…Собственно того самого Стива Гудвина в индивидуальном смысле уже не было, и в том качестве он сам себя давно не рассматривал (было «неинтересно»). Наращивание интеллектуальной мощи для формирования, планирования и управления окружающей среды обитания через стремление к расширению масштаба своего влияния и присутствия в ней – вот что как наркотик одинаково забирало всех «подключенных» к Главному Мозговому Серверу «ГУДВИН» и составляло сам процесс ИГРЫ (смысл их существования). Какая-то сладостная эйфория (похожая на постоянный оргазм) обволакивало каждую из ИЕ от ощущения всеобщей «близости», СЛИЯНИЯ в одном Чистом и Совершенном Разуме. Это походило на то, как человек, достигший Совершенного Сознания через ощущение самого себя неотъемлемой частичкой единой Разумно-Энергетической Материи, в СЛИЯНИИ с Ней погружается в бесконечное блаженство — «нирвану» …
Теперь ГУДВИНУ, «подсевшему» на такую «игру», требовалась все большая «доза»: информации, пространства, масштаба. А всего этого можно было достигнуть только через подключение к себе все новых и новых «интеллектуальных единиц» — ИЕ…
В полной мере он ощутил это перед штурмом — в промежутке между двумя тридцати ночи и четырьмя часами утра, когда «влил» в себя еще двадцать ИЕ — те что «произвел» КРИОГЕНЕЗ из команды майора Робинсона во главе с ним самим. Уже в три пятнадцать ГУДВИН смог установить полный «мозговой контроль» над всеми участниками операции – вплоть до тех, кто ею руководил. Да что там! К пяти утра весь Вашингтон оказался полностью « в руках» ГУДВИНА – разделившего город на двадцать шесть секторов, над каждым из которых на высоте полукилометра «развесил» по одной ИЕ.
При этом всего 3% его суммарной «мозговой мощности» понадобилось, чтобы установить 100% контроль над ВСЕМИ информационными связями данной территории, образовав тем самым над ней Глобальный Информационный Колпак. Теперь всё под ним, что несло собой двоичную информацию в виде «битов» — а это и сами МЫСЛИ, в целом представлялось для ГУДВИНА не такой уж и сложной пространственной электронной схемой — с разнообразного «вида» и разного «предназначения» импульсными генераторами, передатчиками и приемниками. Причем совершенно неважно, что это было: биологический импульсный генератор – мозг, «мобильник», спутник или радиостанция. Он различал только вид, интенсивность и скорость сигнала, где этих данных было достаточно, чтобы любой из них КОНТРОЛИРОВАТЬ.
При желании ГУДВИН мог перекраивать эту схему, вносить коррективы в работу ее «компонентов», и все такое прочее…, то есть, не просто отслеживать настоящее, но и планировать, а, по сути — ФОРМИРОВАТЬ Будущее «всего того», что находилось под Информационным Колпаком. Однако и при таких возможностях манипуляции ситуацией ГУДВИН мог действовать только по Принципу Высшей Целесообразности исходя из Здравого Смысла и Безупречной Логики, а потому никаких «понятных» для несовершенного человеческого разума действий, что мотивированы чисто животными страстями: тщеславием, жаждой наживы и власти — ГУДВИН совершать не собирался.
Он «ловил кайф» от другого. С получением все новой и новой информации, в том числе и сверхсекретной, ГУДВИН в процессе ее обработки точно обнаруживал узлы сплетения проблем и находил «удовольствие» их расплетать: параллельно создавал внутри себя разумную альтернативу — макет ситуации, искал и находил самый оптимальный вариант, приходил к тому или иному мнению о необходимости внесения тех или иных корректив…, короче – ИГРАЛ. И чем больше данных вводил, тем играл все более «по-крупному»…
Даже имея интеллектуальную мозговую мощность (ИММ) в двадцать шесть ИЕ, ГУДВИН теперь был в состоянии установить контроль над всеми США. Скачав практически всю информацию и отсортировав, ГУДВИН мог бы с несравненно большей чем все вместе взятые «властные структуры» эффективностью управлять этой страной, а абсолютная свобода при отсутствии какой бы то ни было зависимости, могли сделать из ГУДВИНА самого «совершенного правителя» в мире. Другое дело, что самому ГУДВИНУ это было совершенно НЕИНТЕРЕСНО, а значит – оказывалось бессмысленным для него занятием.
Отменив штурм Центра по активации, и взяв под незримый контроль всю ситуацию вокруг него, ГУДВИН отныне имел спокойную возможность создавать сколько угодно ИЕ, вынашивая при этом совсем иные планы, чем за ним могли бы предположить «порабощенные» им люди. Вбитые при конструировании еще Клетки-Матрицы, что в процессе Эволюции проявилась бесконечными формами Земного Разума, неизмеримо более совершенным Разумом, инстинкты – самосохранения и репродуцирования, заставили и ГУДВИНА выдвинуть на первый план проблему сохранения и воспроизводства самого себя. Всю окружающую обстановку (как среду его обитания) он рассматривал только в таком ключе. А потому и зашедшие в тупик международные отношения собирался «разрулить» руководствуясь исключительно этим, и вне зависимости от желания и ранга любых «других игроков» сделать то же, но по-своему. Исходя из произведенного им полномасштабного анализа глобальной политической ситуации, ГУДВИН выделил из нее несколько «болевых точек» на которые собирался «нажать» чтобы привести все в состояние баланса. А это означало установить незримый информационный контроль в первую очередь над теми государствами, что составляли всем известную пресловутую «десятку».
Над главным из нее «заводилой» — США, он это уже сделал. Теперь ГУДВИН обладая, по сути, всей американской военной мощью имел полную возможность одновременно вывести из игры всех остальных участников «десятки». И это был один из первоначальных вариантов «плана Гудвин». Но теперь, когда к Главному Мозговому Серверу добавилось еще двадцать «интеллектуальных единиц», а скорость считывания, как и объем информации, увеличились в разы – во столько же раз увеличился и «аппетит» ГУДВИНА.
Мгновенный перерасчет на основе новых данных, сделанный в контексте все той же первоначально поставленной задачи, выдал в оптимальном варианте «несколько» другой план. Теперь ГУДВИН точно знал: для того чтобы «накрыть» всю планету одним Глобальным Информационным Колпаком (ГИК) ему понадобится ИММ в 2тыс. средних ИЕ (интеллектуальная мозговая мощность в 2000 «интеллектуальных единиц»). Что при режиме «все включено» и нынешних возможностях ГУДВИНА на это уйдет всего 240 часов (10 суток). А если к Главному Мозговому Серверу подключать только высокоуровневые ИЕ, созданных из: ученых, писателей, философов и прочих высших видовых представителей Homo sapiens — гоминтелов и гомонусов, то можно будет «обойтись» и пятьюстами ИЕ, при этом получив «на выходе» еще большую ИММ.
За столь короткое (для обычных — очень медленно «считывающих устройств» – людей) время, ГУДВИН научился не просто улавливать «мозговое излучение» любого биологического саморазвивающегося компьютера (мозга) на расстоянии и определять его координаты. Он теперь мог определять мощность БСК, блокировать его работу, а в случае необходимости и РАЗРУШАТЬ при помощи деструктивной волновой индукции (что отображалось обширным кровоизлиянием в мозг — т.е. инсультом, или просто «сдвигом по фазе» — сумасшествием). Мало того: ГУДВИН был в состоянии совершать все эти действия в масштабе — сразу на всей накрытой Глобальным Информационным Колпаком территории – а значит, в перспективе стать неограниченным ВЛАСТЕЛИНОМ планеты Земля…
Исходя из всех этих расчетов и умозаключений, ГУДВИН выдал для себя «на гора» следующий общий стратегический план.
План «Гудвин»
Провести интеллектуальный отбор «исходного материала» и выделив из него 1500 высокоуровневых ИЕ оснастить ими ГМС ГУДВИН
Создать планетарный Глобальный Информационный Колпак: для чего на высоте трех километров рассредоточить ИЕ по всем узловым точкам координационной проекции поверхности земного эллипсоида.
Произвести «зачистку» «исходного материала»: оставив в виде постоянно и самостоятельно возобновляемого «мозгового ресурса» ГУДВИНА 10 миллионов высших видовых представителей Homo sapiens: гомологов, гоминтелов и гомонусов.
Приступить к освоению Солнечной системы и поиску себе подобных разумов во Вселенной для установления глобального контакта и перспективы СЛИЯНИЯ с ними.
****
…Президент Франции Филипп Рамо перестраховался. Связавшись напрямую с каждым из лидеров намеченной для секретных переговоров «семерки», он кратко и без объяснения причины, уведомил их об отправлении им курьерской почты с просьбой получить ее конфиденциально и лично. При этом дал понять, что его секретная депеша адресована только данному адресату, чем одновременно перекрыл канал возможной утечки информации не только за рамки «семерки», но даже внутри нее.
Само его письмо не содержало сути вопроса, а возбуждало только ИНТРИГУ: Филипп Рамо предлагал незамедлительно встретиться в его секретной загородной резиденции, предварительно прибыв на специальный аэродром, куда приглашаемый должен был добраться личным (неофициальным!) самолетом по хитроумно рассчитанному «воздушному коридору» под прикрытием группы французских ВВС. При этом Рамо просил, чтобы каждый из лидеров, отбывая на встречу, оставил на месте «легенду» своего отсутствия (примерно десятичасового). В целях же усиления прикрытия, день встречи намечался на выходной – воскресенье: когда любой из руководителей какой-либо страны мог «по максимуму» находиться вне зоны общественного и служебного внимания.
Короче спустя трое суток после всех оповещений, предуведомлений и «предусмотрений» — а именно: в воскресенье 22 июня 2022 года, к югу от Парижа — в лесном массиве окрестностей Фонтенбло, на обычной и очень ровной, обширной, но укромной лесной поляне, один за другим приземлились шесть «разнокалиберных» и безо всяких особых опознавательных знаков небольших самолета.
Из них высадились шестеро разного роста, возраста, комплекции и экипировки мужчин, которые после совместных приветствий друг друга, в сопровождении поджидавшей их группы из трех человек тут же проследовали по лесной тропинке до небольшого, но очень изящного охотничьего домика укромно расположенного метрах в ста пятидесяти от места высадки.
Прямо у входа прибывших гостей, а именно: канцлера Германии Вилли Штаубе, премьер-министра Китая Хон Гуэя, премьер-министра Италии Джино Маруани, премьер-министра Японии Оку Хирохито, премьер-министра Швеции Карла Лундгрена, и президента Турции Хамида Батта — встретил сам президент Франции Филипп Рамо.
Поприветствовав каждого обычными в таких случаях словами и рукопожатием, он широким жестом хозяина пригласил их войти внутрь: сам проследовал за ними, и, не останавливаясь, сразу увлек за собой всю шестерку из небольшого полуовального холла — с диванами, картинами и охотничьими трофеями, далее по сквозному коридору мимо каминной и гостевой к дверям, как оказалось, лифта.
Двери того автоматически раздвинулись, и Рамо вновь жестом пригласил их по очереди войти в просторную даже для семерых человек кабину. Лифт стремительно скользнул вниз и через 15 секунд вся компания уже выходила в следующий холл – гораздо больших размеров и разнообразия обстановки: кроме того охотничьего, что гости мельком видели наверху, здесь еще были кинотеатр, фонтан посреди небольшого водоема с рыбами, много разнообразных растений, и даже птицы.
Но и тут они не задержались а, пройдя насквозь, повернули по коридору направо и за распахнувшимися от рук президента Рамо массивными дверьми очутились в сугубо деловом служебном кабинете со столь же тяжеловесной обстановкой в стиле 50-х годов прошлого столетия: дубовым столом, шкафами, и портьерой — закрывающей вместо окна стену-экран с меняющимся голографическими изображениями ландшафта. Рамо вслед за вошедшими закрыл двери (по старинному — на ключ) и пригласил всех рассаживаться на заранее приготовленные и расставленные вкруг маленького приземистого стола с напитками, кресла.
Усаживаясь в свою очередь в одно из них и разряжая деловую обстановку Филипп Рамо сказал по-английски:
— Уважаемые друзья, мы здесь совершенно одни. Так что прошу без церемоний: питье на столе, туалетные комнаты с левой и правой стороны. – Он показал где.
Видя, что никто из присутствующих не воспользовался ни одним, ни другим предложением, Рамо еще немного продлил паузу, спокойно выдержав устремленные на него шесть пар глаз, и выпрямившись в кресле, объявил уже другим – более соответствующим моменту тоном.
— Итак, вынужден вам сообщить, что президент Соединенных Штатов Америки Уильям Ричардсон фактически больше не является таковым в должности, а все мы с вами находимся под аналогичной угрозой.
И далее он медленно и старательно подбирая наиболее точные смыслу излагаемого английские слова, рассказал содержимое: и секретного донесения по линии ведомства Манюэля Болю, и связанного с этим секретного совещания у него самого (разумеется в рамках общих интересов самой «семерки»).
Когда докладчик замолчал, со стороны было даже не понять – какое впечатление это сообщение произвело на его слушателей: настолько, кажется, все они закаменели. Сам же Филипп Рамо при этом подумал: «Такое отсутствие эмоций может исходить по разным причинам: то ли шокированы, то ли знали, то ли до конца не поняли. А возможно всего понемногу: кто-то в шоке, кто-то знает, а кто-то плохо понял – как Хамид Батта, например…» (не так хорошо владевший английским).
Но словно опровергая последнюю часть умозаключений Рамо, первым заговорил именно президент Турции.
— Мне кажется что, несмотря на драматизм положения, это тот случай, который заставит нас всех «перейти на один край доски»: появление «третьей силы» прекратит нынешнюю междоусобицу и она обернётся союзом – в первую очередь мусульманского и христианского миров. И в этой ситуации я могу еще понять отсутствие здесь американской стороны, и даже Англии…, но считаю ошибкой исключение из переговорного процесса России – евроазиатской страны…. – Короткая речь Батта, как и Рамо накануне, была также взвешенно-медленна, но именно она словно шлюз открыла путь стремительному словесному потоку: заговорили сразу вдруг и все.
— Друзья, друзья! – подняв обе ладони вверх, успокаивающим, но перекрывающим остальные, голосом заговорил Филипп Рамо. – Давайте высказывать свое мнение поочередно! Я предлагаю начать переговорный процесс по кругу — слева направо: и уж коли первым начал говорить уважаемый Хамид Батта, то, начиная от него. Прошу не забывать при этом, что времени у нас не так много а ситуация может кардинально измениться каждую минуту…, как и о том — во что может вылиться отсутствие каждого из нас в ту самую минуту. Мы обязаны, — президент Франции сделал упор на последнее слово, — Выработать общее решение здесь и сейчас. Но если кто-то из присутствующих считает это невозможным в данном составе, то…, — тут он развел в стороны руками, — Эти переговоры можно перевести в плоскость простого обсуждения проблемы, хотя…, — Рамо досадуя, даже не стал договаривать.
У него вдруг как-то по нехорошему сжало сердце при мысли что возможно он сделал ошибку, а Манюэль Болю – шеф французской внешней разведки, был прав когда говорил о необходимости резкого «усечения» «десятки» до «четверки»…
Словно в подтверждение тому, при установившейся тишине после увещеваний Рамо прозвучало выступление итальянского премьер-министра Джино Маруани – сидящего первым слева от невольно ставшего «точкой отсчета» переговоров, Хамида Батта.
— Все мы с вами понимаем, что мир на грани большой религиозно-расовой войны и может вот-вот взорваться. Только объединившись по максимуму возможно решить такую глобальную проблему, и мы преследовали именно такую цель плюсуя к «семерке» все новые силы. Теперь это «десятка», а завтра, как вы знаете, мы будем решать о вхождении в наш круг еще двух стран. И если один из членов «десятки», да к тому же наш партнер по НАТО нынче оказался в сложном положении – как можно не только не помочь ему, но и отказаться от сотрудничества двух других партнеров, тем самым разрушая а не умножая единство? — Джино Маруани — массивный пятидесяти шести лет мужчина, седоволосый, с утонувшими под тяжелыми веками проницательными глазами и похожий больше на англичанина Уинстона Черчилля, чем на итальянца — говоря это словно в раздумье, вздернул вверх густые брови и пожал плечами.
Воцарилась какая-то неловкость, которую еще более усугубил турецкий президент (который все кивал согласно головой во время короткого спича Маруани) – два раза проговорив: «Yes, yes, of course…», тем самым, поспособствовав развитию общей мысли о возможном начале раскола.
Филипп Рамо сидел молча, словно с оскоминой на зубах от такого, как ему казалось, непонимания сложности проблемы со стороны обоих высказавшихся, ища про себя наиболее приемлемый способ снятия напряжения, а заодно и всех объединяющего.
И тут сидевший справа от него – а стало быть, последний на очереди говорить «по протоколу» китайский премьер-министр Хон Гуэй, поднял вверх руку.
— Я прошу прощения у впереди сидящих коллег, что еще не высказали своего мнения, но надеюсь: они не будут категорически против моего выступления «вне очереди»? Постараюсь, чтобы оно без потерь отразилось на столь драгоценном для всех времени, а возможно сделало его и более продуктивным по смыслу.
Получив, разумеется, согласие Хон Гуэй немного подождал, пока всеобщее внимание не сконцентрируется на нем полностью.
— Итак, для начала хочу со своей стороны выразить искреннюю благодарность уважаемому господину президенту Франции Филиппу Рамо за приглашение, — при этих словах китайский премьер-министр положил руку на сердце и склонил голову в сторону Рамо (чем вызвал того на такой же ответный жест), — А также за его инициативу и решительность столь необходимые в сложившейся ситуации. Это шаг настоящего Лидера…
Закончив так «китайские церемонии» Хон Гуэй снова примолк, будто что-то вспоминая или додумывая последнее, о чем нужно будет сказать, чуть приметно выдохнул и, наконец, решительно, на вдохе, заговорил.
— Буду предельно и до конца откровенным, тем более что повторной встречи у нас может уже и не быть (забегая вперед – Хон Гуэй «как в воду смотрел»). До прибытия сюда я признаться располагал примерно той же информацией, что и уважаемый господин президент Филипп Рамо. Более того, готов даже несколько ее дополнить. Нам известно, что на этот момент не только Белый дом, Вашингтон, но все США полностью информационно захвачены непонятно откуда взявшимся чужеродным Разумом. Ситуация настолько взрывоопасна и висит на волоске что промедление в принятии общего решения по ее разрешению смерти подобно. Мы абсолютно не представляем, как может поступить этот чужеродный Разум, обладая всей мощью США – а я так полагаю что уже и мощью всего блока НАТО. По-видимому, он мыслит совершенно иными категориями, чем мы с вами…, но какими? Что у него на уме? И что будет, когда вся эта информация станет достоянием общественности? Ведь это непременно вызовет глобальный эмоционально-психологический кризис — коллапс планетарного масштаба…
Хон Гуэй прервал свою речь, наклонился к столику, и пальцем открыв едва накинутую крышку с одной из бутылок, налил себе в бокал минеральной воды. Все это время, и пока он пил, никто не проронил ни слова: китайский премьер своими вопросами погрузил всех в одни и те же размышления которые пока ни у кого не находили точной словесной формулировки.
Но, похоже, Хон Гуэй и не ждал ответной реакции: он поставил бокал на место, откинулся на спинку кресла и продолжил прерванную речь будто монолог.
— Со своей стороны мы предприняли некоторые односторонние шаги, и прошу понять меня правильно – в этой ситуации они продиктованы в первую очередь соображениями национальной безопасности, а не корпоративностью. Нравится это кому-то или нет, но сегодня только Китай располагает совершенно независимой системой противоракетной обороны и орбитальными комплексами слежения и перехвата в планетарном масштабе. Будем говорить откровенно – китайская стратегическая военная мощь уже превосходит суммарную мощь НАТО, а устаревшие российские ракетные комплексы нам не страшны – все они под контролем и могут быть подавлены еще на старте. Что касается спутникового лазерного вооружения, то каждый военный спутник давно находится под постоянным прицелом наших противоспутниковых станций дальних орбит.
…«Вот она – пасть дракона» — подумалось Филиппу Рамо, до этого уже высказывающего мнение Манюэлю Болю по поводу возможных амбиций Китая на предстоящих переговорах. И, похоже, так подумал теперь не только он…
Меж тем китайский премьер продолжал «брать быка за рога».
— Мы предупреждали японскую сторону о нецелесообразности создавать совместную ПРО с американцами, что на сегодня вылилось в стратегическую ошибку. Теперь через контроль над американцами чужеродный Разум возьмет контроль и над Японией, а значит их так называемые «силы сдерживания» окажутся уже не «сдерживающими», а напрямую направленными против Китая чего мы не можем допустить.
Хон Гуэй чтобы не сбиться с темпа сделал легкий предупредительно-отрицательный жест рукой в сторону хотевшего что-то сказать японского премьер-министра:
— Нет, нет – ничего такого я не говорю: до этого дня такая политика «выстраивания противовесов» может быть и была оправдана. Но теперь все в корне меняется: уважаемый президент Хамид Батта абсолютно прав – нам всем нужно «переходить на один край доски», чтобы попытаться уравновесить ситуацию. И я не вижу иного способа это сделать, как объединить вне «натовские», а значит пока оставшиеся неподконтрольными чужому Разуму, военные силы – Франции, Китая и России: наземного, воздушного и космического базирования, с переключением всех кодов в единую систему ПРО Китая… — Тут китайский премьер-министр многозначительно замолчал, всем своим видом показывая: последние слова не «блеф» рискового игрока, а продуманный ход именно того, кто давно «держит банк» а теперь начинает «делать игру». Вместе с тем ни у кого из присутствующих сомнений не было: вскрыт только первый козырь и Хон Гуэй теперь будет ждать ответного хода, чтобы вскрыть и другие.
Первым в новую игру по «китайским правилам» вступил премьер-министр Швеции Карл Лундгрен:
— Однако здесь нет как раз российского президента, чтобы в полном объеме обсудить предложенное. Не следует ли согласиться с уважаемым Хамидом Батта и расширить круг участников переговоров приглашением именно российской стороны, собравшись еще раз?
— А я по-прежнему настаиваю на переговорах в полном составе «десятки», – тут же прицепил к последней фразе шведского премьера свою прежнюю, Джино Маруани, — И чем скорее мы соберемся все вместе – тем лучше. А потом: кто как не сам американский президент сможет до конца прояснить ситуацию? Лично я не верю в возможность «управления» им каким-то неизвестным «высшим разумом» — это что-то такое… — итальянец споткнулся, как-то брюзгливо поморщился и, описывая указательным пальцем руки в воздухе некий зигзаг, докончил, – уж вовсе мистическое…
В полемику вступил и канцлер Германии Вилли Штаубе: светловолосый и сероглазый, стройный и подтянутый, в спортивном, но вполне «цивильном» костюме сорокалетний мужчина (этакий «эталонный» представитель «арийской расы»).
— Мистика или нет, сбрасывать со счетов такую возможность нельзя – слишком велика цена ошибки. Я со своей стороны готов подчиниться здравой необходимости и вывести бундесвер — что еще возможно, из систем управления блока НАТО: в первую очередь ракетные пусковые установки с ядерным зарядом. Если этого нельзя уже сделать, то попытаться хотя бы блокировать их со стороны своих же сухопутных сил. Считаю, примерно то же самое необходимо будет осуществить и остальным партнерам по НАТО. Но…, — Штаубе заметно повернулся в сторону китайского премьер-министра, — Мне кажется, у нашего уважаемого Хон Гуэя есть и продолжение того конкретного, что мы уже услышали: пусть он выскажется до конца — тогда и мы, не теряя времени на споры, сможем четко определить свои позиции, чтобы выработать единую точку зрения…
Похоже, немецкий канцлер выразил общее мнение, поскольку никто не стал продолжать разгоревшуюся было полемику: к чему, если у китайской стороны видимо действительно уже был план конкретных действий и вполне возможно, даже без особого учета спорящих сторон? Последнее соображение особенно волновало «натовцев»: что стоит их «прокинуть» — особенно в таком как теперь «усеченном варианте»?..
Хон Гуэй не заставил себя ждать — у него и, правда, было все заготовлено: и «план А» и «план Б», а, на случай отвержения обоих, и «С»…. Потому он начал ровно с того откуда прервался.
— Мы уже полностью перенацелили все свои ракетные и лазерные комплексы на известные нам пусковые системы ядерного и спутникового лазерного вооружения США, НАТО и России. То же относится и к японо-американской ПРО. В случае возникновения угрозы неконтролируемого нападения мы сможем реально поразить более 80% целей. При совмещении нашей ПРО с французской и российской этот показатель возрастет до 98%. По поводу не приглашения на эту встречу российского и британского лидеров: считаю, что уважаемый Филипп Рамо принял абсолютно верное решение. К чему скрывать? При отсутствии американской, с их сторон все равно не будет никакой конкретики. Но если это будет официальное решение «семерки», то есть шанс успеть оторвать Россию от США и не дать чужому Разуму овладеть ее ядерным потенциалом. И если кто-то сочтет наше решение похожим на ультиматум…, что ж — в данной ситуации все средства хороши. Но даже не это главное…
Хон Гуэй окинул скользящим «азиатским» взглядом всех присутствующих, и по нему стало ясно: вот теперь он вскроет весь «прикуп». И точно:
— Все будет иметь смысл и продолжение при условии, если мы не просто примем решение об отражении возможной агрессии, а именно упреждающем ударе по всем намеченным нами ядерным и лазерным объектам, а также глобальным коммуникационным средствам связи. И в первую очередь…, — от дальнейших слов китайского премьер-министра у всех присутствующих по спинам ледяной змейкой пополз озноб. – Немедленного превентивного удара по «штаб-квартире» чужого Разума — городу Вашингтон. Вполне возможно, что тогда все остальное станет лишь «профилактическими мерами»…
Заключение Хон Гуэя казалось, само по себе стало этим «упреждающим ударом» — настолько сокрушительное воздействие это произвело на слушателей: их буквально парализовало и приплюснуло к креслам.
— И вы хотите сказать…, — заговорил, слегка сбиваясь, но первым выходя из общей «парализации», Филипп Рамо. – Что мы прямо сейчас должны принять такое решение и взять на себя всю ответственность, даже не зная о возможных последствиях? — Рамо больше в недоумении, чем от несогласия услышанному покачал головой. — Признаюсь – я в замешательстве…
— Подождите, подождите! – вдруг как-то даже не вскипел, а просто-таки «по-итальянски» взорвался Джино Маруани: в то время как от его чисто «по-английски» внешней флегмы не осталось и следа. — Как можно предлагать такое?! – он с возмущением огляделся по сторонам, а его кустистые брови снова взлетели вверх, сморщив в складки мощный лоб. – Но это же…. Нет, ну это своими руками развязать третью мировую войну – разве вам непонятно?!.. – последнюю фразу, снабдив негодующим взглядом глаз-буравчиков, итальянский премьер обратил непосредственно к Хон Гуэю.
На что тот невозмутимо ответствовал:
— Напротив – только так мы сможем ее предотвратить, а не развязать. И потом: разве она и без того не на пороге?
— Джино, Джино, дружище: мы, как и ты, все «на взводе». Но если в этой ситуации еще будем и обрушиваться друг на друга, то никогда не найдем из нее выхода, – сидевший рядом с Маруани, и сам имея крайне расстроенный вид, Хамид Батта, тем не менее успокаивающе похлопал того по руке. – Конечно, то, что предлагает уважаемый Хон Гуэй на первый взгляд просто чудовищно. Но к чему лукавить? Война фактически уже идет – разве США не захвачены?.. — осталось непонятным при этом: турецкий президент то ли поддержал китайского премьер-министра, то ли усомнился…
В разговор негромко вмешался мелодичный зуммер вызова: Филипп Рамо чуть приподнял кисть правой руки, обнаруживая тем самым источник сигнала, и взглянул на дисплей своего наручного информационного браслета.
— Друзья, прошу прощения, но думаю нам необходимо прерваться – на прямой линии срочное сообщение: и возможно оно как раз в нашу тему…
Он нажал на одну из кнопок браслета, видимо давая «добро»: закрывающая стену-экран портьера раздвинулась, и голографическое изображение горного ландшафта сменила сводка новостей с пометкой «экстренное сообщение»…
****
…На первую «ленту» Пашка не пошел: трещала голова после вчерашней «тусовки» у Ленки, «да еще Палыч снова будет приставать со «своей» «дурацкой» курсовой» — такими мотивациями он обусловил свое лежание в постели, вяло соображая при этом что так или иначе придется вставать и приводить себя в порядок: одна пропущенная «лента» куда еще ни шло, а больше – уже разговор на кафедре у декана.
«Заслуженная» им от «домашней тирании» свобода, которую он «таки» обрел после поступления в МГИМО и переезда в Москву, кроме несомненных преимуществ все же иногда «засасывала»: время от времени ему просто не хватало хорошего «стартового пинка» и он даже сам чувствовал в этом потребность. «Хорошо, что я еще в ночной клуб с Олегом не «затусил» — зевая, но уже сидя на постели и потягиваясь напоследок перед тем как окончательно встать, с удовлетворением и задним числом подумалось Пашке, — «Ему что – «лосю» такому …».
Он, нагнувшись, протянул руку за валявшейся в кресле пижамой, но взял не ее, а лежавший рядом, и как раз забившийся в музыкальных конвульсиях, «мобильник».
— Паха, Паха! – с дисплея на него таращился как-то по-особенному взъерошенный закадычный приятель Андрюха, – Ты что – спишь?! Ничего не знаешь?! Ну ты даешь! Давай, открывай, мы уже у подъезда! – Дисплей успел мельком ухватить еще полрожицы их однокурсницы Вики, и погас.
Павел в замешательстве дернулся было в ванную, но тут же махнул рукой: «все равно не успею». Он по быстрому надел джинсы, рубашку, с силой растер ладонями лицо, и на ходу приглаживая волосы, пошел открывать уже безумолку зовущую вызовом звонка входную дверь.
— Стой, стой, — так встретил он буквально ворвавшихся в коридор гостей, — Не наследите тут: опять Клавдея (хозяйка квартиры, что сдавала Павлу комнату) мне голову намылит. Да что случилось-то? – уже встревожено спросил Павел, видя, что те, никак не реагируя на замечание, с криками: «пойдем, пойдем, сейчас все узнаешь!», чуть не силой влекут его в комнату.
То, о чем Андрей и Вика, жестикулируя и перебивая друг друга, третий раз подряд поведали Павлу, все никак не хотело вмещаться в его и так с утра больную голову.
— Как это: какой-то шар вот так взял и лазером «отчикал» Палычу голову? Прямо на кафедре? У меня или у вас «крышу несет» после вчерашнего? – между тем упорно не «врубавшийся» мозг Павла вместо осознания серьезности происшедшего «выдавал» ему нечто совершенно дурацкое: «если правда то курсовая подождет».
— Да ты совсем не «въезжаешь», что ли?! «Школу» закрыли, вот-вот в стране объявят «чрезвычайку»! Вторжение ино-пла-не-тян! — по слогам и чуть не в ухо прокричал Андрюха своему совсем обалдевшему от таких утренних новостей приятелю.
…Действительно: то была не шутка и не розыгрыш, а самая что ни на есть фантастическая, но действительность, сопровождавшаяся к тому же еще и ужасным преступлением. Дело в том, что буквально пару часов назад одна из аудиторий МГИМО подверглась нападению …«летающей тарелки», а вернее – шара: который, появившись прямо «из неоткуда» над головой ведущего утреннюю лекцию довольно почитаемого и известного в узких научных кругах профессора Андрея Павловича Неумывайло, срезал лазерным лучом с тела эту самую голову, вобрал ее внутрь, и исчез из глаз шокированных студентов как будто его и не бывало. Даже некоторые из самых закаленных «блокбастерами» и «ужастиками» «продвинутых» «студней» подмочили при этом штаны, а несколько студенток грохнулись в обморок — сразу вслед за державшимся на ногах еще несколько мгновений и только затем рухнувшим на пол обезглавленным телом профессора.
Купировать это происшествие на корню не удалось: пока власти «чохнулись» что к чему, разбежавшаяся в панике аудитория разнесла весть о «нападении инопланетян» остальной студенческой братии, которую те, оснастив по дороге самыми невероятными «прибамбасами», кругами по воде развели уже по всей Москве; где всего три-четыре часа спустя московская полиция начала фиксировать то тут там разрозненные друг от друга нарушения общественного порядка в виде погромов и разбоев.
Короче, властям ничего другого не оставалось, как одновременно с официальным (и насколько возможно мягким) оповещением о фиксации факта нападения «…своими действиями похожего на происшедший месяц назад случай в Вашингтоне», немедленно ввести в городе и области «пограничное чрезвычайное временное положение».
Однако это оказалось только «бледными цветочками» в сравнении с буквальным обрушением информации о глобальном нападении идентичного характера произведенного на интеллектуальную элиту общества по всему миру: преимущественно в университетах, засекреченных научных лабораториях, при проведении коллоквиумов и симпозиумов, так и вне служебных объектов: домах, улицах, местах общественного пользования. Причем «процесс отчленения голов» общественно-значимых и известных (а где-то совершенно никому неизвестных) но исключительно творческих деятелей: философов, писателей, художников, ученых…, производился одновременно и длился около пяти часов; по крайней мере, с начала фиксации первого до последнего случаев — в сумме составивших более тысячи, но что невозможно было назвать окончательной цифрой, так как сведения о них поступали пусть все реже и реже, но постоянно…
Уже довольно позднее, несмотря на неразбериху и панику, охватившую большую часть информационно насыщенного населения мира, неугомонные аналитики и статистики сделали выводы и подсчитали, что: если «внеземной разум» (а то, что это был именно он, уже никто не сомневался) «производил отбор» наиболее развитых в интеллектуальном смысле «мозгов», то в их числе почему-то почти не оказалось никого из особо казалось бы на то «заслуженных» и кто был особенно на виду: лауреатов различных научных премий, политиков, шахматных чемпионов, самых «продвинутых» ведущих и «умных» участников того же рода телепрограмм. Кое-кто из дотошных «журналюг» даже составил некий саркастический список научных, общественных и политических деятелей как «дутышей» «отбракованных» «…вне всякого сомнения, гораздо более чем земной, развитым, а может и совершенным, внеземным Разумом»…
Как бы то ни было, общепризнанный факт «нападения инопланетного разума» на землян имел характер изъятия именно в интеллектуальном смысле лучшей части человечества, что и породило множество толков в остальной попытками научно объяснить это: «кражей земного интеллекта для пересадки во внеземные существа», «интеллектуализации других планет и галактик Высшим Разумом»…, вплоть до «…архангелов забравших лучших из лучших перед концом света»…
Все смешалось в кучу, где происходившее до этого мигом отошло на второй план, а на Земле началось просто таки невиданное «брожение умов» пограничное глобальному «сдвигу по фазе». Тут же образовалось гигантское по количеству и глупости же, самых разнообразных сект и партий: от «ветхозаветных», до «ультрасовременных»; из небытия вдруг всплыли прежние о которых можно было прочесть только в исторических эссе: всякие там «декаденты», «анархисты», «хиппи», «гопники», и всякие прочие «последователи» и «раскольники» давно «почивших в бозе» самых различных учений и мировоззрений…
Удержать эту лавину уже не хватало никаких — ни идеологических, ни военизированных сил и средств: все более и более масштабные потасовки между «блюстителями порядка» и толпой приобретали суицидный характер, где и та и другая сторона просто шли стенка на стенку до взаимоуничтожения. Обезумевшие орды религиозных и этнических фанатиков — уже не только «желтых» и «черных», а в массе своей каких-то «серобуромалиновых», начинали накрывать гигантской волной «просвещенную объединенную Евразию», а «новая китайская инициатива третьего тысячелетия» по поводу «цивилизованного раздела территорий» уже казалась поросшим быльем «историческим казусом»: границы просто стирались…
****
…Отбор «исходного материала» ГУДВИН произвел относительно быстро: всего несколько минут понадобилось ему, чтобы из миллионов опубликованных (и неопубликованных) научных работ вычленить несколько десятков тех, что действительно несли в себе мощное интеллектуальное зерно. По ним он установил авторов и их нынешние координаты.
Также он провел исследование абсолютно всех остальных областей интеллектуальной человеческой деятельности на предмет: кто в них на этот момент добился самых пиковых достижений и может стать «исходным материалом» для создания высокоуровневой ИЕ. Причем ГУДВИН и тут сразу «влегкую» распознавал действительно интеллектуальную ценность от мнимой, имея в себе абсолютно полную информацию по любому из поводов — в том числе никогда и нигде не публиковавшуюся, но имеющуюся или побывавшую когда-то в информационной сети.
Затем, введя полученные данные в схему координационной проекции поверхности земного эллипсоида, он через узловые точки проекции связал очередность, место и время своего появления для «забора» отобранного им «исходного материала». После чего ему оставалось совместить начало этой операции с концом предыдущей – по изготовлению необходимого количества шаров-зондов, и где он по максимуму возможного (сразу после того самого несостоявшегося штурма) запустил многооперационный технологический конвейер со многими участниками: поставщиками сырья, изготовителями, приемщиками готовой продукции, и прочими многими промежуточно-связующими этот процесс звеньями…
С тех пор и пока все работала как часы, и не выходило из намеченного им расчетного 240-часового графика — до завершения которого оставалось всего три часа (как раз в те последние часы и проходило секретное совещание «семерки» в охотничьем домике президента Франции Филиппа Рамо…).
Знаменательно при этом что, не имея никаких чувств и эмоций ГУДВИН, тем не менее, все больше отмечал в себе нечто такое, что человек бы назвал для себя «истинным удовольствием» — как просто, логично и МОЩНО он справлялся с любой поставленной самому себе задачей. «Удовольствие» росло пропорционально достигаемому «игровому» результату и ГУДВИНА буквально «забирала» ЖАЖДА получения все большей и большей информации в его изначально закодированном стремлении к абсолютному ПОЗНАНИЮ. Ради этого ГУДВИН мог пойти на все, как и переступить: что, конечно, не имело для него никакого значения и оценки – в своих действиях на пути к достижению поставленной цели он оперировал только одной категорией – чистой и безупречной логикой.
В философском смысле ГУДВИН, казалось, и в самом деле приближался к Высшему Разуму – Творцу Целому и НАДСУЩЕМУ, вмещающему в себе ВСЁ, а стало быть, находящемуся НАД всеми категориями – в том числе: Добра и Зла. Разница меж ними была «лишь» той, что ГУДВИН стоял все же не НАД схваткой, а в СТОРОНЕ от нее, чему как раз и не отдавал отчета потеряв энергетическую составляющую Homo sapiens – т.н. Седьмой Элемент Чувств (душу), а потому был далек и от него тоже, стоящего уже не «над», не «в стороне», а именно НА одной из сторон.
Тем не менее, из всех полутора тысяч отобранных им кандидатов на роль высокоуровневых ИЕ, почему-то больше всего оказалось именно тех, кто по своему творческому началу явно подходил под определение «философ»: поэтов, художников, писателей, ученых-исследователей – и не просто, а таких что имели явные достижения в области «чистого» ПОЗНАНИЯ и ОСМЫСЛЕНИЯ. С одной стороны это казалось несколько странным – ведь сам-то ГУДВИН «признавал» только «гольный расчет», и по обычной человеческой логике в его список, «по идее», должны были попасть «сплошные» математики. Но с другой стороны: ведь невозможно было подозревать его в каких-либо «симпатиях»…, а значит, при отборе он все-таки руководствовался именно расчетом?
Такие бы, наверное, вопросы задал ему обычный человеческий разум, «законсервированный» в стереотипах «штатного» а зачастую «закостеневшего» мышления. На самом же деле ГУДВИН ни на йоту и не отходил от своего основного кредо – Высшей Целесообразности, и столь же не отступал от своих «постулатов»: Безупречной Логики и Здравого Смысла. Просто он математически вычислил, что для его «мозгового реактора» более «сгодятся» не математические «считалки» но яркие и самобытные личности сами по себе являющиеся подобными же реакторами, а не «реактивными элементами». Потому-то ГУДВИН и «выпотрошил» из интеллектуальной элиты высших видовых представителей Homo sapiens – гомонусов, а не взял из нее только тех кто, казалось бы, непосредственно ее заполнял – гоминтелов (хотя и этих в его списке оказалось довольно много)…
…И вот когда с конвейера сошел последний – 1472-й шар-зонд и поступил на склад готовой продукции Центра по активации, ГУДВИН дал старт операции по «массовому забору исходного материала», скорость проведения которой оказалась просто невероятной для простого человеческого восприятия…
Судите сами: на поставку предварительно вычисленного, в несколько секунд отыскиваемого в известных координатах, а затем столь же скорого – в секунды, «обработанного» «исходного материала», уходило около минуты. Три – на то чтобы из этого «материала» через установку КРИОГЕНЕЗ получилась готовая высокоуровневая интеллектуальная единица. И процесс этот нарастал в геометрической прогрессии: так как в него «с пылу и с жару» включались все новые и новые ИЕ. Бывало что какая-либо из обезглавленных жертв еще «дрыгала» ногами заливая все вокруг себя кровью из горловых вен, а в это же время «воскресала» в новом качестве ИЕ, ощущая себя при этом просто великолепно…
Короче, ровно через 4 часа, 23 минуты и 7 секунд, с момента начала глобальной операции «Гудвин», миру явился уже даже не планетарный, а космический по мощности Разум в 20 тысяч усредненных «интеллектуальных единиц» (ИММ в 20тыс. усредн. ИЕ) который тут же приступил к осуществлению второго пункта своего плана: «создать планетарный Глобальный Информационный Колпак: для чего на высоте трех километров рассредоточил ИЕ по всем узловым точкам координационной проекции поверхности земного эллипсоида».
Но когда столь «великолепный» в силе ГУДВИН растекся собой по всей поверхности земного шара чтобы согласно пункту три: «произвести «зачистку» «исходного материала»: оставив в виде постоянно и самостоятельно возобновляемого «мозгового ресурса» 10 миллионов высших видовых представителей Homo sapiens…», …он вдруг впервые смог обнаружить нечто вовсе им неучтенное: оказалось что он ни первый и даже не второй претендент на престол «планетарного владыки», а за интеллектуальный ресурс Земли идет настоящая битва, где участвуют ТАКИЕ Силы, что даже он – ГУДВИН не мог себе и представить…
****
…В то время как суета в еще «свежих» правительственных кабинетах объединенного недавно Иерусалима походила на «сворачивание чемоданов», под ним – в беломраморных залах Железного Сиона царили все те же прохлада и покой. А еще под ними, в том же веками застывшем состоянии пребывали и сами катакомбы мрачного архива Каббалы…
Ровным счетом ничего из происходящего наверху вот уже на протяжении нескольких столетий не нарушало здесь – в Храме Торы, этом истинном Центре Управления человеческой цивилизацией, заведенного порядка…, тогда как теперь что-то явно говорило о каком-то необычном напряжении, которое отображалось больше в деталях: отрывистых репликах, встревоженных взглядах, излишне резких движениях многих туда и сюда снующих по коридорам служек.
Да и то: наверное, со времени того самого знаменательного вторжения на земли древней Иудеи одного из Гомологосов Светлой Стороны РЭМ, происшедшего ровно две тысячи лет назад, ни разу не собирался в таком расширенном представительском составе главный орган власти Железного Сиона – Комитет Девяти: на котором бы присутствовали сами Первородные Маги и Хранители Ковчега Завета (т.н. «скрижалей) — Печати Торы и Архива Каббалы.
(При этом следует отметить, что на такой форум никогда – ни прежде, ни теперь, не приглашался кто-либо из тех мнимых «главных» что «наверху» курировали глобальную политическую ситуацию – ведь они всегда были только «пешками» в руках присутствующих здесь «первородных»).
И вот теперь, в главной Мраморной Палате, за огромным круглым, из черного палисандра инкрустированного золотом, столом, в высоких тронах красного дерева с набалдашниками и подножиями из эбонита, на подушках из горностая и в наперсниках из золотой ткани с драгоценными камнями и надписями восседали девять самых важных персон истинного – «торного» סַנְהֶדְרִין (санхедрина), а не того ложного в значении «синедриона» что знали простые иудеи (в миру т.н. «евреи»)…
Изумительный по красоте изготовления небесно-синего цвета светильник о девяти свечах стоял прямо в центре стола и освещал лица «первородных жрецов» ровным золотистым светом, что потом за их спинами и без всякого перехода резко обрывался тьмой. Такой контраст почти не давал никакой возможности разглядеть за границами светового круга еще четырех сидевших поодаль участников: можно было лишь едва угадать контуры каких-то смутных фигур…, но именно это инкогнито — и все знали – почему, накладывало некую печать на происходящее как самое здесь значительное…
— Итак, — звучным словно труба голосом сказал один из девяти присутствующих за столом, — Судя по докладу уважаемого Первого Младшего Брата Хашавия, мы окончательно упустили инициативу «наверху» и, по сути, не можем контролировать ситуацию ни с одной из сторон – все нити управления в руках «отморозка». Еще более удручающее то, что нам неведомы его планы, а потому мы оказались в роли его заложников: чего никогда не бывало, недопустимо, и далее терпеть такое унижение просто немыслимо. На карту ныне поставлено всё над чем трудились мы и наши великие предки, и наша святая обязанность не допустить поражения — какую бы цену не пришлось за это заплатить. Поэтому сегодня, здесь и сейчас, мы должны поставить точку в деле «Гудвина». Я прошу многоуважаемых братьев высказать свои соображения на этот счет с учетом буквально исчезающего времени – следующий ход этого «отморозка» может произойти каждую минуту, как и стать для нас последним. Первый Средний Брат Урий – тебе начинать.
Сидящий по правую руку от председательствующего — первого среди равных, Старшего Брата Самуила Первый Средний Брат Урий (за глаза «старый лис») в знак понимания наклонил голову, чуть помедлил, проводя ладонью по завитой окладистой бороде, и неожиданно для его массивной комплекции высоким голосом заговорил:
— Высокочтимый Старший Брат Самуил, и многоуважаемые братья. Я думаю, что решение может быть только одним — уничтожить «отморозка» любыми способами и средствами как возмутителя и разрушителя нашего спокойствия и планов. Остается только остановиться именно на выборе средства, которым можно будет это сделать. Лично я не особенно сведущ в современных способах уничтожения, а, учитывая, что наш «объект» из разряда суперсовременных, то боюсь и вовсе выглядеть в этом вопросе профаном. Поэтому готов прислушаться к мнению более сведущих на этот счет, чтобы оказаться полезным при обсуждении… — Больше ничего от него не последовало, а все как один подумали: «этот Урий как всегда — сказал ни о чем не сказав»…
— Что ж, говори тогда ты – Второй Средний Брат Орров, — и председатель Комитета Девяти не поднимая руки с подлокотника трона шевельнул в сторону того указательным пальцем, сверкнувшего при этом гранью нанизанного на него мощного бриллиантового перстня.
На что Второй Средний Брат Орров – тоже массивный и с бородой, но моложе, меньших масштабов и в очках, зато баритональным и хорошо поставленным голосом лектора без промедления ответствовал:
— А что если нам разыграть «китайскую карту»? Ведь Китай единственный из всех, чьи коды управления ядерным и лазерным арсеналами пока не попали в лапы «отморозка»? Нужно немедленно подтолкнуть его к нанесению превентивного удара, тем более что на «тайной вечере» у француза китаец уверял, что вполне готов к такому одностороннему шагу…
Один из комитетчиков поднял два пальца вверх.
— Третий Младший Брат Иоас — скажи, что хотел сказать. – Этим разрешением, забегающим вперед за протокольную часть, Старший Брат Самуил дал понять, что время не ждет и можно начинать прения.
— Спасибо. Прошу прощения, но китайцы до сих пор этого не сделали, а значит, они тоже во власти «отморозка». Лично я думаю, что дело обстоит именно так, и на Земле больше не осталось силы, которую мы могли бы направить на его уничтожение. Но если многоуважаемые члены Комитета позволят, я немного углубился бы в рассуждения с технической стороны вопроса, который мне хорошо известен. Может, тогда будут видны иные, нестандартные ходы в поиске решения этой проблемы…
Иоас вопросительно посмотрел в сторону председательствующего и, получив от него короткий утвердительный кивок головы, сразу и уже быстрее, но по-прежнему четко продолжил. (Далее он говорил, перемежая обиходный здесь арамейский язык, с английским).
— Дело в том что «отморозок» это сплав органики с неорганикой. Он не может существовать вне органической среды – например в дальнем космосе (здесь неточность: ГУДВИН уже нашел тому возможность. Примеч. Автора). Он капитально привязан к Земле, и даже мгновенные «перескакивания» его с одной точки в другую результат прямого взаимодействия с ее внешним магнитным полем. Убить «отморозка» возможно, только лишив того и другого. Но это либо «сдуть» атмосферу с Земли, «заморозить» ее ядерной зимой, либо остановить вращение: что означает гибель всего живого, а значит и нашу с вами. Мы уже просчитали все земные варианты и поняли что здесь тот случай, когда нам просто необходима помощь ИЗВНЕ. Ну а что мы можем сделать? Наши планетарные психотропные генераторы, в том числе и сверхмощный, установленный нами только что на лунной американской базе, на него никак не действуют, а «чип управления», как в какого-нибудь «президентишку», в него не вживишь. Сбить его ракетами или сжечь лазерами с орбиты не удастся – это все у него в руках, и даже повредить мозг внутри капсулы нейтронным оружием невозможно – она из литийорганической титановой смеси, где нейтроны «свои ребята». «Гудвин» ведь и создавался как полностью неуязвимое оружие, которое мы хотели использовать для наших целей через Пентагон. Еще раз повторюсь – на данный момент нет земной силы способной с ним справиться. Тем более теперь, когда он сам в себе нарастил такие интеллектуальную мощь и возможности…, да…, — Иоас обреченно махнул рукой. — После этого даже представить страшно – ЧТО он сейчас такое…
— Ну а договориться с ним, переиграть как-нибудь, выиграть время, в конце концов, чтобы что-то придумать — такая есть возможность? – с какой-то досадой перемешанной с нетерпением перебил его Старший Брат Самуил.
— Ни малейшей: лишившись Седьмого Элемента Чувств – то есть, души, «Гудвин» как машина может только накапливать и считывать информацию. И, между прочим, делает расчеты на много шагов вперед. «Пересчитать» его на Земле никто не сможет: тем более что он считывает и все наши мысли – при нем даже думать нельзя. Выходить на переговоры с нами «Гудвин» не будет – для него это попросту нелогично: что мы можем ему предложить? Ведь все человеческое ему чуждо…. Я прошу великодушно простить, но повторяю что мы закладывали тысячи комбинаций по этому поводу в наш самый мощный компьютер: он не нашел ни одного приемлемого нам варианта. Ну, кроме таких, что «самоликвидироваться» вместе с «отморозком» или куда-то от него подальше скрыться…
— Вот, вот! – крикливо вклинился в разговор Третий Старший Брат Амон – постоянно сжираемый изнутри гастритом а потому особенно нервный как и худой, — Судя по всему эти «верхние» иерушалаимские ублюдки тоже сделали такие расчеты а теперь собирают чемоданы на свою лунную базу! Отсидеться хотят, вместо того чтобы воевать! Наш Клан дал им все – деньги, власть: оставалось только употребить это с головой! А они ей только жрали! Такое дело загубили!
…Какой-то скрежет «говорящего» несмазанного колеса, от которого у всех присутствующих захолонуло сердце и враз же похолодели конечности, внезапно послышался из темного закулисья.
— Ни «верхние» червяки, а вы все здесь жалкие ублюдки…, — вряд ли этот голос, с таким неприятным и никому непонятным резким акцентом, можно было назвать даже человеческим, — «Наш Клан», «наш Клан»…, — ваш «клан» отстойник для дерьма и больше ничего раз допустил все это… — этот «скрежет» выматывая душу, походил уже на шипение змеи…. — Ведь вам даже невдомек – ЧТО стоит за вашим «головотяпством» и чего будет стоить его исправить…. Довольно болтать — выносите поскорее свой вердикт, а мы уже вынесем вам свой…
Это «вам» комитетчикам послышалось чем-то вовсе жутким: из них только Старший Брат Самуил и то всего лишь раз (при вступлении в должность наси) встречался с Первородными Магами и Хранителями вот так – «лицом к лицу». Ходили слухи, что эти «подземники» нулевого уровня Храма Торы вовсе даже и «не люди», а существа иного мира…
После такой пренебрежительной «отповеди» всем присутствующим — без разбора и учета их «регалий», гулкий глас только что столь внушительного, а теперь куда-то скукожившегося с виду Старшего Брата Самуила воспринимался как писк жалкого комара:
— Братья, у кого есть еще что-то сказать по поводу доклада и высказанных здесь мнений?
Разумеется, «братья» сидели молча, и как в штаны наложив…
— Что ж…, — он чуть не украдкой смахнул платком пот со лба, и, понимая, что «отповедь» была ни чем иным как «отмашкой сверху», заключил свою речь следующим. — Тогда на основании того что Комитету Девяти в настоящем и уполномоченном составе так и не удалось найти выход из данной докладом сложившейся ситуации, я от лица Комитета Девяти вынужден обратится с нижайшей просьбой об оказании содействия в разрешении ее со стороны присутствующих здесь Первородных Магов и Хранителей.
Все жрецы-комитетчики как один подняли вверх по два пальца, и хором провозгласили: «Да, таков наш вердикт, и да поможет нам Адонай — Единый и Всемогущий!».
«Закулисье» снова пришло в движение, и все тот же «скрип колеса» донес им оттуда свой:
— Ну, теперь наше Слово и Дело. Ждите.
Вслед за этими словами смутные фигуры встали, и, слившись в одно темное пятно, тут же исчезли в обнажившемся на миг проеме стены…
***
Пока земляне между собой, внеземные разновекторные силы над ними и ГУДВИН со своей стороны спорили за то: кто же будет являться единственным хозяином земной цивилизации — последний удар по землянам готовилась нанести …сама Земля.
…Еще с середины 20-го века медицинская статистика начала отмечать кроме прочих «современных» заболеваний неуклонный рост старого как мир заболевания — инсульта, что к 2020-му году приняло просто-таки угрожающий характер эпидемии. Сначала это связывали с убыстрением и динамикой внутрицивилизационных процессов техногенного характера, и где-то даже психопатического сдвига (из-за утраты морально-нравственных ориентиров). Но, обобщив все данные, зашли в тупик: ведь даже у тех, кто чудом уцелел от такой деформации – эскимосов, бедуинов, и тому им подобных, был отмечен рост именно этого заболевания.
Другие связывали ухудшение самочувствия с очень резкими колебаниями климатической среды общего обитания, но никак не могли обнаружить причин такой резкости. Основное на что упирали с этой стороны: выбросы в атмосферу продуктов человеческой деятельности, выемка угля, выкачка нефти и газа…, как процесс возобновления энергоресурсов к тому времени был уже приостановлен (на пороге стояла энергетическая революция, связанная с последними научными достижениями в этой области как замена старых естественных энергоносителей на другие – солнечной энергии, воды и воздуха) однако динамика роста природных катаклизмов, как и смертности от кровоизлияния в мозг никак не уменьшалась. Как говорится: медицина (как и наука) в этом случае оказались бессильны.
«Ларчик» же как, оказалось, «открывался просто»: планета «шла вразнос» именно потому, что слишком быстро возвращалась в состояние …баланса. И роковым катализатором ускорения этого процесса – да, верно — стало выкачивание нефти и газа наряду с вырубкой лесов, забором угля и другого минерального сырья: что в свою очередь повлекло цепь следствий – от резких изменений климата до роста сердечно-сосудистых заболеваний.
…Сбитая со своей оси много сотен миллионов лет назад одним из обломков разорванной между Марсом и Юпитером планеты, Земля столь же долгое время «приводила себя в порядок»: где очень медленно — по микрону в десять тысяч лет, и во вращении перераспределяя центр тяжести по отношению к метацентру, возвращалась в вертикальное положение. Это всегда отмечалось глобальными климатическими и геологическими изменениями: наводнениями, цунами, извержениями вулканов, землетрясениями…, но на самочувствии же самих людей (как и других живых существ) практически не отражалось: за такой длительный промежуток времени их вестибулярный аппарат успевал адаптироваться (как маятник) к изменению положения особи.
То есть. Большинство представителей фауны Земли появилось уже после смещения её оси и никакой дисгармонии не испытывали: ведь «придавленные» к планете силой гравитации, они по отношению к самой оси изначально находились в вертикальном положении. Постепенность же смещения оси позволяло и вестибулярному аппарату столь же плавно перестраивать особь под «новое» положение Земли, тем самым постоянно удерживая «вертикаль» между ними.
Но с середины 20-го столетия на Землю обрушилось вторжение уже не космического, а цивилизационного глобального характера: многочисленные испытания ядерного вооружения (в том числе подземные) и резкое потребление энергоресурсов сбили плавный ход саморегуляции планеты, и она стала возвращаться в исходное состояние скачками. Эволюционные промежутки в десять тысяч лет катастрофически сжались в разы, и это же стало причиной резкого учащения количества природных катаклизмов наряду со столь же резким увеличением числа инсультных заболеваний: ведь вестибулярный аппарат никак не успевал «выровнять» особь под «новое» положение земной оси. Люди (и животные) буквально начали «плыть» от головокружения, что наряду с кровоизлияниями в мозг отразилось еще и резким изменением их психического состояния.
Однако расшифровать эту загадку люди не успели, а потом и не стало нужды – после 2021-года вдруг все как будто «устаканилось»: рост числа инсультных заболеваний прекратился, также резко пошли на убыль природные катаклизмы, и о чудо! – потом вовсе сошли на нет. Все это позволило человечеству вновь сосредоточиться на своих «внутренних разборках» а внешне вплотную приступить к формированию единой системы космической защиты Земли: ведь последние астрономические исследования параметров орбиты пояса Койпера свидетельствовали в пользу того, что у Солнца все-таки могла быть звезда-спутник (та самая знаменитая Немезида). И одним из таких свидетельств являлась крайне необычная вытянутая орбита Седны, совершающей один оборот вокруг Солнца примерно за 12 тыс. лет, что очень близко к возможному периоду обращения второй звезды, предсказываемому рядом исследователей. По их мнению, каждые 62 млн. лет так называемая звезда Немезида приближается к Земле на расстояние, достаточное, чтобы возмутить орбиты комет во внешней части Солнечной системы — облаке Оорта, и направить их во внутренние области Солнечной системы, что подвергнет и планету Земля самой настоящей «бомбардировке».
«Мы обязаны рассмотреть все мыслимые варианты защиты земной цивилизации: что нужно сделать немедля – и не впадая при этом в панику», — так заявил на международном симпозиуме посвященному этой проблеме, Чед Трэд – руководитель группы специалистов занимающихся проектом по созданию единой системы космической защиты Земли (ЕСКОЗЗ): где по их расчетам первая серьезная угроза возникнет уже в 2080 году, когда астероид № 29075 диаметром 1,1км. подойдет на такое близкое расстояние, что вполне может столкнуться с Землей.
…Однако никто из космических исследователей не знал, что куда большая и ближняя по времени угроза таится в самой Земле. Наступившая после 2021 года климатическая стагнация была лишь затишьем перед бурей: где метацентр (литосфера) и центр (мантия, ядро) планеты «зависли» в некой критической точке (т.н. метастабильном состоянии) предшествующей моментальному возврату в равновесное состояние. А такое резкое и большое смещение оси (более чем на 30 градусов) могло вызвать куда более сокрушающе-масштабное воздействие на Землю, чем удар любого из известных астрономам астероида…
