Мила Гунько Волшебный огурец
Федор Иванович купил огурцы у старушки на троллейбусной остановке. Бабушка беспомощно заглядывала в глаза проходящих мимо людей и изредка окликала: — Милок, вот огурцы с петрушкой. Лук зеленый, только с грядки. А? Но люди, торопливо поглядывая на нее невидящим взглядом, спешили, спешили. Только Федор Иванович остановился возле нее и, опустив глаза в сумку на земле, увидел длинные, один в один, красавцы — огурцы. Он присел и рукой коснулся их пупырчатых бочков. Сильный приятный запах остался на его ладони. И в голове сразу возник натюрморт: высокая тарелка, заполненная до самого верха нарезанными огурцами, зеленым лучком и свежей петрушкой. И яркая белизна сметаны пятном разливается по всей этой красоте. Федор Иванович сглотнул и отдал бабушке деньги. Охапкой ухватив кулек, он бережно прижал огурцы с зеленью к телу и аккуратно понес их домой. Волшебный огурец обнаружила Татьяна Петровна, его жена, когда он умывался в ванной комнате. И едва он появился на пороге кухни, она громко сказала: — Бабушка, продавшая тебе огурцы, совсем плоха: один огурец — совершенно не огурец. А длинный киви какой-то: зеленый, и весь в мелких колючках, погляди! – Татьяна Петровна протянула мужу странный огурец. Федор Иванович стал разглядывать диковинный овощ: по форме он был похож на обычный огурец. Только шкурка его, на ощупь напоминавшая бархатную ткань, была покрыта мелкими, цепкими колючками. — И впрямь, киви, — согласился он с женой. – Бабушка стара, сослепу не приметила, что огурец и не огурец вовсе. Ладно, выброси его и дело с концом. — Жалко, — протянула Татьяна Петровна, поднося огурец к носу, — запах отличный, лимонный. Положу его на подоконник, может дозреет. — До чего он дозреть должен? – удивленно спросил ее муж, но тут же забыл об огурце, потому что увидел в высокой тарелке огуречно-луко-петрушечный салат под густым пятном свежей сметаны. – Делай, как хочешь, — вслух решил он и отломил горбушку мягкого ржаного хлеба. — Вот и хорошо, — обрадовавшись, произнесла Татьяна Петровна, и положила волшебный огурец на теплую поверхность подоконника. – Поглядим, что из него выйдет? — Что из огурца может выйти? – спросил Федор Иванович и задумался.
— Ну что, продала? – спросил маленький старичок, сидящий на лавочке у невысокого дома. Он, прищурившись, посмотрел на старушку с клеенчатой сумкой, идущей к нему и дому. — А то? – ответила бабушка ему вопросом. – Я и вчерась продала, и сегодня. Зачем же добру пропадать: раз выросло, пусть людям достается, — проговорила она и улыбнулась. — Сколько у тебя еще этих «огурцов» осталось? – спросил ее старик. Бабушка облокотилась на забор всем телом, поглядывая далеко на грядку с огурцами. Там, среди низких и густых огуречных плетей, торчал крепкий и высокий стебель странного растения. На нем не было ни одного листика, только «огурцы». Они висели, как бананы, большой связкой на крепком и сильном стебле. — Еще восемь осталось, — произнесла старушка и, повернувшись к старику, сказала: — как-нибудь пристрою, по одному, по два. А все Лизка, внучка, учудила: посади, бабушка, таиландские огурцы. Чудо, как хороши! Весь Таиланд ими засажен, куда ни глянь – огурцы. Озолотишься! Вот тебе и проблема. Куда их девать? — старушка медленно пошла в дом, на ходу говоря: — Взял бы один и попробовал, что он такое – таиландский огурец! — Еще чего? – ответил старик. – Дурное дело – не хитрое: съешь, а на завтра помрешь. И что тогда? – он сердито кашлянул и закачал головой. – Это молодые пусть такие огурцы едят, у них потом башку сносит: что Таиланд, что Сингапур – все едино, в отрыве, в космосе они. — Ладно, — сказала старушка, — иди ешь свою кашу с колбасой. Хорошо, что они малоприметные, никто не замечает подлога. Хапают и идут. — Давай их сорвем и выбросим, — предложил старик. — Как это выбросим? — в сердцах произнесла бабушка, — Ты такое чудо увидел, пусть и другие поглядят. Когда еще люди в Таиланды будут ездить, а тут огурцы прямо из волшебной страны. Волшебные огурцы из волшебной страны, — старушка тихонько захихикала и пошла в комнату.
Федор Иванович проснулся утром рано и, войдя в кухню, увидел ярко желтый огурец на подоконнике. Он стал его разглядывать, но ничего интересного не обнаружил, и крикнул жене, еще лежащей в кровати: — Твой огурец пожелтел, — Федор Иванович засмеялся, — лимоном стал, как ты и хотела. Иди нарезай, чай с лимоном пить будем. Они поговорили еще немного об огурцах и лимонах, и разошлись. К вечеру огурец посинел. Шкурка его стала гладкой, шелковой. Колючки опали и лежали на подоконнике, слегка подсохнув. Федор Иванович наклонился, чтобы понюхать огурец и неожиданно увидел, что его поверхность мягко вздымается, шевелится, как живая. — Таня, — испуганно позвал он жену, — в огурце что-то шевелится. Может там гусеницы какие, или черви? – брезгливо поморщился он. — Ну, что ты дурачишься? – спросила Татьяна Петровна мужа и, низко наклонившись, посмотрела на огурец. И тотчас с криком она отскочила в сторону, потому что стенка огурца плавно приподнялась, как если бы огурец глубоко вздохнул. – Живой! – вскричала Татьяна Петровна, — А, может это и не огурец, а какое-то животное? – спросила она у мужа, поглядывая то на Федора Ивановича, то на подоконник. — Может и животное: свинья, например, — хохотнул тот. — Не ест, не пьет, лежит себе на Солнце и растет. Вот и колючки отбросила, скоро у нее хвостик вырастет и пятачок. — Ну, что ты кривляешься? – запричитала Татьяна Петровна, — Выкинь его в окошко. — Как – в окошко? Он же разобьется, — сказал Федор Иванович. – Нет, уж, пусть лежит. Посмотрим, что из него вырастет. Они потушили свет и легли спать. Всю ночь Федору Ивановичу снились поросята, розовые, игривые. Они толкались и нежно похрюкивали. И едва поднялось Солнце, он кинулся в кухню. Но его опередила Татьяна Петровна. Она сидела на стуле и смотрела в потолок. Там, облепив его, гроздьями сидели маленькие синие бабочки. Их тела были не больше тел рыжих муравьев, но большие ярко-синие крылышки вздрагивали от легкого движения воздуха. И от этого вздрагивания вся кухня была охвачена нежным, несмолкающим звуком – восхитительным и тоскливым. Огурец лопнул: вдоль всего его тела шла толстая полоса разрыва и из нее торчал кончик коричневой косточки, похожей на гладкую пуговицу. Федор Иванович от волнения уселся на пол и неотрывно смотрел на потолок. Они не знали, сколько времени смотрели на бабочек и слушали волшебные звуки, только вдруг звук стал меняться. Он усиливался, как усиливается звук взлетающего самолета, и спустя минуту он стал похож на звук дребезжащего хрусталя. И Федор Иванович, закрыв уши, быстро пошел к окну и резким движением открыл его. И сейчас же порыв теплого ветра подхватил синие гроздья с потолка и швырнул их в небо. Еще, и еще раз. И огромное облако синих бабочек собралось у окна родительского дома и стало кружиться, величаво и медленно. Люди из соседних квартир и домов сонно таращились на синее облако, парящее у окна. Вспыхивали фотоаппараты и мобильные телефоны, — все спешили сфотографировать неземное чудо. А потом одна бабочка оторвалась от этого облака и полетела высоко в небо. И за ней стайками полетели другие бабочки, поднимаясь все выше и выше.
— Держитесь купно, — произнесла первая бабочка, — скоро мы пролетим атмосферу и станет намного легче. Не понимаю, как люди могут дышать таким воздухом, — сказала она и, повернувшись к той, которая летела справа от нее, спросила: — надеюсь, Вы не забыли оставить яйцо? — Ну, что Вы, королева, конечно нет, — произнесла другая бабочка. – Оно осталось в огурце. Косточка, как называют ее люди. — Отлично, — вздохнула королева-бабочка, — какие у нас прекрасные родители: добрые, внимательные, терпеливые. Надо будет их навестить, как-нибудь. — Я слышала, — отозвалась слева третья бабочка, — они любят лимоны. Не знаю, что это такое, но думаю не невесть, что такое. — А я считаю, деньги лучше, — произнесла четвертая бабочка, — еще, когда мы жили в огурце, первые родители говорили, что «колбаса хорошо, а деньги – лучше». — Ладно, — произнесла королева-бабочка, — деньги, так деньги. И она затрепетала крылышками, а следом за ней и остальные бабочки быстро замахали крыльями. И в это же время на кухонном подоконнике квартиры Федора Ивановича стали появляться денежные купюры: гладкие, новенькие, шелестящие. Они выкладывались ровными рядами: один, второй, третий, четвертый. Ряды сползали с подоконника, опадали на стол, на пол. Но звон и шелест не прекращался. И когда Федор Иванович и Татьяна Петровна, придя вечером с работы, приоткрыли дверь в кухню к их ногам посыпался денежный поток, засыпая проход. — Матерь Божья! — закричал Федор Иванович, а бабочки, услышав его крик, весело засмеялись.
Мила Гунько
Волшебный огурец
Федор Иванович купил огурцы у старушки на троллейбусной остановке. Бабушка беспомощно заглядывала в глаза проходящих мимо людей и изредка окликала:
— Милок, вот огурцы с петрушкой. Лук зеленый, только с грядки. А?
Но люди, торопливо поглядывая на нее невидящим взглядом, спешили, спешили. Только Федор Иванович остановился возле нее и, опустив глаза в сумку на земле, увидел длинные, один в один, красавцы — огурцы. Он присел и рукой коснулся их пупырчатых бочков. Сильный приятный запах остался на его ладони. И в голове сразу возник натюрморт: высокая тарелка, заполненная до самого верха нарезанными огурцами, зеленым лучком и свежей петрушкой. И яркая белизна сметаны пятном разливается по всей этой красоте.
Федор Иванович сглотнул и отдал бабушке деньги. Охапкой ухватив кулек, он бережно прижал огурцы с зеленью к телу и аккуратно понес их домой.
Волшебный огурец обнаружила Татьяна Петровна, его жена, когда он умывался в ванной комнате. И едва он появился на пороге кухни, она громко сказала:
— Бабушка, продавшая тебе огурцы, совсем плоха: один огурец — совершенно не огурец. А длинный киви какой-то: зеленый, и весь в мелких колючках, погляди! – Татьяна Петровна протянула мужу странный огурец.
Федор Иванович стал разглядывать диковинный овощ: по форме он был похож на обычный огурец. Только шкурка его, на ощупь напоминавшая бархатную ткань, была покрыта мелкими, цепкими колючками.
— И впрямь, киви, — согласился он с женой. – Бабушка стара, сослепу не приметила, что огурец и не огурец вовсе. Ладно, выброси его и дело с концом.
— Жалко, — протянула Татьяна Петровна, поднося огурец к носу, — запах отличный, лимонный. Положу его на подоконник, может дозреет.
— До чего он дозреть должен? – удивленно спросил ее муж, но тут же забыл об огурце, потому что увидел в высокой тарелке огуречно-луко-петрушечный салат под густым пятном свежей сметаны. – Делай, как хочешь, — вслух решил он и отломил горбушку мягкого ржаного хлеба.
— Вот и хорошо, — обрадовавшись, произнесла Татьяна Петровна, и положила волшебный огурец на теплую поверхность подоконника. – Поглядим, что из него выйдет?
— Что из огурца может выйти? – спросил Федор Иванович и задумался.
— Ну что, продала? – спросил маленький старичок, сидящий на лавочке у невысокого дома. Он, прищурившись, посмотрел на старушку с клеенчатой сумкой, идущей к нему и дому.
— А то? – ответила бабушка ему вопросом. – Я и вчерась продала, и сегодня. Зачем же добру пропадать: раз выросло, пусть людям достается, — проговорила она и улыбнулась.
— Сколько у тебя еще этих «огурцов» осталось? – спросил ее старик.
Бабушка облокотилась на забор всем телом, поглядывая далеко на грядку с огурцами. Там, среди низких и густых огуречных плетей, торчал крепкий и высокий стебель странного растения. На нем не было ни одного листика, только «огурцы». Они висели, как бананы, большой связкой на крепком и сильном стебле.
— Еще восемь осталось, — произнесла старушка и, повернувшись к старику, сказала: — как-нибудь пристрою, по одному, по два. А все Лизка, внучка, учудила: посади, бабушка, таиландские огурцы. Чудо, как хороши! Весь Таиланд ими засажен, куда ни глянь – огурцы. Озолотишься! Вот тебе и проблема. Куда их девать? — старушка медленно пошла в дом, на ходу говоря: — Взял бы один и попробовал, что он такое – таиландский огурец!
— Еще чего? – ответил старик. – Дурное дело – не хитрое: съешь, а на завтра помрешь. И что тогда? – он сердито кашлянул и закачал головой. – Это молодые пусть такие огурцы едят, у них потом башку сносит: что Таиланд, что Сингапур – все едино, в отрыве, в космосе они.
— Ладно, — сказала старушка, — иди ешь свою кашу с колбасой. Хорошо, что они малоприметные, никто не замечает подлога. Хапают и идут.
— Давай их сорвем и выбросим, — предложил старик.
— Как это выбросим? — в сердцах произнесла бабушка, — Ты такое чудо увидел, пусть и другие поглядят. Когда еще люди в Таиланды будут ездить, а тут огурцы прямо из волшебной страны. Волшебные огурцы из волшебной страны, — старушка тихонько захихикала и пошла в комнату.
Федор Иванович проснулся утром рано и, войдя в кухню, увидел ярко желтый огурец на подоконнике. Он стал его разглядывать, но ничего интересного не обнаружил, и крикнул жене, еще лежащей в кровати:
— Твой огурец пожелтел, — Федор Иванович засмеялся, — лимоном стал, как ты и хотела. Иди нарезай, чай с лимоном пить будем.
Они поговорили еще немного об огурцах и лимонах, и разошлись.
К вечеру огурец посинел. Шкурка его стала гладкой, шелковой. Колючки опали и лежали на подоконнике, слегка подсохнув. Федор Иванович наклонился, чтобы понюхать огурец и неожиданно увидел, что его поверхность мягко вздымается, шевелится, как живая.
— Таня, — испуганно позвал он жену, — в огурце что-то шевелится. Может там гусеницы какие, или черви? – брезгливо поморщился он.
— Ну, что ты дурачишься? – спросила Татьяна Петровна мужа и, низко наклонившись, посмотрела на огурец. И тотчас с криком она отскочила в сторону, потому что стенка огурца плавно приподнялась, как если бы огурец глубоко вздохнул. – Живой! – вскричала Татьяна Петровна, — А, может это и не огурец, а какое-то животное? – спросила она у мужа, поглядывая то на Федора Ивановича, то на подоконник.
— Может и животное: свинья, например, — хохотнул тот. — Не ест, не пьет, лежит себе на Солнце и растет. Вот и колючки отбросила, скоро у нее хвостик вырастет и пятачок.
— Ну, что ты кривляешься? – запричитала Татьяна Петровна, — Выкинь его в окошко.
— Как – в окошко? Он же разобьется, — сказал Федор Иванович. – Нет, уж, пусть лежит. Посмотрим, что из него вырастет.
Они потушили свет и легли спать. Всю ночь Федору Ивановичу снились поросята, розовые, игривые. Они толкались и нежно похрюкивали.
И едва поднялось Солнце, он кинулся в кухню. Но его опередила Татьяна Петровна. Она сидела на стуле и смотрела в потолок. Там, облепив его, гроздьями сидели маленькие синие бабочки. Их тела были не больше тел рыжих муравьев, но большие ярко-синие крылышки вздрагивали от легкого движения воздуха. И от этого вздрагивания вся кухня была охвачена нежным, несмолкающим звуком – восхитительным и тоскливым.
Огурец лопнул: вдоль всего его тела шла толстая полоса разрыва и из нее торчал кончик коричневой косточки, похожей на гладкую пуговицу.
Федор Иванович от волнения уселся на пол и неотрывно смотрел на потолок. Они не знали, сколько времени смотрели на бабочек и слушали волшебные звуки, только вдруг звук стал меняться. Он усиливался, как усиливается звук взлетающего самолета, и спустя минуту он стал похож на звук дребезжащего хрусталя. И Федор Иванович, закрыв уши, быстро пошел к окну и резким движением открыл его. И сейчас же порыв теплого ветра подхватил синие гроздья с потолка и швырнул их в небо. Еще, и еще раз. И огромное облако синих бабочек собралось у окна родительского дома и стало кружиться, величаво и медленно. Люди из соседних квартир и домов сонно таращились на синее облако, парящее у окна. Вспыхивали фотоаппараты и мобильные телефоны, — все спешили сфотографировать неземное чудо.
А потом одна бабочка оторвалась от этого облака и полетела высоко в небо. И за ней стайками полетели другие бабочки, поднимаясь все выше и выше.
— Держитесь купно, — произнесла первая бабочка, — скоро мы пролетим атмосферу и станет намного легче. Не понимаю, как люди могут дышать таким воздухом, — сказала она и, повернувшись к той, которая летела справа от нее, спросила: — надеюсь, Вы не забыли оставить яйцо?
— Ну, что Вы, королева, конечно нет, — произнесла другая бабочка. – Оно осталось в огурце. Косточка, как называют ее люди.
— Отлично, — вздохнула королева-бабочка, — какие у нас прекрасные родители: добрые, внимательные, терпеливые. Надо будет их навестить, как-нибудь.
— Я слышала, — отозвалась слева третья бабочка, — они любят лимоны. Не знаю, что это такое, но думаю не невесть, что такое.
— А я считаю, деньги лучше, — произнесла четвертая бабочка, — еще, когда мы жили в огурце, первые родители говорили, что «колбаса хорошо, а деньги – лучше».
— Ладно, — произнесла королева-бабочка, — деньги, так деньги.
И она затрепетала крылышками, а следом за ней и остальные бабочки быстро замахали крыльями.
И в это же время на кухонном подоконнике квартиры Федора Ивановича стали появляться денежные купюры: гладкие, новенькие, шелестящие. Они выкладывались ровными рядами: один, второй, третий, четвертый. Ряды сползали с подоконника, опадали на стол, на пол. Но звон и шелест не прекращался.
И когда Федор Иванович и Татьяна Петровна, придя вечером с работы, приоткрыли дверь в кухню к их ногам посыпался денежный поток, засыпая проход.
— Матерь Божья! — закричал Федор Иванович, а бабочки, услышав его крик, весело засмеялись.
