День рождения

«Утро таяло в тумане,

Шелестели камыши.

Грациозные, как лани,

Шли по полю алкаши»

Русский анекдот

У журналиста Славки Крапивина было день рождения, ему стукнуло сорок лет. В квартире у него, в связи с этим событием, было не протолкнуться, гости сидели на диване, на креслах, на обширном подоконнике, на трех стульях, на кухонных табуретках. Народ пил вино и водку, шампанское и пиво, гомонил, обсуждая что-то, возникали споры и тут же гасли, по сути никто никого не слушал, уединяясь в собственные какие-то кружки. Но тут пришел Егор, ярославский поэт и пьяница. Он вычурно и долго поздравлял Крапивина, кланялся ему зачем-то, прижимая страстно руку к сердцу, а потом неожиданно для всех, вдруг, попросил у именинника кастрюлю. Славка пожал плечами, но кастрюлю выдал. Егор немедленно ушлепал на кухню. Недолго там повозился и пришел в гостиную с кастрюлей варенных пельменей. Сам нашел на кухне у Славки большую тарелку, вывалил пельмени, достал из своей сумки пачку майонеза и пачку кетчупа. Безо всякого сомнения выдавил из обеих пачек, в тарелку с пельменями. Народ вовсе не страдающий от голода, стол ломился от закусок, шарахнулся от Егора и от его пельменей, перемешанных в красно-белой массе, в панике, зрелище было отвратительное.

Егор сел на освободившееся место, спокойно достал из сумки свою бутылку водки, открыл, выпил из горла, закусил пельменями. Все спокойно и молча. Славка да и гости немного успокоились, уселись обратно, но как-то подальше от Егора, боялись внезапной реакции его желудка. Но ничего, скоро про него стали подзабывать, вернувшись к прежним разговорам да к пьянству. А зря! Егор допив свою бутылку водки, потянулся к сумке и достал вторую точно такую же, открыл, отпил и не вставая с места, вдруг, довольно громко объявил, что сочинил новое стихотворение и сейчас прочитает его для всех впервые. Народ притих, талантливых людей, в этом обществе весьма уважали. Егор прокашлялся и размеренно принялся читать что-то про весенний день и про толстых девок, которые ходят по прозрачным лужам, отражаясь в этих самых лужах всеми своими телами, по сути эта была восторженная песня филейным частям полных дам. Народ выслушал, вежливо похлопал, никто ничего не сказал, но Егор никогда и не нуждался в оценке своего творчества, считал себя лучше всякого поэта и постоянно сравнивал свое творчество с творчеством Сергея Есенина. Прошло время, гости решили устроить танцы. У Крапивина нашелся завалящий патефон и пластинки, заиграл вальс, все увлеклись, вертелись в тесном пространстве однокомнатной квартиры Крапивина и даже по временам вываливались в общий коридор, где на них в изумлении выглядывали из дверей своих квартир соседи. Вдруг Егор встал, прошел твердыми шагами к патефону, выключил шарманку и заявил на возмущенные вопли танцующих, что он написал новое стихотворение и намерен его здесь прочитать. Народ опять-таки уважая творчество и творческих людей, притих и приготовился слушать. Егор картинно выкинул руку в сторону и размеренно прочитал то же самое стихотворение про толстых девок и про их задницы отражающиеся в лужах. Когда он закончил, на него долго, с изумлением глядели. Егор прошел на свое место, уселся и стал «уговаривать» оставшуюся половину бутылки водки с оставшимися пельменями. Молча и невозмутимо, совершенно не замечая устремленных на него взглядов, он допивал уже вторую бутылку водки, но не выглядел пьяным, только глаза будто остекленели, а лицо побледнело как будто больше обычного, хотя и без того он выглядел бледным. Длинный, худой и очень прожорливый, про таких говорят, что не в коня корм.

Егор работал дворником в своем собственном дворе и еще мотался по редакциям, изводя всех своими стихами. Он засылал их тоннами в редакции журналов и газет Москвы и Петербурга. И когда его печатали, а происходило это крайне редко, он носился по всему Ярославлю и хвастался, его просили проставляться и он проставлялся, тратя последние деньги на водку, угощая бессовестных просителей. Он сам пил много и абсолютно не пьянел, а только вдруг валился посреди пьянки, будто мертвый, на утро же опохмелялся, и как ни в чем не бывало, жил дальше.

Друзья его жалели, многие газеты Ярославля из сострадания к безумному поэту печатали его неважные стихи… Но вернемся к нашему дню рождения.

Егор допил бутылку и поднял взгляд на развеселившихся гостей. Танцы уже закончились, Славка взял гитару, заиграл, а гости запели. Егор прислушался, что-то в стихах песни показалось ему знакомым. Он твердой рукой остановил гитару. Встал, картинно поклонился и громко, безо всякого предисловия принялся читать тот же самый стих про толстых девок и про их зады отражающиеся в прозрачных лужах. Народ взревел, что достал уже. Егор холодно поинтересовался, чем же он достал всех. Ему ответили, что этим же стихотворением. На что Егор тут же спокойно возразил, что читает свое замечательное стихотворение впервые и как же он тогда мог кого-нибудь достать?! Народ насмешливо расхохотался ему в лицо, и Егор, оскорбленный сел на свое место. Из сумки достал третью бутылку водки, ее проводили изумленными взглядами. Правда, никто не знал предела в выпивке Егора, но третья бутылка — это уже слишком, надо быть каким-то монстром, чтобы за один вечер выпить еще и третью бутылку, тогда как многим хватает и пол-литра. Между тем, Егор невозмутимо откупорил водку и прямо из горла сделал порядочный глоток, закусил остатком пельменей. Скоро про него опять подзабыли. Многие танцевали, пели, просто болтали. Егор пил и ел в глубоком одиночестве. Внезапно, он встал, вышел на почти свободное пространство комнаты, вскинул голову кверху и решительно начал читать стих про толстых девок. Гости мужского пола взревели, схватили Егора на руки, вынесли из комнаты прочь, вниз по лестнице, поставили на асфальт, и погрозив напоследок кулачной расправой, если он вернется, ушли, громко хлопнув дверьми. Егор постоял, постоял, сунул руки в карманы и пошел по улице прочь от дома Крапивина, глубоко оскорбленный в своих чувствах. На следующее утро, проспавшись у себя в квартире, до которой он каким-то чудом добрался без происшествий, он приперся в редакцию одной газеты и сунул редактору листок со стихотворением, заявив, что это его новое произведение. Редактор немедленно убежал и долго хохотал, запершись в туалете. Та же реакция ожидала Егора и в другой редакции. В третьей Егора заставили прочитать этот стих, ставший просто знаменитым среди журналистских кругов Ярославля. Ничего не понимающий Егор читал и был изумлен аплодисментами благодарных слушателей, которые спрашивали его с участием даже не о стихе, а о том, почему же он ходит в гости со своими пельменями, майонезом, кетчупом и водкой?.. На что Егор не смог дать достойного объяснения, так как не помнил даже о своем походе на день рождения в гости к Славке Крапивину, он уже оказывается тогда был порядочно пьян…