Песнь первая
В высоченном красивейшем городе,
Где промеж небоскрёбов заоблачных
Можно долго блудить и не выблудить,
Отрок рос, не худой и не толстенький,
Не высокий и вроде не низенький,
Не большой ещё, да’ уж не маленький:
Девять лет ему было с неделею.
I
Озорным отрок слыл и смышлёненьким,
И прозванье имел в соответствии,
Называли его люди добрые –
Пострелёнок. Пострел сын Иванович.
И скрывал он черту в себе тёмную,
Причинявшую всем много горести:
Он не мог говорить правду-матушку, —
И не то чтоб обманывал с умыслом,
Просто так получалось неискренне.
Вот когда его кто-нибудь спрашивал:
«Сколь годков тебе, мил-Пострелёночек?» —
С лёгким сердцем он рёк, мол, одиннадцать!
И в карманы штанов безграничные
Две руки помещал и поплёвывал
Молодецки под резвые ноженьки.
Иногда же один из родителей
Перед сном его брался выпытывать:
«Ты почистил ли перлы жемчужные?»
Он кивал головой утвердительно
С полным ртом шоколада молочного,
И скорей поспешал в свою спаленку
В одеяльце верблюжье укутаться.
II
На вопрос домочадцев заботливых:
«Что уроки?.. Их сделал ли, деточка?» —
У него невзначай вырывалося:
«Да ведь нам их сегодня не задали!»
Так как братьев, сестёр не случилося –
Рос в семье он пострелом единственным.
Маму, папу, да бабушку с дедушкой
Приходилось держать ему в строгости
И пенять им за не’послуша’ние.
После школы однажды в мечтаниях
Вместо дома он к парку направился
И забрёл невзначай к тихой заводи,
Где из тонкой трубы в пруд кувшинчатый
Беззаботная струйка вливалася
Леденящей лазоревой жидкости.
То ль источник чистейший здесь выбился
С ключевою водой минеральною,
То ли вывод худых химикалиев
С производства секретного вредного –
Но застыл Пострелёнок, как вкопанный,
Завороженный всплеском чарующим,
Слишком мерно и странно струящимся.
III
Сел на корточки он, непоседливый,
На траву перед струйкой студёною,
И в трубу стал запихивать веточку,
Мирно рядом доселе лежавшую.
Приплыла к нему рыба прекрасная,
Плавниками задумчиво мыкая,
Горсть камней он достал из-за пазухи
И пустил ими в рыбу красивую. –
Уплыла рыба, горько нахмурившись.
Подплыла к нему уточка серая.
Стала рядом нырять, тру’сить пёрышки,
Пострелёнок взмахнул хворостиночкой
И погнал вон пичужку из прудика. –
Улетела и утка, прогневавшись,
Возмущённо стеная и крякая.
Подбежала собачка бездомная
Чтоб водицы испить да принюхаться,
Куцым хвостиком стала помахивать,
Пострелёнку в глазёнки заглядывать.
Не стерпел он, поднялся на ноженьки,
Стеганул бесприютную кнутиком. –
Задрала она ножку и сгинула.
IV
Собралися вокруг тучи грозные,
Зашумели деревья над заводью,
Свод стал тёмен, в воде отражаючись.
Но не внял им Пострел свет Иванович.
Стал вокруг он трубы той похаживать,
Струйку веткой хлестать, приговаривать:
«Ах, ты мерзость да вонь химикальная!
Уж не травишь ли ты нашу реченьку?
Не грязнишь ли ты пруд наш кувшинчатый?
Что ж ты живность к себе неразумную
Завлекать без разбору надумала
Да прельщать её всякими бла’гами,
Чтоб купалась та здесь да плескалася?
Да водицу пила, жаждой мучавшись?!
Да заразу несла по окрестностям?!!»
Забурлила вода, забуравила,
Засвистело в трубе и забулькало,
Вместо чистой лазоревой жидкости
Засочилась струя ярко-алая.
И из пру’да возник столб светящийся.
Россыпь брызг из себя извергающий,
Очертанья внезапно меняющий.
V
«Ты почто’ заклеймил меня тихого?
Ты почто’ обругал меня ясного?»
— пронеслось над Пострелом испуганным
Возмущённое, грому подобное.
Растревожился столб, разобидился,
Харкнул пенной слюной да разохался,
Очерталась из брызг тонкоструйчатых
Голова с бородою всклокоченной,
На Пострела угрюмо глядящая.
«Как посмел ты, о отрок распущенный,
Божью тварь обижать неразумную,
На общенье ко мне приходящую,
Да хлестать её ивовым прутиком:
Красну-рыбу да уточку серую,
Да собачку бездомную, сирую?»
И шагнул из столба ярко-алого
В красном фраке с звездою рубиновой
Старичок седовласый и согбенный.
За спиною пурпурная мантия,
На запястье браслетец гранатовый,
А на шее багряно-малиновой
Кумачовая строгая бабочка.
VI
И прошёл по воде, как по насыпи,
Грозный старец к Пострелу Иванычу,
И промолвил надтреснутым голосом:
«Я – ключ жизни из недр земли-матушки!
Я – ручей из ядра раскалённого!
Я заведую Плотским Влечением
И Инстинктами Са’мосохра’нности,
Также Местью и Властью, и Гордостью,
И Богатством! А имя мне – Вассерхен!»
Испугался Пострел сын Иванович,
Старика непомерно сурового
И ответить хотел, как положено,
Объяснить что к чему да покаяться,
Но слетело привычно с уст сахарных
Слово лживое, слово обманное.
«Я – не я! Меня вовсе здесь не было!
Я тебя, старичка, не обругивал!
Не хлестал я и веточкой ивовой
У трубы расхрустальную струечку.
Я не видел ни рыбы красавицы,
Ни резвящейся серенькой уточки,
Ни собачки бездомной и сгинувшей!»
VII
От такого вранья несусветного
Обомлевший закашлялся Вассерхен
И, отбросив на миг наставления,
Не шутя вперил очи в лукавого.
И прорёк он Пострелу нечестному,
Строго брови нахмурив пунцовые
И по заводи в ярости топая:
«Ах, ты мелочь пузатая вральная!
Ты кого ж это взялся обманывать?!
Накажу я тебя горемычного
За твою за неправду за гадкую,
Что послужит тебе к исправлению!
Каждый раз, когда слово обманное
Ты в эфир безалаберно выпустишь –
То убавишься тут же в пропорциях!
Станешь мельче по многим параметрам:
Ниже ростом и тоньше в комплекции!
Если ж врать и тогда не разучишься –
Растворишься бесследно, как облако!..»
Тут поднялся вдруг вихрь, завываючи,
Острой пикой ударила молния,
И сгустилася тьма, глаз хоть выколи.
Песнь вторая
I
Пострелёнок со страху зажмурился,
Возомнив о конце неминуемом,
А когда приоткрыл очи ясные,
То воззрился на мир в изумлении:
Также солнце сияет приветливо,
В чистом небе не видно ни облачка,
А из тонкой трубы в заводь тихую
Вытекает прозрачная струечка –
Лепота, тишина да спокойствие!
Нет ни рожи багряно-малиновой,
Ни пурпурной раскидистой мантии –
Седовласый и согбенный Вассерхен
То ли сгинул, а то ли привиделся?
Продохнул наш Пострел с облегченьем:
Слава Богу, знать всё померещилось.
Ещё раз оглядевшись опасливо:
Не скрывается ль где-нибудь Вассерхен, –
Он повёл себя честно и праведно:
Сгрёб в охапку котомку заплечную
С тяжеленными школьными книгами,
Плюнул в воду с великим презрением,
Причесался и к дому направился.
II
На пороге его встретил дедушка,
Снял с Пострела почтительно курточку.
Тут же папа, нисколько не мешкая,
Снёс за сыном портфель в его комнату.
Подоспели и мама, и бабушка,
Взяли детку под грязные рученьки
И за стол с накрахмаленной скатертью
Усадили, и принялись потчевать,
Да желать аппетита приятного.
Подавали эклеры воздушные,
Шоколад, кока-колу и пряники,
И сосалки, и жвачку тягучую,
И хрустящие хлопья да с чипсами,
Непременно политыми кетчупом…
Ну, а всё заедал он мороженым!
Как наелся, икнул для приличия
В благодарность за колу и пряники,
Вытер руки о скатерть свежайшую
И, услышав: «Спасибо, наш деточка!» —
Важно сел на диван к телевизору,
Чтобы вместо уроков докучливых
Насладиться диснеевским мультиком.
III
Тут же старый заботливый дедушка
Подложил в изголовье подушечку.
И тотчас исполнительный папочка
Плед принёс из родительской спаленки.
Ну, а мама сыночка любимого
Нарядила в пижамку домашнюю.
Только вот неуёмная бабушка,
Гладя нежно Пострела головушку,
Принялась его зверски выпытывать:
«Что так поздно пришёл, Пострелёночек?
Мы тебя заждались, волновалися.
Неужели вас в школе бессовестно
Дополнительно смели задерживать?
Иль не знают они, бестолковые,
Что ребёнок нуждается в отдыхе?»
Голосила она с причитаньями,
Не давая прислушаться к мультику.
И Пострел, чтоб утешить родимую,
Заявил, будто собственной волею,
После школьных занятий в учительской
Он остался учить математику,
Так как хочет быть круглым отличником. (-1)
IV
И от слов тех неправедно сказанных
Даже мультик застыл в потрясении,
А в графине с водой минеральною,
Жидкость стала бордово-кровавою.
За прозрачным стеклом очерталася
Голова с бородою нечёсанной,
И ехидно смеющийся Вассерхен
Длинным пальцем кривым, подагрическим
Указал на лжеца и обманщика.
Словно лист одинокий осиновый
На ветру в непогоду осеннюю
Мелкой дрожью затрясся и скрючился
В лихоманке бессовестный выдумщик, (1м 33см)
Так что мама и папа, и бабушка
Вместе с дедушкой – все к нему бросились!
Но от искренней родственной помощи
Отмахнулся Пострел с небрежением.
И метнулся стрелой в свою комнатку,
Где закрылся от взоров сочувственных.
С малолетства здесь были зарубками
На дверном косяке обозначены
Его детского роста параметры.
V
Метр и сорок – в сей записи значилось.
С холодеющим сердцем от ужаса
Встал Пострел под зарубку последнюю
И пометил свой рост карандашиком.
Отошедши, в смятении вычислил:
В нём семи сантиметров, как не было!
Тут ещё из-за две’ри родители
Стали хором стенать да кручиниться,
Будто всё, мол, от школьной премудрости!
Ты зачем пренебрёг, мол, родименький,
Тихим по’слеобе’денным отдыхом?
Или жёстко лежать на диванчике?
Так мы мигом перину пуховую
Поднесём да подложим под плечики.
Отчего ж ты нас, верных, не жалуешь?
Отвечал им Пострел свет Иванович,
Заливаясь слезами горючими:
«Не волнуйтесь, любезные родичи!
Я ценю вашу ласку и преданность!
Но звонить обещал я товарищу
И, чтоб слово сдержать молодецкое,
Вышел я из покоев да в горницу…» (-2)
VI
Присмирели, отстали родители.
Глянул тут фантазёр на аквариум
И узрел, что там рыбка пирания
Обратилась в кирпичную рожицу.
Снова взору представился Вассерхен,
Стал насмешливо оком подмигивать;
И опять лихоманка падучая
Руки-ноги Пострелу скоробила
И забила нещадно в конвульсиях.
Рост ещё раз измерил Пострелушка
И вскричал от бессилья и жалости,
Так как он – эх, ругнуться б! да совестно! –
Вновь на семь сантиметров уменьшился! (1м 26см)
Но пижаму, в чём был он, и тапочки
Заклинанье ничуть не затронуло.
Покопавшись в шкафу, в старой рухляди,
Он одежду нашёл обветшалую,
Что носил ещё в пору младенчества.
Приодевшись, явился к родителям,
Но они ничего не заметили:
Ведь для них всё таким же по прежнему
Оставался он маленьким мальчиком.
VII
В тесной обуви – вдруг не удержится,
Да соврёт! – он помчался на улицу,
Где был должен гулять друг единственный
И по парте сосед – Петька Зябликов.
У подъезда Матрёна Степановна,
Что работала в булочной сторожем,
На газоне сидела усталая
И кормила бульдога бездомного
Простоквашей с зефиром и пряником.
Как ребёнок прилично воспитанный
И любитель зефиров и пряников,
К ней Пострел подошёл уважительно
И, слюну проглотив, поздоровался.
Но собака, почуяв неладное,
На него покосилась и гавкнула.
«Ты не бойся, она не кусается!» —
Улыбнулась Матрёна Степановна.
И ответил Пострел необдуманно,
Отбежав предварительно за угол:
«Не боюсь я бульдогов нисколечко!..» (-3)
И тотчас простокваша молочная
Стала цветом томатного соуса.
Песнь третья
I
Из собачей посудины вынырнул
Для Пострела лишь видимый Вассерхен
И язык туго свёрнутый в трубочку
Показал вероломно, и спрятался.
Снова дрожь обуяла несчастного,
Встали дыбом курчавые волосы,
И опять колдовство окаянное
Рост Пострела жестоко убавило…
Но зато стала обувь не тесною! (1м 19см)
До футбольной площадки он, крадучись,
Добежал без вранья и без выдумки
И уж там разглядел средь играющих,
Как в боксёрских перчатках и в кепочке
На воротах стоял героически
Его друг и сосед – Петька Зябликов.
«Слушай, Петька!» — к воротам приблизившись,
Стал Пострел подзывать сотоварища.
Обернулся на зов Петька Зябликов.
И в сей миг мяч крылатой ракетою
С силой в левую штангу ударился.
«Не мешай!» — прошипел друг единственный,
Пригрозив зло боксёрской перчаткою.
II
Был Пострел из десятка не робкого
И продолжил: «А я – заколдованный!».
«Сочиняешь!» — скосил недоверчиво
Левый глаз на приятеля Зябликов.
В тот же миг мяч картечиной пушечной
В штангу правую грозно втемяшился.
«Отойди!» — проревел грозно Зябликов
И лягнуть попытался товарища,
Но Пострел оказался увёртливым.
«Я не вру! Если я фантазирую,
– продолжал он отважную исповедь. –
То теряю в длине и в комплекции,
Становясь постепенно малявкою!
А виной тому злобный и вспыльчивый
Старый дед по прозванию Вассерхен!»
Удивлённый столь странною повестью
Развернулся голкипер к рассказчику.
Тут же мяч, круглой мухой упитанной,
В паутину ворот крепко впутался.
«Гол!!!» – вскричали трибуны, а Зябликов
За Пострелом погнался, рассерженный,
Предвкушая расправу кровавую.
III
После долгой погони нешуточной,
От вражды притомились приятели
И сочли, что им в знак примирения,
Нужно съесть шоколадную плиточку.
Подкрепившись, стал Зябликов спрашивать:
«Так за что ж ты, Пострел, заколдованный?».
И ответил Пострел с беззаботностью,
Усыпив шоколадкою бдительность:
«Сам не знаю, как это случилося!». (-4)
Тут же лужа, что подле плескалася
Цвета серо-чудовищно-грязного,
Стала вдруг землянично-клубничною.
И со дна на байдарке под парусом
Важно выплыл взлохмаченый Вассерхен,
И Пострелу махнул бескозыркою.
Вновь затрясся обманщик поджилками,
Вновь на семь сантиметров убавился.(1м 12см)
Как узрел сие верный друг Зябликов,
Закатил в небо карие оченьки
И на землю бесчувственно брякнулся.
А Пострел сделал вывод, что магию
Слабонервным смотреть запрещается!
IV
«Ну, Пострел, – это ж слава и почести!
– восхищался очнувшийся Зябликов. –
Мы тебя, как вруна и обманщика,
Сможем в цирке за деньги показывать!»
Усмехнулся Пострел с беспросветностью:
«Хочешь стать ты моим импресарио,
Чтоб терял я в размерах на публике?
Так ведь я ж через несколько фокусов
Растворюсь, а тебя пустят по¢ миру.»
«Это точно – расстроился Зябликов. –
На обмане не сделаешь выгоды –
Жизнь накажет! Скажи мне по-честному,
Не то свалятся брючки от лживости:
Почему все вокруг безнаказанно
Врут да лгут, только ты уменьшаешься?..»
«Ой, привет! Вы откуда здесь, мальчики?» –
Вдруг услышали оба приятеля.
Обернулись они и увидели
Ленку Пенкину, их одноклассницу.
«А я вижу: – продолжила Пенкина. –
Вроде вы’ это. Только мне кажется,
Что, как будто, Пострел слишком маленький?!»
V
Друг на друга взглянули приятели,
А потом вновь на Ленку на Пенкину,
Что стреляла в них синими глазками
И пила пепси-колу из баночки.
Раскраснелся Пострел от смущения,
Так как Ленка давно ему нравилась,
И изрёк: «Ты иди себе, Пенкина,
Неохота с тобой разговаривать!» (-5)
– но тотчас, пожалел о случившемся.
Пепси-кольная синяя баночка,
Что в руках находилась у Пенкиной,
Стала красной, почти кока-кольною.
Из неё грозно выбрался Вассерхен
И газетою «Правда» решительно
Стал махать и её рекламировать.
Пронеслася стрелой купидоновой
Дрожь по членам влюблённого отрока,
И Пострел вновь в пропорциях съёжился. (1м 5см)
Тут пощупал перстом его Зябликов
И спросил, удивлённый до крайности:
«Так за что ж ты теперь в наказании?».
Запунцо’вел Пострел пуще прежнего.
VI
«Иль глаза мои врут, иль мне кажется,
– проницательно вставила Пенкина. –
Но Пострел снова в росте уменьшился?
Нечто странное с ним приключилося!»
«Отойди лучше, Ленка, не спрашивай,
Как бы ты ещё хуже не сделала!»
– подступил к ней решительно Зябликов.
Но бесцельное это занятие –
Унимать любознательность женщины.
«Не уйду, пока всё мне не скажете!»
– укрепилась в позиции Пенкина.
И тогда ей с досадой Пострелушка,
Лишь бы только отстала, ответствовал:
«Я не ел рыбий жир, кашу манную
И овсянку – поэтому маленький!». (-6)
Вновь из той же из ленкиной баночки
Две руки бодро выпростал Вассерхен,
Как клешни у лангуста варёного,
И восторженно стал аплодировать.
Тут язык изо рта из Пострелова,
Трепыхаясь, до пояса свесился.
И опять потерял он в комплекции. (98см)
VII
«Ой, смотрите! — воскликнула Пенкина. —
Так Пострел же у нас заколдованный!!»
Удивились, притихли приятели
И на Ленку безмолвно уставились.
«Как же ты догадалась?» – в волнении
После паузы выдохнул Зябликов.
«Очень просто. – ответила Пенкина. –
Я ещё не к такому привычная:
Моя тётка колдунья, но добрая.
Если хочешь пойдём к ней, проведаем,
Ты ей всё объяснишь безутаянно,
Выпьешь сок из зелёных кузнечиков,
В полночь съешь двух лягушек засушенных,
Ухнешь филином и расколдуешься.
Но живёт она в дальнем Чертаново.
Только, чур, по дороге расскажете,
Как Пострел оказался в немилости
И за что получил наказание!».
«Да!! Я всё расскажу, всё испробую!
– возопил Пострелёнок с надеждою. –
И лягушек поем, и кузнечиков,
Лишь бы снова мне стать расколдованным.»
Песнь четвёртая
I
Ленка, Петька, Пострел сын Иванович
Лишь у входа в метро только вспомнили,
Что проезд не бесплатный, а денежек
У друзей, к сожалению, не было.
«Ты, Пострел, – заявил ему Зябликов. –
Стал похож теперь на шестилетнего,
С них же плата в метро не взимается!
Так иди ж сквозь контроль безбоязненно,
Как дошкольник с бесплатными льготами!»
«Коль совру – будет мне наказание!»
– проворчал Пострелёнок безрадостно.
«А ты мимо иди да помалкивай.
Языком не соврёшь – не уменьшишься!»
«Ну, а если вдруг спросят о возрасте?».
«Воротись, но ни слова не сказывай!»
«Как пройдёшь – жди внутри нас, на лавочке.»
– подбодрила Пострела и Пенкина –
А мы с Петькою честно попробуем
На проезд у прохожих поспрашивать.
Скажем: друг наш нуждается в помощи!
Не откажут в беде люди добрые
И одарят нас медной монеткою.»
II
Грустно свесил Пострел буйну голову
И уныло к контролю направился – (-7)
Лишь зевнула работница станции,
Даже взгляд не метнув в его сторону.
«Вот дела! – огорчился Иванович. –
Знать, и впрямь я похож на дошкольника!»
Тут, вдобавок к его огорчениям,
На рекламном щите «Отдых в Турции»
Море стало морковно-рябиновым.
По нему шёл сияющий Вассерхен
И Пострелу костлявыми кистями
Длинный нос упоённо показывал.
В злой трясучке руками обеими
Вдруг захлопал Пострел по-утинному,
Снёс яичко и стал ещё крохотней. (91см)
«Так за что же сейчас?! – взвыл он в ужасе. –
Ведь молчал я почти героически!»
Ничего не сказал ему Вассерхен,
Тайно скрывшись со стенда рекламного.
Сел на лавку лгунишка бессовестный
И зали’лся слезами горючими,
В ожидании верных товарищей.
III
Не успел он наплакаться досыта,
Как увидел и Петьку, и Пенкину:
Шли они к нему бодро и радостно –
Не одни, а с майором милиции.
«Ты скажи мне, Пострел сын Иванович!
– честь отдал представитель милиции. –
Отчего вдруг твои сотоварищи
Побирались у входа на станцию,
Говоря, что спасают приятеля?»
«Потому что мы едем в Чертаново,
– отвечал Пострелёнок растерянно. –
Чтоб лягушек поесть и кузнечиков.»
Тут майор озадаченно за ухом
Почесал и на Петьку уставился.
«Чтобы ухнуть совой!» – вставил Зябликов.
«Чтобы впредь вы не путали следствие
– не поверил майор объяснениям. –
Я, как член охранительных органов,
Должен вас проводить в отделение!»
«Дело в том, что – вмешалася Пенкина. –
Моя тётя колдунья, но добрая,
А Пострел должен стать расколдованным!»
IV
«Отпустите нас, добренький дяденька,
– стал будить в нём Пострел чувство жалости. –
Я бы мог вам соврать, да не хочется,
Так как рост мой тотчас же уменьшится!»
«Нам бы сделать такое в милиции!!
– загорелись майорские глазоньки. –
Мы бы всех безнадёжных преступников
Без неволи в два счёта исправили!
Ну, соври что-нибудь для наглядности!»
«Как же так? Вы же служите в органах!
– ужаснулась сей подлости Пенкина. –
Это ж будет на вашей на совести,
Если он ещё больше ссутулится!»
«Ты, Пострел, чур, не вздумай обманывать!
– локтем строго ткнул друга и Зябликов.
«У вас, дядя, на самой макушечке
– всё же стал непослушный выдумывать. –
Рожки выросли, как у козлёночка!» –
Обманул и со страху зажмурился.
«Где?» – поверил майор. Хвать за голову –
Рожек нет! – «А.., так ты фантазируешь!
Отчего ж ты тогда не уменьшился?».
V
Оглянулся Пострел с опасением,
Но никто ниоткуда не вынырнул!!
«Прекратилось! – воскликнул он радостно. –
Дважды два будет триста четырнадцать!..» (-8)
Вдруг у мимо идущей гражданочки
Эскимо стало цвета вишнёвого,
Из глазури же выбрался Вассерхен.
А себе неподвластный Пострелушка,
Задрожав, стал отплясыать «русского».
Танцевал он с прихлопом да с присвистом,
И коленца с присядкой выделывал,
Чем сорвал у прохожих овации.
Лишь плечами пожал старый Вассерхен
И растаял во рту у гражданочки,
А Пострел снова сжался в параметрах. (84см)
«Вот те на!.. Он и впрямь заколдованный!
– изумился майор. – Что же ранее
С ним совсем ничего не случилося?
«Вы, должно быть, женаты?» — сочувственно
Подытожила мудрая Пенкина.
«Да, женат». «Вот вам и’ объяснение,
Почему колдовство не сработало!»
VI
«Я не понял» — чин внутренних органов
Почесал озадаченно за’ ухом.
«Да чего понимать, вы бы, дяденька,
Отпустили нас ехать в Чертаново!»
Проводил их майор до вагончика,
Щупал рожки на самой макушечке
И махал на прощанье фуражечкой.
А ребята, счастливые, в поезде
Понеслись за спасеньем в Чертаново!
Но, увы, мимолётны идилии!
И уже на другой остановочке
К ним в вагон завалилась компания –
Хулиганы, лет, где-то, пятнадцати:
Сразу видно, что вышли потешиться,
Раззудить богатырские плечики.
«Ну-ка, мальчик!» — и с места за шиворот
Изгнан ими напуганный Зябликов.
«Ну, а ты что уставилась, девочка?» —
Прочь прогнали с сиденья и Пенкину.
«Ну, а ты, гном, сиди – дрыгай ножками!
Или ты недоволен?» – и наглые
На Пострела недобро уставились.
VII
«Я доволен!» – смутившись до крайности,(-9)
Прочирикал Пострел свет Иванович.
Тут же очи Вождя хулиганского
Обагрились в цвет солнца закатного.
Горемычно из левого глазика
Обронил он слезищу свекольную.
И паря в ней, как в бешенном серфинге,
На доске лихо вырулил Вассерхен
И скатился, лавируя, по’ носу.
А Пострел в благороднейшем трепете,
Вдруг боднул хулигана ближайшего
Головою под место под мягкое
И, заблеяв, умчался к приятелям.
Но за это он не был помилован,
И опять горемычно скукожился! (77см)
Слишком скоро сказание пишется,
Да не скоро на поезде ездится…
Наконец остановка Чертаново!
Из метро вышли дети и тотчас же
Возле выхода встретили нищего.
Ел он щи из консервной из баночки
И просил их подать ему денежку.
Песнь пятая
I
Утопая в кроссовках огромнейших,
Пожурил Пострелёнок бездомного:
«Что ты ждёшь от меня? Я ведь маленький!
За душой у меня ни копеечки!» (-10)
В сей же миг щи пустые капустные
В цвет борща обратились насыщенный,
А на ложке бродяги голодного,
Ковыряя в носу без стеснения,
Появился докучливый Вассерхен.
Поперхнулся Пострел и закашлялся.
«В чём соврал я?!» – вскричал он в неведенье.
Но кудесник лишь сладко до зависти
Потянулся и в супчике спрятался.
И опять зазнобило нечестного
И со всех сторон снова приплющило. (70см)
Ленка с Петькой в порыве отчаянья
Обыскали Пострела дрожащего
И нашли в его старенькой курточке
Под дырявым карманом копеечку.
Одарил ею врун незадачливый
На прощанье убогого нищего,
Сбросил обувь и дальше отправился.
II
Посреди тротуара на улице
Лет пяти-четырёх плачет девочка.
«Что ты плачешь?» – спросила несчастную,
К ней склонившись, добрейшая Пенкина.
«Как не плакать мне? Как не печалиться?
– отвечала смышлёная девочка. –
От меня моя милая мамочка,
Как обычно, в толпе потерялася
И теперь, знать, по мне убивается!»
«Как же звать тебя? – выглянул Зябликов
Из-за худеньких плеч Ленки Пенкиной.
«Катерина. – ответила девочка. –
И мне целых четыре уж годика!»
И тогда пожурил её Зябликов:
«Стыдно, мать, так реветь в твоём возрасте!»
«Посмотри на Пострела: он крохотный,
А не плачет!» – шепнула ей Пенкина.
Оглядела Пострела критически
Катерина и хмуро промолвила:
«Всё ты врёшь, будто ты ещё маленький
И тебе, мол, четыре лишь годика!»
«Я не вру!» – только тот и ответствовал. (-11)
III
Спохватился, да дело уж сделано.
Тотчас все его зубы в надкоснице
Зашатались, лишь чудом не выпали.
А на сцену вновь выступил Вассерхен.
Появясь из машины поливочной,
Проезжающей мимо приятелей,
Бурой речкой он вытек им под ноги
И обдал их в карминным фонтанчиком.
И опять стал Пострел укороченным. (63см)
Тут нашлась вдруг Катюшина мамочка,
И от счастья смеялась и плакала.
Ну, а Петька, Пострела взяв на’ руки,
Поспешил вместе с Ленкой к кудеснице.
Только в спину им с хитрой усмешкою
Наблюдал торжествующий Вассерхен.
Долго ль, скоро ль скитались приятели –
Всё же к цели заветной приблизились
И к загадочной ленкиной тётушке
Робко в дверь, наконец, постучалися.
Проживала почтенная женщина
В белой башне под самою крышею,
Где была у ней о¢бсервато¢рия.
IV
Дверь, со скрипом, лениво и медленно
Превратилась в огромное зеркало.
И в стекле вдруг за детскими спинами
Отразилась прелестная девушка.
«Это тётя моя, Леопольдовна!» –
Засияла от радости Пенкина.
Оглянулись друзья, но ни тётушки,
Ни кого-то ещё не увидели:
Образ девы был только лишь в зеркале.
«Проходите, я жду вас! – промолвила,
Улыбаясь, колдунья. – Не бойтеся!»
И, обнявшись, прошли одноклассники
Сквозь зерца¢ло на ведьмино лежбище.
Там открылось им небо вечернее
Да со звёздами, как в планетарии.
А из этой из залы из ведьминой
К середине небесного купола
Протянулась труба телескопная.
Чрез неё наблюдала волшебница
Млечный путь и Большую Медведицу,
Чрез неё же на гору на Лысую
На метле улетала шабашничать.
V
«Нам сюда!» – распахнула красавица
Дверцу низкую в дальнюю комнатку,
И ребята с восторгом увидели
Там избушку с куринными ножками.
Были в ней и гардины, и ванная,
Унитаз и часы, и подсвечники,
Ступа, ложки, кастрюли и ставенки,
Телевизор, компьютер и сотовый –
Все из чистого красного дерева.
«Я, Пострел, про беду твою слышала.
– завела разговор Леопольдовна. –
Мы должны, чтоб помочь тебе с пользою,
Заглянуть в мою книгу волшебную!»
И она из шкатулки осиновой
Извлекла худосочную книжицу.
Тут Пострел деревянные тапочки
Натянул и задумчиво вымолвил:
«Перед столь архиважным решением
Я б хотел дозвониться до мамочки!..»
И тогда необтёсанный сотовый
Вопросил его голосом матери:
«Что с тобою, сынок, приключилося?»
VI
«Ничего!» – растерялся Пострелушка (-12)
И увидел, как снова дед Вассерхен
На мгновенье явился из чайника,
А он сам, как обычно, уменьшился. (56см)
«Ой!» – вскричал Пострелёнок, и мамочка
Вновь из трубки к нему обратилася:
«Всё с тобою в порядке, мой маленький?»
«Да!» – заверил Пострел, не задумавшись, (-13)
И опять уличил его Вассерхен.
Из смесителя мышью летучею
Головой вниз он радужно свесился
И с ехидством беззубо осклабился.
Завертелся Пострел заколдованный,
Закружился волчком, заторнадился
И как мяч продырявленный съёжился. (49см)
Подбежал к нему Петенька Зябликов
И изъял несмолкающий сотовый,
Разъяснив, что Пострелу с домашними
Слишком вредно теперь разговаривать!
Тут их вновь призвала Леопольдовна
И свою тонкорунную книжицу
В плоский диск превратила компьютерный.
VII
Трижды сплюнув, волшебница вставила
Диск в компьютер из красного дерева,
И в проёме печи за заслонкою
Появилося и’зображе’ние.
«Посмотрите! – рекла Леопольдовна,
На экран указуя диковинный. –
Здесь про всё и про всех предначертано!
О Постреле ж в Пророчестве сказано,
Что он сам себе станет Спасением!
Есть в любом существе человеческом
Свой небесный огонь, Божья искорка,
Нежный тон чей в космической музыке
В общем слаженном хоре сливается.
Помогает нам нота заветная
Быть в связи’ с породившим нас Разумом.
Сей напев мы в затылочных пазухах
Слышим только семь лет от рождения,
А потом за дела наши грешные
Мы теряем способность могучую
Различать среди хаоса музыку.
Как услышит Пострел звук утерянный –
В тот же миг колдовство и разрушится!» (минуло 777 строк)
Песнь шестая
Ворожею избушка послушала
И рассерженно топнула ножкою:
Не пристало колдунье поведывать
Малым детям о Сути и Таинствах!
Если только проведает Вассерхен –
Нас накажет за не’осмотри’тельность!
Но рекла и рекла Леопольдовна:
I
«Ты, Пострел, ещё отрок восторженный
И мирской не испорченный хитростью,
Оставайся послушным и ласковым,
Ни обид не имея, ни зависти!
Ты умеешь прощать, ты – отзывчивый,
Одинок равнодушный и скуп душой!
Пусть сердечко твоё благородное
Отвратится от пагубной лживости –
Тон вернётся, и чары раcсеются.
Знайте, дети, любое созвездие
Обладает своею тональностью.
«Дева» – знак твой, Пострел, ты – сентябрьский,
И тебе до-мажор соответствует.
Зазвучит твоя нота небесная
Без сомнения в этом трезвучии.»
Пострелёнок склонив буйну голову,
Пробурчал безнадёжно и горестно:
«Как же жить и совсем не обманывать?!»
«Ты сказал что-то, я не расслышала?» –
Обернулась к нему Леопольдовна.
«Я молчал!» – позабыв о последствиях, (-14)
Невзначай он задумчиво вымолвил.
II
Воспарил над ним коршуном Вассерхен
И крылами натруженно-ржавыми
Застил лживые очи обманщика,
Тот покорно вздохнул и уменьшился. (42см)
«Вот опять! – возмутилась волшебница,
Наклоняясь к Пострелу беспутному. –
Или ты исправляешься, или же
Через шесть превращений погибельных
Насовсем заберёт тебя Вассерхен!»
«Как же быть?!» – в один голос воскликнули
Петька Зябликов с Ленкою Пенкиной.
«Я попробую, если получится,
Время вспять обратить, чтоб наказанный
Получил вновь возможность исправиться.»
– им ответила свет Леопольдовна.
«А тебе я отдам свою мантию, –
предложила Пострелу кудесница. –
Безразмерную! В зной и от холода
Защитит она плоть твою слабую,
А когда попадёшь в затруднение,
То заветных семь просьб твоих выполнит,
Но проси её в крайних лишь случаях!»
III
Завернулся Пострел в чудо-мантию
И в экран за заслонкой уставился,
Где с программой новейшей магической
Колдовала уже Леопольдовна.
Возмутилась изба деревянная,
Снова топнув куриною ножкою,
И, боясь, что рассердится Вассерхен,
Поддала всем под спину коленкою:
И гостям, и колдунье с компьютером.
Приземлившись без травм в планетарии,
Заговорщики в небо уставились:
Там на сумрачной тверди космической
В дикой пляске кружили созвездия.
«Началось! – прошептала волшебница. –
Время вспять колдовством обращается!»
«Ты боишься?» – к Пострелу дрожащему
Наклонилась храбрейшая Пенкина.
«Нет!» – ответил он ей, подбоченившись,(-15)
Но тотчас пожалел о содеянном.
Хлынул ливень с небес лавой огненной,
Всех обдав раскалёнными брызгами,
То плевался рассерженный Вассерхен.
IV
В забытье впал Пострел свет Иванович,
А когда возвратился в сознание
Пред собою узрел Леопольдовну,
Зашептала она ему на ухо:
«Ты опять стал, Пострел, ещё крохотней. (35см)
Будь внимателен и не обманывай!
Что смогла я, как видишь, то сделала,
А в дальнейшем за все свои действия
Ты уж сам пред собою ответственен!»
Снова небо надвинулось чёрное,
Снова звёзды рядами задвигались,
Вновь к Пострелу склонилася Пенкина:
«Ты боишься?» — спросила участливо.
«Нет!» – подумав, сказал Пострелёночек… (+15)
И совсем ничего не случилося!
«Я теперь не соврал, не уменьшился,
Но совсем не подрос!!» – взвыл Иванович.
«Ты сказал что-то, я не расслышала?» –
Обняла его Ленкина тётушка.
«Я сказал, что не врал, что исправился, (+14)
Но нисколько не вырос!». «Не жалуйся!
Час придёт твой!» – рекла Леопольдовна.
V
Где-то отзвук раздался чарующий:
«Это тон мой!» – вскричал сын Иванович.
Оказалось, в избушке, что с ножками,
Деревянный названивал сотовый.
«Здравствуй, мама!» – в избе неприветливой
Отыскал он трезвонящий сотовый
И услышал в нём голос заботливый:
«Что с тобою, сынок, приключилося?»
Смолк Пострел, собираяся с мыслями.
«Мы гостим вместе с Петькой и с Пенкиной
У её разлюбезнейшей тётушки.» (+13)
«Всё с тобою в порядке, мой маленький?»
Огляделся Пострел с безнадёжностью.
«Что имеет в виду она?» – вовремя
Подсказал ему Петенька Зябликов.
«Что имеешь в виду ты, мамулечка?» –
Осторожно спросил свет Иванович.
«Ты, должно быть, не кушал и голоден?»
«Я не голоден!» – крикнул он с радостью.(+12)
«Приходи же домой, не опаздывай!»
«Постараюсь!» – ответил Пострелушка
И от счастья запрыгал по комнате.
VI
«Мы должны распрощаться, друзья мои!»
– провела их сквозь зеркало тётушка. –
Ты, Пострел, береги мою мантию
И несбыточных просьб не загадывай!
Молвишь: «Шпора-камора-заклание!
Исполняй мой наказ и желание!»
О разумном проси, и всё сбудется!»
Обняла всех троих Леопольдовна
И на глади зеркальной растаяла.
Спрятал друга за пазухой Зябликов,
Своему отраженью откланялся,
И пошли они с Ленкою Пенкиной
В путь обратный, к родному пристанищу,
А Пострел, утомлённый дорогою,
Мирно спал на груди у приятеля.
В скором времени встретили Катеньку,
Снова дева рыдала и плакала.
«Вот Пострелу четыре лишь годика,
Он не плачет!» – внушила ей Пенкина.
Из-за пазухи тотчас же сонного
Вынул Петька Пострела Иваныча.
Замерла поражённая девочка.
VII
«Всё ты врёшь, будто ты ещё маленький
И тебе, мол, четыре лишь годика!»
– заявила Пострелу лукавая,
Осторожно беря его на руки.
«Мне уже девять лет да с неделею!
– отвечал ей Пострел безутаянно. –
Я наказан за то, что обманывал,
Оттого и теряю в комплекции!» (+11)
Зарыдало дитя пуще прежнего.
«Я, наверное, тоже наказана!
Вот и мама моя потерялася!
Я сегодня разбила тарелочку,
А вину всю свалила на кисоньку!
Так что, видно, я тоже не вырасту!»
Успокоил её сын Иванович:
«Ты хорошая, добрая девочка!
И теперь без сомненья исправишься!
Хочешь я отыщу твою мамочку?»
«Очень!» – радостно вскрикнула девочка.
«Ладно!.. Шпора-камора-заклание!
Исполняй мой наказ и желание!
Пусть же мама вернётся Катюшина!»
Песнь седьмая
I
«Шесть желаний осталось!» – с беспечностью
Прошуршала волшебная мантия.
И сейчас же пред ними из воздуха
Появилась Катюшина мамочка.
Сколько было восторгов и радости,
Сколько искренних слов благодарности!
Лишь Пострел оставался задумчивым.
«Как мне жалко тебя!» – грустно молвила
Своему избавителю девочка.
«Не жалей! Я зато могу прятаться
Незаметно у Петьки за пазухой!»
«Никогда я не буду обманывать!»
– обещала смущённая Катенька. –
А тебе я желаю вновь вырасти!»
И друзья обнялись на прощание.
Долго ль, коротко ль дети скиталися,
Только вскоре приблизились к нищему.
Лишь Пострел из-за пазухи выглянул,
Тут же в воздух из шляпы бездомного
Сиротливо взлетела копеечка
И в ладонь опустилась Пострелову.
Бомж, похоже, на это обиделся.
II
«Не дадите ль, – спросил он приятелей. —
Мне убогому мелкую денежку?»
«Вот, возьмите!» – смутился Пострелушка (+10)
И вернул бедолаге копеечку.
«Благодарствую. Только, мне кажется,
Я владел уже этой монеткою.»
«Но до вас обладал сим сокровищем
Пострелёнок!» – заверила Пенкина. –
Вот оно к нему вновь и вернулося!»
«Хорошо! Пусть же будет по вашему!»
– им смиренно сказал обездоленный.
«Вы простите нас. Верно, вы голодны?»
– пожалел незнакомца Иванович.
«Вот мой хлеб, вот вода. Мне достаточно.
Человеку ведь много не надобно!»
«Вам не скушно так жить в одиночестве?»
– в разговор с ним вступил Петька Зябликов.
«Скуки нет! Есть душою ленивые.
Одиночество – нам испытание!»
«Ну, а где вы живёте, ночуете?»
«Где придётся.» «И как вам не боязно?»
«Я привык. От судьбы ведь не скроешься!»
III
Тут Пострел вновь за пазуху спрятался,
Молвив: «Шпора-камора-заклание!
Исполняй мой наказ и желание!
Ниспошли же богатство бездомному!»
«Пять желаний осталось в наличии.»
– отрешённо поведала мантия.
В тот же миг на пригорке милиция
Показалась в машинах с мигалками,
Оглушая прохожих сиренами.
Впереди всех на джипе серебряном
От погони скрываясь нешуточной
Нёсся, стало быть, сам злоумышленник.
Вдруг он при’тормози’л пред бродягою
И швырнул саквояж ему кожаный,
Молвив: «Спрячь это! После сквитаемся!»
Подмигнул, выжал газ, шины взвизгнули,
И помчался он прочь от милиции,
Но, увы, с управленьем не справился.
Джип серебряный вдрызг в конце улицы
В столб фонарный с разгона ударился
И взорвался, охваченный пламенем.
Лишь застыли друзья в изумлении.
IV
Не заметив маневра преступника,
Мимо них пролетела милиция,
Впопыхах оцепляя пожарище.
Саквояж же остался у нищего.
«Ой, прости меня, милый мой Господи,
За моё за желанье за скверное!
Я не знал, что так плохо всё кончится!
– возопил Пострелёнок растроенный. –
То, что просим, мы сами не ведаем!»
«Что же там в саквояже?» – у нищего
Вопросила коварная Пенкина.
Приоткрыл чемоданчик диковинный
Аккуратненько бомж и зажмурился:
Был набит до отказа он крупными
Настоящими ценными де’ньгами.
«Чудеса!» – протянул Петька Зябликов,
И Пострела достал из-за пазухи.
«Вы богаты теперь! Что ж не сча’стливы?!»
– рёк Пострел равнодушному нищему.
Отмахнулся бродяга: «Вы можете
Взять с собою домой эти ценности.
Мне богатства и даром не надобно!»
V
«Вы живёте бездомный на улице!
Без друзей! И швыряетесь деньгами!»
– возмутился сей странности Зябликов.
И ответил бомж с грустной улыбкою:
«Я свободен от бремени общества,
Не сужу я и не’ раболепствую,
Не терзаюсь ни думой о будущем,
Ни заботой о бла’гополу’чии,
Ото лжи я далёк и от зависти.
Так зачем же мне эти сокровища?
Чтоб бояться воров да обманщиков?
Вот уж нет! Мне милее спокойствие.»
Он закрыл саквояж и решительно
Деньги прочь отодвинул, ответствовав:
«Вы, пожалуй, в них больше нуждаетесь!»
Распрощались друзья с обездоленным,
И с приятственной денежной ношею
В путь-дорогу усталые тронулись.
Взяв одну из купюр, возле станции
Подкрепились они чебуреками
И, билеты купив, как положено
Углубились в метро беспрепятственно.
VI
Сев в вагон, увидали приятели
Ту же шайку и их предводителя,
Потешались злодеи над публикой
Отпуская всем глупые шуточки.
Притаились в углу одноклассники,
Их разбойники всё же заметили
И развязно в их сторону двинулись.
Вновь с сиденья был выдворен Зябликов
И безжалостно изгнана Пенкина.
Но Пострел даже с места не сдвинулся,
Лишь разлёгся на оба сидения.
Безобразники малость опешили.
«Ты чего здесь, малявка, разнежился?
– вопросил его вождь хулиганистый. –
Или ты недоволен случившимся?»
«Недоволен!» – ответил Иванович, (+9)
Накрываясь бессовестно мантией.
В тот же миг он был поднят за шиворот,
И задрыгал с достоинством ножками.
«Ты откуда здесь взялся, козявочник?
– изумился главарь и осклабился. –
Впрочем, нам-то такого и надобно!»
VII
Пассажиры молчали и слушали,
Но вступиться никто не осмелился.
Только Зябликов с Ленкою Пенкиной
Попытались отнять сотоварища.
Завела им шпана руки за спину,
Пресекая их славные подвиги.
И тогда рассердился Пострелушка,
И бесстрашно сказал предводителю:
«Опусти меня вновь на сидение!»
Вождь, понятно, сей вздор игнорировал.
«Мне давно не хватало напарника,
– поделился с Пострелом он радостно. –
Столь тщедушного те’лосложе’ния!
Мы разграбим все банки! Ты маленький
И проникнешь везде незамеченным!»
Но Пострел вдруг весьма заупрямился.
«Я не стану!» – ответил он с вызовом.
«А тебя разве будет кто спрашивать?»
– вся шпана покатилась от хохота.
«Мы – подумав, сказал свет Иванович. –
Можем дать вам богатство несметное,
Если всех нас троих вы отпустите!»
Песнь восьмая
I
Закивала согласная Пенкина,
Ну, а Петька о чём-то задумался.
«Так платите! Получите вольную»
– атаман рассмеялся, не веруя.
Петька медлил, но шустрая Пенкина
Чемоданчик из рук его вырвала,
Всё отдав главарю безутаянно.
Тот взглянул внутрь и замер в волнении:
Столько денег он в жизни не видывал!
«Я уверен, – вздохнул он восторженно. –
Что малыш вам добыл эти ценности!»
Растерялся Пострел, не ответствовал.
«Нет, не он! – помогла ему Пенкина. –
Саквояж нам достался от нищего!»
Но шпана ей, увы, не поверила.
«Говори, карапуз, или сделаем
Твоему очень больно приятелю!»
– подмигнул атаман своим прихвостням.
«Хорошо! – сразу сдался Иванович. –
Деньги я раздобыл для бездомного!»
Всполошились и Ленка, и Зябликов:
Наблюдая за ростом товарища.
II
Какого ж было их удивление,
Когда с ним ничего не случилося,
Лишь главарь спеленал его шарфиком
И засунул в пакет целофановый.
«Что же вы ваше слово не держите!
– справедливейше крикнула Пенкина. –
Он же там задохнётся без воздуха!»
«Слово дал, слово взял! – вождь откланялся. –
Это ж, братцы, такая политика!»
Оттолкнув Ленку с Петькой, бесстыдники
Вышли вон из вагона на станции.
Плотно двери за ними захлопнулись,
И остались ни с чем одноклассники,
Потеряв и Пострела, и денежки.
Поезд плавно качнулся и тронулся…
Оказавшись в пакете из пластика,
Испугался сначала Пострелушка,
Но потом, скоро вспомнив о мантии,
Молвил: «Шпора-камора-заклание!
Исполняй мой наказ и желание!
Отнеси меня в поезд к товарищам
С чемоданчиком вместе и с деньгами!»
III
«Вам осталось четыре желания!»
– подытожила холодно мантия.
В тот же миг хулиганы заметили,
Что не стало богатства и пленника.
А Пострел вдруг возник неожиданно
На коленях у Ленки у Пенкиной
С саквояжем, наполненном деньгами.
То-то все веселились от радости,
И особенно Петенька Зябликов!
Вот и их долгожданная станция!
Только вышли ребята из поезда,
Первым делом, конечно, увидели
На платформе майора милиции.
Он их тоже заметил и сразу же
Подошёл и по форме представился.
«Вы, товарищи, по’дозрева’етесь
В присвоеньи чужого имущества!
– объявил он притихшим приятелям. –
Ваш портфельчик позвольте обследовать!»
«Произвол!» – воспротивилась Пенкина.
Ну, а Петька ответил: «Минуточку!
Подержите Пострела, пожалуйста!»
IV
Взял майор предоверчиво на руки
Малыша, и сейчас же плут Зябликов
От него с чемоданчиком бросился
И исчез средь толпы невидимкою.
Засвистел представитель милиции
И вдогонку помчался за жуликом,
Но, подумав, вернулся и под руку
Подхватил соучастницу Пенкину:
«Отведу-ка я вас в отделение!»
По пути, прижимая Пострелушку
Ко груди, как святую реликвию,
Он спросил: «Что ж такой ты малюсенький?»
За Пострела ответила Пенкина:
«Он, товарищ майор, заколдованный!
Как соврёт, так в тот миг и уменьшится!»
Не поверил чин внутренних органов:
«Ну, соври что-нибудь для наглядности!»
«Сами врите! – обиделась Пенкина. –
Он и так уже стал совсем крохотным!..»
Долго ль, скоро ль они добиралися,
Но пришли, наконец, в отделение,
Где друзей ждал сюрприз нежелательный.
V
За решёткой сидели знакомые
Хулиганы вкупе с предводителем.
«Ах, попались!» – вскричали негодные,
Лишь Пострела завидев и Пенкину.
«Там ещё был один с чемоданчиком!»
– крикнул вождь хулиганов предательски.
«Вы, должно быть, шпану эту знаете?»
– хитро глянул майор на приятелей.
«Нет, не знаем!» — отрезала Пенкина.
«Так откуда ж у них информация,
Что вы были втроём с чемоданчиком?
Ты, Пострел, говори! Или девочку
Под арест я отправлю немедленно!»
«Да, мы знаем их!» – с грустной улыбкою
Согласился с майором Иванович.
«Стало быть, были деньги в портфельчике?»
– продолжал тот ребёнка допрашивать,
Но Пострел больше слова не вымолвил.
«Коль молчишь – я веду её в камеру!»
– и майор побледневшую Пенкину
Потащил за решётку безжалостно.
Тут Пострел беспредела не выдержал!
VI
«Отпусти-ка, бессовестный, девочку!
Что она тебе, гадкому, сделала?!
Я про деньги твои в чемоданчике
Без обмана не знаю, не ведаю!» (-16)
Тут водица в ведре у уборщицы
Стала цвета настойки кизиловой,
И на швабре верхом, как на лошади,
Проскакал осчастливленный Вассерхен.
Ну, а враль снова сжался и сплющился. (28см)
«Значит было богатство немалое,
– оглянулся мучитель на пленницу. –
Раз малыш своим ростом пожертвовал!»
«Денег было в портфеле не более,
Чем троим угоститься мороженым!»
– опровергла начальника Пенкина.
Сел за стол представитель милиции,
Пред собою поставив Иваныча.
Не успел и моргнуть, как Пострелушка
От него наутёк дерзко бросился,
Съехав вниз по шнуру телефонному.
Там же был он начальником выловлен
И привязан за ножку к чернильнице.
VII
Вдруг с портрета железного Феликса,
Что висел у майора на стеночке,
Раздалось: «Не пристало милиции
Так глумиться над маленьким мальчиком!»
И от этих от слов у начальника
Голова тут же стала холодная,
Руки чистые, сердце горячее!
Закричал майор: «Всё по инструкции!
Он ведь прочь от милиции бегает!
Я его отвяжу лишь в том случае,
Если он от побега откажется!»
И тогда обещал сын Иванович:
«Никуда я отсюда не денуся!» (-17)
Вдруг послышался гвалт в отделении,
Дверь, визжа, в кабинет распахнулася.
На пороге явился в наручниках
С саквояжем в руках арестованный.
«Ну, попался! – майор был обрадован. –
Гражданин по фамилии Зябликов!
Что ж ты там утаил от милиции?»
И тогда-то на стол на начальственный
Чемоданчик свой Петенька выложил.
Песнь девятая
I
Огляделся майор торжествующе
И внезапно заметил отсутствие
Карапуза, пленённого за ногу.
Что удрал, обещанья не выполнив.
Стало жарко во всём отделении,
Из брусничного цвета чернильницы
С аквалангом вдруг вынырнул Вассерхен
И по папкам секретным бессовестно
Начал шлёпать румяными ластами.
Убежавший несчастный Иванович
Кувырнулся в пути через голову,
И короче вновь стал и компактнее. (21см)
«Из-за вас, майор, – молвила Пенкина. –
Видно снова Пострел наш уменьшился,
А у вас даже сердце не дрогнуло!»
Объявили тревогу по зданию.
Загудели сирены пронзительно,
Но усильями местной милиции
Беглеца обнаружено не было!
А в портфеле, представленном следствию,
Оказались газеты с журналами,
Да к тому же ещё прошлогодние.
II
«Где же деньги? – начальник задумчиво
На обоих глядел одноклассников. –
Обыщите сейчас же преступника!» –
Ткнул он пальцем сержанту на Петеньку.
«Я его самолично обыскивал!
– отчеканил сержант исполнительный. –
Ни оружия нет, и ни ценностей!»
«Так куда же припрятал он денежки
За то время, пока его не было?»
Обернулся майор и на Петечку
Проницательным взглядом уставился.
И тогда убежавший Пострелушка,
Тот, что к Петьке успел влезть за пазуху,
Подсказал ему тихо и вкрадчиво:
«Ты на них угостился мороженым!» (-18)
Не успел произнесть, тут же Вассерхен
Прошептал ему в ухо надтреснуто:
«Ещё два лишь таких превращения,
И моим ты навеки окажешься!»
Сократился Пострел, ну а Зябликов (14см)
Отвечал, не поняв, что случилося:
«Я ходил угощаться мороженым!»
III
«А журналы к чему тебе старые?»
– не поверил чин внутренних органов.
«Чтобы в школе – внушил ему Петенька. –
В стенгазету наклеивать вырезки!»
«Почему хулиганам вы верите,
А нам нет!» – возмутилася Пенкина.
«А зачем же в метро друг твой преданный
От меня убежал, как ошпаренный?»
На что Петька степенно ответствовал:
«Мне желательно было проветриться!»
Застыдился майор понимающе
И сказал: «Вы свободны! И стало быть,
Чтобы я вас тут больше не видывал!»
«А Пострел?! – заупрямилась Пенкина. –
Без него мы и шагу не сделаем!»
«Успокойтесь, приятеля вашего
Мы отыщем и сами немедленно
Отвезём его снова к родителям!»
Подхватил Ленку Петенька Зябликов
И без слов потащил её к выходу.
Та немного ещё поупрямилась,
Но в конце концов вышла на улицу.
IV
Только Петька завёл её за угол,
Как Пострел из-за пазухи выглянул.
«Ой, нашёлся пропащий!» – воскликнула,
Увидав его радостно Пенкина.
«Я провёл их, ребята! – восторженно
Похвалился приятелям Зябликов. –
Спрятал деньги, наполнил газетами
Саквояж и явился в милицию!
Мы теперь, как Рокфеллер, богатые!»
«Ты бы лучше отдал эти денежки!
– деликатно заметила Пенкина. –
И тогда бы Пострел не обманывал
И в размерах бы вновь не уменьшился!»
И сказал тогда Петька: «Мне кажется,
Я придумал, как нужно нам действовать!
Пусть попросит Пострел свою мантию
Просто снова большим стать, как ранее,
И само по себе всё уладится!»
«Вот и правда! Давайте попробуем!
– мысль такая и Ленке понравилась. –
Может что-то у нас и получится!»
Поразмыслил Пострел и отважился.
V
«Ну-ка! Шпора-камора-заклание!
Исполняй мой наказ и желание!
Сделай так, разлюбезная мантия,
Чтобы стал я таким же, как ранее!»
«Ваш заказ некорректен, несбыточен!
– процедила бесчувственно мантия. –
Вам осталось ещё три желания!»
«Как? – опешил Пострел. – Три желания?!
Ты же просьбу мою не исполнила!!
Говорила же мне Леопольдовна,
Чтоб несбыточных просьб не загадывал!»
«Не горюй. – вновь смутил его Зябликов. –
Раз она колдовство не разрушила,
Пусть же сделать тогда попытается,
Чтобы ты никогда не обманывал!»
«Осторожней Пострел! – встряла Пенкина. –
Я боюсь, это также не сбудется!»
«Может быть, но я должен попробовать.
С Богом! Шпора-камора-заклание!
Исполняй мой наказ и желание!
Я прошу сделать так, чтобы в будущем
Я нигде никого не обманывал!»
VI
«Нереальный заказ анулирован!
– повторила язвительно мантия. –
У вас есть ещё два пожелания!»
Огорчился Пострел пуще прежнего.
«Что же делать? – расcтроилась Пенкина. –
Как тебе теперь можно исправиться?»
Ей на это сказал сын Иванович:
«Нам придётся вернуться во времени
И начать всё сначала. Вот слушайте!..»
И друзьям рассказал заговорщески
Он свой план, как держаться им в будущем.
Согласились с Пострелом приятели.
Завернулся Иванович в мантию
И опять произнёс заклинание,
Пожелав возвратиться во времени.
«Вам осталось одно лишь желание!»
– сообщила сочувственно мантия.
И ребята вернулись во времени
В тот момент, когда ехали в поезде,
После встречи своей с хулиганами…
Долго ль, коротко ль, только подъехали
Ко своей они вскорости станции.
VII
На перроне приятели встретились,
Как обычно, с майором милиции.
«Что, попались с поличным, голубчики!»
– прогудел он им вместо приветствия.
«Относительно нас вы, наверное,
Заблуждаетесь!» – молвила Пенкина.
«Ну, тогда мне для полной для ясности
Покажите портфельчик ваш пухленький!»
– потянулся майор к чемоданчику.
В это время увёртливый Зябликов
Юркнул в гущу народа снующего
И растаял в толпе с саквояжиком.
Следом было майор за преступником
Побежал, но того уже не было.
Возвратился ни с чем он рассерженный.
Из карманчика Ленкиной курточки
Пропищал Пострелёночек жалобно:
«Отпустите нас, добренький дяденька!»
«Ты, малыш, отчего такой крошечный?»
– удивился чин внутренних органов.
«Он как врёт, так теряет в комплекции!»
– пояснила ему Ленка Пенкина.
Песнь десятая
I
«Так соври, что-нибудь для наглядности!»
— предложил представитель милиции.
«Я не буду!» – ответил Пострелушка (+8)
И под мантией спрятал два кукиша.
«Прекратите дразнить беззащитного,
– ощетинилась строгая Пенкина. –
А не то он рассеется в вечности!»
Ей майор, усмехнувшись, ответствовал:
«А меня очень трудно разжалобить.
Мы сейчас же пройдём в отделение,
Пока друг ваш, беглец, не отыщется!»
Вдруг пред ними, как будто из воздуха,
Очертался исчезнувший Зябликов.
«Извините за бегство! Я должен был
Обязательно выйти проветриться.
Что случилось?» – спросил он невиннейше.
И тогда представитель милиции
Произнёс: «Есть у нас информация,
Что вы прячете в вашем портфельчике
Незаконно богатство несметное.
Предъявите его правосудию!»
«Вот, смотрите!» – расщедрился Зябликов.
II
Саквояж был наполнен газетами
Вперемежку с журналами старыми.
«Интересно!» – майор призадумался
И Пострела спросил подозрительно:
«Отвечай, карапуз, были ль ранее
В чемоданчике деньги иль ценности?»
«Были.» – честно признался Пострелушка.(+16)
«Ну, а сколько?» «Да я не подсчитывал!»
Не поверил майор, стал выпытывать.
«Поклянись мне, Пострел, что ты искренен
И теперь о побеге не думаешь!»
Как пред Богом ответил Иванович:
«Никуда я отсюда не денуся!» (+17)
Стал тогда представитель милиции
Вопрошать самого убегавшего:
«Ты куда израсходовал денежки,
За то время, пока тебя не было?»
«Он на них угостился мороженым!» (+18)
– дал подсказку Пострел однокласснику.
«Я на них угостился мороженым!»
– повторил, не задумавшись Зябликов. –
Ну, а больше там денег и не было!»
III
Удивился майор: «Денег не было?
А журналы зачем тебе старые?»
Отвечал ему Петька уверенно:
«В стенгазету наклеивать вырезки!»
Тут начальник рассеянно за ухом
Почесал: «Видно вы – непричастные!
Ну-ка быстро домой, безобразники,
Чтобы я вас здесь больше не видывал!»
Только это им было и надобно!
Перекинувшись хитрыми взглядами,
Одноклассники двинулись к выходу.
«Как ты ловко, Пострел, напридумывал!
– Петька вновь спрятал друга за пазуху. –
Все ответы исправил нечестные!
Даже как-то немного не верится!»
«Хорошо, что мы вышли из поезда
На одну остановочку ранее
– поддержала его Ленка Пенкина. –
И в тайник перепрятали денежки!»
«И в портфель – подхватил снова Зябликов. –
Положили газеты с журналами!»
Тут он чмокнул приятеля в маковку.
IV
«Хорошо также вышло с мороженым!»
– похвалил Пострелёнок товарища. –
Если б ты не купил его вовремя,
Я б ответил майору неправильно!»
Так, шутя друг над другом и радуясь,
Поравнялись они с турникетами.
«Мне уже девять лет да с неделею!»
– рёк Пострел контролёрше на выходе,
Сунув сбор за проезд ей в окошечко. (+7)
«Погоди!» – и почтенная женщина
Шутника удивлённо окликнула.
Но осталась она неуслышанной,
Так как дети уж вышли на улицу.
Всё пока удавалось, как надобно,
И в запасе имелось желание…
Деньги были друзьями обёрнуты
В целлофан и надёжно запрятаны
На каком-то случайном строительстве.
И поэтому, выйдя на улицу,
Поспешили они, да не мешкая,
Вновь вернуть сердцу милые ценности,
Приносящие лишь неприятности.
V
Перебравшись тайком через изгородь,
Оказались на стройке приятели
И ползком с перебежками двинулись
Прямо внутрь, где хранились их денежки.
Но у пятой колонны, что с портиком,
Окружили их молча охранники
И, схватив, повели анфиладами
Ко своей госпоже, что скучающе
Сигареткой дымила ментоловой.
«Кто такие?» – спросила владычица
Из-под шляпки с густою вуалькою.
«Мы играем здесь в прятки!» – ответила
Ей бесстрашно славнейшая Пенкина.
«Почему ж на моей территории?
Вы за это жестоко поплатитесь!»
Растоптав сигаретку, заметила
Неожиданно дама Пострелушку:
«Это кто тут моргает, как куколка?!
Я куплю у вас этого мальчика!»
«Он наш друг!» – заявил твёрдо Зябликов. –
Ну, а дружба не может быть продана!»
От души рассмеялась владычица.
VI
«В нашем обществе всё покупается,
Только стоимость может быть разная!
Я хочу сей прелестной диковинкой
Обладать, чтобы это ни стоило!
Наряжу я его, как царевича,
Закажу ему за’мок с бассейнами,
С подвесными мостами и с башнями,
Мы отправимся с ним путешествовать,
И увидит он земли заморские!»
Но сказал ей Пострел свет Иванович:
«Я желаю большим быть, как ранее,
И вернуться домой к милой мамочке!»
«Он же бредит! – воскликнула женщина. –
Своего мальчик счастья не ведает!
Уж я вас научу уму-разуму!
Отвезите упрямцев в имение!
– приказала хозяйка охранникам. –
Двух больших дерзновенных поса’дите
В те горшки, что в подвале, а мальчика –
В клетку к Роме! Пускай образумится.»
Повязали лакеи приятелей
И заткнули им рты плотно кляпами…
VII
«Ах, как долго я спал!» – сладко вымолвил,
Возвращаясь в сознанье Иванович.
Он в мундире гусарском и в кивере
На коленях лежал у владычицы.
Огляделся: хоромы боярские,
Всюду злато, смарагды и яхонты,
На диванах обивка парчовая
Ярко блещет под люстрой брильянтовой.
Знать хозяйка здесь – новая русская!
«Ты доволен ли этим пристанищем?
– госпожа вопросила пленённого. –
Называй меня просто Ириною.»
В благодарность малыш её за руку
Попытался куснуть и ответствовал:
«А меня звать Пострелом Иванычем!»
Подняла его дама за шиворот
И по белым лосинам отшлёпала.
«Будешь жить ты, пока не исправишься,
Вместе с Ромой, моим попугайчиком!»
И, хоть мальчик брыкался и дрыгался,
Отнесла его добрая женщина
Прямо в клетку из чистой из платины. (минуло ещё 777 строк)
Песнь одиннадцатая
«Стереги его, только без глупостей!»
– наказала Ирина пернатому.
Лишь хозяйка ушла, как Пострелушка,
С горя ловко забравшись на жёрдочку,
Стал, качаясь, на Рому разбрызгивать
Проливные горючие слёзушки.
Наконец, мокрый попка не выдержал.
I
«Не рыдай! Всё само образуется.
Ты – не первый, кто здесь убивается!»
«Я не первый? – притих сын Иванович. –
Разве кто-то ещё есть похищенный?»
И пришлось ему тёплым дыханием
Обдувать попугая, чтоб высушить.
«Здесь в подвале, сыром и нетопленном,
– начал попочка, зябко поёжившись. –
Есть горшки, форм довольно причудливых.
В них хозяйка решила выращивать
Из детей безобразнейших карликов,
А потом фараонам с султанами
На Восток продавать для посмешища!»
«Я не понял: „решила выращивать“ –
Это как?» – удивился Пострелушка.
«Это значит, что дети растущие
Обретают горшков очертания!
Миновало уже больше месяца,
Как она самых первых двух девочек
Заточила в посудинах глиняных.»
«Вот даёт! Это ж сре’дневеко’вие
И попрание прав человеческих!
II
Ведь она и моих одноклассников
Приказала в горшки замуровывать!»
– и Пострел прутья клетки из платины
Перегрызть попытался с отчаянья.
«Были вместе с тобою доставлены
В этот дом и твои одноклассники:
Без сомнения – мальчик и девочка.
Их всех вместе теперь в заточении
С предыдущими стало уж четверо.»
Отхлебнул Пострелёнок в волнении
Два глотка из пичужьей кормушечки:
«Ну и как же попасться изволили
В подземелье к Ирине две девочки?»
«Они врали, дерзили родителям
И без спроса болтались по улицам.»
Столь престранной житейской истории
Усомнился Пострел подозрительный:
«Ты сидишь взаперти, а всё ведаешь!»
– деликатно заметил он попочке.
«Я летал раньше вольною пташкою,
– огорчённо сказал попугаюшка. –
И в подвале бывал, и под крышею.»
III
«Кто ж тебя научил разговаривать?»
«Я освоил язык человеческий
У колдуньи одной, Леопольдовны.
Вот у ней-то я жил припеваючи!»
«А ты знаешь, – поведал Пострелушка. –
Что одна из пленённых здесь девочек
Той колдунье родная племянница?
Для меня ж время вспять Леопольдовна
Обратила, спасая от гибели!»
«Я обидел её! – пригорюнившись,
молвил Рома. – Мечтал о могуществе
И считал, что дела её добрые
Нам ни Власть не дадут, ни Величие.
Мне Терпенье казалось лишь слабостью,
Бесполезностью – До’бросерде’чие!
И однажды, я в поисках лучшего
Улетел и столкнулся с Ириною.
Мы сдружились. Был страшно обрадован
Я делами её и успехами.
На пути к мировому могуществу
Не стеснялись мы в средствах, не ведали
Ни Сочувствия, ни’ Сострадания.
IV
Только случай с детьми отрезвил меня.
Я жалел их, и с ними беседовал,
И за то был посажен Ириною
В эту клетку из чистой из платины.
Она ждёт, что я должен исправиться,
Оттого и тебя мне доверила,
Только сердце моё с Леопольдовной,
Где Любовь, где Добро с Бескорыстием,
Где милее помочь, чем возвыситься!
Тут обнял Рома с плачем Пострелушку:
«Ты ведь верно, малыш, заколдованный?»
«Коль я вру, тут же и уменьшаюся!
– рёк Пострел, приникая к пернатому. –
Мне ещё только два превращения,
И тебе обнимать будет некого!»
«Чем же можно помочь тебе, бедному?»
– снизил голос до шёпота попочка.
«У меня при пере’одева’нии
– также тихо ответил Иванович. –
Отобрали волшебную мантию.
А она для меня может выполнить
В одночасье любое желание!»
V
«Клетку нашу открой, – молвил Ромочка. –
И я вмиг отыщу твою мантию!
Но, пожалуйста, это желание
Не потрать на конфеты с пирожными!»
Между прутьев Пострел сунул рученьку,
За какую-то дёрнул верёвочку,
Дверца настежь сама и открылася.
«Ты, Пострел, – наказал ему попочка. –
Остаёшься здесь в клетке за старшего!
В этом доме моё появление
У охраны тревоги не вызовет.
Я проникну везде беспрепятственно,
Лишь бы мне не столкнуться с Ириною!
Одному меньше риску быть пойманным
И для супа на кухне общипанным.»
Прослезившись, вспорхнул попугаюшка
И поспешно из горницы вылетел.
А Пострел сбросил кивер и выбрался
За решётку, разведать окрестности.
Вдруг в предчувствии близкой опасности
Он к окну обернулся порывисто
И узрел меж бегоний чудовище.
VI
С видом диким, худым и нечёсанным,
С жёлтым глазом, похоже, единственным
Оно явно мечтало позавтракать,
С аппетитом взирая на мальчика.
Смог любой бы бегун позавидовать
Нормативам Пострела Иваныча,
Как влетел он с завидной сноровкою
Снова в клетку, отныне желанную,
Хлопнув дверцей пред мордою хищною.
Облизнулось коварно чудовище,
Оказавшись хозяйскою кошкою,
И настырно продеть попыталося
Между прутьев когтистую лапищу.
«Ну-ка, брысь!» – припугнул мальчик наглую,
Только кошка его не послушалась.
Разлеглась она тут же пред клеткою
И на жертву лениво уставилась…
Долго ль, коротко ль оба противника
Друг на друга глазели и жмурились,
Только вскоре шум крыльев послышался:
То, должно быть, летел попугаюшка,
Возвращаясь из тыла из вражьего.
VII
Подскочил вверх Пострел, как ужаленный,
Подхватил попугайскую мисочку
С питьевою водою и выплеснул
Содержимое в морду усатую.
Не предвидя столь доблестной акции,
Отскочило животное в сторону,
И тотчас прямо в клетку спланировал
Горделиво взъерошенный попочка,
С драгоценной волшебною ношею.
Вновь успел хлопнуть дверцей Пострелушка
Перед носом обманутой хищницы,
И друзья стали петь и отплясывать,
Наслаждаясь своей безопасностью,
А когда, наконец, успокоились –
Облачился Иванович в мантию.
«Я накидочку эту волшебную
– рассказал, подбоченившись Ромочка. –
Обнаружил в корзине для мусора!
Только что же ты хочешь загадывать?»
«У меня лишь одно пожелание,
– отвечал Пострелёнок мечтательно. –
Чтоб мы снова все стали свободными!»
Песнь двенадцатая
I
«Твой наказ может быть и непонятым!
– проворчал попугай рассудительно. –
На свободу из клетки нас выпустят
Прямо в пасть к одноглазому чудищу!
Прикажи, чтоб мы все оказалися
Там, куда нам всем искренне хочется!
Ведь в плену дети только и думают,
Как скорее вернуться к родителям!
Ну, а я возвращусь к Леопольдовне!»
«Если Мальчика-с-пальчик показывать
Маме с папой да бабушке с дедушкой,
То инфаркт им тогда гарантирован!
– осторожно заметил Пострелушка. –
Это значит туда, куда хочется,
Мне никак невозможно отправиться!»
«Думай сам! – поддержал его попочка. –
Только время у нас ограничено!»
«Я придумал уже! Так что, Ромочка,
Мы с тобою давай распрощаемся!
Передай мой поклон Леопольдовне!»
«Подожди! – молвил Рома торжественно. –
Я хочу тебе сделать подарочек!
II
Обучила меня Леопольдовна
Волшебству, прорицанью и магии.
Я тебя одарю пониманием
Языков представителей фауны.
То есть: рыб, насекомых и ракушек,
Земноводных и млекопитающих
Понимать будешь без переводчика!»
Что-то Рома чирикнул и крылышки
Возложил на макушку приятеля.
Тут Пострел поспешил с заклинанием,
Крикнув: «Шпора-камора-заклание!
Исполняй мой наказ и желание!
Пусть и Рома, и дети пленённые,
Не считая меня, там окажутся,
Куда им всем безудержно хочется!»
«Вы истратили ваши желания!
– изрекла озабоченно мантия. –
Вашу просьбу я выполню в точности!»
Тут же Рома исчез, только пёрышко
От него на дне клетки осталося.
«Я надеюсь, – вздохнул сын Иванович. –
Все туда, куда нужно отправились!»
III
«А тебе что, разбойник, до этого?»
– вдруг услышал Пострел глас приятственный.
Оглянулся на зов он и выяснил,
Что к нему обращается кошечка.
«Я твоё заклинание слышала.
– промурлыкало снова животное. –
Ну, а вдруг возжелали бы пленники
В тот момент справить прочую надобность?
Где б тогда они все очутилися?»
«Как зовут тебя, милая кошечка?
– вопросил свет Иванович хищницу. –
«Я не кошка, я – кот! А зовут меня
Все Маркизом!» – обиделось чудище.
«Ты, Маркиз, извини меня дерзкого,
Что тебя я бессовестно вымочил.»
«Ничего, мы сквитаемся полностью,
Когда я тобой, гном, отобедаю!
– кот вздохнул в предвкушении трапезы. –
Я обязан свой хлеб отрабатывать!
Мне за каждую мышку хозяйкою
С молоком наливается блюдечко
Да и мышь также съесть дозволяется!»
IV
«Милый мой, как тебе я сочувствую,
Ведь тебя здесь совсем держат впроголодь!»
«Да, в последнее время особенно,
Ведь мышей я почти всех повыловил!»
«Так давай мы с тобою подружимся!
– от души предложил Пострелёночек. –
Я из плена когда только выберусь,
Ежедневно тебя стану потчевать
Молоком со сметаном и с рыбою!»
«Дружба, в общем-то, дело хорошее!
– кот Маркиз облизнулся мечтательно. –
Тем, кто вкусно меня будет потчевать –
Я могу быть хорошим товарищем!»
«Ну-ка, кыш, одноглазое чучело!»
– оборвал его окрик решительный.
Мигом кот вон из комнаты бросился,
Чуть не сбив на пороге владычицу.
А Ирина вольяжной походкою
Подошла ближе к клетке и охнула:
«Где же Рома? Куда он мог спрятаться?»
«Это я – отвечал ей Иванович. –
На свободу всех пленников выпустил!»
V
Рассмеялась Ирина: «Ну, выдумщик!
Ты же врёшь и нисколько не морщишься!»
«Не груби мне! Не то – я разгневаюсь!»
– с грозным видом ей молвил Пострелушка.
«Эй, охрана! – вскричала владычица. –
Шутника заберите и следуйте
Вслед за мной в подземелье! Да двигайтесь!»
И сейчас же два дюжих охранника
Клетку взяв, поплелись за Ириною.
Сто различных горшков, форм причудливых,
Находились в подвале таинственном.
«Ты, малыш для житья себе вазочку
Выбирай!» – предложила хозяюшка. –
В четырёх здесь содержатся пленники,
Остальные, пока что, не заняты!»
Для проверки она трижды стукнула
По горшку, как казалось ей, полному.
Только эхом ей гулким ответила
Пустота, подтверждая сомнения.
Пнула урну с досады владычица,
Набок та завалилась и лопнула.
Никого в ней, конечно же, не было!
VI
Тут Ирина в каком-то неистовстве
Колотить стала формы злосчастные,
И валить, и крушить их безжалостно,
Пока все в пыль и в прах не разрушила.
Наконец, вандализмом пресытившись,
Раскрасневшись от дела нехитрого,
Обернулась она к заключённому,
Чтобы с ним кровожадно расправиться,
Но не струсил Пострел сын Иванович!
«Не спеши! – приказал он владычице. –
Ты не хочешь ведь быть замурована
Здесь сама, со своею прислугою?
Так подумай: как смог я всех пленников
Из горшков закупоренных выпустить?!
Что ж тебе предо мною не боязно?!!»
«Не под силу тебе с нами справиться.
Ты блефуешь!» – Ирина ответила.
«Хорошо! – согласился Пострелушка. –
Я воспользуюсь силой волшебною
И из тех, кто сейчас здесь присутствует,
Вдвое меньше кого-нибудь сделаю.
И тогда трепещите, коварные!»
VII
«Не забудь утереться слюнявчиком!»
– усмехнулась Ирина презрительно
И извлечь болтуна попыталася
За лодыжку из роминой клеточки.
«Не гневи меня, глупая женщина!
– страшно крикнул Пострел, подбоченившись. –
Ты сначала узнай, неразумная,
Не являюсь ли злым я волшебником!
Что молчишь? Не дрожи, а распрашивай!!»
«Ты волшебник иль нет?» – тихим голосом
Вопросила, робея, владычица.
«Я – колдун! Я – адепт чёрной магии!
– от души разошёлся Пострелушка. –
Я могу тебя вместе с охраною
Превратить вмиг в зловонную жижицу!» (-19)
Опустился туман в подземелие,
Всё вокруг спеленав рудым саваном,
На Маркизе верхом, как на лошади,
Проскакал, словно молния, Вассерхен;
А Пострел вдруг завис в левитации,
Покружив над притихшей Ириною,
И потом вполовину уменьшился. (7см)
Песнь тринадцатая
I
Растопырили пальцы от ужаса
И хозяйка, и оба охранника,
И склонились в поклоне почтительном
Перед магом Пострелом Иванычем.
«Ну, спроси меня снова, несчастная:
Чародей ли я?» – молвил ей выдумщик.
«Ты великий волшебник! Но смилуйся,
– зарыдала Ирина в отчаянье. –
Не губи нас, мы можем исправиться!»
«Я – не маг! Я – лишь мальчик! Но помните (+19)
Обо мне!» – засмеялся Иванович.
Громко свистнул малыш, и пред клеткою
Вдруг Маркиз появился осёдланный.
Ловко вспрыгнул Пострел ему на спину:
«Ну, гони!» – прокричал он порывисто.
Кот скакнул по ступеням по каменным
Из подвала в хоромы хозяйские,
А оттуда в открытую форточку,
А потом чрез ограду на улицу.
Только их с Пострелёнком и видели!
Их никто не ловил, не обстреливал,
Так как впала владычица в обморок.
II
Избежав чудом ада кромешного
И несясь тротуарами людными,
Кот Маркиз и Иваныч заметили,
Что на них обращают внимание.
В подворотню свернули приятели.
А восток уж горел, и прохожие
По домам возвращались усталые,
Вслед за утром сгущалися сумерки,
И рассвет поглощала ночь тёмная.
Вдруг послышался лай и три пёсика,
Чрезвычайно свирепой наружности:
Два пит-буля с мордастым ротвейлером, –
На друзей, особачившись, бросились.
Сиганул кот с наездником в сторону
И бесстрашно взобрался на дерево.
«Разорвать их! Схватить их!! Замучать их!!!»
– доносились угрозы серьёзные.
И хрипели, и выли три пёсика,
И скреблись бестолково о дерево.
Огляделся Маркиз обстоятельно,
Презирая безвольное тявканье,
И заметил поблизости кошечку.
III
Голоском та мяукала тоненьким,
За собой призывая их следовать.
И тогда прыгнул псам через головы
Вниз Маркиз со своим вместе всадником.
Припустились друзья вслед за кискою,
А за ними – собаки кусачие.
Не на жизнь, а на смерть неминучую
Шла погоня, и пасти трёх хищников
Зло над ухом Постреловым клацали.
Киска в щель пробралась подзаборную,
Следом втиснулись оба приятеля
И оставили бедных трёх пёсиков:
Двух пит-булей с мордастым ротвейлером, –
За забором стенать и кручиниться
О своей нагулявшейся тучности.
Отдышались друзья, а кисулечка
Скрылась в о’дноэта’жное здание:
То ли в баньку, а то ли в котельную.
Кот Маркиз и Пострел свет Иванович
Также в хижину нехотя двинулись,
Но лишь внутрь пробрались, тут же плотненько
Окружили коты их да с кошками!
IV
«Кто такие?» – спросил их, прокашлявшись,
Кот сиамский, осипший от старости.
«Я – Маркиз, бедовал у Владычицы,
А малыш, что со мной, меня вызволил!»
«Слышал, слышал! – ногой задней за’ ухом
Почесал себе Хриплый, зажмурившись. –
Эй, Бесхвостый! Не этот ли пакостник
За усы оттаскал тебя давеча?
Я надеюсь, вы с гостем помиритесь!»
«Мы с ним позже ещё поквитаемся!»
– отвернулся Бесхвостый обиженно.
Старый кот подошёл к Пострелёночку:
«А малец-то, видать, заколдованный!»
«Я наказан! – ответил Иванович. –
Коль совру – растворюсь в Мироздании!»
«Вот так новость! – Хрипатый растрогался. –
Ты неплохо мурлычешь по-нашему!
Твоё имя?» «Пострел сын Иванович.
Я хочу снова стать расколдованным!
А для этого, чтобы исправиться,
Мы должны знать дорогу к родителям!
Помогите нам, добрые кошечки!»
V
«Если вы к нам с Маркизом проникнитесь
И от псов кровожадных избавите,
Мы домой вас проводим со славою!»
– обещал кот сиамский приятелям.
«Здесь коты все и кошки – домашние.
– продолжал он, галантно раскланявшись. –
И собранье у нас – благородное!»
«Я боюсь, что мы можем не справиться!»
– простодушно ответил Пострелушка.
«Мы поможем вам, слово кошачее!
Тут недавно завёлся поблизости
Важный де’пурите’т, да с охраною,
А при нём три собаки презлющие:
Два пит-буля с мордастым ротвейлером.
Вы ведь с ними уже познакомились?»
«Я не внял: депутат? – рёк Иванович. –
Или а’вторите’т?» «Нечто среднее!
– подтвердил старый кот свою версию. –
Это – де’пурите’тес простейшиус:
Власть и Деньги, и Не’прикаса’емость!
Так что жители ближних окрестностей
И его, и собак опасаются!
VI
Детвора не играет в песочнице,
Кошки вовсе не ходят на улицу,
А под вечер почтенные женщины
По дворам семенят перебежками!»
«Разве можно вот так беспредельничать?»
– возмутился Маркиз, а Иванович
Помрачнел и надолго задумался.
«В общем так, – молвил строго он вскорости. –
Я придумал, как с ними расправиться!»
Все вокруг затаили дыхание,
Приготовившись мальчика выслушать.
«Мне друзья мои надобны верные:
Петька Зябликов с Ленкою Пенкиной!
– заявил для начала Пострелушка. –
А без них ничего не получится!»
«Назови мне, Пострел, твою улицу,
И сыщу я друзей твоих преданных!»
– предложил кот Бесхвостый Иванычу.
«Я живу на Шоссейной на улице.»
– приоткрыл Пострелёнок спасителю.
Поклонился Бесхвостый собранию
И поспешно умчался на поиски.
VII
«Мы должны наглых псов к нам в котельную,
В этот узкий проход между трубами,
Заманить и устроить им тёмную!»
– мудро молвил Пострел свет Иванович.
О засаде идея понравилась:
Стали кошки гнуть спины воинственно
И хвостами об пол апплодировать.
«Что ж, давайте начнём обсуждение!
– предложил Пострелёнок собранию. –
Нам нужны три подушки, да с перьями!
Безусловно не только для отдыха.
Хотя, честно сказать, мы с Маркизушкой
Полежали б часок на матрасике,
Во-он на том, что у шланга пожарного!
Но лишь после насыщенной трапезы!»
«Как я сразу о том не додумался,
Что голодные вы и усталые!»
– хлопнул по лбу вожак себя лапою.
В миг гостей накормили сосисками
Из запаса особо секретного
И устроили спать на матрасике,
Обложив перьевыми подушками.
Песнь четырнадцатая
I
«Нам бочёнок ещё будет надобен,
Что стоит там у входа в котельную!
– прошептал, засыпая, Иванович.
В нём мазут… видно, для отопления…
Только мирно заснули приятели –
Разбрелось всё собранье на цыпочках
По домам, так как время от времени
Полагалось хозяев проведывать,
Чтоб разжиться там чем-нибудь вкусненьким…
Кот Маркиз спал, свернувшись калачиком,
А на нём, утопая в пушистости,
Пострелёнок сопел сплошь овеянный,
Точно лёгким дымком, сновиденьями…
Возвратившись, кошачье собрание
Ожидало гостей пробуждения.
Ровно в полночь, не позже, не ранее,
Дверь в котельную жалобно скрипнула,
Тихий шелест пронёсся по зданию,
И ко спящим стремглав тенью чёрною
Непонятное Нечто приблизилось!
Закричал, пробудившись, Пострелушка
И на Нечто спросонья уставился.
II
«Просыпайся, Пострел!» – Нечто молвило,
Оказавшись взъерошенной птицею.
«Рома, ты ли?!» – вскричал свет Иванович,
Стиснув радостно друга сердечного.
Подскочил и Маркиз и на попочку
Посмотрел с аппетитом нешуточным.
«Стоп, Маркиз! – рёк Пострел. – Познакомтесь-ка!
Это – Рома. Наш друг, а не лакомство!»
Кот взял в руки себя и откланялся.
Тут в дверях появился и Зябликов,
А за ним и счастливая Пенкина,
А за нею, замученный поиском,
Кот Бесхвостый, худой и торжественный!
То-то все обнимались и прыгали,
И в ладоши восторженно хлопали.
«Иль глаза мои врут, иль мне кажется,
Но Пострел снова в росте уменьшился?!»
– обратила внимание Пенкина.
Пострелёнок ей честно ответствовал:
«Мне пришлось своим ростом пожертвовать,
Чтоб из плена постылого вырваться! (+6)
Ну, а где же другие две пленницы?»
III
«Всё в порядке! – сказал ему Зябликов. –
Наши формы стояли поблизости,
Мы болтали и так, познакомившись,
Обменяться смогли телефонами!»
«Ты когда произнёс заклинание,
– возбуждённо продолжила Пенкина. –
С Петькой мы унеслися к родителям
И тотчас позвонили тем девочкам,
С кем сидели в горшках в подземелии!»
«Обе были уж дома и плакали
От такой от нечаянной радости!
– подтвердил сей рассказ попугаюшка. –
А меня ж полететь Леопольдовна
Попросила к ребятам, чтоб вызволить
Из сетей тебя злобной владычицы!»
«И большое спасибо Бесхвостому!
– дружно хором вскричали приятели. –
Без него мы б с тобою не встретились!»
Тут же все познакомились с кошками
И конечно с Маркизом в отдельности.
«Через час – возвестил всем Пострелушка. –
Мы начнём проводить операцию!»
IV
Ночь сдавалась. Поблекли созвездия.
Вечерело. Адольф фон Семёнович,
Знатный депуритет, вышел и’з дому
По двору прогуляться с собачками.
Под Адольфом, партийною кличкою,
Он скрывал корни более древние,
Но на тёзку, печально известного,
Походил и лицом, и повадками:
Псов и тех выводил под охраною!
После рюмочки белой наливочки,
Со своим выдающимся профилем,
Он настолько, сердечный, расслабился,
Что бесспорно признал за видение
Одноглазое чёрное чудище
С очень маленьким ловким наездником.
Восседали они под фонариком
И, что странно, совсем безбоязненно!
«Это надо исправить!» – подумалось
Ненароком Адольфу Семёнычу.
Намотав поводки на запястия,
«Фас!!!» – науськал он трёх своих пёсиков,
И собаки на чудище бросились.
V
Не хватило Семёнычу моченьки
Удержать двух пит-булей с ротвейлером!
На животик он пухленький плюхнулся
И на нём покатил за собаками.
В тёмный сквер усвистало чудовище,
И туда же Семёныч на пузике
Потащился за псовой упряжкою.
Следом грозно рванулись охранники,
Но наткнулись на нечто ужасное!
Все деревья сплошь были усеяны
Желтоглазыми дикими монстрами,
Что вцеплялись с шипением в волосы
И, визжа, вероломно царапались!
Постреляли бойцы для приличия,
И охотно пошли в отступление!
Между тем, кот Маркиз и Пострелушка
Проскочили дыру подзаборную,
Что была этой ночью расширена
Для такого вот именно случая.
В щель с разгона шмыгнули и пёсики,
Но хозяин своею комплекцией,
К сожаленью, движенье застопорил.
VI
Кобели поднатужились верные
И задраенный лаз раскупорили!
Лишь штаны от Кордена осталися
На заборе растерзанным знаменем.
Хоть Семёнович псам и противился,
Вслед за ними вкатился в котельную
И, как угорь, меж длинными трубами
Заскользил по бетонным покрытиям.
А вокруг темнота – глаз хоть выколи!
Вдруг послышался визг, и три пёсика
Вспять метнулись, Адольфу Семёнычу
Телеса истоптав благородные.
Ледяною струёю брандспойтовой
Обдало бедолагу до ниточки,
И пополз он в обратную сторону.
Тройка дружно помчалася к выходу,
Волоча за собою хозяина,
Но в каком-то проходе зауженном
Полилась на них масса тягучая:
То ль мазут, то ли масло машинное,
Не лосьон так уж точно, а топливо!
Шерсть и волосы слиплись и спутались.
VII
В довершение сверху посыпалось
Что-то лёгкое плотной завесою,
Залепив им, как снежными хлопьями,
Нос и уши, и прочие органы.
Три совсем обезумевших пёсика
Припустили вприпрыжку на улицу!
Лишь клубились по разные стороны
Пух и перья над тройкой ретивою,
Вперемежку с мазутными брызгами!
По двору, через лаз непочтительно
Псы опять протащили хозяина,
И оставил Адольф фон Семёнович
На заборе одёжку последнюю
Да занозы на теле израненном,
Апполоном проследовав далее.
А в котельной кошачье собрание
От души предавалось веселию,
Валерьянку лакая из блюдечек
За здоровье Пострела Иваныча!
«Ты, Пострел, молодец! – Ленка Пенкина
Поглядела на друга задумчиво. –
Только что-то уж больно ты маленький!»
Песнь пятнадцатая
I
«Что с тобой!? – удивился Иванович. –
Я ж несу колдовство тяжким бременем!» (+5)
«А за что ты, Пострел, заколдованный?»
– озадачился Петенька Зябликов.
«Да вы что, надо мной насмехаетесь?
– не на шутку обиделся крошечка. –
За враньё наказал меня Вассерхен!» (+4)
«Ой, прости! Что-то странное с памятью.»
– засмущался забывчивый Петечка.
«Так как время назад обращается,
– изрекла головастая Пенкина. –
То, что с нами свершилося в будущем,
Постепенно уходит из памяти.»
«Что ж тогда мои помнят родители?»
– вопросил с грустным видом Пострелушка.
«С ними всё хорошо! – молвил попочка. –
Они прочно забыли день завтрашний,
Спят и мнят будто ты в своей комнатке
Отдыхаешь себе на диванчике.
Вот когда с ними снова ты встретишься
И исправишь ответы нечестные –
Время снова пойдёт, как положено!»
II
«Не пора ли домой?» – озаботился,
Валерьянки напившись, Маркизушка.
Они вместе с Бесхвостым в обнимочку
Пели песни кошачьи и плакали.
В путь – так в путь! Всё кошачье собрание
Помахало вослед им платочками.
Впереди шла суровая Пенкина,
На плече попугая нёс Зябликов,
А Маркиз на себе вёз Пострелушку.
Вдруг сирена поблизости взвизгнула,
И, мигая, машина милиции
К ним с майором знакомым подъехала.
Вышел он с пулемётом внушительным
И велел им в машину сесть тотчас же,
Что они, не противясь, и сделали.
«Вы ночами гуляете тёмными,
А родные все ваши тревожатся!
– отчитал он сурово приятелей
и надел попугаю наручники.
«А мы думали, – молвила Пенкина,
Речью сей озадачив начальника. –
Что они нас не помнят нисколечко!»
III
Посмотрели ребята в окошечко
И узрели Адольфа Семёныча:
Был он вымыт и выстрежен наголо,
Точно так же, как три его пёсика.
Помахали радушно приятели
Бедолагам, дрожащим от холода.
Лишь прижались загривками лысыми
Псы пугливо к коленкам хозяина,
После ночи совсем присмиревшего.
«Где же ваш чемоданчик с газетами?»
– обратился майор к одноклассникам,
По бульварам виляя и улицам.
«Потеряли!» – надрывно ответствовал,
С грустью вспомнив о денежках Зябликов.
«Жаль! – майор в одночасье расстроился.
«Мы ведь тоже тех денег украденных
Не смогли отыскать, к сожалению!
– тяжко свесил он буйную голову. –
А ведь были они предназначены
Малышам, что живут без родителей!»
Друг на друга взглянули приятели
И Пострел представительно вымолвил:
IV
«Нам, похоже, известно, где спрятаны
Для детей без родителей ценности:
Под колонной на стройке в имении
У самой у Ирины владычицы!»
«А не врёте?» – майор недоверчиво
Оглядел всю честну’ю компанию.
«Чтоб я лопнула!» – молвила Пенкина,
И майор в тот же миг успокоился
И поскрёб от души под фуражечкой.
Между тем уж и к дому подъехали.
Тут Пострел обратился к начальнику:
«Можно дальше мы сами отправимся
По домам, но одни, без милиции?»
«Только, чтобы всё было по честному!»
– согласился майор и их выпустил.
На газоне бульдог кушал пряники
Из ладоней Матрёны Степановны.
Кот Маркиз, лишь заметив противника,
Зашипел и дугою так выгнулся,
Что Пострел чуть на землю не шлёпнулся.
Прекратил пёс вкушать нескоромное
И вокруг огляделся растерянно.
V
«Вы, любезный бульдог, – рёк Иванович. –
Не волнуйтесь и кушайте пряники,
А с котом я улажу уж как-нибудь!»
Тот кивнул благодарно и преданно.
Стал Маркиза Пострел уговаривать:
«Ждут нас дома, волнуясь, родители,
И, чтоб трёпку задать псу дворовому,
Мы имеем не так много времени!»
Разогнулся послушно Маркизушка.
«Вы не бойтесь, бульдог не кусается!»
– прервала их Матрёна Степановна. –
«Мы собак не боимся нисколечко!» (+3)
– ей ответил Иванович праведно
И рысцой на Маркизе проехался
Мимо их идиллической парочки.
В дом зашли между тем одноклассники
На этаж, где Пострел жил Иванович,
И, волнуясь до дрожи в конечностях,
Позвонили в квартиру к родителям.
Настежь двери сейчас же открылися,
И Пострел очутился в объятиях
Мамы с папой, да дедушки с бабушкой!
VI
«На кого ж ты покинул нас, деточка!
— голосили родные от радости. —
И зачем пренебрёг ты, родименький,
Тихим послеобеденным отдыхом?»
Им ответил от сердца Иванович:
«Я не мог отдыхать, так как важные
Задержали меня обстоятельства!» (+2)
«Неужели вас в школе бессовестно
Дополнительно смели задерживать?»
«Был не в школе я, а путешествовал
И хотел снять с себя заклинание!
Повелитель инстинктов дед Вассерхен
Оковал меня страшными чарами:
Я за ложь уменьшаюсь в параметрах
И, как видите, дальше уж некуда!» (+1)
Замолчали смущённо родители
И кровиночку стали разглядывать.
Слабый писк вдруг Пострелу послышался,
А потом он увидел комарика:
«Время вспять! Время вспять!» — повторялася,
Вдаль летя, комаринная песенка,
Разрастаясь в небесную музыку.
VII
Нежный тон влился в уши; и волосы
Зазвенели, как струны, созвучьями,
Завибрировал стан, и Иванович
Начал вновь прибавляться в пропорциях!
Рос он ввысь! Всё в нём пело и прыгало!
И когда он достиг кульминации,
Став таким, как и прежде, то Пенкина
Закричала: «Свершилось!!» — и радостно
Наградила его поцелуями.
Кот в присядку коленца выделывал,
Рома вихрем кружился по комнате,
Ну, а Петька, должно быть, от счастия
Пел частушки пронзительным голосом.
И глядели на это родители
Удивлённо и не’понимающе.
За окошком по небу чистейшему
Пронеслось винегретное облако,
И оттуда бессильно сам Вассерхен
Погрозил всем костлявой десницею.
Улыбнулся ему свет Иванович,
Не гневясь на седого волшебника,
И ему помахал на прощание. (и ещё минуло 777 строк)
(Почти сказке конец, но 7 строк возведём под венец)
Телевизор включился, и дикторша,
Объявила с улыбкой пленительной:
«Только что задержала милиция
В перестрелке Ирину-владычицу!
В тайнике у неё были найдены
Для детей без родителей ценности,
Что из банка похитили давеча!
(и ещё 7 строк – поучение и урок)
А Пострела – добавила дикторша,
Почему-то с лицом Леопольдовны,
Сквозь экран поглядев на Иваныча. –
От души поздравляю с победою
И желаю всего наилучшего!»
Телевизор погас, и растаяла,
Как виденье, в эфире кудесница.
(а последние строчки для точки)
То-то было застолье весёлое
В честь товарищей, в честь испытания!
Стал Пострел самым честным из мальчиков,
Ну, а Ленка – честнейшей из девочек,
Петька больше не плюхался в обморок,
Рома мирно стал жить с Леопольдовной,
А Маркиз – кушать плотно и досыта!..
