Наш детский сад был очень красивым: новый, двухэтажный, вкусно пахнущий масляной краской. А букет цветов, нарисованный на стене в коридоре, был как живой! Возвращаясь с прогулок, мы подходили к салатовой стене и нюхали розово-голубые цветочки.
В раздевалке стояли деревянные шкафчики. На каждом шкафчике был рисунок. На моем – ежик с яблоком на спине. Яблоко мне так нравилось, я так часто гладила его и ковыряла ногтем, что краска облупилась, и яблоко стало огрызком.
В группе на тумбочке блестел круглый аквариум, в котором плавала одна единственная рыбка, но зато не простая, а золотая! И волшебная! Конечно, она не спрашивала никого человеческим голосом: «Чего тебе надобно, старче?» – но желания исполняла. Надо было просто подойти к аквариуму и тихонько прошептать свое желание. И оно исполнялось.
– Я вчела поплосила у лыбки пластик мятной живачки, – рассказывала голубоглазая Катенька, потряхивая огромным розовым бантом. – Плишла домой, а там на столе лежит целая колобка!
Катенька с благодарностью гладила холодный аквариум, и при этом опять что-то шептала. Ну, и все остальные, естественно, тоже шептали каждый свое, заветное.
– Дети, – после завтрака рассаживала нас на деревянные стульчики Нина Петровна, – сейчас мы послушаем сказку…
И однажды объявила, что будем слушать «Царевну-лягушку».
– Нина Пет-ррр-овна, вытянул вверх пухленькую ладошку Митя. – А мне уже мама чита-ала эту сказку.
– Ничего страшного, Митенька. Послушаешь еще раз. Сказка интересная. В некотором царстве, в некотором государстве, – начала она, – жили-были царь и царица, и было у них три сына.
Мы всей группой открыли розовые ротишки.
– Пустил стрелу младший брат, и попала она в грязное болото, – голос воспитательницы стал таинственным. – Подхватила стрелу лягушка-квакушка. Говорит ей Иван-царевич: «Как же мне в жены квакушку брать? Засмеют меня братья. Но уж, знать, судьба моя такова». Завернул ее в платочек и положил в карман.
– Нина Пет-ррр-о-овна, – опять тянет ладошку Митенька. – А что такое «судьба»?
– Судьба, дети, это… – Нина Петровна сбивается с настроя, – это… то, что не может не произойти.
– А рассольник – это судьба? – хлопает длинными ресницами Аня Скворцова.
– Какой… рассольник?!
– С перловкой, – кривит личико Аня. – На обед.
– Рассольник очень полезное блюдо! – строго говорит Нина Петровна.
При этих словах, вся группа тяжело вздыхает.
– Слушаем сказку дальше, – начинает она.
– Уложила лягушка царевича спать да сбросила с себя лягушечью кожу, и обернулась душой-девицей, Василисой Премудрой.
Захваченные повествованием, мы больше не задавали вопросов.
Перед обедом нас повели на прогулку по городу. Мальчишки с воплями носились друг за другом, играя в войнушку, девочки рвали с клумб разноцветные петуньи, представляя их платьями, а себя душами-девицами, – и вскоре поехали на бал в детсадовскую песочницу.
Бал быстро начался, и быстро закончился по причине страшной помятости «платьев». Мы понеслись к канаве у забора, отделявшей наш детский сад от прочего мира. В канаве водились головастики. Наблюдая за ними и визжа от восторга, мы пытались ловить их. И тут я увидала ЕГО! Нежно зеленого, с белым пятнышком на груди… – он сидел напротив меня и моргал. «Царевич!»
Затаив дыхание, я осторожно схватила его. Царевич задергался, но затем успокоился. Крепко прижав свою судьбу к груди, я блаженно стояла возле канавы.
– Дети! – громко позвала Нина Петровна. – Строимся парами и идем на обед!
Положив царевича в карман кофточки, я отправилась есть рассольник. Во время обеда все время нащупывала царевича, и, сунув ему кусок хлеба, удовлетворенно подумала, что скоро он будет мне мужем – надо заботиться.
В большой спальне рядами стояли железные кроватки, аккуратно застеленные голубыми и розовыми покрывальцами. Мы шумно срывали покрывала и разбирали постели, готовясь к дневному сну. Как никогда быстро, я забралась под одеяло. Отвернувшись лицом к стене, разжала ладошку: испуганный царевич смотрел на меня и не шевелился.
– Царевич, миленький, – шептала я ему, тыча в рот куском хлеба, – покушай, пожалуйста…
Лягушонок дернулся, но есть не стал.
– Царевич, я подожду, когда ты скинешь свою шкурку…
Чтобы царевич не убежал, я зажала его в ладошке, и крепко уснула.
Мой сон был радостным. В белоснежном платье я выходила замуж за лягушонка!
Разжав потную ладошку, я обнаружила, что лягушонок не шевелится. Царевич, самолично и саморучно замученный мной, сдох. Я положила лягушонка в карман кофточки и, когда мы пошли на вечернюю прогулку, похоронила в песочнице. Жалко было царевича конечно. Я даже немного поревела. Отдав все положенные почести умершему, я тщательно утрамбовала рукой песок в месте захоронения и отправилась к канаве на поиски новой судьбы. Мне очень хотелось стать царевной!
