В театре овации! Настоящий шторм! Кажется, мощнее не бывает. Ну, просто шквал аплодисментов! Куклачев ловит их из зала в ладони и прикладывает к сюртуку. В ней начинает под такт рукоплесканий биться большое сердце. И зрители видят это. Потом он словно вынимает ритмически бьющееся нечто из груди. И кидает в зал. И зал зашкаливает волной восторга… вдвое больше прежнего.
Куклачев прост и сложен. Мы пришли к артисту, чтобы узнать, в каком же сундуке хранится та самая «кошачья» звезда, которая направляет его. Он рад гостям. Нас встречают, как добрых друзей. Мы беседуем и знакомимся с театром.
В театре на Кутузовском, 25 всюду кошки. Небольшой уютный зал. Мастерски выполненное оформление. Вся обстановка скорее домашняя, чем театральная. Мы на лестнице. Мы в зале. Мы за кулисами. Мы в гримерной. Красные ботинки на полу. Смешные такие ботинки. Клоунские. Шитые на заказ. Множество странных предметов, называемых реквизитом. Очень скоро начинаем понимать: все эти вещи второстепенны. Главное здесь — он сам, Юрий Дмитриевич Куклачев. Чтобы описать впечатление, которое производит этот человек, даже слово «энергетика» не подходит. И «любовь» не подходит. Куклачев — это, скорее, чистейшей воды Доброта. Можно сказать короче — Добро… Просто, когда стоишь рядом с Куклачевым, ощущаешь такую небывалую мягкость и детскую чистоту его души, что начинаешь тревожиться за полноценность души собственной. Если ввести единицу меры Добра и назвать ее «один Куклачев», один Ку, то… Добро Абрамовича и Чубайса будет, наверно, равно 0,0001 Ку…
А сколько Ку в каждом из нас?
Идет спектакль. Детям позволено все — кричать, стучать, визжать, хрюкать и мяукать. И они отрываются по полной программе. Но — вдруг замирают: начинается представление.
Мы не будем его описывать. Придете и увидите сами — как бабочка превращается в кошку и как мастерски может проделывать трюки это неподдающееся дрессировке животное; как каждый зритель становится участником спектакля, собеседником Куклачева, впадает в детство и с радостью протягивает руки, чтобы дотронуться до кошки-артистки или оттолкнуть огромный мяч, летящий в зал со сцены…
После спектакля мы остаемся на «разбор полетов». И тут только понимаем, как продумана каждая деталь — музыка, шумовые фоны, тот же реквизит. Все здесь начинается с Куклачева. И им заканчивается. Умопомрачительно — он еще и администратор! Он отворяет двери театра утром и закрывает их вечером. Кошки? — да причем здесь кошки! Нам уже кажется, что Куклачев с таким же успехом выдрессировал бы инопланетян! Мы и сами готовы были прыгать с тумбы на тумбу!
Уже вечером, уходя, понимаем, что артистов такого уровня в мире единицы. То есть Клоунов с большой буквы. Умеющих виртуозно повторить все, что делают в любом цирке, а в какой-то момент изловчиться и — сделать лучше! Чтобы зритель не только рассмеялся, но и смахнул слезу восторга. Такой Клоун, как Куклачев — это, прежде всего, высочайший уровень мастерства! И «кошачья» звезда тут ни при чем. Звезда — он сам.
А еще Юрий Дмитриевич великолепный рассказчик. К сожалению, мы не можем написать обо всем, что услышали от артиста: историй было так много! Но вот этот небольшой эпизод из воспоминаний Куклачева наверняка порадует наших читателей.
***
«Мой отец был кузнецом, и, может быть, поэтому я рано понял, что счастье можно выковать собственными руками. Когда в детстве я впервые увидел Чарли Чаплина, сразу решил: «Стану клоуном. Буду смешить людей». Но знаете ли вы, как трудно в действительности быть клоуном? Только лишь благодаря любви происходит главное чудо во Вселенной — зарождение новой жизни. Так и театр кошек родился благодаря любви к удивительным существам, которые пришли к нам, как мне кажется, из Космоса… Чтобы смягчить наши сердца. Чтобы люди стали добрее.
Однажды меня и моих кошек пригласили на Всемирный фестиваль артистов цирка в Монте-Карло. О, это грандиозное зрелище! Со всех стран мира туда приезжают создатели лучших номеров. Наше выступление с кошками произвело сенсацию. Мы стали лауреатами, и нас вписали в «Золотую книгу Всемирного Цирка». Только два клоуна из России получали звание лауреата в Монте-Карло — Олег Попов и я с кошками.
И вот нас пригласили в Великобританию.
Питер Ажей, владелец всех цирков Англии, очень хотел, чтобы мы выступали у него. Все было бы хорошо, но как переправить туда моих питомцев? Ведь ни одна кошка и ни одна собака не может попасть в Англию, минуя карантин! В нем обычно животных сажают в клетки и держат в течение девяти месяцев взаперти. А мои кошки в клетках жить не привыкли: у них свой дом, они свободно гуляют по всему театру.
Тогда я решил поработать с британскими кошками. Питер эту идею принял восторженно.
«Моя тетя, — объявил он, — живет в замке, у нее около трехсот кошек! Мы приедем к ней и выберем самых способных!»
В Москве сосед пытался отговорить меня от поездки: «Куда ты едешь, сынок? Ведь эта далекая страна всегда в тумане. Там пасмурно и часто идет дождь. И кошки наверняка ленивые, а возможно, даже и тупые, ничего у тебя не получится».
«Не может быть, — возражал я ему. — Глупых кошек не бывает. Среди людей глупцы встречаются. А среди кошек — никогда. Ты только повнимательнее посмотри им в глаза: сколько там мысли! Это же целый космос, вселенная!»
Визы нам оформили быстро. Ведь мы ехали работать. Несколько часов полета — и мы в Англии. Прямо из аэропорта мы поехали к тете Питера, в ее замок. Он стоял недалеко от Манчестера. На большой поляне перед домом спокойно гуляли кошки, такие же, как в Москве. Одно отличие бросилось мне в глаза — держались они более свободно и непринужденно. Они смело переходили дорогу: все машины останавливались и пропускали их вперед. «Вот здорово, — подумал я. — Это же настоящий кошачий сафари!» На меня кошки не обращали никакого внимания. Лишь одна равнодушно посмотрела в мою сторону, словно я — шкаф. Надо было как-то привлечь их внимание. Я незаметно достал валерьянку и смазал ею свои ботинки. И тут кошки, словно по команде, повернули головы в мою сторону.
Нас пригласили в гостиную, увешанную старинными картинами. Тетя приготовила для любимого племянника королевский обед. Но поесть нам не пришлось. В открытые окна лезли кошки — их собралось около сотни! — и каждая пыталась дотронуться до меня.
Я гордо сидел на стуле. Кошки пытались прижаться к моим ботинкам и терлись о мои ноги. Потом стали приходить не только тетины, но и соседские питомцы. В огромном зале уже некуда было ступить — вокруг кишмя кишели кошки. Я пожалел, что не захватил с собой кинокамеру. Наконец кошки развязали мои шнурки, я наступил на один из них и чуть не упал.
«Питер! — воскликнула тетя. — Ты кого мне привез из Москвы? Это же сам Давид Копперфильд, он загипнотизировал всех моих животных!».
Слезы радости блестели у нее на глазах. Действительно, она наблюдала такое!.. Грандиозное зрелище: я сидел на стуле, весь облепленный кошками. Одна из них залезла мне на плечи, другая устроилась на макушке и своим шершавым язычком приглаживала мои волосы. Такого гостеприимства я, конечно, не ожидал. Я уже видел себя на цирковой арене с тетиными кошками… Однако стоило Питеру сказать пожилой леди, что ее домашние любимцы и любимицы будут выступать в цирке, тетино лицо посуровело, а глаза стали холодными. Из доброй приветливой феи она превратилась в Бабу-Ягу. «Нет! — грозно воскликнула она. — Цирк не получит ни одной моей кошки! Вон из моего дома!»
И мы оказались на улице за воротами замка. Бледный, несчастный Питер растерянно разводил руками: «Что делать? У нас ведь контракт! Уже продаются билеты!» — «Не волнуйся, Питер, — сказал я. — У нас в России есть поговорка: «голь на выдумки хитра».
Я смастерил клетку и решил наловить на улице бездомных кошек.
«Только не вздумай трогать кошек, у которых ошейники, — предостерегал Питер. — Это частные животные, и по нашим законам тебя посадят в тюрьму и навсегда вышлют из страны».
Через несколько часов в гримерной цирка сидело семнадцать кошек. Да, они сильно отличались от тетиных! Нечесаные, облезлые, грязные… У одного кота, был выдран клок шерсти, по-видимому, в драке; у другого на лапке кровоточила рана. Это были трущобные животные — никогда не видевшие хозяйской ласки и заботы. Они испуганно прижимались к стене, все пристально смотрели на меня. Их глаза светились ненавистью. Стоило приблизиться к ним, как они грозно выгибали спину и страшно шипели, оголяя острые, как кинжалы, клыки. Это были не кошки, а какие-то маленькие тигры, готовые растерзать меня в одну минуту!
Три дня я пытался найти с ними общий язык. Безрезультатно. Но произошло чудо… Кошки заболели. Ветеринар поставил диагноз: кошачий грипп. Одно из отловленных животных было больным, и от него заразились все. Пришлось ежедневно каждому их них делать по три укола, многие «пациенты» лежали под капельницей. Завернешь кошку в салфетку, возьмешь на руки и, как грудного ребенка, кормишь и поишь с ложечки. Она есть отказывается, языком пищу выталкивает, злится, а укусить не может — сил нет. Через две недели одна кошка в моих руках вдруг зафурчала, замурлыкала. «Питер! — радостно воскликнул я. — Манюня зафурчала!» — «А что такое «зафурчала»? — удивился Питер. — «А это значит — кошка меня полюбила! Если к груди прижимается и у нее внутри маленький «моторчик» вибрирует, это говорит о том, что она готова меня понимать. Будет Театр кошек в Англии!»
Вот так произошло чудо. Лишенные внимания и ласки дворовые кошки почувствовали любовь человека. Они разрешили себя гладить, поняли, что я им друг.
А потом началась игра. Я смастерил массу игрушек. Одна кошка любила возиться только с фантиком, другая — с воланчиком из перьев птицы. Мусик ловко гонял теннисный шарик, приводя своих собратьев в изумление. С британскими кошками мы повторили все трюки, которые выполняли их московские «коллеги», и даже сумели создать много нового и интересного. Все шло отлично.
И вот первое выступление перед зрителями. Оркестр заиграл увертюру. Дирижер так увлекся, что забыл про мою просьбу играть потише. Когда я вместе с кошками выехал на сцену на велосипеде, музыканты грянули что есть силы. Бедные «артисты» стали разбегаться во все стороны. Одна кошка залезла по занавеске под самый купол, хвост подняла и со страху такую струю пустила — прямо на дирижера! Зрители смеются, думают — так и надо! А я по канату под купол залез, кошку достал, и — бежать за кулисы. Ну, думаю, провал! А Питер мне навстречу, слезами от смеха обливается, за живот держится, того и гляди на пол упадет. Большой палец вверх тянет и кричит: «Вот это успех! Такого успеха Англия еще не видела!» А дирижер за кулисами возмущается: «Ну ладно, костюм вы мне купите новый! А вот прическу она испортила напрочь и весь грим смыла!».
Потом все наладилось. Кошки работали «как часы». В Англии наш номер признали лучшим номером года. И вручили «золотой» приз цирка – «Оскар». А когда вместо меня начал выступать с английскими кошками мой сын Дима, то шестнадцатилетний мальчик настолько покорил зрителей, что ему вручили «Золотую кошку».
Дима окончил с отличием цирковое училище. Выучился в ГИТИСе на режиссера драмы.
Английских кошек мы привезли в Россию. Нас долго уговаривали продать их, назначили высокую цену. Но мы с Димой решили, что никакие деньги не могут заменить новых друзей. Друзей мы не продаем.
Сегодня наш театр знают во всем мире. Мы выступаем во Франции, в Америке, в Японии, в Швеции, в Израиле, у нас много приглашений из других стран. Но большую часть времени мы работаем в России, а на предложение постоянно работать в той или иной стране отвечаем: «По характеру мы – кошки, живем не там, где больше платят, а там, где родились. Никакие деньги не смогут заменить нам самого главного, что у нас есть в России, — любви и уважения нашего многострадального народа».
Светлана Савицкая
Публикация газета «Молодежь Московии г. Москва 2005 г.
