ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ ПО ЗОЛОТОМУ КОЛЬЦУ

НАШЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Вообще-то эту экспедицию замутил Дима Халаджи. Его неуемная жажда познания истории началась с изучения подвигов атлетов со времен древних греков и русских богатырей, до наших дней. Он и предложил нам и Ляпко с его другом Алексеем отправиться на поиски следов русской цивилизации. А мы с Бухаровым поддержали. Они прибыли втроем к нам. Мне помог в вопросе транспорта Павел Кацин, мой одноклассник, который нанял водителя, с водителем поехала и молодая жена.

И из Москвы в составе 8 человек, мы отправились во Владимир, колыбель русской государственности.

В нашу задачу входило изучение языческих символов на православных храмах Москвы, Успенского и Дмитровского соборов Владимира, Покровы на Нерли, Юрьева Польского, Переславля Залесского. Круг по малому Золотому кольцу мы планировали совершить за два дня в начале января 2009 года и вернуться обратно в Москву.

Первым пунктом нашего внимания была Москва. Красная площадь. Лобное место. И конечно, Собор Василия Блаженного. Внутри храма сделали фотоснимки алтарных дверей, на которых сохранились солярные символы, солнечные изображения на входах, солнечная кладка. Но самое главное, мы запечатлели коловраты на куполах центробежные и центростремительные. По преданию, собор построен в честь взятия Казани. Это храм для поминовения русских воинов. Там же возносились молитвы и за здравие. Вот почему маковки собора Василия Блаженного закручены в разные стороны: разговор неба с землею и земли с небом – посолонь и противосолонь.  Но самое удивительное – в соборе сохранились также коловраты и на куполах внутри над алтарями!

Москва – земля вятичей практически не сохранила ничего из своего языческого прошлого. Христиане называли их язычниками. Вятичи называли себя православными.

Мы тоже называем себя православными. Поэтому нам дорого все, что касается православия первоначального.

К истории Столицы мы еще вернемся.

Итак, мы выехали из Москвы в составе 8 человек. Дорога шла как по маслу.

Мы очень быстро оказались у Золотых ворот Владимира и приготовили фотоаппараты, когда Дима начал свою экскурсию.

Все знания о том времени, собранные в учебниках, он собрал в удивительный рассказ. Экскурсоводы даже ругались на него, с опаской поглядывая, как на конкурента.

Что еще мы оставили на память? Фото экспонатов владимирских музеев – шлемов, кольчуг и щитов с языческими орнаментами вятичей, женских подвесок в виде утиц, амулетов, идолов, пряничницы… и ничего из письменных источников тех времен! Ничего!

Впрочем, на Дмитровском соборе сохранена мировая уточка. Под символами Христианских святых Царя Давида и Александра Македонского – все-таки остались резные каменные символы диковинных птиц Могола и Гамаюн, Велеса и Хорса в виде птицы-солнца – птица матерь СВА и птица Слава, волк-оборотнь, птица-скоморох, Велес и множество других тотемов, в основном тех, функции которых мы не знаем. Некоторая каменная резьба стерта.

И, конечно, в каждом храме и на каждой стене можно наблюдать символ византийской власти – львов, что был нов для резчиков того времени. Львы на храмах смешные такие, стилизованнее, зубатые.

В Суздале и того меньше. Порадовали только уцелевшие каким-то чудом золоченые врата. На них снова главенствует лев.

Утром из Суздаля мы направились на Нерль.

Редкий снег рисовал поземкою на пустой дороге непонятные письмена.

Но мы не могли ничего разобрать из оставленного для нас ветром. Забредали все дальше в глухие деревни, пока не решили повернуть обратно к Владимиру, чтобы посетить Покрову на Нерли в Боголюбово, отказавшись от Юрьева Польского и Переславля.

Мы так и сделали.

Символы храма Покрова на Нерли оказались примерно такими же, как на Успенском и Дмитровском соборе.

В конце концов, мы все оказались в том месте, где когда-то был убит Андрей Боголюбский. И Дима рассказал официальную версию его кончины. Что мы знали о нем, да, практически очень мало.

Юрий Долгорукий правил в Киеве и держал от себя сына Андрея всегда неподалеку.

Проезжая мимо Москвы, он захватил у боярина Кучки сыновей, так как они были очень красивыми, взял к себе на службу. А красавицу дочь Улиту выдал за своего Андрея. Родилось у них четверо сыновей и дочь. Андрей возлюбил икону, привезенную из Византии, писаную якобы самим Лукой, знаменитую Владимирскую Божью матерь, и поехал с нею основывать новый город Владимир. Поход на булгар принес ему победу и новую жену, дочь погибшего в боях булгарского хана.

Андрей Боголюбский строит и укрепляет храмы и города, по которым мы свершали паломничество, вступает в орден тамплиеров, один из членов ордена дает Боголюбскому денег и мастеров на постройку золотых и серебряных ворот Владимира, а также церквей.

Заговор встает на пути его жизнедеятельности. 20 человек нападают ночью и множественными ударами расправляются с Андреем Боголюбским, который причисляется позже православной церковью к облику святых.

Мы довольно быстро вернулись. Но.

Что-то мистическое сопровождало нас всю дорогу. Нас восемь человек. Все прибыли из разных мест. Поездка родилась спонтанно. Никаких препятствий ни денежных ни административных ни у одного из нас на работе не возникло.

Две женщины и шесть мужчин.

Там, на месте убийства Андрея Боголюбского мое присутствие в этой ситуации мне показалось очень странным.

Странное состояние причастности ко всему происходящему не покидало меня и по приезду домой. Я начала поднимать все исторические данные о том времени.

Мне захотелось более детально углубиться в тему.

ВЕРСИЯ ОФИЦИАЛЬНЫХ ПРАВОСЛАВНЫХ ИСТОЧНИКОВ

Итак. Что мы имеем по Андрею Боголюбскому, согласно ссылок на «ЖИТИЕ СВЯТОГО БЛАГОВЕРНОГО князя Андрея Боголюбского и чудесное основание обители. (По благословению Высокопреосвященнейшего Евлогия Архиепископа Владимирского и Суздальского)», я имею в виду брошюрку, что мы приобрели в Боголюбово возле храмов Сявто-Боголюбского монастыря:

Андрей Боголюбский родился в 1111 году и был вторым сыном по старшинству князя Юрия Долгорукого и его жены дочери половецкого хана Аэпы Асеневича. Имя Юрия Долгорукого более известно в русской истории в связи с основанием Москвы – тогда еще небольшого городка-крепости на западных рубежах Ростово-Суздальской земли. Этот северный край был дан в правление Юрию его отцом, князем Владимиром Мономахом.

Сама пречистая Богородица рекла: «Не хощу, да образ мой несеши в Ростов, но во Владимире постави Его: на сем месте во имя Моего Рождества церковь воздвигни и обиталище инокам состави».

А спустя три года, в 1158 году, на указанном Царицей Небесной месте построены были благоверным Андреем княжеский замок, храм Рождества Богородицы, «украшенный злотом и драгоценными каменьями и блистающий благолепием, аки храм царя Соломона во Иерусалиме», и заложен был город Боголюбов, ставший его постоянным местопребыванием и местом мученической конины.

Итак, князь Андрей переносит столицу княжества в город на Клязьме. Опираясь в своей деятельности на простых граждан, ремесленников и купцов, князь разворачивает грандиозное строительство во Владимире. Князь Андрей стремится превратить этот город в новый политический и культурный центр Руси. Всего лишь за шесть лет (1158-1164) Владимир преобразился. Он превратился в огромную крепость, окруженную валами длиной 7 км, превзойдя в этом отношении и Киев, и Новгород, где длинна укрепления была соответственно 4 и 6 км. Валы Владимира, фрагменты которых остались в некоторых частях города до сих пор, представляли собой довольно вну­шительные сооружения десятиметровой высоты с рублены­ми стенами и башнями с семью проездными воротами. Глав­ные ворота — Золотые — сохранились до сих пор и являются уникальным памятником домонгольской русской военной ар­хитектуры. Они построены по аналогии с главными воротами Киева и Константинополя, имевшими такое же название.

На северо-востоке Руси были еще очень сильны языческие веро­вания. Перед кн. Андреем Боголюбским стояла труднейшая за­дача — объединить все разноплеменное население в единую народность, с общими культурными и религиозными традици­ями. Огромное значение в этой деятельности имело сооруже­ние храмов, оплотов Православия.

За годы княжения им было выстроено свыше 30 церквей. Всех приезжих: и латинян, и язычников, князь Андрей прика­зывал водить в воздвигнутые храмы и показывать им истин­ное христианство. Благодаря созидательной работе князя и его просветительской деятельности Православная вера распро­странялась и укреплялась повсюду, становясь государствен­ной религией. Православие сплачивало разноплеменное насе­ление края в единую нацию — русский народ. Разрозненные земли объединялись вокруг г. Владимира, ставшего на тот мо­мент духовным и культурным центром Руси. «Св. князь при­шел на север Руси, чтобы исполнить свое предназначение: со­здать единодержавную и самодержавную государственную власть в России, тем самым подготовить страну и народ к вы­полнению в будущем функции Третьего Рима, удерживающе­го мир от апокалипсиса».

Одной из поставленных перед собой государственных задач кн. Андрей видел завоевание Великого Волжского пути, прохо­дившего через территорию Руси и связывавшего страны Скан­динавии с восточными государствами. Волжская Болгария со времен походов князя Святослава (972) на хазар представляла серьезную опасность для Русского государства. Святой кн. Ан­дрей Боголюбский стал продолжателем дела Святослава.

Великое чудо было явлено русскому войску от святых икон в день решающей победы над болгарами 1 августа 1164 года. После разгрома болгарского войска князья Андрей, брат его Ярослав, сын Изяслав и другие вернулись к «пешим» (пехоте), стоявшим под княжескими стягами у Владимирской иконы, и, поклонившись иконе, «хвалы и песни воздавающие ей». И тогда все увидели ослепительные лучи света, исходящие от лика Богоро­дицы и от Нерукотворного Спаса.

В тот год по повелению святого Андрея было установлено 1 августа (14 августа н.ст.) празднование Всемилостивому Спа­су и Пресвятой Богородице (почитаемый русским народом «медовый Спас») — в память о крещении Руси святым равно­апостольным Владимиром и в память победы над болгарами. Вскоре князь учредил праздник, дотоле неизвестный ни латин­скому Западу, ни греческому Востоку: праздник Покрова Божией Матери (совершается 1/14 октября), воплотивший в себе веру святого князя и всего русского народа в принятие Богоро­дицей Святой Руси под Свой омофор. Покров Божией Матери стал одним из любимейших русских национальных церковных праздников. И первым храмом, посвященным ему, был храм Покрова на Нерли, воздвигнутый мастерами св. князя Андрея в 1165 году в устье Нерли так, чтобы князь мог всегда его ви­деть из окон своего Боголюбского терема.

После разгрома болгар, как считают некоторые исследовате­ли, князь Андрей наложил на них контрибуцию: они должны были поставлять белый камень для строительных работ во Вла­димире и Боголюбове. По легенде, каждый десятый камень из всего количества оставляли около устья реки Нерль при впаде­нии ее в Клязьму, именно в том месте, где через год после по­беды князя Андрея суждено было появиться архитектурному чуду Русской земли — церкви Покрова на Нерли. Храм этот, по преданию, был воздвигнут в ознаменование победы над Волжской Болгарией. Кроме этого он был задуман как памят­ник Изяславу, старшему сыну Андрея, умершему вскоре после завершения похода.

В тексте жития Андрея Боголюбского о строительстве цер­кви говорится так: «Сего же лета (1165) сын его первый Изясллв Андреевич ко Господу отьиде. Сей же великий князь Андрей еще печалию о скончавшемся сыне объявыв, и скорбящее на реке Клязьме, в лугу, начл здати церковь во имя пресвятые Богородицы честнаго ея Покрова, на устьи реки Нерли… оную церковь единым летом соверши и овитель монашествующую при ней содела».

Князь Андрей принимал непосредственное участие в созда­нии службы Покрову Божией Матери, сказания об установ­лении праздника Покрова «Слова на Покров». Им написано «Сказание о победе над болгарами и установлении праздника Спаса в 1164 году», которое в некоторых старинных рукописях так и называется «Слово о милости Божией великого князя Ан­дрея Боголюбского».

Кроме того, участие князя заметно в составлении Владимир­ского летописного свода, завершенного после смерти князя его духовником попом Микулицей, который включил в него осо­бую «Повесть о убиении святого князя Андрея». Ко времени правления князя Андрея относится и окончательная редакция «Сказания о Борисе и Глебе», так как князь был их особым по­читателем: главной домашней святыней Андрея Боголюбского были шапка и меч святого мученика князя Бориса. Памятни­ком молитвенного вдохновения святого князя осталась «Молитва», внесенная в летопись под 1906 годом, после «Поучения Владимира Мономаха».

Желая создать в новой столице Руси — стольном граде Вла­димире — епископскую кафедру, князь Андрей обратился в Царьград к патриарху с просьбой об учреждении особой мит­рополии для северо-восточной Руси. С соответствующей кня­жеской грамотой в Византию отправился избранный князем кандидат в митрополиты — суздальский архимандрит Феодор. Патриарх Хризоверг согласился посвятить Феодора, но не в митрополита, а лишь во епископа Владимирского. В то же вре­мя, стремясь сохранить расположение князя Андрея, наиболее могущественного среди владетелей Русской земли, он почтил епископа Феодора правом ношения белого клобука, что было в древней Руси отличительным признаком церковной автоно­мии, — известно, как дорожили своим белым клобуком архи­епископы Великого Новгорода. Очевидно, поэтому русские ле­тописи сохранили за епископом Феодором прозвание «Белый Клобук», а позднейшие историки называют его иногда «авто­кефальным епископом».

В 1167 году умер в Киеве святой Ростислав, двоюродный брат Андрея, умевший вносить умиротворение в сложную по­литическую и церковную жизнь того времени, а из Царьграда был прислан новый митрополит Константин II. Новый митро­полит потребовал, чтобы епис­коп Феодор явился к нему для утверждения. Святой Андрей вновь обратился в Царьград за подтверждением самостоятель­ности Владимирской епархии и с просьбой об отдельной мит­рополии. Сохранилась ответная грамота патриарха Луки Хризоверга, содержащая категори­ческий отказ в устроении мит­рополии, а также требование принять изгнанного епископа Леона и подчиниться Киевско­му митрополиту.

Святой князь Андрей убедил епископа Феодора с покаянием поехать в Киев для восстановле­ния канонических отношений с митрополитом. Покаяние епископа Феодора не было принято. Без соборного разбирательства митрополит Константин, в со­ответствии с византийскими нравами, осудил его на страшную казнь: Феодору отрезали язык, отрубили правую руку и выко­лоли глаза. После этого он был утоплен слугами митрополита (по другим сведениям, вскоре умер в темнице).

Не только церковные, но и политические дела южной Руси потребовали к этому времени решительного вмешательства великого князя Владимирского. 8 марта 1169 года войска со­юзных князей во главе с сыном Андрея Мстиславом овладе­ли Киевом. Город был разгромлен и сожжен. Участвовавшие в походе половцы не щадили даже церковные сокровища. Русские летописи рассматривали это событие как заслужен­ное возмездие: «се же здеяся за грехи их (киевлян), паче же за митрополичью неправду».

Город был взят приступом «на щит», чего прежде русские князья никогда не делали по отношению к Киеву. Победители два дня грабили его, не было ничему и никому помилования. «Были в Киеве тогда, — говорил летописец, — на всех людях стон и тоска, плач неутешный и скорбь непрестанная».

В том же 1169 году князь Андрей двинул войска на непо­корный Новгород, но они были отброшены чудом Новгородс­кой иконы Божией Матери Знамения (празднуется 27 ноября ст.ст.), которую вынес на городскую стену святый архиепис­коп Иоанн (1186, память 7 сентября ст.ст.). Но когда вразум­ленный великий князь преложил гнев на милость и миром при­влек к себе новгородцев, благоволение Божие вернулось к нему: Новгород принял условия, поставленные святым Андреем.

Таким образом, к концу 1170 года Андрей Боголюбский су­мел добиться объединения Русской земли под своей властью. Признанный всеми старшим князем, войска которого взяли Киев, Андрей, однако, не пожелал сесть на его золотом сто­ле. Он перевел сюда брата своего Глеба из Переяславля, а сам остался жить в далеком и мало еще известном Владимире на Клязьме.

Н.Н. Воронин считал, что Боголюбскому удалось стать «под­линным «самовластцем», подобным королям Запада, слава о котором проникала в далекие страны. В Грузии этого влади­мирского князя называли «государем Андреем Великим», а в Армении — «царем русских».

«Князь Андрей Георгиевич как умный и дальновидный политик, почти не выезжая из своего Боголюбова, сумел в корот­кое время своего княжения осуществить идею самодержавия. Князья: киевские, смоленские, черниговские, рязанские и му­ромские, даже волынские князья, а в конце концов, и вольный «господин Новгород», ходили по его великокняжеской воле.

С необычайной энергией, рядом мудрых и решительных мер Великий Князь Владимирский достиг своей цели. Князь твердо верил, что только при единодержавии возможно до­стижение благоденствия народа, что только таковое — мо­нархическое управление может привести страну к расшире­нию и процветанию.

Но идея самодержавия со смертью вдохновителя ее не умер­ла. Через сравнительно не долгий период времени она появи­лась в полной силе в собирателях Русской земли, в московских князьях и царях. Самодержавие, рожденное в Боголюбове, вы­росло и окрепло в Москве». — писал в 1915 году в своей ста­тье «Село Боголюбово на реке Нерли — родина и колыбель Са­модержавия в России» член Владимирской Ученой Архивной комиссии протоиерей Павел Ильинский.

КОНЧИНА.

Ссылаясь на летопись, Иоанн, Митрополит Санкт-Петер­бургский и Ладожский, так писал о главной причине недоволь­ства: «Это активная просветительская деятельность князя сре­ди иноверных купцов, в результате которой увеличилось число иудеев, принимавших православие… Бывало, придет гость какой из Царьграда, или латынин, даже поганин какой если придет, князь сейчас: поведите его в церковь, в ризницу пусть видит истинное хрис­тианство и крестится». Согласно воззрениям талмуда, гой, «сов­ративший» еврея в христианство, заслуживает безусловной смерти. Конечно же, религиозная подоплека целого ряда заго­воров наслаивалась и на другие причины.

Летом 1174 года против него составлен был заговор. По рас­сказу летописца, это было дело рук бояр Кучковичей, родс­твенников его первой жены, дочери казненного Юрием Дол­горуким боярина Кучки, первоначального владельца Москвы, и второй жены Андрея, болгарки родом (которые были в те времена очень близки с хазарами), она не могла ему простить славных побед над своим племенем.

Поводом к убийству послужило приказание Андрея казнить одного из Кучковичей, несомненно, за тяжкую вину, за кото­рую князья отвечали волостью, а бояре — головой. Всех заго­ворщиков было двадцать человек, причем никто из них не был лично обижен князем, а многие, наоборот, были им облаго­детельствованы, в особенности же два инородца — Анбал, по происхождению яс (осетин), и жид Ефрем Мойзич. Андрей, к сожалению, как и многие князья, охотно приближал к себе иностранцев, стараясь обратить их в Православие. Ловкие люди, конечно, пользовались этим, чтобы войти к нему в дове­рие, и таким образом Анбал попал в ключники, а Мойзич стал доверенным человеком, которые, будучи готовы за деньги про­дать все, «совершили убийство «в ночь, якоже Иуда на Господа».

В ночь на субботу, на день памяти св. апп. Петра и Павла, пья­ная толпа убийц из двадцати человек пробралась ко дворцу, вы­резала стражу и вломилась в опочивальню безоружного князя. Ключник Анбал накануне предательски похитил меч святого Бориса, постоянно висевший над постелью князя. Святой Анд­рей, и в старости обладавший мощной силой, успел ударом повергнуть на пол первого из нападавших, которого заговорщи­ки тут же зарубили мечами, приняв впотьмах за святого князя. Но вскоре убийцы поняли свою ошибку: «и посем познаша князя, и боряхуся с ним велми, бяше бо силен, и секоша и мечами, и саблями, и копийные язвы даша ему».

Копьем был пробит лоб святого, все остальные удары трусли­вые убийцы наносили сзади. Когда князь наконец упал, они опро­метью бросились все из опочивальни, унося убитого сообщника. Но святой князь был еще жив. Со стонами, обливаясь кровью, он спустился по дворцовой лестнице, созывая стражу. Но стенания его услышали убийцы, они повернули обратно. Князь успел ук­рыться в нише под лестницей. «Погибель нам предстоит, ибо князь жив», — в ужасе вскричали негодяи, не найдя князя в опочиваль­не. Но кругом было тихо, никто не пришел на помощь святому страдальцу. Тогда злодеи осмелели, зажгли свечи и по кровавому следу нашли свою жертву. Боярин Иоаким Кучкович отсек ему левую руку. «Что я вам сделал? Бог отмстит вам за мою кровь и за мой хлев! Господи, в руки Твои предаю дух мой», — были последние слова святого князя-мученика.

Известный патологоанатом проф. Д.Г. Рохлин рисует на основе своего анализа мощей князя Андрея потрясающую картину. Се­рия ударов, последовавшая за ударами Петра, заставляет предпо­ложить, что в страхе и ярости заговорщики убивали не только не сопротивлявшегося, но даже не живого человека. Вот вывод экс­пертизы: «Только один из ударов был нанесен противником, стоя­щим лицом к нападаемому, правильнее, несколько сбоку и спереди. Это был сравнительно легкий удар рубящим оружием (саблей или мечом) по левой ключице». Действительно, это был сабель­ный удар, нанесенный Андрею еще при борьбе на пороге спаль­ни. «Все остальные ранения были нанесены сбоку и сзади или уже по лежачему. Сбоку и сзади опытным бойцом был нанесен удар мечом по левому плечу, вызвавший значительное кровотечение и сделавший Боголюбского длительно небоеспособным (это удар Петра), но это не удовлетворило нападавших. Были нанесены новые уда­ры неодинаковым оружием: удар сзади по затылку рубя­щим оружием (мечом или боевым топором), тяжелое ранение, нанесенное сбоку колющим оружием (копь­ем) в лобную кость. Послед­нее ранение само по себе могло бы повлечь в дальней­шем смерть. Затем посыпал­ся целый ряд ударов мечом, боевым топором или саб­лей по человеку, лежавшемy на правом боку. Рубили не только лежащего, но, безусловно совершенно неспособного защищаться человека, по-видимому, потерявшего сознание, ис­текавшего кровью, рубили некоторое время, должно быть, уже труп. Число ран, нанесенных Боголюбскому, несомненно было больше, чем об этом можно было нам судить лишь на основании скелета, ибо не каждый удар был связан с повреждением костей, этого, конечно, не бывает ни в единоборстве, ни в сражении. Это нападение нескольких человек, вооруженных разным оружием, с определенной целью: не ранения, хотя бы и тяжелого и в даль­нейшем смертельного, а убийства тут же на месте».

Когда утром на место убиения князя пришел его друг Кузмище Киевлянин и, не найдя его, начал спрашивать: «Где убит госпо­дин?», заговорщики ему ответили, что «вытащен в огород и там ле­жит; но не смей его взять, так мы все тебе говорим, что хочем бросить его псам, и ежели кто примется за него, тот наш враг и мы того убьем».

Не испугавшись угроз, Косьма сказал: «Изверг Анбал! Сбрось , хоть ковер или что-либо постелить или чем прикрыть господина наше­го. О, неверный! И ужели хочешь бросить его псам? Помнишь ли, жид, в чем ты пришел сюда? Ты теперь в аксамите стоишь, а князь лежит нагой; но умоляю тебя, сбрось мне что-либо». И Анбал скинул ковер и покрывало.

Необходимо отметить, что Кузмище Киевлянин упрека­ет Анбала не только в черной неблагодарности и мародерстве, но и в нарушении сословных правил. Ключник надел на себя одежду из оксамита. В эпоху раннего средневековья на Руси, так же, как и в Западной Европе, каждое сословие носило свою одежду. Принадлежность византийских императоров: одеяние из красной пурпурной ткани, затканной золотыми орлами, на Руси надевали представители княжеских династий. Ближай­шие слуги обвивают останки князя Андрея драгоценным окса-митом, достойным только императора-царя».

Верный слуга киевлянин Косьма отнес тело своего князя в храм, игумен Арсений на третий день совершил чин погребе­ния, а на шестой день духовенство и народ с плачем предали земле честное тело князя в златоверхом Успенском соборе.

Так окончил свою земную жизнь святой князь Андрей Боголюбский, человек с ангельской душой, который еще при жизни сподобился посещения Самой Пресвятой Богородицы. Он был носителем истинного православного духа и христианского бла­гочестия.

ВЕРСИЯ ВТОРАЯ  www.erudition.ru

РОССИЙСКАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Предание о боярине Кучке — первом владельце Москвы.

Мы видели, что Москва была горо­дом вятичей. Между тем в первом лето­писном известии 1147 г. Москва оказы­вается городом, принадлежавшим не чер­ниговским, а ростово-суздальским князь­ям. Слова “…приди ко мне, брате, в Москову” не оставляют никакого сомне­ния в том, что Москва была городом Юрия Долгорукого. Позже Москва неиз­менно оказывалась во владении также ростово-суздальских, а не рязанских князей, хотя ближайшие Лопасня и Ко­ломна до конца XIII в. остаются рязан­скими волостями. Когда же Москва пе­рестала быть городом вятичей и пере­шла во владение суздальских князей, земли которых были заселены кривича­ми, как она попала в руки Юрия Долго­рукого? Позднейшие московские леген­ды хорошо помнили о древнем москов­ском владельце, боярине Стефане Ивано­виче Кучке, которому принадлежала Москва до Юрия Долгорукого, насиль­ственно ею завладевшего. Было время, когда на предания о Кучке ученые смот­рели как на сплошной вымысел XVII в. и не видели в нем никакого зерна достоверности. Но народные предания имеют свою основу, нередко вовсе неле­гендарную. Таковы и предания о Кучке, которые будут нами кратко изложены.

Предания о Кучке дошли до нас в двух поздних повестях или сказаниях о начале Москвы. Первую из них С. К. Шамбинаго назвал хронографи­ческою повестью, другую — новеллой по характеру их содержания. Первая по­весть носит название “О зачале царствующаго великого града Москвы, како исперва зачатся”. Она начинается рас­суждениями о том, как древний Рим и второй Рим — Константинополь возник­ли на крови, а ному и Москва как третий Рим должна была создаться “…по кровопролитию же и по закланию кро­вей многих”. Таким образом, и при осно­вании Москва во всем была равна своим предшественникам — Риму и Констан­тинополю. В доказательство этой мысли приводится следующий рассказ, который мы передаем в переводе на современный язык.

“В лето 6666 (т. е. в 1158 г.— М. Т.) великий князь Юрий Владимирович шел из Киева во Владимир град к сыну своему Андрею Юрьевичу, и пришел на место, где ныне царствующий град Москва, по обеим сторонам Москвы-реки села крас­ные. Этими селами владел тогда боярин некий богатый именем Кучка, Стефан Иванов. Тот Кучка очень возгордился и не почтил великого князя подобаю­щею честью, какая надлежит великим князьям, а поносил его к тому же. Князь великий Юрий Владимирович, не стерпя от него хулы, повелевает того боярина схватить и смерти предать; так и было. Сыновей же его Петра и Акима, моло­дых и очень красивых, и единственную дочь, такую же благообразную и краси­вую, именем Улиту, отослал во Влади­мир к сыну своему, ко князю Андрею Юрьевичу. Сам же князь великий Юрий Владимирович взошел на гору и обозрел с нее очами своими туда и сюда по обе стороны Москвы-реки и за Неглинною. И возлюбил те села и повелевает на том месте вскоре сделати малый деревянный город и прозвал Москва город по имени реки, текущей под ним. И потом князь великий отходит во Владимир к сыну своему князю Андрею Боголюбскому и сочетает его браком с дочерью Кучковою, с которой князь Андрей прижил и сыновей, рано умерших. И был у него отец его князь Юрий Владимирович не­мало времени и заповедал сыну своему князю Андрею Боголюбскому град Мо­скву людьми населить и распростра­нить”. Далее говорится, что Улита и ее братья Кучковичи устроили заговор и убили Андрея Боголюбского. За смерть князя отомстил его брат Михалко Юрь­евич. Он перебил убийц брата, а Улиту велел “…повесити на вратах и растреляти из многих луков”.

Прежде чем перейти к рассмотрению исторического значения повести о зачале Москвы, расскажем о содержании вто­рой повести, которая носит все черты устного народного сказания, какой-то исторической песни, нередко сбиваясь на песенный лад, с типичными оборотами народной поэзии. Она так и начинает­ся песенными словами: “И почему было Москве царством быть и хто то знал, что Москве государством слыти”.

По словам повести, на берегах Моск­вы когда-то стояли “…села красны хоро­ши” боярина Кучки и его двух сыновей-красавцев, “…и не было столь хороших во всей Руской земле”. Князь Даниил велел боярину отдать своих сыновей к нему на службу. Кучка побоялся отка­зать и отдал их Даниилу, а тот взял их к себе во двор, пожаловал одного в стольники, а другого в чашники. Братья понравились княгине Улите Юрьевне и сделались ее любовниками. Преступная связь должна была обнаружиться, и Ули­та вместе с Кучковичами задумала убить князя. Братья напали на князя во время охоты, но Даниил ускакал на коне. Бро­сив коня, он побежал к реке Оке и стал умолять перевозчика перевезти его на другой берег реки, обещая подарить до­рогой перстень. Перевозчик протянул за перстнем весло, схватил перстень, а затем оттолкнул лодку и оставил князя на берегу. В отчаянии Даниил побежал вдоль Оки. Наступил вечер “…темных осенних ночей”. Не зная, куда укрыться, князь влез в сруб, где был похоронен мертвец, и заснул в срубе, забыв страх “от мертвого”. Кучковичи испугались, что упустили князя живым, но злая кня­гиня Улита дала им любимого кня­жеского пса — “выжлеца” (т. е. гончую собаку). Пес стал искать хозяина и на­шел дорогу к срубу: “…и забив пес гла­ву свою в срубец, а сам весь пес в срубец не вместися”. Кучковичи нашли и убили князя, а сами вернулись, в Суздаль и стали жить с княгиней. Тогда верный слуга Даниила увез его малолетнего сына Ивана во Владимир к дяде Андрею Алек­сандровичу. Тот отомстил убийцам и вос­питал Ивана Даниловича.

Какое же зерно истины найдем мы в обоих повествованиях?

Древнейшие летописи ничего не зна­ют о боярине или тысяцком Кучке, но его дети Кучковичи и Петр, “зять Куч­ков”,— лица исторические. Они состави­ли заговор против Андрея Боголюбского и якобы убили его в 1174 г. Начальник же убий­цам был Петр, Кучков зять, Анбал Ясин ключник, Яким Кучкович, сообщает Ипатьевская летопись. Повесть о зачале царствующего града Москвы делает Петра и Акима братьями, называет и княгиню Улиту их сестрой, а их отцом боярина Кучку. Но можно ли сомне­ваться в том, что боярин Кучка дейст­вительно существовал, если нам извест­ны его зять и сын? Видимо, это была сплоченная и сильная боярская семья, настоящий род Кучковичей, оставивший по себе прочную память в народных преданиях. Еще долго после убиения Андрея Боголюбского ходили легенды о Кучковичах, записанные не позже сере­дины XV в. Рассказывали, что Всеволод Большое Гнездо отомстил за убитого брата: “Кучковичи поймал, и в коробы саждая в озере истопил” . Предание о гибели Кучковичей прочно держалось в людской памяти, и даже в XIX в. побли­зости от Владимира показывали болоти­стые озера, по поверхности которых передвигались плавучие торфяные ост­ровки — их считали коробьями с остан­ками проклятых Кучковичей.

Имя Кучки осталось не только в ле­гендах, но и в названиях местностей. В XV в. в Суздальской земле упоминает­ся волость Кучка, в Москве тогда же хорошо знали урочище Кучково поле, на­ходившееся в районе позднейших Сре­тенских ворот. Но самое важное то, что еще во второй половине XII в. Москва носила двойное название: “Москва рекше Кучково”. Иными словами: “Москва, то есть Кучково”. Таким образом, предание XVI—XVII вв., рассказывающее об обычном московском эпизоде — пре­ступной связи боярыни-княгини с моло­дыми слугами ее мужа, эпизоде, уве­ковеченном в знаменитой песне о Вань­ке-ключнике, сохранило отзвук какого-то действительного события, связанного с именем Кучки. Боярина Кучку народ­ное предание считало первым владельцем Москвы. Обратим внимание и на то, что само название Кучково оканчивалось на “о”, как обычно называют до сих пор села в Московской области, да и вообще в России, по имени их владельцев (Фе­дорове, Иванове, Петрово и т. д.), “Села красные” боярина Кучки (“Кучково се­ло”) — это историческая реальность. Они говорят нам о первом владельце Москвы, боярине Кучке, вероятно, имев­шем укрепленный замок-городок, кото­рый позже заменил княжеский городок Москва. Была ли с этим связана какая-либо личная трагедия первого москов­ского владельца Кучки или нет, этого мы достоверно не знаем, но упорная тра­диция о насильственном захвате Москвы суздальскими князьями, возможно, опи­рается на действительные факты. Напом­ним здесь, что Кучково поле в Москве на­ходилось поблизости от реки Неглинки и городища Николы на Грачах. Нет ничего невероятного в том, что легендарный Кучка был одним из вятических старшин или князьков, отстаивавших свои земли от притязаний Юрия Долгорукого.

ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ
Я помню о тебе,
боярин непокорный Кучка!

Велимир Хлебников

РАССЛЕДОВАНИЕ ОДНОГО СРЕДНЕВЕКОВОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Иван КРЫЛОВ

Самодержавие на Руси появилось в XII веке. Связано это было с личностью князя Андрея Юрьевича Боголюбского, железной рукой установившего во Владимиро-Суздальской земле режим единоличного правления. Однако новации Андрея Боголюбского, опередившие свое время, закончились его смертью. Точнее сказать, убийством. Только через сотни лет идеи Боголюбского подхватили московские государи из рода Ивана Калиты. Почему не удался смелый эксперимент? Одна из главных причин, по нашему мнению, кроется в личной жизни суздальского монарха.

ПРИГЛАШЕНИЕ НА ПИР

«Приди ко мне, брате, в Москов» — кто не знает этих строк Ипатьевской летописи, изучаемых еще в школе? Но мало кто задумывается, что за ними скрывается трагедия поистине шекспировского накала, история, в которой переплелись любовь и измена, преданность и предательство.

Весной 1147 года, в самый разгар княжеских междоусобиц на Руси, Юрий Владимирович Долгорукий просит приехать в Москву своего союзника — новгород-северского князя Святослава Ольговича — отпраздновать победы и обсудить планы новой военной кампании. Святослав отправился на встречу с сыновьями Олегом (это отец князя Игоря, героя знаменитого «Слова о полку Игореве»), Владимиром и «дружиной малой». Летописец сообщает нам интересные детали, например, что Олег привез в подарок Долгорукому редкого на Руси зверя «пардуса» — охотничьего гепарда. Возможно, автор являлся непосредственным участником этой «встречи в верхах».

Между Мономаховичами и Ольговичами была давняя и лютая вражда. Два противоборствующих клана на протяжении десятилетий резали друг друга, жгли города. Еще в начале 1140-х годов войска Святослава Ольговича вторглись в Суздальскую землю и прошли ее «огнем и мечом». И лишь за год до описываемых событий, в 1146 году, изгнанные из стольного Киева Ольговичи были вынуждены обратиться к своему старому недругу Юрию за помощью. Логично предположить, что недавние враги, ставшие по воле политических обстоятельств союзниками, друг другу не доверяли и местом переговоров должны были выбрать «нейтральную» территорию между суздальскими и черниговскими землями. Они встретились в Москве неслучайно.

Город в те времена (а вероятно, и еще долгие годы после) называли по-иному — Кучков. Это имя донесла до нас берестяная грамота, найденная в Великом Новгороде. В ней некий Душила сообщал, что отправляется в Кучков по своим делам. Упоминает его и летопись середины XII века: «Москва, рекше (то есть) Кучков». Свое название городок получил по имени владельца. По легенде, на месте будущей Белокаменной раскинулись «села красные боярина хорошего Кучки Степана Ивановича». Некоторые ученые считают, что Кучков располагался в районе Китай-города и Зарядья. С другой стороны, район современной Сретенки около Сухаревской площади долгое время называли Кучковым полем. Историк И.Е.Забелин отмечал, что «к числу Кучковых сел, по преданиям, принадлежали Воробьево, Симоново, Высоцкое, Кулишки, Кудрино и Сущево». Археологи делают поправку. Кучков представлял собой не простую усадьбу или село, а укрепленный замок. Он имел земляную насыпь, ров глубиной 5 — 6 метров, через который был перекинут подъемный мост. За стенами укрепления находились богатые хоромы, а также деревянная церковь, возведенная, по всей видимости, еще в XI веке.

Род Кучковичей оставил по себе прочный след в легендах и преданиях, дошедших до нас в записях XVII века. В народной памяти сохранились сведения о необыкновенном богатстве главы этого клана, немногим уступавшем богатству суздальских князей (о причинах этого обстоятельства мы расскажем чуть ниже). По легенде, когда Юрий Долгорукий проезжал через эти места, Степан Иванович Кучка «не почте великого князя подобающею честию». Князь недолго думая повелел боярина зарезать, а тело бросить в пруд, отчего тот стал называться Поганым (это нынешние Чистые пруды). По другой версии, Долгорукий приказал отрубить Кучке голову. В повести «О зачале царствующего града Москвы» описывается почти ритуальное жертвоприношение. Как Древний Рим и Константинополь, Москва возникла «…по кровопролитию же и по закланию кровей многих», — с гордостью сообщает автор повести.

Вообще, в этом убийстве много странного, с какой стати боярину оскорблять князя, своего сюзерена, более того, своего гостя? И каким должно быть оскорбление, чтобы повлечь за собой столь жестокое наказание? (Подобного рода расправа на Руси в XI — XIV веках считалась чем-то из ряда вон выходящим — обычно князья довольствовались тем, что провинившемуся вассалу выкалывали глаза или отрубали руку… Когда Дмитрий Донской публично казнил одного своего боярина, уличенного в том, что тот навел на Москву татар, летопись отметила этот факт как чрезвычайное происшествие, а сам князь поспешил оправдаться перед всем миром, предъявив доказательства измены последнего. Про смерть же Кучки официальные летописи молчат!)

Но главная странность связана с тем, что случилось после казни строптивого боярина.

Предоставим слово Н.М.Карамзину. В своей «Истории государства Российского» первый русский историограф утверждал: «Мы можем верить новейшим летописцам в том, что сей князь (Юрий Долгорукий. — И.К. ), приехав на берег Москвы-реки, в села зажиточного боярина Степана Ивановича Кучки, велел умертвить его за какую-то дерзость; а сына своего, Андрея, княжившего в суздальском Владимире, женил на прелестной дочери казненного Улите». Сыновей Кучки он сделал своими придворными — якобы за их необыкновенную красоту («млады суще и лепы зело»). Согласитесь, вся эта история выглядит слишком невероятно.

Вернемся к описанию переговоров, которые проходили в Москве с 4 по 6 апреля 1147 года.

Итак, князья встречаются и обмениваются подарками. На другой день, сообщает летописец, Юрий Долгорукий дал пир для гостей: «На утрии же день повеле Гюрги устроити обед силен и створи честь велику им и дал Святославу дары многи». Но ведь по правилам этикета, существовавшим издревле, хозяин должен первым угощать гостей. Почему же суздальский князь устраивает обед только на следующий день? Может быть, настоящий владелец Москвы — не он? Возможно, торжественную встречу готовил Степан Кучка? Однако для того, чтобы с честью принять двух могущественных князей, боярин должен быть не просто богат, а еще и достаточно знатен.

БОЯРИН, ТЫСЯЦКИЙ ИЛИ КНЯЗЬ?

Одни историки, вслед за преданиями, именуют Кучку боярином, другие называют его суздальским тысяцким, третьи — старшим дружинником. Академик М.Н.Тихомиров считал Кучку князем.

Возможно, Степан Кучка был действительно одним из вятичских князей.

Вятичи, обитавшие в бассейне реки Оки и ее притоков, до середины XII века сохраняли политическую независимость. Попытки подчинить их центральной власти предпринимались неоднократно, но оканчивались ничем. Как о подвиге, рассказывал о походе на вятичей в своем знаменитом «Поучении» великий киевский князь Владимир Мономах. Примечательно, что и в русских сказках путешествие былинного Ильи Муромца в Киев дорогою «прямоезжею» — через земли вятичей — тоже считается одним из богатырских подвигов! Для киевлян непокорное славянское племя олицетворял Соловей-разбойник, сидящий на двенадцати дубах на перекрестке дорог. Это, безусловно, пропагандистский образ. На самом деле на пути дружинников Мономаха стояли укрепленные вятичские города: Дедославль, Козельск, Дебрянск, Неринск. Возможно, в этот ряд можно поставить и Кучков…

…Браки русских князей и их старших сыновей, равно как и на Западе, редко совершались по любви, чаще носили сугубо политический характер. Князья стремились породниться с самыми могущественными правящими династиями. Достаточно вспомнить отца Юрия Долгорукого — Владимира Мономаха, который был женат на дочери англосаксонского правителя Харальда II Гите (это его разбил в 1066 году в битве при Гастингсе Вильгельм Завоеватель), а своего сына Мстислава женил на Христине, дочери шведского конунга. Супругой младшего брата Андрея Долгорукого Всеволода стала королевна Мария, дочь чешского короля Шварна (так, во всяком случае, утверждал Н.М.Карамзин).

Как известно, Юрий Долгорукий отличался крайним честолюбием. Брачный союз наследника престола и дочери простого боярина для суздальского монарха, безусловно, был мезальянсом.

Если же Кучка был князем, одним из предводителей вятичей (возможно, его род правил здесь задолго до призвания Рюрика), все встает на свои места. Благодаря женитьбе на Улите Кучковне Андрей Юрьевич становился владельцем окружающих Кучков территорий. Дружина воинственных вятичей тоже могла стать весомым аргументом в выборе невесты. (Здесь мы должны забежать вперед. Когда в 1169 году войско Андрея Боголюбского силой овладело Киевом, победители три дня грабили древнюю столицу, по словам очевидца «поганые… не щадили ни храмов, ни жен, ни детей». «Погаными» на Руси называли язычников. Но известно, что вятичи крестились позже соседей — только в XII веке. Мы можем предположить, что вятичи входили в состав войска князя Андрея и сполна отомстили «матери городов русских» за походы в свои земли.)

Мы не знаем, когда состоялась свадьба Андрея и Улиты. В.Н.Татищев, который при составлении своей «Истории Российской» пользовался какими-то не дошедшими до нас летописями, упомянул, что свадьбу играли в Кучкове; Юрий «совершил брак… с великим торжеством празднуя пять дней… Сам же по окончании веселья возвратился с детьми своими в Суздаль…»

В 1930-х годах советские ученые-антропологи изучили останки Андрея Боголюбского, несколько столетий пролежавшие в Успенском соборе Владимира. Исследование показало, что его «физиологический (костный) возраст соответствовал 50 — 55 годам». Если дата смерти великого князя установлена точно — 28 июня 1174 года, легко вычислить дату его рождения. Средний возраст вступления в брак русских князей составлял 16 — 20 лет, княжон обычно выдавали замуж в 12 — 14-летнем возрасте. Известно, что в 1159 году Боголюбский выдал дочь Верхуславу за вщижского князя Святослава Владимировича, а старшего сына Изяслава с дружиной послал на помощь зятю. Получается, что Андрей женился около 1140 года.

Но кто же тогда принимал и угощал князей в Москве в 1147 году? Если сам боярин (вернее, князь) Кучка, то почему же предания упорно твердят о его казни? Возможно, это произошло на самом деле, но не так и не тогда.

РАССКАЖЕМ НАШУ ВЕРСИЮ ТЕХ ДАЛЕКИХ СОБЫТИЙ.

После женитьбы Андрея Юрьевича на Улите Кучковне ее родственники вошли в ближайшее окружение суздальского князя. Сказания не случайно называют владельца Кучкова тысяцким и боярином. Степан Иванович действительно мог быть ближним боярином Андрея Юрьевича, членом княжеского совета, и занимать должность тысяцкого — своего рода управделами (в Южной Руси тысяцкий возглавлял ополчение, а в Новгороде еще и ведал торговыми делами, стоял во главе налогового ведомства, вел дела с иностранцами). Во время частых отлучек князя (Юрий Долгорукий вел бесконечные войны, Андрей был его главным помощником, хотя летописи и утверждают, что «не величав был на ратный чин») Кучка мог принимать самое деятельное участие в управлении Суздальским уделом.

Его дети (предания сохранили их имена — Петр и Иоаким) тоже сделали блестящую придворную карьеру: один стал стольником, другой — чашником.

Вскоре влияние Кучковичей при дворе князя Андрея стало исключительным. Это хорошо иллюстрирует один пример.

Летом 1155 года наследник киевского престола Андрей Юрьевич оставляет свою резиденцию — замок Вышгород под Киевом — и уходит («бежит») на Северо-Восток вместе со свитой, домочадцами и личной казной, захватив с собой чудотворную икону, впоследствии получившую название Владимирской Божьей Матери. По легенде, икону написал евангелист Лука, «и в то время Богородица была во плоти». Летописец подчеркивает, что во Владимир Андрей уехал «без отча повеления, его же лестию поддьяша Кучковичи».

Именно опираясь на новых родственников, Андрей Боголюбский и стал проводить в Суздальской земле свои реформы — по ограничению роли старого ростовского боярства, выстраиванию жесткой «вертикали власти», строительству городов.

«Всегда к расправе и распорядку готов»

В жизни каждого правителя, кроме государственных дел, большое значение имеет семья. Личная жизнь Андрея Боголюбского откровенно не складывалась.

Об этом в первую очередь свидетельствует небольшое (разумеется, по меркам XII века) количество детей, — в отличие, скажем, от Юрия Долгорукого, у которого было 15 сыновей и дочерей, или младшего брата Всеволода, прозванного современниками Большое Гнездо. Многодетность считалась признаком здоровья и процветания правителя, была для династии своего рода страховкой на случай войны, эпидемии или мятежа. Летописец не случайно сравнивал сыновей князя со стрелами в его колчане: чем больше стрел, тем сильнее князь. У Андрея Юрьевича и Улиты Кучковны было всего четыре сына — Изяслав, Мстислав, Юрий и Глеб и одна дочь — Верхуслава.

Что же за человек был Андрей Боголюбский?

Если о Юрии Долгоруком сведений сохранилось не так много (Л.Н.Гумилев писал по этому поводу: «Об этом князе истории достоверно известно лишь три факта: то, что он основал Москву, а также был «зело толст и женолюбив»), то об Андрее Юрьевиче мы знаем куда больше.

Современники называли князя Андрея «самовластцем» и «вторым Соломоном». Он действительно был наиболее яркой фигурой русского XII века, по выражению историка, «пионером российского абсолютизма». После того, как в 1169 году он взял штурмом Киев, он отдал город младшему брату Глебу, а после его смерти — племяннику Роману. Когда тот перестал подчиняться приказам, приходящим из Владимира, Андрей прогнал своего вассала: «Не ходишь ты, Роман, по моей воле… так пошел вон из Киева…» Именно при нем впервые появилось новое титулование — «царь и великий князь». Иностранцы писали, что ему «повинуются триста царей».

Он был реформатором и в церковной сфере: установил новые праздники — Спаса и Покрова, добивался автономии суздальской епархии. Он был «письменником»: считается, что ему принадлежит сочинение, известное как «Слово великого князя Андрея Боголюбского о милости Божией».

Он построил столько, сколько ни один русский правитель ни до, ни после него: величественный Успенский собор, Золотые и Серебряные ворота во Владимире, роскошный замок в Боголюбове (по названию своей резиденции он и стал именоваться Боголюбским). Летописец сообщает: «Изукраси землю залесскую храмами божьими, монастырями спасенными, городами крепкими, палатами белокаменными». В строительстве принимали участие иноземные мастера, например, резчики по камню, присланные на Русь императором Фридрихом Барбароссой. «Бывало, гость придет из Царьграда или из иных сторон русской земли, а то хоть и латинин, христианин ли, поганый, ты, бывало, скажешь: поведите его в церковь, пусть видят все истинное христианство и крестятся», — вспоминал один из придворных Андрея Юрьевича. Богатый Владимир, как магнитом, притягивал купцов и авантюристов-наемников, ремесленников и искателей приключений…

В.Н.Татищев в «Истории Российской» писал: «Сей князь роста был не вельми великого, но широк плечами и крепок… лицом красен, волосы кудрявы… любитель правды, храбрости его ради все князья его боялись и почитали, хотя часто и с женами и дружиной веселился, но жены и вино им не обладали».

Историк рисует образ идеального русского правителя. Младший «птенец гнезда Петрова» не мог поступить иначе: канонизировал князя Андрея, причислив его к сонму православных святых, в 1703 году сам Петр I. Однако настоящий портрет Андрея Боголюбского выглядит не так парадно.

Еще В.О.Ключевский заметил: «От всей фигуры Андрея веет чем-то новым, но едва ли эта новизна была добрая». У Андрея Юрьевича был тяжелый характер. Он был человеком высокомерным, «жестковыйным», по выражению современников, не склонявшим ни перед кем головы (хотя это объяснялось особенностями его организма). «Умен был князь Андрей, — рассказывает один из средневековых хронистов, — во всех делах доблестен, но погубил смысл своим невоздержанием». В.Н.Татищев отмечал, что Боголюбский «всегда к расправе и распорядку был готов…» Лучше всего это проявилось в его отношениях с родственниками.

В 1162 году «Андрей… решился для государственного спокойствия на дело несправедливое, по мнению наших предков: он выгнал братьев — Мстислава, Василька, Михаила, также двух племянников и многих знатнейших вельмож Долгорукого, тайных своих неприятелей. Мстислав и Василько Георгиевичи, вместе с их вдовствующею родительницею, мачехою Андрея, удалились в Константинополь, взяв с собою меньшего брата Всеволода», — писал Н.М.Карамзин.

Дело в том, что отец нашего героя — Юрий Долгорукий — был женат дважды: на половецкой княжне (ее сыном и был Боголюбский) и на византийской принцессе Елене, сестре императора Мануила Комнина (от этого брака был сын Всеволод, будущий Большое Гнездо).

Историки утверждают, что Андрей тоже был женат дважды, правда, они не сходятся в том, кто была эта вторая жена Боголюбского — половчанка или уроженка Кавказа. В «Сказании об убиении Андрея Боголюбского» сообщалось, что она была «родом из яз», то есть осетинка. Некоторые источники утверждают, что второй женой Андрея была булгарская царевна.

Про смерть княгини Улиты летописи хранят молчание.

Так что же — был развод? Очень может быть. В те времена разводы нередко случались в княжеских семьях.

СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ РУССКИХ КНЯЗЕЙ

Галицкий князь Ярослав Владимирович Осмомысл, женатый на сестре Андрея Боголюбского Ольге, вынудил ее в 1173 году бежать с сыном Владимиром в Польшу. Причиной конфликта стали связь князя Ярослава с некоей Настасьей и то обстоятельство, что своему внебрачному сыну Олегу князь отдавал предпочтение перед законным наследником престола Владимиром. Существует предположение, что дед Боголюбского Владимир Мономах развелся со своей первой женой Гитой Херальдовной и она окончила свои дни на Святой земле, в Иерусалиме, отбитом крестоносцами у «неверных». Князь легко мог потребовать развода под предлогом «порчи» (так, московский князь Симеон Иванович Гордый отослал жену Евпраксию обратно к отцу — смоленскому князю; летописец фиксировал: «…великую княгиню на свадьбе испортили; ляжет с великим князем, а она ему кажется мертвец») или в случае возникшей вражды между ним и родственниками жены (например, черниговский князь Ярослав Святославич, готовясь к войне с Мономахом, «умыслил с женою своею, Владимировою внукою, без всякой причины от нея развестись…»).

Однако основным поводом к расторжению брака считалось прелюбодеяние. Причем муж признавался виновным, лишь когда заводил детей на стороне. Замужняя женщина считалась совершившей измену, когда вступала в связь с посторонним мужчиной. Более того, муж, узнавший о неверности супруги и «волю давший еи», то есть простивший измену, сам должен был понести наказание. Муж имел право на развод и по другим причинам: «Аще жена без мужня слова иметь с чюждими людьми ходити или пити или ясти, или опроче дому своему спати». И еще: «…аще подумаеть жена на своего мужа зелием, или иными людьми, а она имеет ведати, что мужа ея хотят убити».

Мы склонны считать причиной развода Андрея и Улиты именно измену. Но только вот с чьей стороны?

Судя по всему, Андрей Боголюбский не отличался монашеским поведением (что бы по этому поводу не говорили его «Жития», написанные уже после канонизации князя в XVIII веке). Однако во всех грехах обвинили, как это водится, княгиню Улиту. Старинные предания, записанные во Владимирской губернии в XIX веке, повествуют о том, что Боголюбский «открыл неверность своей супруги, княгини Улиты, за что и оставил ее». В повести «О зачале царствующего великого града Москвы» приводится другая версия: Улита не любила мужа, отказавшегося выполнять супружеские обязанности. Причина для охлаждения у князя Андрея была!

В 1164 году Андрей Боголюбский отправился в поход на Волжскую Булгарию. Вялотекущий конфликт с этой могущественной исламской державой тянулся не одно столетие. На этот раз князь лично возглавил войско и взял с собой чудотворную икону Владимирскую. Булгары были разгромлены, захвачены их главные города. На берегу реки Нерль Андрей Юрьевич приказал построить храм Покрова — этот величественный памятник в честь победы, по легенде, был возведен из белого камня, доставленного из Булгарии в качестве дани.

Из этого похода Андрей привез пленницу — дочь булгарского хана. Возможно, сначала стареющий князь сделал ее своей наложницей, а затем и женился на прекрасной полонянке — история знает подобные случаи!

Князь Андрей с удовольствием заточил бы опостылевшую супругу в монастырь (как поступали со своими женами московские государи пару веков спустя), но во времена Боголюбского это не практиковалось. С другой стороны, Улита Кучковна вряд ли осталась жить при дворе, где царила новая избранница мужа. Скорее всего, она вернулась к отцу. Разгневанный тесть вступился за честь дочери…

Летопись сообщает: «Ненавидели князя Андрея свои домашние, и была брань лютая в Ростовской и Суздальской земле». Брань лютая, выражаясь другими словами, — мятеж.

Последние годы Андрей Боголюбский жил в обстановке всевозрастающей подозрительности. Ему везде мерещились покушения и заговоры. (Справедливости ради отметим, что причины для подобных опасений у Боголюбского были. Рюриковичи в борьбе за власть часто прибегали к приемам, которые позднее прославили семейства Борджиа и Медичи. Достаточно вспомнить, что дядя Андрея, великий киевский князь Вячеслав Владимирович был отравлен в феврале 1155 года на пиру с боярами; через два года Юрий Долгорукий умер странной смертью — опять-таки после застолья у некоего боярина Петрила.) Историк Н.И.Костомаров писал, что Боголюбский «…многих Юрьевых бояр, которых не считал себе достаточно преданными, заключил в темницу». Летописи отмечают, что князь Андрей, опираясь на своих «милостников» (не Кучковичей ли?), в 1162 году изгнал из Суздальской земли не только родственников, но и всю отцовскую дружину.

Вместо своей «старой гвардии» Андрей Юрьевич окружает себя наемниками, пришлыми людьми, не имевшими связей на Руси и обязанными возвышением лично ему. Одним из таких «новых» людей стал Анбал Ясин, казначей, — ключевая фигура при любом королевском дворе. (Это имя неспроста стало в русском языке нарицательным.)

КОВАРСТВО И ЛЮБОВЬ

Что конкретно предпринял Степан Иванович Кучка, когда узнал о разводе дочери, неизвестно. Мы лишь можем предположить, что он решил отомстить и обратился за помощью к давним врагам Боголюбского — киевским князьям Мстиславичам. Если верить В.Н.Татищеву, суздальский князь отреагировал немедленно: «Оставя войско безо всякого определения, сам с великою яростию наскоро ехал с малыми людьми на реку Москву, где Кучка жил». Если верить «Сказанию об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы», рать была не такая уж и маленькая: «И собрал князь Андрей во граде Владимере своего войска пять тысящь… И собрався суздальцев три тысячи войска ко князю Андрею пособъствовати, и поидоша князь Андрей со всею силою на боярина Кучку Стефана Ивановича… и немного возмог Кучка боярин боем битися…»

Сначала Кучка не захотел впустить зятя с дружиной в город под предлогом нехватки места в хоромах, которые якобы были недавно частично разобраны и теперь строились заново, а затем и вовсе отказался подчиняться суздальскому князю, говоря, что скоро станет с ним «вровень».

Начался штурм. После непродолжительного боя дружина великого князя через главные ворота ворвалась в город. Кучка через другие ворота вместе с воеводой Букалом и остатком войска бежал в лес. (Отметим, что для вятичей это было обычным военным приемом. Кучков в XII веке окружали дремучие леса, неслучайно старейшие московские храмы носили название «на Бору»: храм Иоанна Предтечи под Бором и церковь Спаса на Бору. Боровицкие ворота в Кремле — древнейший въезд в крепость — своим названием тоже напоминают о непролазных чащах, в которых вятичи укрывались от преследователей.)

Но счастье изменило Кучке.

В книге В.И.Даля «О поверьях, суеверьях и предрассудках русского народа» есть такие строки:

«Всем известно довольно загадочное явление, что в Москве нет сорок; народное поверье изгнало их за 40 верст из Москвы. На это сложено несколько поэтических сказок; Москва основана на том месте, где убит боярин Кучка; его предала сорока неуместным стрекотаньем своим, когда он спрятался под кустом; он ее проклял, умирая, и сороки исчезли оттуда навсегда». Действительно ли сороки были виноваты, или Кучку выдали его приближенные, мы уже не узнаем.

После взятия города князь приказал «все имение, золото, серебро и прочее богатство, разграбив, отослать к себе…»

Мы не знаем, что случилось с Улитой Кучковной. Возможно, ее умертвили вместе с отцом, но тайно. Косвенное подтверждение кроется в том обстоятельстве, что с этого времени судьба сыновей Андрея Боголюбского складывается трагически.

Старший сын Изяслав умер в 1165 году от ран, полученных во время похода на Волжскую Булгарию. В 1172 году Андрей послал в поход на Булгарию второго сына Мстислава с «дружиною малой». 28 марта 1172 года во время одного из сражений Мстислав был убит. Наконец, в 1174 году загадочной смертью умирает третий сын — 19-летний Глеб Андреевич. Впоследствии он был канонизирован Русской православной церковью; «Житие Глеба Владимирского» упоминает, что «…под влиянием благочестивых родителей (это единственный случай, когда об Улите упоминает официальный документ, впрочем, имя княгини и здесь не называется! — И.К. ) он вырос глубоко верующим и с двенадцатилетнего возраста вел уединенную духовную жизнь».

Расчеты позволяют предположить, что к Богу княжич Глеб обратился в 1167 году. Именно в этом году могла произойти расправа с его матерью и дедом…

Юрий Андреевич — единственный из детей Андрея Боголюбского, переживший отца. Возможно, помогло то обстоятельство, что последние годы (с 1172 года) он княжил в Новгороде — далеко от стольного Владимира. Изгнанный после смерти отца своим дядей Всеволодом Большое Гнездо, он скрывался на Северном Кавказе, у половцев. В 1185 году Юрий Андреевич стал мужем грузинской царицы Тамары. Прославился удачными военными походами, проявив отвагу и фамильный талант полководца. Однако через два с половиной года и этот брак был признан недействительным. Что именно послужило причиной разрыва, неизвестно, но в грузинских летописях есть упоминания о пьянстве Юрия и его склонности к нетрадиционному сексу — содомии и скотоложеству. «Тамара не стерпела и выслала мужа в Константинополь, богато его обеспечив. Однако Юрий Андреевич деньги быстро пропил, вернулся в Грузию и поднял восстание. Самое удивительное в том, что почти половина Грузии стала на его сторону», — отмечал Л.Н.Гумилев. Тамара победила, Юрий вновь бежал, уже в Европу. Там, по одной из версий, его приютил сын Фридриха Барбароссы Конрад Швабский и пожаловал ленное владение в Штирии, где его потомки стали называться фон Рюстовыми. Но это тема для отдельного рассказа…

СТРАСТИ ПО АНДРЕЮ

Мы не упомянули еще об одних детях нашего героя. После казни Степана Ивановича Кучки его сыновья Петр и Иоаким остались при дворе великого владимирского князя, где их держали, видимо, на положении заложников. Формально они оставались на свободе, но расправиться с ними могли в любую минуту.

Им ничего не оставалось, как нанести удар первыми.

В ночь на 28 июня 1174 года князь Андрей Юрьевич был убит в своих покоях в Боголюбове.

Согласно Тверской летописи, «…пили Кучковичи у Петра, у зятя их, и сказал Яким Кучкович: «Что сделаем с этим князем? Вчера брата моего захватил и убил, а ныне нас хочет схватить: подумаем же о своей жизни». И решили в тот день убить его».

За что князь Андрей приказал умертвить шурина? На этот вопрос у историков нет ответа. На самом деле достаточно внимательно прочитать средневековую хронику.

«Начальником же над убийцами был Петр, Кучков зять, Анбал Ясин, Ефрем Моизич, всех окаянных убийц двадцать, что были на том совете у Петра, у Кучкова зятя на пиру: ибо были именины у него. Когда же настала ночь, взяв оружие, как звери дикие рыкая на своего государя, пошли пьяные в монастырь Боголюбский…»

Выломав двери, вооруженные заговорщики ворвались в княжескую спальню. Андрей хотел схватить меч, всегда висевший в изголовье постели, но заговорщики предусмотрительно спрятали все оружие. Мятежники ранили князя в голову и ушли, полагая, что убили его. Однако вскоре Боголюбский пришел в себя, начал звать на помощь, а затем попытался спрятаться от преследователей под лестницей. Убийцы вернулись, нашли его — по кровавому следу — и добили. А потом долго терзали труп. Отрубили левую руку, изувечили лицо…

Так описывает гибель князя некий Кузьмище Киевлянин в «Сказании об убиении Андрея Боголюбского». Но исследования современных ученых доказали: уже первые ранения князя были смертельными. Между тем объяснение этому противоречию есть. «Сказание…» описывает два покушения на Андрея (после первого он остался жив), но сводит их в один рассказ — для большей занимательности. Возможно, эти покушения были разнесены во времени. Первый заговор оказался неудачным, великий князь приказал казнить его предводителя — Петра Степановича Кучковича. Его смерть, в свою очередь, запустила механизм следующего заговора.

«Сказание…» утверждает, что инициатором убийства был Петр, Кучков зять (судя по всему, он был женат на сестре княгини Улиты и таким образом приходился князю Андрею свояком). В Тверской же летописи говорится, что Андрей Юрьевич был убит «от своих бояр от Кучковичей», но «по научению его же княгини. Потому что была она болгарка и была у нее злая мысль против него, не за какое-то зло, но просто потому, что князь великий много воевал Болгарскую землю, и сына (туда) посылал, и много зла учинил болгарам». И в другой летописи находим скупую строку: «А княгиня его болгарыня держала к нему злую мысль»…

Существует еще один документ, свидетельствующий о непосредственном участии жены в убийстве мужа. На миниатюре Радзивиловской летописи, иллюстрирующей рассказ о смерти Андрея Юрьевича, изображена женщина, стоящая около лежащего князя и держащая отрубленную руку. Она изображена в головном уборе в виде тюрбана — красноречивый намек на ее восточное происхождение.

В средневековых хрониках содержится указание на то, что жена князя Андрея состояла в любовной связи по крайней мере с одним представителем клана Кучковичей, — летопись упоминает: «…и жаловалась на него (Андрея. — И.К. ) тайно Петру, Кучкову зятю…» Ничего странного: в истории любовь и заговор часто идут рука об руку.

Что же дальше?

Многочисленная дружина Андрея Боголюбского не заступилась за своего князя. Народ, услыхав о смерти монарха, на радостях напился, пьяная толпа разграбила дворец… Труп Боголюбского долго лежал под стеной дворца (его хотели скормить собакам!), а потом священники несколько дней не разрешали вносить его тело для отпевания в церковь.

Около двух лет Суздальскую землю раздирала междоусобица. По рассказу В.Н.Татищева, князь Михаил Юрьевич, сменивший брата на престоле, был вынужден мириться с убийцами, «дабы себе вреда не нанести». Только следующий владимирский князь — Всеволод Юрьевич — отважился на решительные шаги. Он «взял княгиню Андрееву, якобы для лучшего ее покоя, также и Кучковых с собою во Владимир. И на другой день созвал всех бояр, не выключая и самых тех убийц, на совет».

«Если он неправильно убит, то почему убийцам не мстите? Если же правильно, как многие о нем говорят, то он недостоин похвалы и благодарения», — приводит историк слова князя.

«На сие паки все кто по правде, кто за стыд и нехотя сказали: «Воистину убит неправо».

Тогда князь, имея уже слуг готовых, велел немедленно, убийц главных взяв, а потом и княгиню привести пред суд, где, яко дело известное, недолго испытав, осудили всех на смерть».

Приговор был суров. Кучковичей и Анбала повесили на воротах и расстреляли из луков, другим заговорщикам отсекли головы. «Княгиню Андрееву, зашив в короб с камением, в озеро пустили, и все тела прочих за нею побросали. От того времени оное озеро прозвалось Поганое».

СОТВОРЕНИЕ МИФА

Князья Михаил и Всеволод Юрьевичи не любили своего старшего брата. Расправа с заговорщиками была для них делом принципа. Но если судьба изменников — придворных Боголюбского, равно как и жены-булгарки, их мало интересовала, то Кучковичи представляли непосредственную опасность: слишком долго они правили своими землями, слишком сплоченным и сильным был род, чтобы исчезнуть в одночасье. С Кучковичами мало было покончить физически, великим владимирским князьям нужно было вытравить само их имя из народной памяти.

Поэтому начинает работать, выражаясь современным языком, «пропагандистский аппарат». Летописи уничтожаются, переписываются. Результаты этой работы можно отследить в устных преданиях, записанных много позже трагических событий в Боголюбове. В этих «новеллах» княгиня Улита превращается в коварную убийцу, непосредственного организатора заговора. Но прежде всего — в неверную жену. «Уязви ея дьявол блудною похотью… возлюби милодобрех и наложников», — сообщает автор «Сказания об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы». Именно из-за своего распутства (в большинстве списков ее, не церемонясь, именуют «блядью». — И.К. ), княгиня решила «предати злой смерти» своего мужа: «Злая же та княгиня Улита, наполни ей дьявол в сердце злые мысли на мужа своего,.. аки ярому змею яда лютаго». Случай покончить с супругом представился на охоте. Как только любовники Улиты остались наедине с князем, они попытались его убить, но тому удалось вырваться из рук убийц, убежать в лес и спрятаться в хижине, поставленной над чьей-то могилой. Тогда княгиня приказала пустить по следу мужа его любимую охотничью собаку. Верный пес отыскал место, где спрятался хозяин. Убийцы сначала искололи князя копьями, а затем отсекли ему голову… Это без преувеличения одна из лучших детективных повестей древнерусской литературы. Но исторической правды в ней искать не приходится.

Личная жизнь монархов всегда была делом государственной важности. Любые «нестроения» тщательно скрывались официальным летописанием. Здесь же мы видим явный «политический заказ».

…История обрекла вятичского князя Степана Ивановича Кучку на горькое и незаслуженное забвение. Участь его дочери Улиты Кучковны была более незавидной: ее имя стало символом самого страшного предательства и измены. Удастся ли историкам когда-нибудь отделить истину от клеветы?

ВЕРСИЯ ЧЕТВЕРТАЯ

ТАМПЛИЕРЫ

Д. Зенин

В свое время А. С. Пушкин, в одном из писем, касаясь вопросов отечественной истории, заявил: «Тень Святослава до сих пор остается у нас не воспетою». Между тем уже в пушкинское время, этот князь, внук Рюрика, был достаточно популярен.  Наибольшей известностью пользовалась военная деятельность Святослава Игоревича: Хазарская и Балканская войны. События сами по себе выдающиеся, но ни коим образом не определившие последующего развития России. Наиболее же замечательным в годы правления матери Святослава и впоследствии его самого было то, что как раз с тех, а не каких нибудь других пор, звание и титул КНЯЗЯ, на Руси на все оставшиеся времена закрепляется и применяется исключительно к представителям рода РЮРИКА.

Одно время в ряде публикаций упорно высказывалась абсурдная мысль, что все туземные князья были перебиты пришлой «варяжской» династией. Невероятность более чем очевидна. Подобное могло бы иметь место в двух случаях: при огромном численном превосходстве пришельцев, или при таком состоянии «дорусских», когда, собственная, местная знать еще не образовалась. Поскольку то и другое противоречит данным летописей, зарубежных источников и археологии, а князья не-рюриковичи действительно исчезают из документов, совершенно очевидно, что они по отношению к правящей династии изменили свой статус. Перешли на положение бояр.

Как это произошло? Что здесь: новации сына Рюрика и его равноапостольной матери Ольги или явление для того времени обычное, имеющее аналоги, исторически существовавшие в рамках принятого обычая и права?

Ближайшим соседом РУСИ была Священная Римская Империя Германской Нации. Там был закон, по которому: если суверен служит равному, то, по отношению к равным, он переходит на ступень ниже. В средние века служить означало «быть под защитой» — под рукою.

О тесных связях Руси сначала с королевством Восточных Франков, а потом со Священной Римской Империей Германской Нации, свидетельствуют: РАФФЕЛЬШТЕТТЕНСКИЙ ТАМОЖЕННЫЙ УСТАВ (памятник — 906 — 907 гг.), местечко под названием RUZARAMARCHA (русская марка) на востоке Баварии, в нескольких километрах от города Пассау, женитьба сына Святослава Игоревича Ярополка на внучке императора Оттона I в 970 году.

Фактическое действие этого закона в истории отечества нашего в третьей четверти Х века следует понимать как полное установление вассалитета всей титулованной сеньоральной знати по отношению к третьему поколению основателя династии Рюрика. Русь уже в Олегово время входила в европейскую семью народов, объединенную вассальной системой франков. В последней четверти Х века Рюриковичи вошли в родственные отношения с правящими династиями христианских империй Германской и Византийской.

Византийцы считали русских франками и были уверены в их западноевропейском происхождении. Так происходило потому, что социальный уклад Руси того времени был полностью идентичен политическому устройству государств, сложившихся из осколков империи Франков во второй половине Х века.

Замечательным явлением того времени, свойственным уже государственному организму созданному совместными усилиями Хлодвига и ортодоксальной церкви, было то, что государственные служебные — вассальные  отношения распространялись на всё народонаселение, за исключением семьи суверена (короля = князя). Потомки франкских государей раннего и развитого средневековья, смотрели на свои государства, как на общесемейную собственность.
Единственным условием в них, от Хлодвига до Ярослава Мудрого включительно, было жить дружно между собою и старшего иметь «в отца место».

Государи, умирая, не передавали свои государства нераздельно одному престолонаследнику, а делили примерно поровну между всеми ими. Если суверену везло, и на момент смерти у него оставался только один престолонаследник, то он передавал ему нераздельно всю свою державу.

Так получилось у Карла Великого.

Его внуки, хотя и клялись в верности неделимому дедушкиному наследству, но сделали все, чтобы развалить детище великого государя и в то время еще единой христианской церкви. Полному измельчанию уделов потомков императора Карла, способствовало то, что менее чем через сто лет, подавляющее большинство из них умерло без прямых потомков.

Вопрос: какое отношение это имеет к русской истории?

Прямое, поскольку все те процессы, которые были в державе франков при Меровингах и Каролингах, один к одному повторились в империи Рюриковичей.

Рюрику везет, у него один сын — Игорь. У Игоря тоже один сын — Святослав,… у которого три сына. Как же он поступает? Оставляет единую и неделимую Русь престолонаследнику? Ничего подобного! Он делит между сыновьями полюбовно, примерно на три равные части. Так же как Хлодвиг или Людовик Благочестивый. Как поступают верные родительскому завету любимые сыновья? Начинают по первому предлогу воевать друг с другом за попранную справедливость. В этой войне побеждает Владимир, ему удается восстановить единство Руси. В 1015 году он умирает, оставив после себя только законных двенадцать сыновей. Русь он так же, на его взгляд, по справедливости, делит между ними.

Сыновья эти, рожденные от разных матерей, ни дня не живут в мире между собою. Война Владимировых детей длится до 1036 года и победителем из нее выходит Ярослав, еще при жизни прозванный Мудрым. Он воссоединяет Русь, но на момент смерти у него три сына — Изяслав, Святослав и Всеволод. Великий государь, как и его предшественники, любит своих детей и делит Русь между ними. Потомство Ярослава оказалось на редкость плодовитым, как и потомство Хлодвига, в отличие от угаснувшей ветви Карла. Из-за этого на Руси возник своего рода парадокс. Все Рюриковичи были природными государями, поэтому вассальные отношения ни на одного из них не распространялись. Каждый Рюрикович был потенциальным государем всея Руси, и был сопрестольником ныне правящего великого князя. Князья русские, находились между собою в родственных отношениях, а всё остальное народонаселение всех званий сословий и разрядов, пребывало в служебных отношениях между собой и по отношению к Рюриковичам.

Отношения детей Ярослава между собой были далеко не безоблачными, хотя они и были детьми одной матери. При внуках межкняжеские счеты запутались еще сильнее. Тем более что от Англии до Центральной Монголии существовал закон, по которому, если кто из детей монарха умирал, не успев короноваться, и у него оставалось потомство, то эти дети теряли право короноваться и, оставаясь членами правящего рода, выбывали из коронационной лестницы. Такие люди относились к изгоям — «четвертый сын, которому от любящих родителей доставался конь доспех да покрут, попов сын грамоте не разумеет, холоп из холопства выкупится, аще князь осиротеет».

Пример сына старшего сына Ярослава Мудрого Владимира — Ростислава — более чем показателен. Потомство второго сына Ярослава — Изяслава постепенно эмигрировало в Германию, Швецию и Данию. В начале второй четверти XII века Русь принадлежала внукам третьего и четвертого сыновей Ярослава — Святослава и Всеволода.

Не исключено, что каждый князь по отдельности был умен, талантлив, образован и прекрасен, но все вместе, по выражению академика Б. А. Рыбакова, они были проклятием и бедствием Руси.

Однако и в сопредельных государственных образованиях обстановка была ничуть ни лучше русской. Тем более что от Норвегии до Иерусалимского королевства на всех престолах сидели государи, связанные между собой той или иной степенью родства и, что самое примечательное, все без исключения приходились родственниками русским Рюриковичам.
Наиболее показательна связь Рюриковичей с Капетингами. Генрих I , был мужем дочери Ярослава Мудрого Анны. Сын Анны Людовик Толстый приходился двоюродным братом Владимиру Мономаху. Внучки Анны вышли замуж: старшая за Балдуина I — короля Иерусалимского королевства, младшая за Боэмонда Антиохийского.

Родственные связи Рюриковичей с императорами Священной Римской империи Германской нации и Византийскими достаточно полно освящены, поэтому на них даже не стоит отвлекаться.

Акцентировать внимание, надо на том, что, в начале последней четверти XI века, Европа, несмотря на трения между православным и римским духовенством, была общим домом для народов и знати. С общим социальным укладом, аналогичными законами. Отличия были, в основном, языковые. Обычаи, так же сходные в общих чертах, имели, некоторую неповторимую местную окраску. Вроде бы, жить-поживать в этом большом семейном доме, да добра наживать, но…Семейка, высшая региональная знать, общим законам не подчинялась, она жила по своим.

Служебные отношения, на родню не распространялись.

Стержень всего средневековья, вокруг которого разворачивались трагические события на Руси, во Франции, Византии, Чехии, Дании и Германии, был конфликт между дядями и племянниками. Все монархи, будь то русский князь, или любой король, имели привычку жениться рано, правда, по воле любящих родителей, а умереть стремились попозже. Иногда женились по несколько раз.

Потомство Рюрика, распространившееся по всей Европе, было действительно благословленным. Следствием этой плодовитости стало ослабление и дробление высшей власти.

Поскольку знать по своей природе была воинственной, прямо скажем исключительно военной, то если знатный человек снимал рыцарский пояс, это означало или крайнюю физическую немощь, или уход в монастырь. Война была основной формой существования средневековой знати, поэтому общий дом все время бурлил. В тех войнах не было победителей и побежденных.

Сражения были очень редки, но если даже до них доходило дело, победитель никогда не мог воспользоваться плодами достигнутого. Потерпевший бежал к родне и просил справедливости; его или мирили, или оказывали военную помощь. От этих не прекращавшихся частных войн наибольшие потери несло мирное население и церковь. Поэтому христианские пастыри в середине XI века выступили с инициативой Божьего Мира. Когда и это мало помогло, удалось найти удачное решение, как казалось, способное избавить Европу от излишков знати. Новатором, принявшим столь разумное решение, был Римский первосвященник Урбан II. Личность очень активная — это он в 1085 году презентовал русскому духовенству чудотворную икону и часть мощей Николая Мирликийского и с его подачи наша церковь отмечает 9 мая — праздник перенесения мощей этого святого из Мир Ликийских в город Бар.

В 1095 году папа Урбан во Французском городе Клермоне созвал вселенский собор, на котором призвал знать прекратить частные разборки и послужить БОГУ ЖИВОМУ, помочь братьям восточным христианам, изнывающим под гнетом мусульман, освободить ГРОБ ГОСПОДЕНЬ из рук неверных и построить в освобожденной Святой Земле БОЖЬЕ ЦАРСТВО СПРАВЕДЛИВОСТИ. Папа призывал знать переломить копье о конец земли неверных. Обещал всем мученические венцы и царство небесное. Свое пылкое обращение он завершил словами, что здесь (в Европе) Вам уже некого и нечего грабить, а там реки текут молоком и медом. Папа призвал каждого взять свой крест.

Клермонский собор стал судьбоносным, с него началась романтическая эпоха Крестовых Походов, перекромсавшая как мясорубка несчетное количество Европейской знати и простого народа.

Как всегда внутренний голос подскажет дотошному читателю — все это хорошо, но так было в Европе, у нас то…

В 1096 году в Любече состоялся первый официально зафиксированный съезд русских князей, осудивший межкняжеские войны, запретивший проливать христианскую кровь и обязавший воевать только с погаными.

Сведения о том времени только объявляются скудными — на самом деле их более чем достаточно. Н. М. Карамзин писал: «…Многие знатные Киевляне и Новгородцы находились тогда в Иерусалиме… сие обстоятельство не мешало витязям Российским искать опасностей и славы под знаменами Христова воинства…». Не менее интересно и то, что все наши былинные богатыри посещали Иерусалим. Былины о Василии Буслае прямо указывают на причину паломничеств. Так Василий Буслай в море встречает мужиков корабельщиков, и на их вопрос, какая нелегкая занесла его в эти края, отвечает: «А плаванье то мое, да не охотное, смолоду, было много убито, пограблено, пора к старости и ответ держать».

Именно сразу же после освобождения Иерусалима крестоносцами в нем был основан РУССКИЙ мужской монастырь Богородицы. Оскар Егер, по поводу участия Руси в Крестоносном движении, в конце XIX в. писал: «Эта особенность (религиозные различия) была не настолько велика, что бы такие общеевропейские движения, как крестовые походы, не находили своего отголоска, тем более что толпы русских паломников в XI в. из года в год непрерывно направлялись в Иерусалим на поклонение святым местам из Руси».

К сожалению, в силу крайней тенденциозности нашей официальной историографии, трудно с полной определенностью сказать, с чьей легкой руки одна из ярких страниц прошлого нашего отечества, была аккуратно вычленена из исторической памяти в массовом восприятии. В результате простые и ясные события вызвавшие те или иные социальные изменения в российском бытии, не получают вразумительного объяснения, а преподносятся в искаженной фантастической окраске. Между тем, как следует из того, что содержится в наших летописях и агиографической литературе, крестоносная эпопея не миновала Руси Матушки, а с самого своего начала вовлекла в свою стихию и наших предков.

Как бы ни относиться к Первому Крестовому Походу, надо сразу же признать, что его успех, в самом деле, был чудом. Поэтому военную сторону этого события бесполезно рассматривать: нудно и не интересно. 15 июля 1099 года, Иерусалим капитулировал, мусульманский гарнизон, с женами и детьми, покинул Священный город, и в него вошли победители. Ближайшая задача замысла была выполнена.

Оставалось главное — построить ЦАРСТВО БОЖИЕ НА ЗЕМЛЕ.

Наладить устойчивый организованный совместный быт. Вот тут-то и началось самое главное: крестоносное воинство было не просто разношерстным — большинство ополченцев не только считались лишними на родине, но и относились к обиженным и обделенным. Всех этих людей надо было обустроить так, чтобы избежать недовольства и вражды.

Что же крестоносцы?

Они организовали правильное феодальное Государство!

Правильность объяснялась тем, что крестоносцев сразу же оказалось в окружении иноверцев и иноплеменных.

В Христианской Европе знать имела право служить любому государю, независимо от того, на чьей территории находились ее владения. Барон-боярин мог без ущерба для своих владений воевать против того государя, в пределах власти которого была его вотчина (синьория). Изменой считался переход на сторону противника во время боевых действий или без объявления причины отъезда. Поэтому все опоясанные мечом имели право свободного перехода — земли и воды. Понятно, что на маленьком островке христианства в окружении клокочущей мусульманской стихии сохранять добрые обычаи покинутой родины было бы самоубийством.

К 1100 году в Иерусалимском государстве крестоносцев установилось соборное управление. На время празднования Светлого Воскресения Господня (ПАСХИ), в Иерусалиме собиралась вся высшая титулованная знать королевства, а от остальной знати и всех сословий — избранные представители, а кроме того, и знатные паломники.

Сочетая приятное с полезным, духовенство и представительство отмечали праздники и на площади у церкви Воскресения или Гроба Господня, на общем совете решали совместные, насущные, вопросы. Паломники — как знать, так и простонародье — принимали точно такое же участие, как и представители на этих соборах-съездах. Король и патриарх не предлагали решений, а ставили перед собранием проблему или вопрос. Когда знать, духовенство, народное представительство и паломники принимали решение, король и патриарх утверждали его, и исполнение было обязательно для всех под страхом церковного и светского наказания.
Установившееся к 1100 году правила рассматривали 80 случаев разрешающих королю без суда равных отнять вотчину у барона или поместье у рыцаря в случае отказа от службы «словом и делом». Все спорные вопросы должны были решаться в суде равных, утверждаться высшим синьором и иерархом церкви. Несмотря на столь благие начинания, основным средством решения судебной тяжбы, в делах о чести или при отсутствии убедительных свидетельств, остался судебный поединок — суд божий.

В 1105 году в крестоносном королевстве был принят закон, разрешающий вилланам (зависимым земледельцам) свободный переход от одного властителя к любому другому. Мотивировка была простая — «да не радуются враги Христовы нестроению нашему». С тех пор побеги крепостных в Иерусалимском королевстве прекратились. Между 1111 и 1119 годами, когда подрастало второе поколение переселенцев в святую землю, удалось решить и проблему изгойства — лишних людей. Были созданы Духовно-Рыцарские Братства. Вступающие в эти закрытые конгрегации люди брали на себя три монашеских обета — послушания, бедности и целомудрия. Знать дополнительно клялась не проливать христианской крови, безвозмездно защищать паломников, отказаться от имения и «положить жизнь своя за други своя».
В силу обстоятельств вышло так, что королевство крестоносцев в начале XII века, стало самым устроенным христианским государством. Внешняя опасность заставила выработать в нем механизмы защиты от социального произвола, основанные на добровольном общественном союзе.

Конечно, вся эта идеальная система могла работать только в одном случае: если бы общий интерес постоянно заставлял палестинских христиан отказываться от своих частных, иной раз корыстных, побуждений. В королевстве, созданном участниками Первого Крестового Похода, были заложены новые основы государственного развития, ограничивающие как произвол королевской власти, так и своеволие знати, регламентирующие относительно бесконфликтное социальное бытие сословий.

В Европе же внутридинастийная чехарда продолжалась. Авторитет высшей власти упал до последней крайности. Положение Германии или Франции, было не лучше, чем нашего Отечества. Император, Король и наш Великий Киевский Князь обладали в то время самой номинальной властью, отнять вотчину у барона (боярина) — не то что казнить смертью — было сложной проблемой, не говоря уже об управе с ближней и дальней родней.

Нет повести печальнее и нуднее на свете, чем повесть о Европейских делах в первой половине века. Русские летописи и Западноевропейские Хроники беспристрастно рассказывают об одних и тех же событиях: как дядя обидел племянника, а тот в ответ начал войну с ним. Локальный конфликт сразу же разрастался, поскольку взгляд на справедливость всегда относителен; в итоге все эти войны завершались ничем. Очередной передел, снова плодил недовольных. Так продолжалось до пятидесятых годов XII века.

Вдруг, во Франции, Германии, Англии, Византии и на Северо — Востоке Руси, появляются государи, которые начинают проводить принципиально одинаковую внутреннюю политику, основное направление которой — укрепление центральной власти.

Кто эти государи?

Франция — Людовик VII, Германия — Фридрих II Барбаросса, Англия — Генрих II, Византия — Мануил I, в России… Андрей Георгиевич, еще при жизни прозванный Боголюбским, сын Ростовско-Суздальского Князя Юрия Владимировича Долгорукого, внук Владимира Мономаха, праправнук Ярослава Мудрого. Самым старшим из них, по возрасту был Андрей Георгиевич (1110 г./р.), самым младшим Генрих II, король Английский, герцог Нормандский (1130 г.р.)

То, что все они в той или иной степени были родственничками, дотошные могут проверить сами, конечно, приложив некоторые усилия. Особенно близкие отношения, у Андрея Георгиевича были с Фридрихом Барбароссой и Мануилом I.

В письмах императоры называли Русского князя братом, считали равным себе. Император Фридрих был настолько привязан к Андрею Георгиевичу, что распространял эту привязанность не только на Всеволода Георгиевича, наследовавшего Владимирское Княжество после него, но и на любого из его родственников. Так, стоило ему узнать, что объявившейся при его дворе Владимир Ярославич, изгнанный из отечества и бежавший из венгерского плена, — племянник Всеволода Георгиевича, как он выдал ему 2000 марок серебра и приказал польскому королю, тогда вассалу империи, вернуть бедолаге отнятое наследство.

Сын Барбароссы Конрад Швабский покровительствовал сыну Андрея Георгию после его развода с грузинской царицей Тамарой.

Георгий Андреевич, получил один из имперских ленов в Штирии, основал род фон Рюстовых. Но это маленькие частности.

Главное то, что между этими  пятью государями существовала, какая-то незримая связь, и все они, кроме Людовика VII, завершили свои дни трагически. Беспристрастный взгляд легко обнаруживает, что одновременная столь идентичная деятельность в одном направлении внутригосударственного строительства исключает случайное совпадение и не может не иметь общего первоисточника. Жизненные пути государей не могли не пересекаться в каком-то одном общем месте, и не быть связанными каким-то одним общим делом.

Исключая Андрея Георгиевича Боголюбского, об оставшихся ни тайн, ни загадок нет. Государи встречались в Константинополе во время Второго Крестового Похода 1147 — 1149 гг. И Фридрих, и Людовик, и Генрих Анжуйский по нескольку месяцев жили при дворе Мануила и общались с ним. С нашим князем намного сложнее, про него вроде бы известно все, а как до дела доходит… ничего! Также как и об отце его, младшем сыне Владимира Мономаха, Георгии, прозванном Долгорукий еще при жизни.

Андрей Георгиевич родился в 1110 году в Ростове Великом. О том, чем он занимался до 1150 года, в наших летописях данных нет. С этого года начинается его нелегкая и бурная деятельность в водовороте внутри династийной войны за попранную справедливость. Андрей показывает в бесчисленных битвах чудеса храбрости, врываясь в самую гущу противников, но уже в первые сражения он вступает неохотно, предлагая лучше решить дело миром и пощадить кровь христианскую.

Отец Ростовского князя Георгий (Юрий) Долгорукий, начал свою войну в союзе со Святославом Ольговичем Черниговским против племянника Изяслава Мстиславича Черниговского еще в 1147 году.

Георгий I , или Юрий Владимирович Долгие Руки, был младшим сыном Владимира Мономаха от его второй жены, германской принцессы. Он также был трижды женат. О первой его жене сведений не сохранилось. Вторая жена его (1107 — 1115 гг.), ставшая матерью Андрея Боголюбского, была половчанкой, дочерью хана Алепы. Третья, Елена, Византийская принцесса, сестра Мануила II, дочь Иоанна Комнина, мать Всеволода Большого Гнезда (1125 — 1170 гг.).

Разборке начавшейся в 1147 года, предшествовали печальные события: жители Киева совершили страшное преступление — нарушили клятву, низложили Великого князя Игоря Ольговича. Спустя несколько месяцев, он будет убит озверевшими фанатиками у алтаря в церкви. Сын старшего сына Владимира Мономаха Изяслав Мстиславич, по приглашению киевлян, короновался в Киеве Великокняжеским венцом. Избранный Киевский Великий князь начал боевые действия против брата низложенного Игоря, Святослава. Имевшему ограниченные возможности Черниговскому князю после ряда поражений пришлось обратиться к Юрию Долгорукому просить управы на племянничка. Ростовско-Суздальский князь сразу откликнулся на зов пострадавшего и объявил мобилизацию.

Юрий Долгорукий отправил к Святославу Черниговскому довольно ограниченный контингент войск, под предводительством своего сына Иоанна. Сам Ростовско-Суздальский князь напал на союзника Изяслава Киевского Владимира Рязанского, разбил его и выгнал к половцам. Этим он заранее обезопасил свой тыл в предвидении затяжной войны.

Подавляющему большинству наших современником средневековая война представляется как сражение противоборствующих войск на пространстве чуть больше футбольного поля. Боевое соприкосновение действительно было таким, если дело до него доходило. Война же — это не только сражение. Война и в то время, если в нее не влезали «на хапок», была очень серьезным предприятием. Политические цели, которые ставили перед собой государи, вошедшие на скрижали истории, требовали всестороннего обеспечения: обоснованного повода к войне (kasus belli); количественного и качественного состояния войск; условий для бесперебойного снабжения и восполнения потерь действующих войск; обеспечения безопасности тыла. Не имея и не видя оснований для расхваливания Юрия Долгорукого, следует отметить, что всестороннее обеспечение своей войны с Изяславом Мстиславичем он провел очень успешно. Если князю Киевскому пришлось испытать и отложение Киевлян, и измену союзников, и бегство на чужбину, то для Долгорукого даже военные неудачи проходили безболезненно. Чем больше поражений он терпел, тем больше и лучше оснащенные войска выставлял в следующую кампанию и тем хуже шли дела у его победителей.

Низложили, посадили в темницу и постригли Игоря в январе. Весь февраль великокняжеские рати гоняли Святослава, пока к нему на помощь не подошло ополчение Ивана Георгиевича. Иван заболел и умер. Святослав Черниговский был в отчаянии. Тогда-то Долгорукий и позвал его в свои владения в административный центр Москву. Где союзники встретились 28 марта 1147 года и где до конца апреля того же года сосредотачивались войска. Ополчение, основную силу которого составляли половцы и бродники (БРОДИТИ — «плавать»), нанесло первый удар по родственникам Святослава, союзникам Киевского князя. После ряда неудач те запросили мира у Долгорукого и Святослава. Эта была первая неудача Изяслава.
Очередным сюрпризом для него стал церковный раскол. Против избранного собором русских епископов митрополитом Климента Смолятича, решительно выступил Новгородский архиепископ Нифонт, проклял собор и нового митрополита.

В результате военных неудач и церковного нестроения 18 июня в Киеве в самый час Божественной Литургии озверевшая толпа фанатиков в церкви святого Федора у алтаря убила Игоря Ольговича. Его обнаженный труп бросили на торговой площади. В том же году он был канонизирован Русской Православной Церковью. Изяслав оставил виновных без наказания и расследования дела не провел. В глазах современников это преступление выглядело, по меньшей мере, как попустительство.

На Киевском князе уже было две вины, — он не по праву короновался и убил святого человека. С 18 июня 1147 года война Долгорукого и Святослава Черниговского против Киевского князя окончательно приобрела видимость справедливой. Однако действия велись вяло. К исходу 1148 года Святослав Черниговский заключил мир с Киевским князем. Изяслав Мстиславич, которого поддерживали новгородцы, в конце 1149 года перенес боевые действия на территорию Юрия Долгорукого. Боевые действия длились до таяния снегов (конец апреля — март 1150 года), киевляне и новгородцы доходили до Углича и окрестностей Ярославля. Долгорукий не удосужился дать им ни одного сражения.

Не взяв ни одного города, ограничившись грабежом и разорением окрестностей, союзники разбрелись по домам. В июне 1150 года Юрий Долгорукий повел свое воинство к Киеву. На этот раз Андрей Георгиевич был с ним. Святослав Черниговский, со своим ополчением сразу же присоединился к Ростовско Суздальской рати. Простояв, около месяца, под Белой Вежей, в надежде, что Изяслав, испугается и бежит из Киева, союзники, двинулись к Переяславлю и осадили его. Великий Киевский князь прибыл на выручку и вошел в осажденный город. 23 августа произошла Переяславская битва.

Войска стояли напротив друг друга, и бой с той и другой стороны вели только стрелки. На закате Андрей Георгиевич предложил отцу отвести войска в лагерь. По предложению Андрея, войска отводились не сразу, а поэшелонно и по рубежам. Одни прикрывают других поочередно. Киевский князь не понял замысла противника, решил, что союзники бегут, и бросился на противника, за ним вся его рать. В результате задерживающиеся эшелоны и отошедшие одновременно с трех сторон атаковали великокняжеские войска. Переяславцы и черниговцы перешли на сторону Долгорукого, киевляне, Берендеи и Черные клобуки вместе с Великим князем сбежали с поля боя. Победа, была полной, союзники вошли в Переяславль, а через три дня Киев распахнул перед ними Золотые Ворота.

Изяслав удалился во Владимир Волынский. Не рассчитывая на свои силы, он позвал себе на помощь короля Венгрии Гейзу, герцога Богемии Владислава и короля Польши Болеслава Кудрявого с которыми находился в родстве. Однако до решительного столкновения дело не дошло. Два короля и герцог отправили послов к Долгорукому со словами: «вы нам еста в отца место… а мы есмы по Бозе все Христиане». Переговоры завершились успешно, союзники удалились, но Долгорукий решил отнять все города у строптивого племянника. Изяслав предпочитал смерть позорному миру, и война вспыхнула с новой силой. Боевые действия начались осадой Луцка. Первым под его стены подошел Андрей Георгиевич со своими отрядами и союзными  половцами. 8 февраля ночью, во время очередного приступа, половцы, во главе со своим воеводою Жирославом, бежали, оставив Андрея одного с двумя оруженосцами. Андрей, увидев знамена своего отца, приближавшиеся к городу с другой стороны и сильную вылазку неприятеля, пришпорил коня и устремился в самую гущу нападающих. На мосту он был окружен ими. Князь уже изломал копье, камни сыпались со стен как дождь. Конь Андрея был ранен, и исходил кровью, пика пехотинца проткнула ему живот и застряла в седельной луке. Ростовский князь, призвав на помощь святого Федора Стратилата, изрубил нескольких нападавших, готовых поднять его на копья, и конь вынес его к своим. Через несколько мгновений конь пал и умер от ран. Благодарный Андрей похоронил коня на берегу реки Стырь и поставил ему памятник. Осада продолжалась три недели. Но до решительного сражения не дошло. Андрей и Владимирко Галицкий склонили Долгорукого к миру. Изяслав признал себя виновным и сложил с себя великокняжеское достоинство. Долгорукий обещал отдать Киев и великокняжеский венец своему старшему брату Вячеславу. Но сделать это он не торопился и Киев оставил за собой. Война вспыхнула с новою силой.

Уверенный в доброхотстве киевлян, Изяслав, с малочисленным отрядом, пришел к берегам Днепра. Долгорукий, для которого появление неприятеля оказалось полной неожиданностью, бежал в Городец. Изяслав опять вошел в Киев. Торжество его было не долгим. Попытка выбить детей Долгорукого из Переяславля провалилась. К Долгорукому подошли верные вассалы и его постоянный союзник Галицкий князь. Под звуки воинских труб Изяслав бодро выступил из столицы. Военное счастье и на этот раз изменило ему. Завидев, воинство Долгорукого и его союзника, изяславово ополчение разбежалось. Он бросил Киев, ускакал в Волынскую область и стал готовиться к обороне. Союзники вошли в Киев, и Долгорукий опять уселся на великокняжеском престоле и для безопасности велел Андрею занять Волынскую область. Изяслав не рискнул вступить в бой с Андреем и запросил через него мира. Ростовский князь охотно принял его предложения и обратился к отцу. Тот не хотел слышать о мире. Расчет Долгорукого был прост: братец его женушки, император Византии Мануил, вел боевые действия против венгерского короля Гейзы, зятя Изяслава.

Долгорукий ошибся в расчетах. В конце 1151 года Изяслав с венгерским ополчением перешел Карпаты и, обходя укрепленные города, где сидели верные вассалы или союзники Долгорукого, пошел на Киев. Ополчение Галицкого князя и Андрея Георгиевича шло за ним следом. Бывший великий князь обогнал противников всего на одну ночь. Этого оказалось достаточно, чтобы без боя взять Переяславль и беспрепятственно войти в Киев. Долгорукий, услышав о приближении противника, бросился в лодку и уплыл в Остер. Раздосадованный столь глупым положением Галицкий князь сказал Андрею: » Когда Вы так правите землею (беспечно) я Вам не товарищ….Иду в область свою». Андрей отправился, как говорит летописец, с печальным сердцем к отцу в Остер, а Галицкий князь в свою землю по пути ограбив все города, монастыри и церкви.

Пока Изяслав пировал в Киеве по случаю бескровной победы, Долгорукий собирал под свои знамена вассалов, союзников и недовольных, коих во все времена хватало. Летом 1152 года рати Долгорукого встали на левом берегу Днепра напротив Киева. Несмотря на все усилия Изяслава, союзники форсировали Днепр, и началась битва за Киев, завершившаяся сражением на реке Руть. В этом бою Андрей встретился лицом к лицу с Изяславом. Оба сломали копья, у Андрея слетел с головы шлем и оторвался щит, Изяслав был ранен в бедро и руку, упал с коня и лежал в луже крови. Несмотря на это победа досталась воинству Изяслава. Первыми из союзников Долгорукого, побежали половцы, за ними Ольговичи, наконец, сам Суздальский князь. Отряды Андрея Георгиевича Ростовского отступили последними, сохраняя порядок и отбивая преследователей. Разбитое ополчение собралось у Переяславля. Изяславовы рати осадили его, но, избегая «лишней крови», через посредство Андрея предложили мир Долгорукому. Тот принял условия снисходительных победителей.

После заключения мира Андрей сразу же отправился в Ростовско- Суздальскую землю. Отец его упорно тянул время, надеясь на своих дальних и ближних доброхотов. Ожидания его остались напрасными: через несколько месяцев Изяслав выгнал его из Остера и стер этот уникальный город с лица земли.

Долгорукий еще более возненавидел Мстиславичей за разрушение городца Остерского. В 1153 году его рати подошли к Чернигову, однако города взять не смогли и, несмотря на подвиги Андрея, при приближении войск Киевского князя отступили. В конце того же года скоропостижно умер верный союзник Долгорукого Владимирко Галицкий. Тогда Изяслав попытался отнять у него наследство. Вторжение в Галицкую землю завершилось битвой на Серете с ничейным результатом. Изяслав вернулся в Киев.

В январе 1154 года Изяслав женился на Абхазской княжне. 13 ноября того же года скоропостижно скончался. Тело его было погребено в монастыре святого Федора. Пока происходили эти события, а Долгорукий в Суздале горько переживал превратности судьбы, Андрей Георгиевич развил бурную строительную деятельность в Ростовско-Суздальской Руси. В 1152 году он перенес Плещеевск на другой берег Плещеевского озера и переименовал его в Переяславль-Залеский.

В городе был заложен собор покрова Богородицы, один к одному повторяющий пропорции Соломонова Храма, описанные в Библии. В 1154 году, по случаю рождения у Долгорукого младшего сына Всеволода (Дмитрия), Андрей основывает на реке Яхроме город Дмитров. Тогда же укрепляет Москву. Отстраивает Юрьев-Польский. Самое большое усердие он показывает в строительстве Владимира на реке Клязьме.

Фридрих Барбаросса присылает Андрею архитекторов, которые строят во Владимире Золотые и Серебряные ворота. Летописец о деятельности благочестивого князя Андрея в те годы 1152 — 1155 писал:Барбаросса в одежде крестоносца  (миниатюра из средневековой рукописи)

«Изукраси землю залесскую храмами божьими, монастырями спасеными, городами крепкими, палатами белокаменными».

Церковное и градское строительство Андрея, имело некоторое отличие от аналогичной деятельности его предшественников.

Если до начала его строительной деятельности кафедральные соборы городов посвящались Софии (Премудрости Божией — Троице ), то Андрей Георгиевич строил храмы посвященные исключительно Богородице. Алтари всех храмов воздвигнутых этим князем украшала одна и та же символика — Якорь. Скорее всего эта символика, означала, что от начала до конца путь уже пройден, а здесь в Залеской земле, постоянная остановка и спасение. Так прошло первое пятилетие Андрея Георгиевича, известное из летописей. Пока, пользуясь короткой передышкой, старший сын создавал всемирные шедевры архитектуры середины XII века, Долгорукий ждал своего часа.

Старший брат Долгорукого, Вячеслав Владимирович, не долго пожил после смерти Изяслава Мстиславича. В феврале 1155 года после пира с боярами он лег спать, а утром не проснулся. 20 марта того же года Юрий Долгорукий, с сильными полками суздальскими и от всех стран и языцев вошел в Киев. На следующий день, с общего одобрения, возвел на себя великокняжеское достоинство в третий раз.

По старинному обычаю великих князей, Долгорукий перевел Андрея в Вышгород, что бы был постоянно поближе. По всем известным описаниям князь тяготился и Киевом, и Вышгородом, и вообще всей Южной Русью. Через месяц Андрей самовольно оставил отца и уехал в Ростовско Суздальскую землю — и вот по какой причине.

В начале апреля 1155 года в Ростове состоялся представительный собор всех сословий и духовенства, на котором было принято решение просить Андрея Георгиевича, для недопущения оскудения и разорения земли Ростовской, взять княжество под свою руку на всей его воле. Как говорит летописец, князь некоторое время колебался, но сама Богородица определила его решения и дальнейшую судьбу..

Долгорукий не стал спорить с сыном и относительно спокойно просидел в «матери городов русских», Киеве. 15 мая 1157 года, после очередного застолья у некоего боярина Петрила, Юрий Долгорукий почувствовал себя плохо и через пять дней умер. Если вспомнить картину смерти его предшественников, с вечера пировали, утром не встали, диагноз летального исхода не вызывает сомнений. Не было окна в Европу, а прямо как в Италии в эпоху возрожденья. Юрия Долгорукого погребли не в Киеве, а в церкви Спаса в Берестове. Кончина великого князя стала сигналом к антисуздальскому выступлению. Имущество Долгорукого было разграблено, многие суздальские бояре убиты. В Киеве опять началась чехарда соискателей великого княженья.

Андрей Георгиевич меж тем занимался градостроительством, киевские дела, казалось, были ему глубоко безразличны. В конце мая 1157 года, когда весть о смерти Юрия Владимировича Долгорукого и событиях в Киеве, достигла Ростовско-Суздальской Земли, в Ростове состоялся очередной представительный собор. Избранные представители от всех сословий и духовенства решали, как жить дальше. Через неделю прений было принято единогласное решение:

«Ростовци и Суждальци, здумавши вси, пояша Андрея, сына (ЮРИЯ ДОЛГОРУКОГО) его старейшаго, и посадиша и в Ростове на отни столе, зане же любим всеми за премногую его добродетель, юже имяще прежде к Богу и ко всем сущим под ним». Соборное решение упразднило уделы в Ростовско Суздальской Земле и объявило всех владельцев — под рукою Андрея. Иными словами, для всех социальных звеньев населения, включая Рюриковичей, в объединенном княжестве вассально-служебные отношения устанавливались как обязательные. Самое замечательное, что всеобщий вассалитет был установлен не единоличным решением святого князя, а приговором всей земли. В том же году Андрей переносит столицу объединенного княжества окончательно во Владимир и завершает постройку своей резиденции в Боголюбове.

Окончание строительных работ завершилось установлением кивория, каменной чаши с выбитым на дне восьмиконечным крестом. Такая же чаша стояла в Иерусалиме, напротив храма Святая Святых — Гроба Господня и означала пуп Земли (центр мира). Удивительно дело, но Боголюбово ориентированно к Владимиру, так же как и Иерусалим к Риму, и расстояние между ними кратно.

Через пять лет, в 1162 году, Андрей якобы изгнал братьев, сына Мстислава и отцовских бояр в Константинополь — Царьград. По летописцу, прибыв в Царьград те получили: «дасть Царь Василькови Дунайские 4 города, а Мстиславу дасть волость от Аскалана». Известие заставляет усомниться в том, что братья и бояре Андреем были именно изгнаны; скорее всего, он отправил всех их в далекие края учиться уму-разуму. Тем более что через семь лет все они благополучно вернулись и были наделены Андреем «землей и водой».

Пока Южно-Русские князья упорно воевали друг с другом и влезали во все конфликты соседей,  Андрей Георгиевич в июле 1164 года, собрав довольно значительное ополчение (к нему присоединились, кроме Рязанских князей, рати из Полоцка и Новгорода), провел крестовый поход в глубину Волжской Булгарии, государства мусульманского, беспокоившего пределы христианского мира, промышлявшего работорговлей христианскими младенцами, из которых выращивались мамелюки на Арабском Востоке. Крестоносное войско Андрея 1 августа 1164 года нанесло сокрушительное поражение мусульманам, взяло город Бряхимов (Ибрагимов — Гаврилов?) на берегу Камы. Следствием победы был почетный мир, обеспечивающий христиан от злоупотреблений и преследований мусульман в Волжской Булгарии.

В самом начале 1169 года братья Андрея, умудренные полученным опытом, вернулись из заморских земель. Вне пределов державы Андрея межкняжеская грызня не затихала. Даже совместные предприятия, вроде бы направленные к общей пользе, не обходились без обманов и ссор. Так весною 1168 года, во время общего похода на половцев, киевский князь, тайно, посылал ночью дружину свою вслед за бегущими половцами, чтобы не делиться ни с кем добычею! Такие проявления не способствовали укреплению взаимного уважения и доверия среди многочисленного потомства Рюрика.

Андрей Георгиевич занимался внутренними делами своей державы, переписывался с императорами Византии и Священной Римской Империи Германской нации, патриархами Константинополя и Иерусалима, папой Александром III и епископом Кириллом Туровским, выдающимся русским литератором того времени. Все абоненты, в один голос, просили Андрея взять всю Русь под Державу свою. Но он не торопился и ждал. Нет, не коварный удар готовил Владимиро-Суздальский князь братии своей; он знал, что нестроения, неизбежные при неопределенности меж княжеских отношений, неизбежно приведут к тому, что большинство князей обратиться к нему с просьбой взять их под свою защиту.

В конце января, начале февраля 1169 года час Андрея пробил. К нему прибыла депутация из четырех князей и представителей 50 городов, с просьбой защитить их от произвола киевского хищника. Андрей созвал собор во Владимире, который приговорил, что надо спасти Русь от пленения и разорения, для чего своих хищников укротить. Сам князь, признанный депутацией истинно Великим, в поход не пошел. Во главе ополчения он поставил своего сына Мстислава, геройствовавшего в волости Аскаланской. Удивительной чертой этого похода был сбор войск. В отличие от аналогичных предприятий, когда войска сначала собирались в назначенном пункте, затем выступали на встречу с противником, на этот раз войска выступили самостоятельно из различных районов и одновременно встретились под Киевом 5 марта того же года.

Два дня ополчение одиннадцати князей-подручников (русский эквивалент вассалов) штурмовало Киев. На третий день 8 марта 1169 года ополчение взяло «мать городов Русских» приступом. Впервые за 289 лет Киев был взят внешней силой — до этого рокового дня еще никому не удалось так войти в него. Киев подвергся той же участи что и все русские города в аналогичных обстоятельствах до него. Победители три дня грабили древнюю столицу. Однако не все «собирали богатства земные».

В составе ополчения оказались организованные и дисциплинированные отряды, которые, опережая других, вошли в город, не задерживаясь у домов граждан, торговых лавок, брали под свой контроль церкви, монастыри и реликварии — под угрозой оружия, не допуская туда никого из посторонних. В результате штурма и захвата из Киева были вывезены все чудотворные и драгоценные иконы, мощи святых, книги, ризы и все колокола. Все священное имущество было доставлено во Владимир и встречено с ликованием народом высшим духовенством и князем.

Летописец свидетельствует, что Киев был наказан за грехи жителей и ересь тогдашнего митрополита Константина.

С тех пор  Киев навсегда утратил право называться   столицею Руси. Его князья, лишенные прежнего материального могущества и покровительства чудотворных икон и мощей, уже зависели от воли Владимирских держателей и утратили самостоятельность. Андрей не переехал в Киев и не стал удерживать его за собой лично, как удержал Ростов, Суздаль, Переяславль, Ярославль помимо Владимира, а посадил в нем брата Глеба, поцеловавшего ему крест на всей его воле (принесшего клятву вассальной верности — оманж).

Андрей Георгиевич стал истинным Великим Князем России по праву и по достоинству. Город Владимир, новый и совсем недавно бедный по сравнению с древней столицей, заступил ее место, получив материальные и духовные средства к своему величию.

В 1170 году новгородцы спровоцировали Андрея Боголюбского на боевые действия. Войну с Новгородом можно разделить на два этапа. Первый — вторжение, неудачный штурм и чудо Богоматери Новгородской, которая навела гнев небесный на Владимиро-Суздальское ополчение и то в страхе разбежалось. Многие в панике погибли, но еще больше попали в плен к новгородцам.

Второй этап — продовольственная блокада Новгородской земли. Продовольствие в Новгород перестало поступать не только из Российских пределов, где всеми делами вершил Великий Князь Андрей, но и морем из земель германских. В итоге Новгородская Республика заключила с Андреем Боголюбским мир на приемлемых для обеих сторон условиях.

В 1171 году войска Андрея Боголюбского успешно воевали с мусульманской Булгарией. 1172 год прошел относительно спокойно. В 1173 году князья ростиславичи возмутились своим положением вассалов-подручников и начали войну за восстановление прежних княжеских прав. Военное противостояние завершилось бестолковой осадой Вышгорода, ночной паникой и бегством войск, союзных Андрею Боголюбскому. Причина этого поражения была более чем простая.

Андрей во главе своих войск отправил сына Юрия, будущего мужа Грузинской царицы Тамары. К этому войску присоединилось множество князей. Когда все войска соединились в Черниговской области, то на совете с общего согласия решили назначить предводителем Черниговского Князя Святослава — не как достойного, а как старейшего. Феодальная, удельная анархия восторжествовала, в результате предприятие бесславно развалилось. Но победители не долго радовались своему торжеству. Скорее всего, именно поэтому Андрей не продолжил боевых действий. Не прошло и нескольких месяцев, как победители начали ссориться друг с другом. Втайне друг от друга они стали договариваться с Андреем на всей его воле. Противники и союзники просили у Великого князя защиты, суда и правды. Предлагали провести во Владимире или Боголюбове общий съезд (собор). Андрей несколько месяцев молчал, наконец, отпраздновав Светлое Воскресение Господне, ответил: «Подождите немного, пошлю по братию свою на Русь». По сей день, неизвестны результаты этой пересылки; 28 июня 1174 года Великий князь Владимирский Андрей Георгиевич, еще при жизни прозванный Боголюбским, был убит заговорщиками в своем замке Боголюбово.

Убийство Андрея Георгиевича не было первым убийством князя-рюриковича на Руси. Князей убивали и до, и после этого события. Это же убийство, отличалось не только особой жестокостью, но и некоторой таинственностью, что позволило предположить многим исследователям его ритуальный характер.

Умирая Андрей Георгиевич сказал: «Пресвятая дево Мария Богородице! В руци Твоя передаю дух мой». Заговорщики, круша всех и всё на своем пути, прошли по замку и монастырю, спросонья никто не успевал оказывать им сопротивление. На рассвете 29 июня все было закончено, малочисленный гарнизон перебит, казна разграблена. Замок захвачен, но страх преследовал убийц и заставлял их действовать. Иной раз страх бывает неплохим советчиком — так случилось и 29 июня 1174 года. замка,

Упреждая нападение владимирцев, заговорщики отправили гонцов в столицу объявить жителям: «Если кто из вас, помыслит на нас, то мы с теми покончим. Не у нас одних была дума; и ваши есть в одной думе с нами». Владимирцы ответили: «Кто с вами в думе, тот с вами пусть и будет, несть на ны крови его». Ложь сработала, встал в людях мятеж и пошел род на род, дом на дом, улица на улицу, конец на конец, дети на отцов, отцы на детей.

Туман безумия охватил весь Русский Северо-Восток. Погром бушевал и во Владимире, но некий священник Микулица, провел по столице крестный ход с чудотворным образом Богородицы, и народ успокоился. Во всеобщем хаосе, царившем в Боголюбове, куда приходили жители окрестных сел, хватали всё, что не успели разграбить заговорщики, упивались, дрались между собой, убивали друг дружку и кого придется; нашелся один из слуг (вассалов) князя Кузьмище Киевлянин, не потерявший присутствия духа и сохранивший верность своей присяге. Узнав, что князь убит он прибыл в Боголюбовский замок, в котором укрепились заговорщики и гулял пьяный сброд и начал поиски тела князя. Кузьмище вошел в зал, где пировали заговорщики, и спросил где князь. Кузьмище положил тело князя в притворе, накрыл его плащем и опять причитал над ним.

Богородица и ее слуги получили от святого Андрея в 1155 году Москву — независимый центр тамплиеров с задачей прикрыть стольный Владимир с угрожаемого Киевского направления. В устройстве своей столицы, святой предвосхитил деление Иоанном Грозным своего государства на опричнину и земщину.

Народное собрание — собор, Андрей оставил во Владимире, а своей резиденцией (комтурство, госпиталь) сделал Боголюбово.

После насильственной смерти князя и бурных событий 1175 года, центр Руси и Центр Ордена Тамплиеров переместился в Москву, где, по-видимому, оставался до конца XVI века.

Убийство Андрея было ритуальным и политическим: слишком многим святой князь перешел дорожку, да и строгая монашеская дисциплина не всем нравилась. Личности и национальная принадлежность убийц князя, достаточно хорошо описана, кроме одного — Анбала ключника — «яссина».

Некоторые исследователи называют его кавказцем, но нет на Кавказе имени АНБАЛ.

Да и вообще нет такого имени. Есть имя, прозвище, ГАНИБАЛ, так обычно на Руси в то время называли африканцев или черных арабов-мавров. Выходит — ключником святого князя, был мавр-ассасин.

Заговорщики, расправились с князем как с обычным государем. Они не учли, что у него уже было несколько преемников, посвященных в орденские рыцари. Убийство Святого князя Андрея не остановило и не могло остановить начатого им дела.

ВЕРСИЯ ПЯТАЯ

ПОСЛЕСЛОВИЕ — ВЫВОДЫ НАШЕЙ ПОЕЗДКИ

Светлана Савицкая

Итак, нас было 8 человек. Ничем не примечательное количество, если не учитывать число углов священной Вифлеемской звезды, звезды Богородицы, взятой на вооружение тамплиерами, и как следствие современной русской православной церковью.

Я, в отличие от моих спутников не хотела менять маршрут. Это вообще не в моих правилах – не заканчивать начатого дела, как бы оно мне не нравилось.

Поэтому лично для меня – поездка, точнее ее путь, были  несколько неожиданными.

Весь второй день, как это бы проще и точнее сказать – нас крутили черти. Мы потеряли множество часов, в конечном итоге добрые полдня зимних световых!, чтобы определиться – куда ехать и повернули назад. Люди, попадающиеся нам навстречу, как оказалось, тоже не знали о храмах, таких знаменитых на весь мир, как Покрова на Нерли!!! Нас посылали то туда, то сюда, пока окончательно не запутали! Это ли не удивительно! Мы укатили аж в Ивановскую область…

Дорога. Мраморная дорога. Очень интересно в тот день она вела себя. Пустынная. Машин ни туда, ни обратно. Она была похожа на древний развернувшийся свиток. Поземка на ней подозрительно – застывшая. Ветер был, а потом стих. Но на асфальте оставил свои следы в виде снежных символов и знаков, которые мы не умели разгадывать и читать. Видимо, это умение отмерло в нас как атавизм, задолго до рождения. Очевидно, Ветер Стрибог  не мог нам этого простить, вот  мы и блуждали так долго.  И хотя из Суздаля до Боголюбово – час езды, в месте убиения Андрея Боголюбского мы оказались после захода солнца.

Странно было для меня мое лично почти равнодушное отношение к повествованию Димы. Я вела себя так,  будто меня это совершенно не касалось. Я была одержима только одной идеей – сфотографировать все, что вокруг.

И я фотографировала.

И, как оказалось, совершенно не зря. Потому что по приезду обнаружила на широком экране компьютера действительно уникальные вещи!

Мы искали языческие символы. А нашли тамплиеров! И где? В зарождении государства Российского и его христианства!

Над алтарной абсидой на куполе со времен Андрея Боголюбского сохранилось «всевидящее око» — довольно распространенный масонский символ. Шестикрылые серафимы, звездами Давида окружавшие глаз. А вокруг них, и повсюду – равнозначные кресты тамплиеров с характерными деталями на ножках…

Странно, что Дима Халаджи, житель Донбасса, а по сути Украины, которая сейчас с нами «в контрах»,  срывается, бросает все и приезжает сюда, чтобы посмотреть и провести свое личное дознание и расследование по делу старинных храмов и символах на них. Его тянет лично побывать в исторических точках древней Руси. И этого мало – он горячо делится с нами – своими спутниками — обо всем, что знает о временах возникновения русского государства из официальных источников, о битвах, о героях, о мельчайших деталях быта и обычаях. Дима имеет все права не интересоваться этой темой, подобно миллионам сверстников постсоветского пространства. А Диме всего-то 29 лет! Он самый младший из нас, но помнит гораздо больше.

Странно поведение Александра Бухарова, который всю экскурсию молчал, обычно он много говорит. Странно, что ни водитель, ни его жена за второй день не вышли из машины и, когда вернулись в Москву, она воскликнула: «Господи! Спасибо тебе! Ну, наконец-то они приехали!»

И еще странно то, что у Павла глаза на фото оказались очень красными. Сравнение, «будто налитые кровью» будет весьма банально, но другое подобрать трудно.

Странно поведение Ляпко. Ни разу за поездку он не вспомнил про свои аппликаторы.

Восемь человек нас собрали вместе. В определенное время. Мне показалось, что все мы уже были там. У этих древних камней. И играли роли отнюдь не последние в истории создания Москвы.

…Идея эта напомнила мне встречу возле геленджикских дольменов на реке Жане этим летом. Он ждал меня. Мой волшебник. Алексей из Индии. Мы оба оказались у трех мегалитических сооружений в одно время. Сразу поняли – для чего мы там. Познакомились сначала взглядами. Потом улыбками.

— Подойди к этому дольмену. Он скажет тебе все! — сказал Алексей.

Мы положили руки на один из составляющих камней древнего склепа. На руке моего нового знакомого волоски встали дыбом:

— Ты принимала строительство этого дольмена. Тебя и 6 тысяч лет назад звали Светлана.

— Мы были русскими?

— В каждом твоем вопросе заключен ответ, — сказал странный человек. — Все что ты спрашиваешь, можно понимать и как ответ, — МЫ БЫЛИ РУССКИМИ!!!!…

…Вот и сейчас я задаю себе вопрос: Все Мы били там в то время?

И, улыбаясь своей наивности, отвечаю себе же, как учил волшебник Алексей — Все Мы били там в то время!

Допустим, я, по сходству антропологических данных – та самая Улита. А жена водителя – последняя жена Андрея Боголюбского – булгарская красавица княжна. Дима – Кузьмище Киявлянин? Саша Бухаров — Андрей Боголюбский? Паша? Остальные – его убийцы? Друзья? Кто же тогда Ляпко? Может быть… Кучка?…

Сколько лет до Юрия Долгорукого существовала деревянная Москва? Так называемый Кучков? Если верить одному моему другу, производившему в 1993 году реставрацию Кремля и предельных его церквей, в одной из них были обнаружены подвалы десятиметровой глубины. Чем дальше они копали вглубь, тем больше было их удивление. Системы канализации и дренажные системы столь просты, мудры и оригинальны, что это удивило строителей-реставраторов наших дней. Археологи, находившиеся с ними, датировали эти кирпичные раскопки пятым веком до нашей эры! А потом прибыл представитель «заказчика». Реставрационные работы заморозили. Деньги и немалые полностью заплатили вперед. Объект засекретили люди в штатском. Народ должен думать, что Москве 850 лет, и основал ее Юрий Долгорукий.

Исследование после поездки оказалось более детальным и въедливым, изучение материала, привезенного оттуда – уникальным погружением в прошлое.

Собрав диски фотографий из всех баз данных, приобретенных в путешествии, я выбрала из них изображения храмов, какими они были до революции. Так же очень заинтересовали фотографии Георгиевского храма города Юрьева Польского, куда мы не доехали. Символы на стенах и внутри соборов всех храмов, более или менее напоминающие языческие, я собрала в папки отдельно для каждого собора и города.

Но главное открытие ждало меня впереди.

Справка из рунета:

«Многие слышали о средневековом католическом духовно-рыцарском Ордене тамплиеров («храмовников», от франц. temple — храм). Орден был основан в начале ХП века, вскоре после первого крестового похода. Первоначально резиденция Ордена находилась в Иерусалиме, близ церкви, построенной на месте древнего Иерусалимского храма. С этим фактом связывают и название Ордена, хотя не следует забывать распространенное устное предание о том, что храмовники стремились к превращению несовершенного земного мира в гармоничную и стройную систему, к созданию духовного храма.
После падения христианского Иерусалимского королевства центр Ордена переместился в Европу. В начале XIV века французский король Филипп IV, опасаясь роста могущества Ордена, привлек его рыцарей к церковному суду, многих в 1310 году сожгли на костре… Орден был упразднен указом папы Климента V в 1312 году.
Действительно ли прекратил тогда свое существование Орден рыцарей Храма? Средневековые поэмы и романы называют тамплиеров хранителями Грааля — священной чаши с кровью Иисуса Христа. Грааль сокрыт в таинственном, почти никому не ведомом замке… Само существование рыцарей перемещается, таким образом, в «пространство мифа», а значит, выводится из-под власти земных законов, в том числе и закона неизбежной смерти. Достаточно устойчиво мнение, что тамплиеры были духовными предшественниками розенкрейцеров и более поздних мистических орденов и обществ. Тамплиеров иногда сближают с альбигойцами — представителями неортодоксального, гонимого направления в христианстве средневековой Франции и Прованса».

Теперь, собрав разносторонние взгляды на этот вопрос, и выделив жирным шрифтом в тексте выше все, на что мы теперь будем ссылаться,  – можно, как мозаику составить целостную картинку образования Москвы. Моей возлюбленной Московии.

Попробуем.

Итак, Москва, а ранее Кучков существовал задолго до Юрия Долгорукого. Много веков им правил богатый и знатный род князей Кучковичей. Были они православными. Слово это «православные» взято именно у язычников. В христианской религии не было этого слова —  наши предки Право Славили, Правду Славили. Славили, но не являлись ее рабами. И не были рабами божьими, поскольку считали себя его детьми. Дажьбожьи внуки – если точнее придерживаться первоисточников. И кстати, праздники «языческие», что вятичи праздновали по своим обычаям – яблочный спас, медовый спас и покров  – до Андрея Боголюбского не имел ничего общего с христианством. Голодная зима сменяла голодное лето. И лишь, когда созревал урожай яблок, народ праздновал свою сытость, принося жертву богам яблоками и медом. Спас – он спасался яблоками. Потом пчелы, собранные в улья собирали мед (1-14 августа!) – вот и медовый спас! Да и снег в нашей полосе выпадает обычно 1-14 октября. Ни на какой Византии снега нет в это время. Только средняя полоса России стабильно радует нас покровом зерновых культур. Много снега – много хлеба! Богородицы – родившие богов – оберегали этот хлеб и эту культуру. Вот почему( по мнению автора) богородицы ведут войны. Богородицы, а не иконы святой Владимирской и святой Новгородской. По христианской вере Богородица одна – мать Иисуса Христа. А по вере наших предков их – что ни город или село, то Богородица!

Андрей Боголюбский, взяв в жену «поганую» язычницу красавицу Улиту, все-таки перенял от нее некоторые обычаи вятичей. На построенных храмах мастерам он велел вытачивать из белого камня множественные тотемы богов – хранителей данных мест. Им поклонялись многоязыкие племена, населяющие Русь.

Очень удобная религия власти – христианская – единобожие понравилась еще Владимиру. Не надо забывать, что Владимир, получивший власть хитростью и обманом, совершив немало братоубийственных преступлений, выбрал сначала языческую веру. Он воздвиг идолов. И некоторое время им поклонялся. И «было у него тысяча жен, не считая наложниц»!

Но, языческой верой не получить «мирового господства», которым бредит каждый, в ком течет голубая кровь.

Внебрачный сын наложницы еврейки Малки, он не имел никакого права получить престольный трон. И только христианская религия помогла ему в этом.

Достаточно поднять материалы Лаврентьевской, Ипатьевской и Радзиловской летописей, чтобы понять, как это было. Крещение Руси шло не по желанию населения. Огнем и мечом. Вырубались инакомыслящие «неверные», выжигались поля и нивы. Умерщвлялись волхвы. Кровавая бойня шла вплоть до XIX века. Благодаря кровавому приходу христианства на Русь образовался сплав религий – христианской и языческой, обретший общее название – православная.

Для чего все это пишется. Для того, чтобы можно было мысленно калькой снять основные зигзаги прошлого и приложить их к нынешним. Уж больно похожи выверты путей-дорожек власти. Проецируя начало второго тысячелетия, на начало XX века, да и на начало третьего тысячелетия, поражаешься единству общей схемы, где цели(мировое господство) остались. Остались и символы… Осталась круговая порука. Всевидящее око. Исчезли образы. Нами правят безОбразные вожди, а может быть, безобрАзные. Примером может служить маленькая деталь – исчезновение в никуда стабилизационного фонда, на который страна корячилась многие годы… Куда делся? Куда растворился? Ну, просто вот так исчез и все! Все как в христианстве – не читайте книг! Верьте в Библию, верьте в междустрочие!

И женщинам, как и в прежние времена, не дозволено подходить к алтарю, и тем паче – глядеть на купола правящего нами храма. Почему именно женщинам? Да, потому что женщина – это и есть чаша Грааля! Символ бессмертия и мудрости.

Ведьма – ведающая мать. В древнем Киеве главной богине русского пантеона был поставлен памятник. Он был украшен всегда живыми цветами, ягодами. Люди несли к нему приношения в виде яблок, мёда и зерен пшеницы. Вокруг летали голуби. На руках у ведьмы Лады был златокудрый младенец Лель, олицетворявший силу любви. В руках он держал огненные стрелы – молнии, которыми пронзал сердца влюбленных.

Но сейчас не об этом. Вернемся к храмам, которые воздвигал Андрей Боголюбский. Нет в древнем Иерусалиме слова Святой. Есть в нашем языке слово Свет!

Вслушайтесь в звучание корней «Святые храмы». Храмы православные строились не на пустом месте. А на намоленных холмах, выбранных задолго до христиан – на местах капищ, на местах уже построенных церквей. Вспомним лозунг Ленина – «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем, мы наш, мы новый мир построим. Кто был ничем, тот станет всем!»

Этот лозунг придумал все таки не революционный вождь. Это лозунг тамплиеров, главная цель и задача которых – мировое господство. Братство, силой которого является еще два немаловажных символа – круговая порука( пожимающие друг другу руки) и всевидящее око(перекачивавшее с берегов Нила – глаз Бога Ра).

Церкви рушились до основания. Но. Фундамент не разбирался. Камень стоил дорого. Да и зачем менять места священные, которые располагались у русов на господствующих высотах. Отсюда слово «свет». Холм ближе к небу, солнцу, космосу. С возвышения старцы наблюдали за солнцем и луной, сверяя лунный  месячный календарь. Это место выделяли и почитали особо. Вблизи храмов сажали деревья, чтобы они ласкали взоры людей. Рисунок храмов, построек малого Золотого кольца России – тот же рисунок ветвей, листьев и деревьев.

Как же появились святые домины? Слово домины (дольмены) или хоромины не случайно. Древние деревянные обители имели форму срубов или клетей (называемые в современной архитектуре клетские храмы). Храмом могла стать изба родоначальника, основателя поселения. Представим, что община разрослась и местность (леса, поля, реки) уже не могли прокормить всех живущих на ней. Для освоения новых мест периодически снаряжались ватаги. Осевшая ватага в незнакомом месте наперво строила общую домину на видной издалека высоте. На ней ставили мужской символ рода – барабан с куполом, а так же православный знак с глубинным космическим или земным смыслом. Потом недалеко разрасталось поселение. У реки ставили избы рыбаки, близ вырубки под пашню устраивались пахари, у леса и лугов – охотники и пасечники. Жила своей жизнью и обитель. Тут были и кузнецы, и ремесленники, и кожевники, и другие мастера. Следует заметить, что высота с храмом имела оборонительное значение. Вокруг родового дома и мастерских возводился частокол, стены с бойницами и башнями. Здесь же поселялись воинские отряды. Колокольный звон оповещал округу о праздниках, опасностях, созывал вече. Так постепенно формировался торговый, хозяйственный, ремесленный, военный и культурный  оплот. Сюда стекались деловые бумаги, книги, дорогие изделия. Тут устраивались продовольственные и вещевые склады, хранилища общей казны. Под своды храма от суеты мира удалялись постаревшие родичи. Здесь со своими сверстниками они занимались привычным делом, писали летописи, увековечивали свои знания. Почтенные старцы помогали решать общинные вопросы. Достойные батюшки и матушки принимали роды, благословляли новорожденных и влюблённых, напутствовали на благие дела, провожали в последний путь умерших. В храмах жили лишь те, кто достойно прожил жизнь, вырастил потомков, построил дом, облагородил землю, защитил Родину…

Таким местом и была Московия – древний Кучков на реке Москве.

Долгое время воевали местные жители с Рюриковичами. А тогда воевали все. И вот как-то проезжал мимо Юрий Долгорукий. И понравилась уме поселение и обычаи их.

Он ни в коем разе не отдал бы своего высокородного сына за какого-нибудь оборванца боярина! Или мелкого купчишку! Он мог его женить только на особе своего уровня.

Значит, Кучка был практически как он сам по статусу того времени!!!!

Хлебосольно встретил Кучка гостя. Двух своих красавцев сыновей определил к нему  в услужение и на учебу. А красавицу Улиту отдал в жены.

Дружба Долгоруких и Кучковичей набирала силу. Дружба оказалась долгой. А не как нам преподносят более поздние источники!

Семья Андрея Боголюбского жила достаточно счастливо. Напомним, что Священным родовым обрядом считалась дача слова верности. Например, есть предание о скифах, которые пообещали никогда не расставаться друг с другом. Война ли мир, они были рядом. Но в одной битве враги взяли в плен одного из друзей. Тогда второй предложил противнику в качестве выкупа себя. В ответ последовало другое предложение. Выкупившего попросили отдать за друга глаза. Согласие последовало немедленно. Выкупленный повел своего спасителя на Родину, а по возвращении ослепил и себя. Потом они ходили в родных краях и пели песни о старине и подвигах русских.

Давали слово верности и молодожены перед святыми образами предков, а так же каменными и деревянными памятниками богоподобия на курганах, а молодые – у реки в купальскую ночь при благословении старцами на брак. Именно такою клятвою скорее всего и были связаны Андрей и Улита.

Родственники (поганые язычники) всячески помогали Андрею Боголюбскому в делах державных. Отсюда его сила и уверенность. Улита рожает четырех сыновей и дочь.

Проходит время. И немалое. Андрей, связанный властью и орденом тамплиеров, увлекается идеями мирового господства. Эти идеи не разделяет ведающая мать Улита. К тому же красота ее увядает. Она старится. Да и Андрей Боголюбский уже не молод. В его крови половецкая кровь. А по обычаю ханов, жителей степи, «жен нужно менять каждые пять лет, чтобы не застоялась в жилах кровь»…

Но Андрей Боголюбский все-таки полукровка. Он терпит свою супружницу, хотя и по всей вероятности уже тяготится ею.

Крестовый поход на волжскую Булгарию приносит Андрею Боголюбскому богатую добычу. Он обкладывает данью булгар. Строит из белого камня храмы. Укрепляет свое могущество и могущество Руси. Трофеем является княжна – дочь хана, которая становится сначала его наложницей, а потом женою.

В то время Владимир и окрестные города и села наводнены заморскими купцами. Столица Руси процветает. Купцы эти евреи. Андрей верит им, как своим родичам вятичам.

Обиженная Улита изменой мужа пытается вернуться к отцу. Ей помогают слуги, которых в церковных сводах назовут любовниками. Ничего удивительного – все особи мужеского пола, с которыми женщины заговаривали тогда кроме мужа, назывались любовниками. А как убежать от мужа, не разговаривая? Тут скорее всего нам придется поверить летописи о убиении Улиты, когда их настигли слуги Андрея Боголюбского.

Возмущенный Кучка, узнав о гибели дочери, готовится к бою. И сковырнуть этого «старого пенька» оказалось не так-то просто! Ранее поддерживающий Андрея Боголюбского во всем и помогавший во всех делах княжеских, Кучка становится первым его врагом.

«И собрал князь Андрей во граде Владимере своего войска пять тысящь… И собрався суздальцев три тысячи войска ко князю Андрею пособъствовати, и поидоша князь Андрей со всею силою на боярина Кучку Стефана Ивановича… и немного возмог Кучка боярин боем битися…»

А теперь напомним о том, что сначала Кучка не захотел впустить зятя с дружиной в город под предлогом нехватки места в хоромах, которые якобы были недавно частично разобраны и теперь строились заново, а затем и вовсе отказался подчиняться суздальскому князю, говоря, что скоро станет с ним «вровень». А это явилось уже открытым вызовом и бунтом!

Начался штурм. После непродолжительного боя дружина великого князя через главные ворота ворвалась в город. Кучка через другие ворота вместе с воеводой Букалом и остатком войска бежал в лес.

Но счастье изменило Кучке. Приведем снова слова Даля: «Всем известно довольно загадочное явление, что в Москве нет сорок; народное поверье изгнало их за 40 верст из Москвы. На это сложено несколько поэтических сказок; Москва основана на том месте, где убит боярин Кучка; его предала сорока неуместным стрекотаньем своим, когда он спрятался под кустом; он ее проклял, умирая, и сороки исчезли оттуда навсегда».

После взятия города князь приказал «все имение, золото, серебро и прочее богатство, разграбив, отослать к себе…»

Вот когда зародилась Москва, а не тогда, когда ее увидел Юрий Долгорукий!

Что же половецкая княжна? Наложница Андрея Боголюбского? Она его люто ненавидела, так как он убил всех ее родичей и разграбил любимую Булгарию.

Таким образом Андрей остался без поддержки главного друга Кучки. И без его многочисленных дружин. Деньги и материальные ценности, обретенные при грабеже Кучкова не могли заменить верности родственной дружбы.

Кучков Андрей Боголюбский переименовывает в Москву. Летописи переписываются с акцентом на то, что этот город основал его отец в то время покойный Юрий Долгорукий. Камень из Владимира продолжает поступать на возведение в Москве монументальных сооружений.

Сыновья Кучки ждали удобного момента, чтобы отомстить за отца и за сестру.

Но сами по себе без войска и без поддержки они не могли ничего сделать.

Тем временем Андрей Боголюбский стал очень подозрительным. Вместо старых верных дружин родственника Кучки, он окружает себя пришлыми людьми, коих обращает в чуждое им христианство. Пришлые делают вид, что это им интересно. На самом деле им интересны только деньги.

Идет переписка и с членами ордена тамплиеров.

Раздосадованные тамплиеры процветанием Руси, как мощной державы, скорее всего, решают избавиться от опасного соперника в идее обладания мировым господством. Ритуальное убийство они решают совершить руками его же врагов и родственников, чтобы остаться в тени.

Остальное мы почти знаем. Заговорщиков 20 человек. Среди них женщина в тюрбане – булгарская княжна, так и не принявшая любовь 63 летнего старика Андрея Боголюбского. В летописи именно она держит отрубленную руку.

Покушение совершалось дважды. О первом упоминаний нет.

Второе прошло успешно для тамплиеров. В городе вспыхнули погромы против лавочников. Междоусобные распри, основанные на разнице вер и обычаев, да еще вклинившееся в Русь христианство стравили друг с другом. Мятеж продолжался долго.

Историю переписали. Добавили в нее занятные моменты о путешествии Владимирской иконы под сводами церкви и разговор с Богородицей. Чуть-чуть мистики и немного лжи.

Кто теперь помнит истоки и прасмыслы культуры этих мест?

Только историки лингвисты. Культура. Культ – поклонение. Ур – свет. Культура – поклонение свету.

И небольшое замечание в конце.

Язычники не хоронили умерших людей. Они сжигали их на огромных погребальных кострах. Останки оставались нетронутыми лишь в том случае, если человек при жизни действительно был праведником, или очень сильным волхвом. В избушках на куринных (коренных ) ножках без окон и дверей хоронили святые мощи предка, вне зависимости, женщина это или мужчина. Поэтому в русских сказках такие избушки помогают богатырям получать некие тайные знания, или силу богатырскую, или доспехи, которые в те времена мог себе позволить очень богатый человек.

А само слово «могила»  происходит от «мога» — можа» в смысле сильный ( для сравнения возьмем слова подмога, вельможа). Могила – курган, где погребены могутники – могучие сильные мужи. В древнерусском языке понятие сила обозначало не обычную физическую силу, а связывалось с представлениями о могущественном, магическом (могущий, магический, магнетический – слова родственные, восходящие к единому европейскому корню) воздействии: силы неведомые, силы нездешние. Некая сила связывает неразрывной судьбой Землю живых и тот свет умерших сородичей. И этой же силой-мощью заряжены могилы предков. Отсюда – мощи (от древнерусского мошть – сила), буквально означающее силы помогающие.

Что нам осталось в Московии? Запутанные истории наших предков. Они, как многоступенчатая извилистая вязь белокаменных храмов затейлива и непонятна на первый взгляд.

Юрий Долгорукий. Андрей Боголюбский. Улита. Киевлянин. Кучка…

Чистые пруды. Где-то там в них мощи действительно святого Князя ли боярина – Кучки.

Примите наше благословение. Правда была у каждого своя. Но отыскать ли истину? Она ли в том, что вы – наши предки. А, значит, мы любим вас и чтим.

Светлана Савицкая

Публикация роман «Распутай время» г. Москва 2009 г.

«Феномен Ляпко. Разноигольчатые аппликаторы» г. Киев 2009 г.