ФАТУМ. Роман.

Аннотация.

Роман «ФАТУМ» повествует о деятельности ученых Института Физики Высоких Энергий и его сотрудниках, совершивших в 1970 году великое открытие. Оно заключалось в том, что, с использованием ускорителя У-70, которому до сих пор нет равного в мире, им удалось, впервые получить антивещество, под названием «антигелий-3».

Произведение основано на реальных событиях прошлых лет и переносит героев в наше время.

Главный герой романа, тележурналист, ведущий программы «Мистика или реальность» Герман Беров, находясь в отпуске, сталкивается с непонятными ему явлениями, которым, в сущности, есть научное обоснование.

Роман написан в стиле научной фантастики, имена героев изменены, в силу того, что некоторые из ученых, до сих пор трудятся в этом институте и консультировали автора.

Публикуется 2 главы.

ФАТУМ.

Приключенческий роман.

ГЛАВА I

1.

Как-то удивительно сложилось этим летом — билеты на поезда в любое направление можно было купить фактически за день. И не мудрено: стоимость одной поездки в купейном вагоне порой превышала раза в два цену на перелет в том же направлении.

Трехлетний марафон в поисках «жареных» новостей и «бередящих душу» репортажей основательно подорвало нервную систему Германа.

Двухнедельный отпуск он взял в одночасье, набрав с мобильного телефона номер шефа:

— Петр Ильич! — чуть ли не прокричал в трубку Герман, — мне нужно срочно навестить родственников. Живут они далеко, поэтому, с Вашего позволения, буду отсутствовать две недели.

— Не возражаю, — сухо ответил шеф-редактор Закревский Петр Ильич и положил трубку.

Он и без того уже год фактически выгонял Германа в отпуск.

Во время одной вечеринки по случаю выпуска телеканалом ряда программ под общим названием «Мистика или реальность» шеф подошел к Герману:

— Герман Николаевич, я Вас попрошу, поберегите себя. С такими темпами работы Вы рано сгорите. А хороших журналистов у меня мало. Вы из их числа.

Надо было знать Закревского! Эта фраза на его языке звучала как: «Вам присуждается звание Героя России».

Герман вот уже как восемь лет служил на центральном телеканале в должности специального корреспондента редакции научно-популярных программ. Три из них под руководством Закревского.

Когда Петр Ильич вступал в должность, то на первом совещании по этому случаю произнес неоднозначную фразу: «От Вас требуется творчество и выполнение своих служебных обязанностей».

Не все придали значение сказанному. За исключением Германа. Он сразу увидел в этом человеке требовательного руководителя. И без того влюбленный в свое дело Герман с еще большим рвением погрузился в работу. В общем-то, только работа у него и была.

В 43 года Герман Николаевич Беров еще не был женат, жил в одной квартире с пожилой мамой, а отца у него и вовсе не было. Точнее сказать, он был, но давным-давно. Когда маленькому Герману было три года, отец странным образом исчез.

Николай Николаевич Беров был военным кинооператором. При невыясненных обстоятельствах во время проведения каких-то учений, где он фиксировал весь процесс на кинопленку по заданию Генштаба, произошла какая-то катастрофа. Вместе с отцом Германа исчезли еще три офицера. Долгие поиски не увенчались успехом, и поэтому всех посчитали погибшими, сообщив об этом родственникам.

Как водится, мать Германа еще долго ждала мужа. Наверное, именно поэтому так и не вышла замуж. Особых рассказов о своем отце за всю жизнь Герман так и не услышал. Знал о нем ровно столько, сколько все остальные.

В отрочестве юный Беров-сын как и многие сверстники, получившие в наследство «отца-загадку», пытался давать себе слово непременно отыскать его или же узнать подробности его «героического поступка».

Был ли поступок вообще, а тем более героическим — неизвестно. Но возраст есть возраст. Всему свое время. Время мечтаний, стенаний и романтизма у Германа прошло быстро. Или сказать по-другому — в свой срок.

В кассе на поезда дальнего следования народу было очень мало. Герман вошел в просторный зал, встал в центре и осмотрел по часовой стрелке ряды аквариумов, в которых скучали кассирши. Выбрав из этого многообразия самую молодую и симпатичную, он уверенным шагом подошел к окошку. Оперся локтем о стойку и с улыбкой обратился к девушке:

— Добрый день. Мне сегодня сообщили, что у Вас распродажа билетов на любые направления. Будьте добры два килограмма на Восток и три на Запад.

— Один килограмм получается в одну сторону? — поддержала шутку кассир Елена Ширяева, по крайней мере именно так у нее было написано на бейджике, прикрепленном на левой стороне белоснежной форменной рубашки, — как с этим быть?

— Ну, тогда один туда, а другой обратно, — продолжал, улыбаясь, Герман.

— Ваш паспорт!

— А Вы же не спросили, куда «туда», — Герман протянул документ, в черной кожаной обложки.

— Ну… говорите! Есть билеты на все направления!

— Тогда мне туда, куда нужно ехать не более 30 часов.

Елена удивленно посмотрела на шутника.

Герману действительно было все равно куда ехать. Он уже на вокзале перед кассами решил для себя поехать в направлении Урала, но не дальше полутора суток езды. Так, чтобы выйти на каком-нибудь полустанке, где поезд лишь на минутку делает передышку, чтобы пропустить товарняк. А еще он хотел, чтобы это место было глухое, вне досягаемости операторов мобильной связи и с отсутствием какой-либо цивилизации вообще.

Доходы и гонорары Германа позволяли ему отправиться в любую страну мира в любой пятизвездочный отель или модный курорт. Но не этого он ждал от отпуска. Отели, тусовки, дискотеки, клубы — это была глянцевая повседневность его работы. Люди, разговоры, интервью, общение — предмет его деятельности.

Последнее время очень часто перед его глазами возникала картина из детства. Сразу после исчезновения отца мать спровадила сына к своей двоюродной сестре в глухую деревню на два летних месяца. Домашняя живность, крики петухов, лай собак и яркое солнце с тех пор были его мечтами. Та тетка уже давно умерла, а больше деревенских родственников или знакомых у них не было. Вот и решил Герман поехать «наудачу». Вдруг он сможет опять пережить те ощущения из детства.

— Ну что же, давайте посмотрим, — уже с серьезным видом произнесла Елена и защелкала пальцами по клавиатуре компьютера, — так… вот… С Казанского вокзала через два с половиной часа отходит поезд на Екатеринбург, недалеко от него по пути следования есть станция Беровка…

Герман чуть не подпрыгнул на месте и даже просунул голову в окошко кассы.

— Какая? Какая? — взволновался Герман, — выписывайте!

— Ваша фамилия… — девушка открыла паспорт, внимательно посмотрела на страничку с фотографией, а потом на Германа.

— Бе-ров, — гордо произнес владелец документа, делая ударение на букву «о» в конце фамилии.

— Чудеса… А обратный билет будете брать? — все еще удивляясь, спросила кассир Ширяева.

— Да! Конечно! Давайте через двенадцать дней…

2.

Василий уже с пяти часов утра бегал по деревне. Вначале выгнал корову со двора на пастбище, потом покормил кур и поросят, прибрал двор. Теперь растопил печь, чтобы приготовить завтрак.

Васька с Отцом Кириллом жили одни. Женщин в доме не было, поэтому все хозяйство они вели самостоятельно. Отец Кирилл как проснулся, взбодрил себя прохладной водой и отправился в церковь готовить заутреннюю службу.

Приход был небольшой всего тридцать дворов, да и то громко сказано. В каждом дворе дед да бабка, а то и того: либо дед, либо бабка. Правда теперь лето и деревня немного оживилась внуками да детьми малолетними всевозможных родственников.

Деревня всегда с нетерпением ждала это время. С приездом городской подросли становилось веселее, наряднее. Дворы в одночасье раскрашивались старенькими пляжными зонтами, у берега местного прудика появились заплатки в виде махровых простыней и музыка… Не громкая, но очень непривычная для деревенского уха.

После полудня, когда просыпалась «городская» часть деревни, старички брали своих ненаглядных внучат и расхаживали по кривым улочкам от двора к двору, хвастаясь соседям, кто на сколько подрос и на кого стал похож по сравнению с прошлым годом.

В эти времена и без того неприметную старенькую церквушку местный люд забывал. Отец Кирилл не обижался за это на прихожан, но и служить не прекращал. В этом его всегда поддерживал и помогал, чем мог, приемный сын Василий. Несмотря на свой юный возраст, ему пошел четырнадцатый год, он был мальчиком рассудительным, обстоятельным и по житейски мудрым. Хотя как и все мальчишки, не прочь был иногда пошалить, но не в ущерб своим обязанностям, которые сам себе и наделил.

— Васька! Василий, — Отец Кирилл, вернувшись из церкви, вошел в дом и стал звать сына.

Никто не откликнулся. Отец Кирилл прошелся по комнатам, поднялся на второй этаж — никого.

Дом был большой, просторный. Хозяева мечтали, что вдруг кто приедет погостить, будет, где остановиться, да так чтобы нетесно. Однако никто к ним не ехал, не было у них никого.

Кирилл вышел во двор.

— Василий!

— Я здесь, батя! — отозвался Васька из сарая.

— Ты ел или опять меня ждал?

— Тебя, — Василий направился к дому.

— Ну тогда пошли трапезничать, — улыбнулся Отец Кирилл.

Стол был накрыт вполне по-деревенски: скромно, но изобильно. В миски были разложены вареные яйца, огурцы, помидоры, зелень — все с огорода. По середине стола на деревянной подставки стояла большая сковорода с жаренной картошкой, рядом кастрюля с вареной телятиной. Хлеб был покупной из магазина.

— Батя, а когда к нам газ проведут? Не слыхал? — спросил Васька, сквозь набитый едой рот.

— Ты прожуй вначале, а потом разговоры разговаривай… В соседнюю Плющиху уже провели. Это километров десять от нас будет. Я думаю в следующем году… А так… Кто его знает.

За столом образовалась тишина.

Закончив завтрак, Васька с отцом убрали со стола грязную посуду. Батюшка сложил тарелки в корзину и понес ее во двор. Там стояла старая железная бочка, наполненная водой. От летнего солнца вода быстро нагревалась, и поэтому мыть посуду было легко. Тем временем, Василий включил электрический чайник и разложил на столе все необходимое к чаепитию.

— А что в сарае-то делал? — спросил отец, вернувшись с чистой посудой.

— Я вчера за лесной ягодой ходил и нашел ящик непонятный. Тяжелый такой. Вроде крышка есть, а открыть не могу. Думал в хозяйстве пригодится. Вот я и пытался его топором поддеть. Никак не получается.

— Попьем чайку — посмотрим, — спокойно ответил Отец Кирилл.

Повода волноваться не было. «Наследия» Великой Отечественной войны в этих краях не наблюдалось — глубокий тыл. Военных здесь на его памяти не было. Вот и подумал Кирилл, что это скорее всего городские потеряли или экспедиция какая. А может еще проще, прибор метеостанции, которая вот уже как лет сорок расположилась в пяти километрах от деревни.

3.

Герман подошел к купе спального вагона, еще раз достал билет и проверил, не ошибся ли он местом. Это было лишнее. Вагон, впрочем как и весь поезд, были полупустыми.

Помещение чисто убрано. Нижние полки застелены свежими простынями и приятными на ощупь одеялами. Естественно верхних полок в СВ не было. Подушки по обе стороны небольшого столика стояли торчком, как треуголки времен Петра I. Столик украшала светло-бежевая салфетка, углы которой свисали в три стороны. На ней расставлены две фарфоровые чашки с блюдцами и ложечками, пепельница, вазочка с аляпистыми искусственными цветами. На всех предметах красовалась надпись «Екатеринбург» и герб города.

Беров бросил небольшую спортивную сумку на полку что справа, сам уселся к окну с левой стороны, подмяв под локоть подушку-треуголку.

Поезд тронулся.

В купе постучали и тут же открыли дверь.

— Добрый день. Я ваш проводник, меня зовут Лариса, — не дожидаясь ответного приветствия, сообщила высокая средних лет женщина, — я буду с Вами на протяжении всего пути следования. Обращайтесь ко мне по любому поводу. А теперь, будьте добры, ваши билеты и паспорт.

Герман протянул два билета и документ.

— Я не люблю ездить с соседями. Хочу отдохнуть, поэтому выкупил два места. Купе полностью мое.

— Вот и замечательно, — улыбнулась Лариса, — в стоимость Ваших билетов входит питание — ланч и обед. Через тридцать минут к Вам придут из вагона-ресторана, и вы сможете выбрать горячее, а также в какое время его подать. В Вашем случае  два раза.

— Я еду не до конца… — начал было Герман.

— Я вижу, — перебила его проводница, — Ваша станция в 2 часа 35 минут. Ночью. Если будете спать, не беспокойтесь, я Вас разбужу. За какое время? Учтите, стоянка на станции Беровка  одна минута.

— Если можно, минут за сорок… Спасибо.

Проводница вышла из купе.

Герман запер дверь изнутри, открыл спортивную сумку и стал в ней шарить, вспоминая, что он бросил в нее наспех. Там находился нессесар с бритвенными принадлежностями, зубная щетка, паста, мыло. Не забыл он так же положить большое махровое полотенце, спортивный костюм, шорты, две футболки, пляжные тапочки, пару сменного нательного белья, носки. Перебирая вещи, Герман никак не мог решить, во что переодеться, в спортивный костюм или футболку с шортами. Вдруг на дне поклажи он обнаружил цифровой диктофон и маленькую фотокамеру «Олимпус». «Дааа… Сила привычки», — подумал он про себя.

Так делали многие опытные журналисты — на всякий случай всегда брали с собой эти предметы. Вдруг что интересное попадется на пути: можно в любой момент зафиксировать событие или факт, взять интервью у очевидцев. Издержки профессии.

Отведав одновременно ланч и первую порцию горячего, Герман достал сигареты и вышел в тамбур. За окном пробегали деревья, поля, неказистые строения, столбы электропередач. Он оперся плечом на техническую дверь тамбура и попытался прикурить. С первого раза не получилось: поезд странным образом стало трясти. Вторая попытка прикурить осветила на мгновение лицо Германа. Он краем глаза зафиксировал стоящую у противоположной двери фигуру человека. «Странно, почему я его не заметил раньше, когда входил». Берову стало любопытно. Он затянулся и аккуратно, как бы невзначай, взглянул на незнакомца. Мимо пролетел столб с прожектором. Герман смог увидеть подробности. Высокий мужчина лет пятидесяти, а может и старше, с длинными до плеч волосами. Черты лица определить было сложно, их закрывали густые усы и длинная борода с прожилками седины. Одет был в белую на выпуск рубашку с длинными рукавами, напоминавшую нижнее белье, и черные прямые брюки без стрелок.

Герман перевел взгляд за окно. Наступали сумерки. Рассмотреть соседа по тамбуру второй раз ему не удалось: фигура куда-то исчезла. «Переутомление… Я только сейчас почувствовал, как устал за эти годы» — с грустью подумал Герман, затушил сигарету и направился в свое купе.

Осторожный стук в дверь разбудил Германа.

— Через сорок минут Беровка. Вы просили разбудить. Напоминаю, стоянка одна минута, — шепотом сообщила проводница Лариса.

За сорок минут Герман успел сложить постельное белье, переодеться, выпить чашку кофе и даже принять душ,  побриться. В вагонах «СВ» были не только биотуалеты, которые позволяли пользоваться ими во время остановок, но и отдельное купе с душевой кабиной, гладильной доской и утюгом.

Несмотря на глубокую ночь, Герман Беров бодрым шагом прошел по коридору вагона и лихо спрыгнул с подножки поезда на землю.

— Огромное Вам спасибо, Лариса! Было приятно проехаться в Вашем вагоне, — игриво поблагодарил Герман и помахал рукой.

— И Вам! Счастливо отдохнуть! — кивнула в ответ проводница, закрывая дверь тамбура.

Состав напрягся и тихонечко стал набирать обороты. Вскоре совсем исчез в темноте.

Герман внимательно посмотрел на освещенный щит с надписью «Беровка». Огляделся вокруг. Тишина. Лишь в небольшом строении, находившемся в пяти шагах от железнодорожного полотна, горело окошко. Герман постучал. Открыла пожилая женщина в форменном кителе, опоясанная солдатским ремнем и воткнутыми в него двумя флажками желтого и красного цветов.

— Добрый день! Ой! Извините. Доброй ночи, — почему-то засмущался Герман, — Вы не подскажете, как добраться до деревне Беровка?

— А вон! Урологи грузятся. Чёй-то с поезда получили. Так к себе, наверное, поедут. Мимо Беровки. Спроси, может, подвезут, — громко отрапортовала женщина.

Из темноты раздался смех:

— Да не урологи, а метеорологи… Идите к нам — подбросим до Беровки. Дорога одна.

Герман направился в сторону, откуда последовало приглашение. Через несколько шагов он смог разглядеть три силуэта и транспортное средство, по очертаниям напоминающее УАЗ-469.

Приблизившись, Герману стало ясно, что это была Нива, а рядом с ней трое мужчин. Двое выглядели лет на тридцать. Они лихо грузили какие-то небольшие коробки в багажник автомобиля. Третий, уже в возрасте, сделал несколько шагов навстречу Герману и протянул руку:

— Константин Сергеевич. Руководитель метеорологической станции. Это Аркадий и Семен, мои сотрудники, — ребята оставили коробки и пожали руку Герману.

— Герман Николаевич, — представился Беров и сделал паузу, — сюда на отдых, как говориться, «дикарем».

— «Дикарем» обычно на Юга ездят, а не в глушь России, — не переставая весело хмыкать, заметил Семен.

— А может у человека катарсис. Надоело все, — угадал Аркадий.

— Это Вы точно подметили, не буду скрывать. Так и есть! — поддержал Аркадия Герман.

— Вам какое дело, — вдруг рассердился Константин Сергеевич, — давайте закругляйтесь. Ехать пора.

Потом повернулся к Герману и предложил сесть в машину.

— Вам конкретный дом нужен? — спросил руководитель станции, когда машина уже тронулась с места.

— Да нет. Остановите у деревни.

— Дорога делит Беровку пополам. Нам не трудно.

— Где-нибудь остановите. Мне тоже все равно.

— Ну, тогда у церкви, — заключил Константин Сергеевич, — там улица освещается. Один фонарь на всю деревню.

Машина шла с небольшой скоростью. Сидевший за рулем Семен осторожно объезжал неровности сельской трассы. Герман задумался: «Странные метеорологи. Аккуратно одеты, гладко выбриты, коротко подстрижены. Таких встречал только в «Росгидрометеоцентре», да и то перед съемками программы «Прогноз погоды». Надо будет по возвращению рассказать своим. В пример поставить».

До места добрались молча. Нива остановилась на небольшом пяточке, некое подобие площади, у церкви. И действительно, вся деревня была погружена в темноту, лишь на столбе рядом с парадным входом в Храм одиноко висел фонарь. Его слабый свет распространялся на небольшой кусочек улицы и несколько домов.

— Ну что, может, еще увидимся? Мы иногда заезжаем в Беровку. Пруд у них очень хороший. Лето в этом сезоне жаркое. Так будет продолжаться как минимум еще месяц. Искупаться обязательно заедем, — Константин Сергеевич пожал на прощание руку Герману.

— Спасибо большое! Удачи! — Герман махнул рукой Аркадию и Семену. Те в ответ кивнули. Почти синхронно.

Беров осмотрелся.

— Надо бы попроситься на постой. Деньги есть, авось пустят, — и пошел по деревенской улице в сторону, откуда приехал.

4.

Отец Кирилл проснулся от двойного желания: выйти во двор и утолить жажду. Не включая свет, он нащупал на стуле у кровати черные морфлотовские брюки. Когда-то давно он проходил срочную военную службу на Северном флоте. В этих штанах он увольнялся в запас. Было время, когда прошло года два после увольнения, Кирилл даже ногу в них просунуть не мог. А после того, как принял постриг, они снова стали ему впору. Теперь эти брюки служили домашней одеждой. Первое время он их исправно стирал и отпаривал утюгом. Теперь лишь только стирал. От этого внешний вид когда-то парадных штанов превратился в бесформенное одеяние.

Натянув на себя эти штаны и белую нательную рубаху, Отец Кирилл спустился на первый этаж, подошел к печи. Слева от нее на невысокой скамейке стояло ведро с крышкой и ковш.

Вдоволь напившись, Кирилл включил свет над крыльцом и было направился в глубь двора, где находилась деревянная будочка деревенского туалета, однако его отвлек еле слышный звук шагов за забором. Батюшка вскинул руку и посмотрел на часы. Стрелки указывали 3 часа 25 минут.

«Интересно,- подумал Кирилл, — это что за ночной гость в деревне. По всему видно неместный».

— Вы что-то ищете? Господин хороший, — окликнул незнакомца Отец Кирилл.

— А? Да! Здравствуйте! Я ночлег ищу.

— Входите во двор. Потолкуем, — Кирилл хотел разглядеть пешехода в свете фонаря.

Незнакомец чуть задержался у калитки, видимо, не сразу нашел задвижку и вошел во двор. Когда он приблизился к крыльцу дома, то стало ясно, что это мужчина средних лет, крепкого телосложения, коротко пострижен, аккуратно одет в легкие штаны и бежевую футболку–тенниску. На правом плече весела кожаная спортивная сумка. «Небось, городской», — подумал про себя  Отец Кирилл.

— Еще раз, здравствуйте, — мужчина протянул руку для приветствия, — меня зовут Герман… Герман Николаевич.

— Кирилл Афанасьевич, — сухо отреагировал батюшка, — все называют Отцом Кириллом. Я настоятель местной церквушки.

— Да, да. Видел. Меня как раз у нее и высадили попутчики, — тут Герман осекся и стал пристально вглядываться в фигуру Отца Кирилла, будто бы что хотел в ней узнать.

— Вы что это?.. Уж извините, что в домашнем одеянии Вас встречаю. Так ведь гостей среди ночи и не ждал, — засмущался Отец Кирилл.

— Аааа… А как Вы успели вперед меня? Вроде на станции никого не было, — вопрос прозвучал так неожиданно, что Кирилл Афанасьевич чуть отпрянул от собеседника.

— Вы это о чем? – с недоверием спросил батюшка.

— Мы же с Вами одним поездом приехали… Я Вас в тамбуре заметил…, — стал объяснять свой вопрос Герман.

— Я, господин хороший, вот уже лет 20  как из этих мест никуда не выезжал, — Отец Кирилл слегка задумался, подсчитывая, не слукавил ли он, — по крайней мере, последний год уж точно.

— Да? Ух! Извините, ради бога! Вы были очень похожи на одного человека.… Ну ладно, оставим это. Я хотел спросить, можно ли у Вас погостить дней десять, двенадцать. Я заплачу.

Несмотря на некую странность в поведении незнакомца, Отец Кирилл был очень рад новому человеку. Тихая размеренная жизнь последнее время все чаще заставляла задумываться о всяком. Больше всего Кирилл Афанасьевич мечтал посетить Столицу, полюбоваться на Кремлевские Храмы, их ажурные иконостасы, яркие фрески и плафоны. Всё как-то не удавалось. А еще ему было жутко интересно узнать, как там живут миряне, чем дышат, о чем говорят, какие заботы их тревожат. Поэтому когда Герман сообщил ему, что приехал из Москвы, Отец Кирилл был готов обнять его и тут же усадить за стол, чтобы начать долгие расспросы и любопытства. Однако внутренняя степенность не позволяла так бурно выражать эмоции.

— Так что ж, живите, сколько угодно будет. Дом большой, а в нем я да сын Васька. Платы не возьму. Будете помогать по хозяйству – вот Вам и стол. А если изысков каких захотите, так это сами покупайте, что пожелаете. Автолавка приезжает регулярно. Магазин есть. В общем располагайтесь.

Отец Кирилл повел Германа в дом. На втором этаже была большая комната в два окна. Считалась она гостевой. В ней было всё необходимое: двуспальная кровать с тумбой, комод, трехстворчатый шкаф, письменный стол со стулом, кресло и журнальный столик. У кровати стоял старомодный, времен шестидесятых годов прошлого века, торшер, а на столе лампа. «Красный» угол комнаты украшали иконы и лампада. «Колоритное жилище», — подумал про себя Герман. Он не ожидал, что всё сложится так удачно да и еще с удобствами, о которых нельзя было предположить.

— Дядь Герман! Дядь Герман! – Васька потрогал гостя за плечо, — вставать пора. Батя сказал, что в помощь мне по хозяйству будете.

Герман зашевелился в постели,  сладко потянулся и открыл один глаз.

— А ты кто? Василий?

— Нет! Архангел Гавриил! – Васька насупил нос, будто бы обидеться вздумал.

— Сам эту шутку придумал или кто рассказал? – Герман сел.

— А я и не шучу. По-Вашему, кто в доме мог Вас будить? А?

— Ну ладно, не умничай. Видишь – еще не привык. Дай мне денька два приглядеться к Вашим порядкам.

— Ага! – Васька рассмеялся, — денька два привыкнуть, три – обтесаться, четыре вещички сложить… А я тут корячиться буду!

— Не груби!

— Да я и не думал. Извините. Как-то с утра всё не ладится. Батя на службу уходил, сказал, что гость у нас и что помогать мне будет.

— Правильно Батя сказал. Так и есть! Только учти, я ведь городской и толком ничего не умею, — Герман уже стоял перед Васькой, одетый в шорты и футболку.

— А ничего и не надо, — Васька оживился и потащил Германа за руку во двор, — я уже всё сделал. Мне, честно говоря, скучно стало.

Васька наспех провел экскурсию по дворовому хозяйству. Показал Герману, где находятся «удобства», сообщил, что воду в бане он подогрел и можно как следует умыться, показал огород, сарай, живность, после чего усадил за стол и заставил плотно позавтракать, к чему Герман был вовсе не приучен. Однако соблюдая этикет и правила гостеприимства, он впихнул в себя лошадиную дозу съестного и поинтересовался, чем всё же он может быть Ваське полезен.

— А какая у Вас профессия? – полюбопытствовал Василий,  —  может она и пригодится, раз другого не умеете.

— Журналист… Корреспондент… В общем на телевидении работаю.

— Понятно! – почесал затылок Васька и задумался.

— Специализируюсь на всяких загадках и странностях. Пытаюсь разобраться, где правда, а где вымысел, — неожиданно для себя, решил пояснить Герман.

— Да я понял! Я хоть и деревенский, но в школе у меня одни пятерки, и читать я люблю. Так что знаю, что значит журналистика.

Васька с Германом уселись на крыльце. Герман закурил и стал «пытать» грамотея — что он знает о журналистике. Васька не сопротивлялся и выложил весь свой «багаж» с комментариями и пояснениями. Оказалось, что мальчишка действительно был хорошо осведомлен о деятельности средств массовой информации и процессах, происходящих в них.

— Ну и откуда у тебя такие познания, в этой области? – Герман слегка похлопал Ваську по спине.

— Всё очень просто. В прошлом году у нас в школе было что-то вроде местного конкурса. Каждый из нас должен был выбрать профессию и как бы защищать ее перед остальными. Говорить что хорошо и что плохо. Я выбрал журналистику. Интересно было. Много книжек прочел. Разных. Даже закон о СМИ.

— Интересный ты человек, Васька.

— Все люди интересные… А что у Вас было самое интересное? – Васька заглянул Герману прямо в лицо.

— Многое. Вот недавно завершили интересный проект под названием «Мистика или реальность». Рассказываем людям о том, что действительно может существовать на белом свете, а что обман.

— И кто же судит? Кто определяет?

— Определяют разные ученые, академики, профессора. Они опытным путем доказывают существование того или иного явления, или же наоборот – опровергают.

— А Бог? Как с ним быть? – не на шутку взволновался юноша, — Какой профессор может доказать его существование?

— Тут, брат, посложнее будет, — Герман встал, намекая на то, что не очень то ему хочется затрагивать эту тему, — тут выбор каждого.

— Это Вы верно подметили… А пойдемте я Вам наш пруд покажу, и где магазин находится, — сообразил Васька, что уже достаточно надоел своими расспросами.

— Ну, тогда, может и искупаемся? Ты как? – Герман развеселился до ребяческого состояния.

— Я «за»!

Васька забежал в дом, взял два полотенца и они вышли со двора.

Чтобы разглядеть окрестности, Герман попросил Ваську пойти длинной дорогой, не зная, есть таковая или нет. Оказалось что есть. Идти надо было не через деревню, а околицей, как бы огибая поселение. Шли весело. Чуть ли не вприпрыжку. Васька вообще, то убегал вперед, то немного отставал, вечно разглядывая что-то в траве или кустах. Природа радовала своим теплом, легким шелестом листьев на деревьях, жужжанием и стрекотанием всяческих насекомых. Небо было высоким, бездонным. Герману казалось, что достаточно оттолкнуться от земли и можно полететь, как та птица на горизонте. Настроение было великолепным. Стали постепенно уходить куда-то далеко мысли о работе. Дышалось легко. Ощущение беззаботности и детской радости овладевали им всё больше и больше. Именно о таком отпуске он и мечтал. «Теперь каждый год буду приезжать сюда или в какое другое место, но обязательно в деревню, — думал Герман, — жалко мне Вас — любители тусовок, заграничных курортов и пятизвездочных отелей». Размышления на эту тему были грубо прерваны. Васька, споткнувшись о придорожный камень, чуть не сшиб Германа с ног.

— Да что ты там потерял? — возмутился этакой беспардонностью Герман.

— Извините, дядь Герман, — Васька отряхнул от пыли штаны, — я прошлый раз штуковину одну нашел, ящик, а рядом с ним ручка была. Ящик этот я домой притащил, а ручку по дороге потерял. Хочу открыть ящик, всё не получается. А шел я как раз этой дорогой. Вот думаю, может, найду ее, ручку эту.

— Дался тебе ящик какой-то, лучше про деревню свою расскажи. Какие тут достопримечательности и всё такое?

— Деревня как деревня, — надулся Василий, — а ящики просто так в лесах не водятся.

— Да откроем мы его. Откроем! Обещаю!

— Вот спасибо! – Васька успокоился и остаток пути уже шел рядом с Германом.

5.

Уазик подъехал к глухим воротам. Фары осветили всю неприглядность и запущенность высокого забора и выкрашенные в тот же болотный цвет створки въезда. За забором располагались обветшалые от времени строения. На всей территории их было всего четыре. Ближайшие к воротам – гараж на две машины и склад, объединенные общей крышей, с открытой между сооружениями площадкой. Здесь дорога для транспорта заканчивалась.

Вглубь участка вела асфальтовая тропинка, вдоль которой торчали облупленные столбы уличного освещения. Несмотря на их древний вид, свою функцию они выполняли исправно. По левую и правую стороны от тропинки раскинулись некошеные газоны, утыканные всевозможными антеннами и метеоприборами, похожими на скворечники. Судя по внешним признакам и высоте травы, к этим «скворечникам» никто, никогда не подходил. В этом году уж точно.

Через пятьдесят метров аллея упиралась в длинное одноэтажное кирпичное здание желтого цвета. Оно напоминало дом пионеров какого-нибудь областного городка или же жилище обедневшего помещика. Нелепые колонны, огромные арочные окна, лепнина с неопределенными сюжетами и даже массивные уличные вазы, украшавшие вход в этот «дворец», не могли вызвать в любом человеке чувство эстетического удовлетворения. Настолько всё было вычурным, что трудно было не только определить архитектурный стиль, но и вообще засомневаться – человек ли это сотворил?  Жирной точкой этого «ансамбля» была табличка, висевшая справа от центрального входа. На синем фоне которой золотыми буквами, значилось: «Росгидрометцентр. Научно-исследовательская станция № 158».

Это строение служило не только рабочим местом для научных изысканий, но еще и разграничением пространства территории станции. Обойти НИС № 158 с обеих сторон было делом трудным. Проще всего преодолеть препятствие насквозь – через главный вход, холл и запасной выход.

На внутреннем дворе было всё иначе. Газоны подстрижены, заборы покрашены, тропинки подметены. Сразу видно – здесь живут люди! И действительно, четвертым зданием был жилой корпус. Выглядел он как обычный деревенский дом с трубой, наличниками, красивым крыльцом.

— Константин Сергеевич, а Вам не кажется, что странный он какой-то этот Беров, — Семен переложил последнюю коробку из багажника Уазика на четырехколесную тележку.

— А кто это? – встрял в разговор Аркадий.

— Наш попутчик, — ответил за Семена Константин Сергеевич и направился к массивным дверям склада.

— Вот интересно! Откуда ты знаешь его фамилию, он вроде только по имени и отчеству представился, — Аркадий взялся за ручку тележки и покатил ее вслед за шефом.

— Аркаш, а ты сколько уже на станции? Почти год? Пора уже запомнить, что в мои обязанности входит безопасность Проекта. А это значит, что я должен знать всех, кто приближается к объекту, с какой целью и надолго ли, — Семен шел рядом с Аркадием, засунув руки в карманы.

Вход в склад был уже открыт. Константин Сергеевич скрылся в глубине помещения. Лучи восходящего солнца, пробивающиеся через расположенные под самой крышей узкие немытые окна, слегка освещали его силуэт.

Внутри помещения не было ничего примечательного – стеллажи, железные шкафы да множество всякого барахла.

— Константин Сергеевич! Товарищ полковник! Включите свет, пожалуйста! – эхом разлетелся голос Аркадия. В это же время Семен закрывал на внутренние засовы входные двери.

Помещение озарилось ярким светом ламп дневного освещения.

— Семен! Аркадий! Давайте поживее! У нас еще дел невпроворот, — громко скомандовал Константин Сергеевич. Офицеры ускорили шаг и через мгновение оказались у противоположной от входа стены склада.

У открытого железного шкафа спиной к подчиненным стоял Константин Сергеевич. Полковник быстрыми движениями открутил заднюю стенку шкафа, за которой показалась электронная панель с множеством кнопок.  Быстрый набор цифр — и часть стеллажей зашевелились, разъехались в разные стороны, а пол, что был под ними, стал опускаться, пока не образовалась пустота в виде прямоугольника размером три метра на три метра.

Константин Сергеевич произвел еще несколько манипуляций с панелью, прикрутил на место стенку шкафа и закрыл его на ключ. Тут же из зияющей пустоты появилась платформа. Все троя вошли на нее, вкатив за собой тележку. Постепенно платформа с людьми скрылась в глубине пола. Стеллажи заняли свое прежнее положение. Свет погас.

Груз с людьми постепенно углубился на двадцать метров от поверхности земли. Именно здесь была настоящая станция. Множество коридоров, напоминавшие салон самолета, только без кресел, соединяли всевозможные отсеки. В центре этой системы находился испытательный блок, куда и направились Константин Сергеевич, Семен и Аркадий.

Вспомогательные помещения были отделены от «сердца» станции небольшим тамбуром, в котором все троя переоделись в спецодежду. Простоватые на вид светло-бежевые брюки и куртки обладали высокой защитной функцией: ощутимо снижали радиацию, воздействие высоких температур, не пропускали влагу. При этом находиться в этих костюмах было весьма удобно и комфортно.

— Так! Давайте по местам! Начнем тестирование системы, а после замену необходимого оборудования, — Константин Сергеевич расположился в кресле у главного пульта. По левую и правую стороны – Семен и Аркадий.

Перед каждым из них находилась панель с множеством датчиков, сенсоров, счетчиков и один на всех огромный, во всю пятиметровую стену экран.

Офицеры молча привычными движениями достали из внутренних карманов курток серебристые ключи причудливой формы и поместили их в скважины на панели.

— Готовы, — полковник секунду выждал, — на счет три. Раз, два… Старт!

Загудела вентиляция и система охлаждения, замигали детекторы, засуетились зеленоватые ленточки на маленьких мониторах. Ожил огромный экран.

Все это очень напоминало Центр Управления полетами в космос. Кажется, еще мгновение и поступит команда: «Обратный отсчет!». Но этого не произошло. Дальше все выглядело обыденным и даже банальным. Константин Сергеевич и Семен вслух называли какие-то цифры и показатели, а Аркадий вносил эти данные в электронную таблицу на компьютере.

Минут через тридцать-сорок, Константин Сергеевич откинулся в кресле и обратился к подчиненным:

— Ну что? Все? Расхождения, нестыковки, превышение параметров  обнаружены?

— Никак нет! – синхронно ответили Семен и Аркадий.

ГЛАВА II

1.

— Алло! Мам, привет! Я сдала!

— Привет, дорогая! Даже не сомневалась! Отлично?

— Да. Я скоро буду. По пути могу в магазин заскочить. Что-нибудь нужно?

— Да нет. Мужа твоего только что отправила.

— А он уже дома?

— Да, дома. Шикарный букет принес и какую-то загадочную коробочку. Любит он тебя!

— Я знаю, скоро буду. Пока.

Лена убрала сотовый телефон в сумочку, повязала поверх шубы шарф, поглубже натянула вязаный берет и направилась к остановке. Долго ждать не пришлось. Маршрутное такси быстро довезло несколько пассажиров до метро «Университет».

Была суббота, пять часов вечера, и поэтому дороги не были так загружены транспортом, как в будние дни.

Вот уже год они жили втроем в большом доме «сталинской» постройки рядом со станцией метро «Динамо». Год назад, еще на четвертом курсе, Лена вышла замуж. Он был с ее факультета, только на год старше. Познакомились они очень просто: на студенческой дискотеке и сразу же понравились друг другу.

Эта дискотека была первым увеселительным мероприятием, которое она посетила после смерти отца. Она сильно переживала эту утрату. Отец для Лены был всем – и другом, и наставником, и научным руководителем. В любом вопросе она находила у папы поддержку и понимание.

Веселый статный компанейский Лев Маркович, несмотря на свою занятость в Институте ядерной физики, где он возглавлял серьезную лабораторию, всегда находил время для единственной дочери.

Эта смерть была как гром среди ясного неба. В прямом смысле этого слова – оглушила. Очень неожиданно!

Нельзя сказать, что Лев Маркович был поборником здорового образа жизни. Он курил, позволял себе по поводу рюмку, другую крепкого спиртного. При этом выглядел всегда бодрым и в хорошем расположении духа. Да и болеть – он никогда не болел. Разве что пару случаев, да и те – обычная простуда. А тут! Вдруг, ни с того, ни с сего – тромб. Внезапная остановка сердца.

Ленина мама, Лидия Борисовна, как-то спокойно отреагировала на случившееся. Она всю жизнь хлопотала по дому, никогда не работала. В том смысле, что не ходила на службу. Хотя и могла бы. А когда не стало Льва Марковича, она еще пуще ревностней, стала относиться к домашнему очагу. Создавалось впечатление, будто бы Лидия Борисовна каждый день ждала мужа из командировки, в которые он частенько ездил при жизни.

Лена же, наоборот, потеряла интерес ко всему. Заперла себя в четырех стенах. Университет – дом. Лидия Борисовна видела это и тихо переживала про себя, не говоря ни слова.

Только в этот день, когда к дочери забежала давнишняя подруга и сокурсница Клара, чтобы пригласить ее на дискотеку, Лидия Борисовна не выдержала.

— Ну что ты сидишь? А?

— Мам, перестань.

— Всё! Хватит! Я думаю, отец бы не порадовался за тебя, увидев, что ты с собой делаешь. Собирайся и иди!

И Лена пошла. Уже выйдя из подъезда дома, вдруг почувствовала какой-то прилив сил и положительных эмоций. А оказавшись в полумраке дискотечной площадки, и вовсе расцвела, заулыбалась. И тут он – Аркадий. В первую минуту Лена даже опешила – он так похож на отца! Но это была неправда. Аркадий не был похож на Льва Марковича. Внешне не был. Позже, когда они стали встречаться, и Аркадий уже бывал у них дома, Лидия Борисовна и Лена стали замечать схожесть характера и темперамента.

Через три месяца они поженились.

И вот сегодня Лена с Аркадием отмечали год совместной жизни и успешную сдачу последней Лениной сессии. Дальше ей предстояло преодолеть госэкзамены и защиту диплома. А Аркадий выходил на финишную прямую в своих теоретических изысканиях в области физики высоких энергий и защиты кандидатской диссертации.

— Привет, дорогой! Мам, я дома! – Лена крикнула из коридора, еще не успев полностью раздеться.

Из столовой, тут же, появилось улыбающееся лицо Аркадия.

— Привет, привет! А мама не слышит. Я ей притащил две сумки продуктов, и теперь она закрылась в кухне и что-то там готовит. Меня не пускает помогать. Говорит – сюрприз.

— Я догадываюсь, — Лена со вздохом сняла шубу и подала ее мужу.

— Как ты носишь эти доспехи? – расхохотался Аркадий, — вот заработаем кучу денег, и я тебе обязательно куплю песца или чернобурку. А этого бизона отправим на дачу, будем в нем по ночам у костра сидеть.

— Так у нас дачи-то нет, Аркаш.

— Я же сказал – заработаем!

— Ну да, ну да…

Аркадий и Лена прошли в гостиную. Стол был уже накрыт. Белая скатерть, праздничный сервис, мельхиоровые приборы, несколько салатов в хрустальных вазах, фрукты, фужеры – настоящий банкет! А завершал эту композицию стоящий рядом сервировочный столик с различными напитками и огромным букетом, составленным из разнообразных цветов и декоративной травы.

— Даааа.… Это твоих рук дело, — Лене очень понравилось и она рассмеялась.

— Всё для тебя! – Аркадий усадил жену в кресло, сам встал перед ней на колено и протянул коробочку, завернутую в разноцветную фольгу и красным бантом на крышке.

— Спасибо, дорогой!

— Ты вначале посмотри, а уж потом благодари.

Лена сорвала фольгу, под которой оказалась ярко красная бархатная упаковка. Лена медленно, чуть дыша, приоткрыла крышку.

— Вот это да! – восхищение было трудно сдержать, — это же стоит целое состояние!

— Давно копил, — Аркадию было приятно от такой реакции жены.

Золотой браслет был выполнен плетением «косичка», на котором красовалась ящерица с зелеными глазами, такими же, как были у Лены. Выглядел он действительно очень элегантно и дорого.

С деньгами в их небольшой семье было туго. Лена подрабатывала репетиторством у абитуриентов, а Аркадий помогал студентам делать курсовые, рефераты и даже дипломные проекты.

Накопить они ничего не могли, все деньги уходили на питание, коммунальные платежи и проезд. Каждый из них не скрывал друг от друга сколько зарабатывал – все средства складывали в шкатулку, которая хранилась в комнате у Лидии Борисовны.

Только однажды Аркадий промолчал.

Будучи аспирантом, его, как и других, кроме научной деятельности, привлекали еще и к преподавательской. И вот в конце очередной лекции у пятого курса к Аркадию подошел хорошо одетый молодой человек и предложил за кругленькую сумму написать за него дипломную работу. Аркадий не сдержался и, не смотря на угрызения совести, согласился. Потом долго думал, что делать с деньгами. Просто принести в дом, значит придется объяснять, как он их получил. А ему было стыдно. Тогда он и решил их припрятать. Одна часть средств ушла на поездку в Санкт-Петербург. Лена была удивлена, что в эту двухдневную командировку кафедра разрешила взять с собой жену. А другая – на этот браслет. Была еще одна незначительная трата. Аркадий отремонтировал телевизор, который стоял в комнате тещи. Родным же сказал, что какой-то товарищ помог ему с ремонтом за шесть бутылок пива. Того стоило.

Однако с тех пор Аркадий больше не соглашался на подобные предложения. Проконсультировать, помочь исправить недостатки, подсказать – да, а написать диплом полностью – никогда.

Вечер был замечательным. Повеселились от души. На это торжество Лена и Аркадий пригласили лишь Клару и Ник Ника. Точнее сказать, Николая Николаевича, Колю — школьного друга Аркадия. Они же были свидетелями на их свадьбе.

После вкусного ужина на столе появился сюрприз – торт с надписью «Лена плюс Аркаша». Выглядело мило. Гостей проводили до метро в двенадцать часов ночи.

Вернувшись домой, «юбиляры» обнаружили, что всё уже прибрано, посуда помыта, а Лидия Борисовна, услышав, что они вернулись, лишь выглянула из своей комнаты и пожелала спокойной ночи.

Аркадий и Лена, совершив вечерние процедуры, тоже легли в постель. Спасть не хотелось.

— Большое тебе спасибо, Аркаша! Всё было очень здорово.

— Да брось. Это твою маму благодарить надо. Видела, какой стол?

— Ну да. Слушай, а что ты так рано домой пришел. Нет, это конечно хорошо. Только ты говорил, что у тебя сегодня важный день. Что от сегодняшнего дня зависит твоё будущее.

— Да, говорил. Вот только как-то быстро всё получилось. С утра прихожу в лабораторию, а там уже сидят. Три человека в костюмах и галстуках: наш ректор, проректор по научной работе. Попросили рассказать вкратце, чем я занимаюсь. Будто они не знают. Ну, я им и описал. Рассказал, что совершенное в 1970 году группой советских ученых открытие антигелия три я подтвердил еще раз, и что мне удалось пройти дальше и стабилизировать это антивещество. Оно у меня находилось, в состоянии по формуле – антиядра, с числом антипротонов больше единицы, обусловлено сильным взаимодействием между антинуклонами. Только просуществовало оно у меня две с копейками секунд. Что превышает прошлые показатели в тысячи раз.

— И как они отреагировали?

— Зашушукали, потом сказали спасибо и попросили, чтобы я в понедельник к десяти часам утра зашел в кабинет проректора по научной работе. Кое-что обсудить.

— Как ты думаешь, будет какое-нибудь интересное предложение?

— Ой, не знаю. Кому сейчас наука нужна? Давай дождемся понедельника. Обещаю, какая бы ни была бы новость – ты первая узнаешь.

— Может, мне с тобой поехать? У меня все равно каникулы.

— Да что ты! Не напрягайся! Вон, тебе Клара предложила по музеям пройтись. Сходи, отдохни. Я, кстати, тебе утром денег оставлю, мне сегодня немного заплатили. Возьми себе две тысячи, остальное положи в шкатулку Лидии Борисовны. Хорошо?

— Как скажешь. Я не против.

— Спокойной ночи

— И тебе, дорогой… Я тебя люблю.

— И я…

2.

Утро понедельника для Аркадия началось с неожиданности. Еще в воскресенье вечером он долго сидел на кровати и рассуждал, на какое время выставить будильник. В конце концов, он решил, что приедет в Университет за полтора часа до назначенной в кабинете проректора встречи. Этого времени ему как раз хватало, чтобы еще раз посмотреть материалы своих изысканий и быть более подготовленным к возможным сложным вопросам. И еще Аркадий решил, что ему обязательно нужно будет с утра позавтракать как следует. Кто его знает, насколько может затянуться беседа. У Аркадия уже был плачевный опыт, когда он явился на одно научное мероприятие, рассчитывая, что к полудню всё закончится, и он успеет спокойно пообедать в столовой. Однако ученые споры затянулись аж до шестнадцати часов, и уже с часу дня ему не было дела до того, «куда мы катимся», «к чему придем» и «что делать с Российской наукой». Перед глазами был бефстроганов с картофельным пюре и компот с булкой.

Теперь он решил быть во всеоружии и в части, касаемой аргументов в пользу его опытов, и в случае, если пытливые умы решат морить его голодом.

Решено – стрелка будильника была установлена на шесть часов тридцать минут.

Аркадий открыл глаза за секунду до того, как будильник скомандовал «хватит спать – пора вставать». Он быстро поднялся с кровати и как дикая кошка прошмыгнул в коридор, чтобы невзначай не разбудить жену. Какое же у него было удивление, когда он услышал, что на кухни кто-то постукивает тарелками и бурчит себе под нос невнятную мелодию.

Вначале Аркадий подумал, что это теща. Лидия Борисовна хоть и вела хозяйство в доме и не подпускала к этому процессу остальных домочадцев, все же за ней не было привычки вставать так рано и к тому же готовить в такой час.

— Любимая, привет, — Аркадий заглянул на кухню и обнаружил там Лену, — что случилось?

— Привет, дорогой! Ничего. Раз уж ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой, решила поддержать тебя утром. И завтраком накормить. Через десять минут будет всё готово.

— Ну, тогда я в душ! – настроение у Аркадия и без того неплохое повысилось сразу на сто пунктов. Ему было очень приятно.

Завтрак, состоящий из гречневой каши с молоком, вареного в мешочек яйца и двух бутербродов с маслом, Аркадий проглотил моментально и с большим аппетитом. Времени еще оставалось достаточно, и поэтому супруги мирно сидели за кухонным столом, пили кофе и вели беседу на отвлеченные темы.

Неожиданно для себя, Аркадий спросил:

— Лен, может нам уже пора подумать о детях?

— В принципе – можно. Через полгода у меня диплом, примерно в это же время у тебя защита…

— Ну вот! Здорово! Правда?

— Быть бы еще уверенным, что твоя тема получит развитие и тебя пригласят… К примеру, в Серпухов, — Лена улыбнулась.

— А если Новосибирск?

— Нет, нет, нет, — возмутилась жена, — что ты! Я даже и не представляю, как можно уехать из Москвы!

— А я бы уехал, — вздохнул Аркадий

— Честно говоря, я бы тоже, но не дальше области. А потом, как же мама? Она-то уж точно с нами не поедет. Оставлять ее одну?

— Конечно, нет! Кто же тогда с внуками возиться будет?

— Вот, вот!

— Мдааа… Задача… Мне пора. Будь, что будет, а там увидим, — Аркадий поцеловал жену в щеку и направился в прихожую.

Коридор на четвертом этаже административного здания, был очень широким и очень длинным. С одной его стороны располагались огромные окна с широкими подоконниками, на которых можно было спокойно сидеть. Напротив окон – двери, ведущие во всевозможные кабинеты, среди которых был тот, к которому уверенным шагом приближался Аркадий. Увидев табличку с надписью «Проректор по научной работе, профессор Лапшин Виктор Григорьевич», Аркадий остановился. На секунду задумался и уже поднес руку к дверной ручке, но тут решил взглянуть на часы. Стрелки указывали девять часов пятьдесят минут.

Аркадий решил, что в этот день нужно быть особенно корректным и пунктуальным. Он развернулся, подошел к окну и присел на подоконник. Минут пять наблюдал за происходящим на улице. Еще раз взглянул на часы, резко встал и вошел в кабинет. Точнее сказать, в преддверии кабинета – приемную. В ней никого не было, только секретарь-референт по имени Миша стоял у шкафа и сортировал какие-то документы по папкам.

— А! Аркадий Аркадиевич, здравствуйте, — Миша бросил свое занятие, подошел к Аркадию и протянул руку для приветствия.

— Здравствуйте, Михаил! Мне назначено.

— Да, да! Предупрежден, и шеф очень Вас ждет! Даже отменил другие приемы! — Михаил открыл массивную дверь, оббитую дерматином, и предложил Аркадию войти.

Первое время, когда Аркадий оформлял документы в аспирантуру и согласовывал свои планы научной работы, часто бывал в приемной проректора. Однако в самом кабинете ему бывать не приходилось. Все общение проходило через Мишу, а всевозможные совещания и коллоквиумы Виктор Григорьевич предпочитал проводить в малом конференц-зале, который находился на этом же этаже в конце коридора.

Теперь Аркадию представилась возможность рассмотреть «гнездо науки» подробно.

Помещение было просторным светлым и старомодным. По левой стороне от края до края, от пола до потолка во всю стену располагались полки с книгами, папками, скоросшивателями. В правом дальнем углу у окна стоял тяжелый письменный стол. Между ним и полками занимал чуть ли не всё пространство кабинета еще один стол – для переговоров, за которым могли запросто сесть человек двенадцать, пятнадцать. В правом ближнем от входа углу стояла большая широкая тумба, на которой разместились электрический и заварочный чайники, поднос, сахарница и небольшая плетеная корзиночка с печеньем и конфетами. Между тумбой и входом возвышался шкаф для верхней одежды. А посередине  кабинета стоял еще и журнальный столик с двумя глубокими креслами по бокам.

Когда Аркадий вошел в кабинет, именно в этих креслах он и застал восседающих проректора и незнакомца лет пятидесяти.

— Так, так, так! Рекомендую, рекомендую! – Виктор Григорьевич тяжело встал с кресла и сделал несколько шагов к Аркадию, незнакомец последовал за ним.

— Здравствуйте, профессор, — с волнением в голосе произнес Аркадий.

— Позвольте Вас представить, господа хорошие, — профессор широко улыбался, — Аркадий Аркадиевич Хромов, аспирант, восходящая звезда мировой физики, без пяти минут кандидат наук.

— Константин Сергеевич Соляник, — произнес незнакомец и протянул Аркадию руку.

— Очень приятно, — Аркадий несмело пожал ее.

— Прошу, присаживайтесь, — Виктор Григорьевич указал на стол переговоров.

Собеседники расселись. Профессор Лапшин — во главе стола, по правую руку от него — Аркадий, по левую – Константин Сергеевич.

— Прежде чем начнем нашу беседу, могу предложить Вам чаю с лимоном, — профессор обратился к Аркадию.

Из-за волнительности момента и насыщенного завтрака, у Аркадия образовалась сухость во рту. Предложение профессора было как нельзя кстати.

Виктор Григорьевич Лапшин, несмотря на свой почтенный возраст и всевозможные ученые регалии, был человеком непритязательным в вопросах комфорта. Вот и теперь он вышел из-за стола и сам приготовил Аркадию чай, а заодно и себе, и Константину Сергеевичу.

— Вот какое дело, коллега, — перешел к сути Виктор Григорьевич, — Константин Сергеевич представляет один научно-исследовательский институт, который заинтересован в специалистах Вашего, Аркадий Аркадиевич, профиля и уровня. Надо отметить, что они далеко продвинулись в области исследований высоких энергий ядра. Их теоретические посылки в настоящий момент перешли в плоскость практического применения…

Аркадий непроизвольно подпрыгнул на стуле и чуть не поперхнулся глотком чая. До сих пор он считал, что данная тема лишь отчасти приоткрывает завесу тайн физических явлений вселенского космоса и может являться маленькой толикой доказательств существования антиматерии. Но это только косвенно. До сих пор на необъятных просторах галактик, начиная с нашей грешной земли, подобные вещества обнаружены не были. А тут! Практическое применение!? Не может быть! Фантастика в чистом виде!

— В этом нет ничего фантастического, — Константин Сергеевич, как будто прочел мысли Аркадия, — любое исследование требует больших финансов, наш институт таким бюджетом обладает.

— А чем же Ваш НИИ отличается от подобных? И как он кстати называется? – Аркадий проявил неподдельный интерес к данному факту.

— Как называется, Вы узнаете позже, а отличается он от остальных тем, что имеет особое положение и опекается весьма влиятельными ведомствами.

Тут, Аркадий стал понимать, что дальнейший разговор пойдет в русле «укрепления обороноспособности государства» и «государственных тайн». Он уже слышал от своих сокурсников, коллег по науки, что существуют закрытые институты, которые сами себе подыскивают персонал. Причем выбирают лучших из лучших. Молодые ученые, только начинающие о себе заявлять, вдруг исчезают из поля зрения и появляются спустя годы, а то и десятилетия, вполне обеспеченными с учеными степенями и запретом выезда за рубеж.

Последнее Аркадия волновало меньше всего. И в России есть множество интересных мест, где не ступала нога «цивилизованного туриста». Да и заработок был тоже вторичным моментом. А вот шанс получить возможность реализовать свои замыслы и довести дело до логического завершения – это весьма привлекательно. И еще Аркадий на секунду задумался о возможности вписать свое имя в анналы мировой физической науки. Толика тщеславия и здоровый карьеризм аспиранту Хромову были присущи.

Самое важное уже было сказано. Поэтому дальнейшая беседа прошла в непринужденной обстановке. Константин Сергеевич интересовался семейным положением Аркадия, родом занятий домочадцев, взглядами на состояние дел в научной среде. Виктор Григорьевич же в основном не вмешивался в разговор. Прохаживался по кабинету, коротко отвечал на телефонные звонки и лишь изредка, по поводу, вставлял хвалебные характеристики в адрес Хромова.

Среди незначащих вопросов и ответов был один момент, на котором Константин Сергеевич почему-то заострил свое внимание. Он касался тестя Аркадия.

Когда Соляник узнал, что он тоже физик, и звать его Лев Маркович, то стал настойчиво допытываться, какой темой он занимался и использовал ли Аркадий в своих исследованиях разработки тестя.

— Он умер задолго до моего знакомства с женой, — спокойно произнес Аркадий.

— Но может быть, какие-то записи остались по наследству, которые Вы могли бы использовать и в дальнейшем? – Константин Сергеевич старался быть сдержанным, но было видно, что этот вопрос его сильно беспокоит.

— Я даже не знаю, чем он занимался

— А его жена, Ваша теща не рассказывала? Может у него какой архив сохранился?

— Совершенно не в курсе. Библиотека у него большая. Сейчас в этой комнате Лидия Борисовна живет. Мы туда очень редко заходим. А про архив я даже и не слышал. Могу узнать.

— Нет, нет. Не нужно. Я это так, спросил. Между прочим, — Константин Сергеевич поспешил перевести разговор на другую тему.

Собеседники расстались в половине первого, явно удовлетворенные итогами разговора.

— Не забудьте, Аркадий Аркадиевич, на следующей неделе я Вас жду у себя. Площадь Воровского дом один дробь три подъезд четыре. Если конечно Вы не передумаете.

— Буду обязательно, Константин Сергеевич. Адрес я записал, телефон тоже.

3.

После того как Лена проводила мужа на «главное в его судьбе мероприятие», она несколько раз меняла свои планы. То ей хотелось сидеть весь день дома в ожидании вестей от Аркадия, то вдруг решила съездить в библиотеку, то просто погулять по улице в одиночестве. В конце концов, она поступила так, как ей порекомендовал муж.

— Алло. Привет. Это Лена.

— Привет дорогая. Я тебя узнала.

— Спишь еще?

— Ага, — Клара случайно зевнула в трубку телефона, — прости. Только проснулась, и ты звонишь.

— Ясненько. Может, сходим куда-нибудь? Картины посмотрим. В Пушкинский или Третьяковку?

— Лен, так сегодня же понедельник. У них выходной.

— Да? А я совсем забыла, — разочаровалась Лена.

Клара поняла это по ее голосу, и решила поддержать подругу. Ей было очевидно, что Лене сегодня нужна компания.

— Ленок, ты не расстраивайся. За то частные галереи работают. Давай посмотрим современников. Попадаются неплохие экземпляры. Заезжай за мной. Пока я буду собираться, ты кофейку попьешь. Договорились?

— Да! Скоро буду, — Лена положила трубку.

Клара жила недалеко от Белорусского вокзала. До нее можно было добраться любым транспортом, и наземным, и подземным. Лена выбрала троллейбус.

Когда в квартире Клары зазвонил домофон, она как раз вышла из ванной.

— Ленусик, проходи. Раздевайся. Мне нужно еще минут двадцать. Высушить волосы и накраситься.

— Спасибо. Не спеши. У нас сегодня много времени. Или у тебя есть какие-то планы?

— Только на вечер. Весь день в нашем распоряжении.

— Очень хорошо!

Клара проводила Лену на кухню, налила себе и ей кофе, села напротив и стала наводить макияж.

— Лен, ты чего какая-то потерянная? – спросила Клара, рассматривая в зеркальце размером с блюдце результат нанесения теней на веки.

— С чего ты взяла? Вроде, все в порядке!

— Ну, конечно! Я же тебя знаю! Выкладывай, что случилось?

— Да пока, ничего не случилось. Но у меня какое-то странное чувство, как будто что-то мне угрожает.

— Есть подозрение, что Аркадий загулял? Год совместной жизни – психологи говорят, что критическое время для молодой семьи.

— Ну, что ты! Нет! Даже наоборот. Мы тут о детях порассуждали. Пытаемся запланировать. О перспективах в карьере. Ты же, Клара, прекрасно понимаешь, какой из меня физик? Да и поступала я, отдавая дань семейной традиции. Отца хотела порадовать. Моя перспектива – учитель физики в школе или лаборант на кафедре. А это пятнадцать–двадцать тысяч – максимум. Поэтому, все надежды на Аркашу. Он перспективный ученый.

— Я так и не поняла, что ж тебя беспокоит. Аркаша перспективный, квартира есть, детей планируете. Тебе что нужно-то? А?

— Да ничего не нужно. Вот мне и кажется, что всё это под угрозой. Все перспективы гармоничной семейной жизни.

— Обосную, подруга. Я что-то с утра туго соображаю, — Клара сделала губы трубочкой и осталась довольна, как легла помада.

— Ты понимаешь, Клара, Аркадий очень увлечен наукой. Это его жизнь. Чтобы добиться результатов, он готов на всё. Мы как-то заговорили по поводу того, что если ему предложат место в каком-нибудь институте со схожем профилем, или даже с собственной лабораторией…

— Понятное дело, что он согласится. А ты его поддержишь в этом.

— Вот именно, что поддержу, — у Лены проступили на глазах слезы.

— Эй, эй! Ты чего? – Клара забеспокоилась, — объясни, я до сих пор еще не поняла.

— Но что тут непонятного, — Лена чуть не рассердилась на подругу, — институты эти, лаборатории всякие… Они не все в Москве находятся… Я не смогу уехать с ним… Маму не смогу бросить… И с нами она не поедет…

— Ах, вот в чем проблема! А я, глупая, сразу и не поняла, — Клара облегченно вздохнула, — что ты раньше времени себя изводишь? Может, все еще сложится в твою пользу. А если нет… То, возможно, и мама согласится…

— Не согласится! Честно говоря, я уже пыталась с ней переговорить на эту тему. Точно – нет!

— Давай настроимся на лучшее. Я иду одеваться, — Клара вышла из кухни.

Лена осталась одна минут на пять. За это время она пришла к выводу, что действительно расстраиваться раньше времени не стоит. «Любые проблемы нужно решать по мере их поступления,» — эту банальную фразу Лена произнесла про себя, и она пришлась, как нельзя, к месту.

Был будний день зимы. Праздно шатающихся и гостей столицы фактически не наблюдалось. Поэтому Лена и ее подруга Клара успели посетить несколько частных галерей и даже перекусить в недорогой кофейне. Когда девушки заказывали себе чай и два «Тирамису», позвонил Аркадий и сообщил, что выезжает домой. По телефону Лена не стала его ни о чем расспрашивать, тем более что прогулка уже подошла к концу и она тоже скоро будет дома.

Лена и Лидия Борисовна сидели за столом и пристально наблюдали за Аркадием. Чай в их чашках уже остыл, а нарезанный ровными кусочками торт так и оставался нетронутым.

Вот уже полчаса Аркадий расхаживал по кухни взад и вперед, нервно жестикулировал и, во всех подробностях, не упуская мелочей, рассказывал содержание беседы. Возбуждение Аркадия передавалось слушателям. Все ждали итог. Каждый свой.

Лена заметно волновалась. Она хотела услышать главное – уезжать или Москва. Больше всего, ее именно это интересовало. Однако перебивать мужа она не смела.

Лидия Борисовна была более спокойна и даже слегка, чуть заметно, улыбалась. В этот момент Аркадий ей очень напоминал мужа. В свое время Лев Маркович так же загорался, когда ему предстояло что-то новое, интересное и неразрывно связанное с его профессией.

В конце концов, Аркадий закончил, присел за стол и залпом выпил холодный чай.

— Так что, мои дорогие, на следующей неделе еду оформлять документы.

— Я очень рада за тебя, Аркаш, — Лидия Борисовна встала из-за стола и налила зятю свежей заварки, разбавив ее кипятком.

Лена разложила всем в блюдца торт. Вид у нее был рассеянный и слегка озадаченный.

— Аркаша, а я как-то не очень поняла, а где этот институт находится? – несмело спросила Лена.

— А какая разница? Дорогая, это совсем неважно, — и тут Аркадий осекся.

Он совсем забыл о разговоре с Леной, который был накануне. Важно! Для нее это было, пожалуй, самое важное!

— Честно говоря, мне не сообщили. У этого института филиалы по всей стране – и в Москве, и в Подмосковье есть. А потом, все свершиться еще не скоро. Институт секретный. Меня еще проверять будут. И еще я должен защититься, — Аркадий слегка покраснел.

— Правда? И в Москве? – Лена внимательно посмотрела на мужа и немного успокоилась.

— Ну, я тебе точно говорю, — Аркадий совсем не умел врать и поэтому решил перевести разговор на другую тему, — Лидия Борисовна, я вот тут что подумал. А Лев Маркович, по-моему, занимался той же темой что и я? Может у Вас сохранились какие-то записи, расчеты… архивы? Они могли бы мне помочь.

— Архивы? Вот уж не ожидала услышать это от Вас, Аркадий, — Лидия Борисовна была искренне удивлена.

Аркадий смутился:

— Вы извините, Лидия Борисовна, за мой некорректный вопрос и невольный эгоизм.

— Я Вас понимаю, Аркадий. В наше время иметь перспективу в науке – это большое дело. Удача! А что же касается архивов и рукописей… Я Вам вот, что скажу. После смерти Льва Марковича я разбирала очень подробно все папки, которые у него были дома. Их немного. Вы правильно угадали, хотя мы с Вами на эту тему и не говорили. Да, Лев Маркович действительно работал в том же направлении, что и Вы. Удивительно! Не правда ли? Так вот, тема его тоже было под грифом. Естественно, что основные материалы находились у него в лаборатории. Вы должны понимать, вынеси он хоть маленькую бумажку за пределы института его бы, по тем временам, тут же обвинили бы бог знает в чем…

— Значит ничего не осталось? – Аркадий облегченно вздохнул.

— Практически нет. Практически. Самая малость, несколько папок, которые мне удалось обнаружить. Я передала их институту. Кроме одного ящика. Что в нем, я не знаю. Его невозможно открыть. Да и Лев Маркович говорил, что этот ящик пусть остается закрытым. Не время обнародовать содержимое. Он сказал, что лет через сто можно будет. Так что я, вроде как, хранительница неизвестной мне тайны, — Лидия Борисовна положила руку Аркадию на плечо, пристально посмотрела на него и улыбнулась.

— Вот и хорошо! Пусть все остается как есть, — Аркадий был даже рад этому факту.

4.

Аркадий вот уже второй час пыхтел над кипой всевозможных тестов, опросных листов и анкет. Накануне ему позвонил Константин Сергеевич и пригласил, как и планировалось, к себе на собеседование.

Указанный ранее адрес Аркадий нашел сразу. «Центр Москвы. Солидное учреждение» — подумал Аркадий, подойдя к зданию.

Поиски какой-либо вывески с надписью что-то вроде «НИИ» не увенчались успехом. Поэтому Аркадий последовал рекомендациям, и подъезд номер четыре тут же был обнаружен.

После кратких объяснений через домофон с одной кнопкой строгий мужской голос впустил Аркадия в помещение.

Первые минуты пребывания в этом заведении навеяли Аркадию мысли об убогости существования. Старая серая кирпичная коробка, облупленный козырек при входе, протоптанные ступеньки и обшарпанные стены коридоров опровергали тезисы о масштабном финансировании этого предприятия. Однако очутившись в кабинете Константина Сергеевича, эти мысли тут же улетучились.

Просторное помещение выглядело очень богато и стильно. Новая дорогих пород деревянная мебель, кожаные диваны и кресла, дизайнерские люстры и настольные лампы – всё это стоило немалых средств. В довершении ко всему в этот шикарный интерьер была органично вписана современная техника. На стенах висели огромные плазменные мониторы, под ними мультимедийные центры на рабочем столе, последней модели ноутбук, с логотипом в виде надкусанного яблока на крышке.

Не вписывались в это богатство лишь телефоны. Их было множество – штук восемь или даже десять. Стояли они по левую руку от Константина Сергеевича на отдельной широкой тумбе. Все были, как близнецы, одинакового грязно-желтого цвета. Впрочем, отличие у них было. На некоторых вместо старомодных «наборников» с цифрами красовался Герб России. С лицевой стороны аппаратов были наклеены пластмассовые планки с короткими номерами в три максимум пять знаков.

Как раз по одному из таких телефонов и разговаривал Константин Сергеевич, когда Аркадий вошел к кабинет. Увидев его, он быстро попрощался с собеседником и положил трубку.

— Здравствуйте, Аркадий Аркадиевич. Проходите, присаживайтесь, — Константин Сергеевич вышел из-за стола и пригласил гостя расположиться в кресле.

— Здравствуйте, Константин Сергеевич. А у Вас уютно, — смущался Аркадий.

— Да, это верно… Но давайте сразу к делу. Прежде чем нам с Вами окончательно определиться в отношениях, необходимо пройти Вам, Аркадий, некую процедуру оформления. Она у нас отличается от иных организаций…

— Я догадываюсь, — перебил его Аркадий.

— Это очень хорошо, что Вы готовы. Во-первых, я Вам сейчас вручу несколько бумажек, которые необходимо будет заполнить прямо здесь. Во-вторых, вот Вам направление на медицинскую комиссию. Ее Вы пройдете завтра за один день, если начнете с утра. Вот Вам памятка с адресом и режимом работы, — Константин Сергеевич протянул два листочка. Один содержал текст с адресом медицинского учреждения, а второй был с синей печатью и назывался именно так, как он сказал – «направление».

— Константин Сергеевич, у меня со здоровьем все в порядке. Разве не видно, — Аркадий рассмеялся.

Соляник внимательно посмотрел на Хромова, глубоко вздохнул и присел в стоящее напротив кресло.

— Я Вам сейчас кое-что скажу. Это преждевременно, но Вас очень хорошо рекомендовали, поэтому, надеюсь, все останется между нами. До поры до времени и впредь.

— Да, конечно!

— Дело в том, что наш институт разбросан по всей России. В Москве лишь небольшое подразделение, которое, в основном, и занимается административными и кадровыми вопросами. Россия у нас большая, есть места, где жарко, есть, где холодно. И в зависимости от Ваших биометрических параметров, Вы и будете направлены в тот или иной регион.

— Так значит, нет шансов остаться в Москве, или, на крайней случай, в Подмосковье?

— Аркадий Аркадиевич, если Вы подойдете нашей организации по всем параметрам, то, скорее всего, нет.

— А какие это параметры? И куда, в конечном итоге, меня зашлют?

— Ваша научная деятельность – это основной параметр. Кроме того, крепкое здоровье, репутация и подобающая биография.

— Понятно, — Аркадий задумался.

— Мы можем прямо сейчас прекратить оформление, — продолжил Константин Сергеевич, — но Вы должны понимать, что таких условий, которые предлагаем мы, нигде нет. Мы заключим с Вами контракт на пять лет. По истечении срока у Вас будет выбор – либо продлевать его, либо нет. В том случае, если Вы не пожелаете остаться с нами, мы подготовим для Вас соответствующую должность в той организации, в которой захотите, и сделаем всё, что бы Вам было комфортно.

— А что взамен?

— Взамен то, что Вы делаете сейчас. Ваш ум. Но только в режиме повышенной секретности.

— На самом деле, я предполагал это. Но тешил себя надеждой – а вдруг?

В кабинете образовалась пауза.

— Ваше слово, Аркадий Аркадиевич, — ровным, почти безразличным тоном произнес Константин Сергеевич.

Аркадий помедлил еще несколько секунд.

— Я согласен!

— Вот и славно… Вы знаете, Аркадий, — Константин Сергеевич оживился, — а может статься так, что мы с Вами вместе уедем, и будем работать. Даст Бог! Я ведь, практически, под себя команду формирую.

— Вот как? – глаза Аркадия расширились от удивления.

— Именно… Ну, продолжим?

Константин Сергеевич достал из стола толстую папку и отдал ее Аркадию. Именно всё это и предстояло ему заполнить. После чего Соляник куда-то позвонил, и через минуту в кабинете появился высокий коротко стриженный молодой человек в костюме и галстуке.

— Сергей, проводите Аркадия Аркадиевича в отдельный кабинет и проследите, чтобы ему было комфортно заполнять всю эту макулатуру.

Сергей молча кивнул головой и предложил движением руки следовать за ним.

Немногословный провожатый вышел первым и через несколько шагов по коридору открыл другую дверь.

Это было небольшое помещение без излишеств. Из мебели там было несколько стульев, тумба и стол, на котором стояла лампа, пластиковый стакан с шариковыми ручками и простыми карандашами. И еще, такой же, как в кабинете Константина Сергеевича, телефон. «Отбился от стаи» — пошутил про себя Аркадий.

— Когда закончите, позвоните Константину Сергеевичу. Номер – один, ноль, один. А если что-то пожелаете – наберите мой – один, ноль, ноль…

— А что я могу пожелать? – съехидничал Аркадий.

— Может быть, чай, кофе, вода, — Сергей оставался таким же невозмутимым.

— Хорошо. Большое спасибо. Если можно, принесите, пожалуйста, кофе. Покрепче, — Аркадий расположился за столом и преступил…

5.

Выйдя из метро, Аркадий уже было направился в сторону дома. Погода была по-зимнему теплая – примерно минус восемь градусов. На небе ни облачка, ярко светило солнце. Такие дни для Москвы большая редкость. В это время года,столица, как правило, выглядела довольно неприглядно. Город был покрыт вечной серой дымкой, на обочинах дорог, тротуарах грязное месиво, которое трудно назвать снегом. Реагенты, которыми посыпали проезжую часть улиц, практически на всём оставляли свои следы в виде белых разводов. И редкий случай, когда выпавший снег еще не успел превратиться в болотное состояние, а на высоком небе можно было различить четкие очертания нашей звезды. Грех было в такой день сидеть дома.

Аркадий знал, что его ждут с новостями. Он секунду постоял у подземного перехода, развернулся и  направился в сторону Петровского парка. Ему захотелось побыть одному, подумать о том, что он теперь будет делать, как сложатся дальнейшие отношения у него с Леной, как она отреагирует на перспективу покинуть родной дом и город. Хромов предполагал, какой может состояться разговор. Теперь у него было одно желание, смягчить неминуемый конфликт.

Аркадий прошел мимо здания спортивного клуба с одноименным названием и углубился в парк. Людей практически не было, только пожилая пара совершала неспешную лыжную прогулку.

«А что я могу сделать? – рассуждал про себя Аркадий, — упускать такой шанс нельзя. А если бы я отказался? Что тогда? Ну, защитился бы, ну остался бы на кафедре. Это самый «железный» вариант. Другой перспективы не наблюдается. Если повезет, то, может быть, попаду в Серпухов. В любом случае, в Москве я не смог бы себя реализовать. Стану нервничать, раздражаться. Не дай Бог, начну винить в этом Лену. Опять-таки, всё ведет к конфликту. А сейчас? Даже если мне не удастся уговорить ее, то пять лет это не так много. Я смогу приезжать в отпуск. Вопрос в другом, сможет ли Лена пойти на это? Она, конечно, отличается от своих подруг. Ей не нужны тусовки, гулянки и прочие развлечения. Но это же не значит, что затворничество и ожидание мужа окажут на нее благотворное воздействие. Нет, конечно! А может прийти к ней и сказать, что если любишь, то поедешь со мной. И точка! Но это не честно. Не честно по отношении к ней, да и к Лидии Борисовне. Противопоставлять себя ее маме? Ужасно! Нет, так не пойдет. Единственное правильное решение – это дать всем свободу. Нужно отказаться от условностей. Следовательно – развод. Это не так страшно, как звучит. Если любовь крепкая, то я вернусь, и всё наладится, если же нам суждено расстаться навсегда, то это, в любом случае, произойдет».

Аркадий остановился рядом со скамейкой. Стряхнул перчатками с нее снег и присел. От этих мыслей у него пухла голова. Он сделал несколько глубоких вздохов и замер, всматриваясь куда-то вдаль. Аркадию показалось, а может быть, это было реально, что метрах в двадцати, между редкими соснами, прогуливается странного вида старик. А может и не старик вовсе. Длинные до плеч черные волосы, густая борода и усы были слегка раскрашены седыми прядями. Он был высокого роста и среднего телосложения. Больше всего Аркадия удивила его одежда. Она была совершенно не по сезону и старомодна. Белая с длинными рукавами рубаха без воротника и черные прямые брюки. Обуви на ногах не было. Этот чудак делал несколько шагов и на секунду останавливался, потом опять – шаг, другой, пауза. Аркадию даже показалось, что изредка он поглядывал на него.

«Вот дает, — Хромов мысленно рассмеялся, — настоящий морж. Хотя моржи в прорубях купаются. В любом случае, молодец. Есть же сила воли закалять свой организм».

В этот момент порыв ветра заставил Аркадия отвести взгляд. А когда он снова посмотрел в сторону сосен, старика уже не было.

— Чудеса, да и только, — уже вслух, произнес Аркадий.

Ему вдруг стало ясно, что он прав, в своих рассуждениях. И с этими мыслями и уверенностью он пошагал в сторону дома.

6.

Пустой состав медленно вползал на территорию вокзала. Было еще рано, до объявления посадки оставалось почти тридцать минут. У «головы» поезда образовались две группы людей – носильщики и торговцы. Те и другие о чем-то вяло вели беседу и курили.

Теплая ранняя осень создавала лирическое настроение. И сила этого настроения была столь велика, что накладывала свой отпечаток фактически на каждом жители планеты. Это время перемирия между «физиками» и «лириками». Но, всё же, в пользу «лириков». И носильщик, и продавщица привокзального табачного ларька, и постовой милиционер, и даже начальник вокзала – все, в той или иной степени, были погружены в себя. Нет, конечно же, каждый из них исправно выполнял свои служебные обязанности с опытом доведенные до автоматизма. А мысли, душа витали в желто-бордовых мирах, возвращали в лучшее прошлое.

Каждое время года имеет свой ностальгический оттенок. Зима – предновогоднее настроение, семейная традиция наряжать ёлку, подарки с конфетами «Гулливер» и мандаринами. Весна – пора любви, пробуждения, первых свиданий, свадеб и генеральной уборки в квартире. Лето – первая поездка к морю, студенческие заработки, мимолетные романы, пионерские лагеря.

А вот осень – это всегда начало! Первый школьный звонок, первые трудовые будни, первая банка собственноручно заквашенной капусты.

Аркадий прохаживался вдоль перрона и вспоминал, насколько же были насыщены разными событиями последние месяцы.

В тот день, когда он объявил свое решение Лене и Лидии Борисовне, скандала не произошло. По большому счету, он и не мог состояться, не то воспитание.

Первое время после развода Аркадий даже переехал в общежитие, но это продолжалось недолго. Вначале он опять стал встречать с Леной, вместе ходили в кино, после – к ней домой. Пили чай, беседовали. Засидевшись допоздна, стал оставаться ночевать. Это случалось всё чаще и чаще. И, в конце концов, он опять переехал к Лене.

На семейном совете решили, что развод разводом, а любовь ведь не прошла. И если она есть, то зачем создавать искусственные преграды. И право на «свободу» от этого не утрачивается, и воспользоваться им они еще успеют. Потихоньку всё вернулось в прежнее русло.

Чуть позже, Аркадий помог Лене подготовиться и сдать госы, защитить диплом. А Лена, в свою очередь, создала все условия для Аркадия, чтобы он спокойно смог получить свою ученую степень.

Параллельно, со всем этим, Аркадий периодически ездил к Константину Сергеевичу, заполнять очередные бумажки или передавать недостающие копии различных документов.

Весть о том, что Аркадия Аркадиевича Хромова утвердили, была воспринята неподдельно радостно всеми члена семьи. В силу секретности предстоящей Аркадию миссии афишировать данный факт не стали и отметили его узким кругом.

А потом Аркадий получил так называемые «подъемные» — деньги для обустройство на новом месте. Сумма была значительной. Половину ее Аркадий решил оставить Лене. Опасаясь, что она откажется, улучил момент и подошел к Лидии Борисовне:

— Лидия Борисовна, здесь деньги, — немного стесняясь, начал разговор Аркадий, — я бы хотел их оставить для Вас с Леной. На первое время. Ведь еще неясно, когда Лена устроится на работу, и куда. Прошу Вас, для меня это важно, не отказывайтесь.

— Хорошо, Аркадий, не беспокойтесь, — Лидия Борисовна охотно приняла деньги и тут же спрятала их в заветную шкатулку.

— А когда я обустроюсь, на месте, можно буду высылать Вам сумму, какую смогу. Я пока не знаю, как и что мне предстоит. Но какие-то деньги обязательно буду высылать! Можно на Ваше имя? Боюсь, Лена заартачится!

— Честно говоря, Аркадий, я тут сестру свою встретила, троюродную. Мы разговорились о том, о сем. Оказалось, что она сейчас работает в РЖД в управлении кадров. Так вот, она предложила Лене работу. Конечно, не очень квалифицированную и не по ее образованию. Но платят там неплохо!

— И кем же? – Аркадий обрадовался этой новости.

— В железнодорожных кассах. Кассиром.

— Это очень хорошо. Однако, в любом случае, пусть эти деньги будут у Вас.

— Я не отказываюсь, Аркадий. Если нам будет хватать Лениной зарплаты, то эти деньги дождутся Вашего отпуска.

— Решено! – Аркадий с облегчением вздохнул, улыбнулся и обнял Лидию Борисовну, которая была слегка растрогана таким вниманием.

А потом были проводы. Организовала их Лена за неделю до отъезда Аркадия. Пригласили всех друзей. Им сообщили, что Аркадий уезжает на стажировку в Новосибирск. Такое часто встречается в их среде. Поэтому лишних вопросов никто не задавал.

И теперь, прогуливаясь по платформе, Аркадий с улыбкой вспоминал этот вечер. Его забавляли напутственные слова и пожелания вернуться, как минимум членом-корреспондентом.

— Аркадий! – кто-то окликнул его.

Аркадий оглянулся.

— Лидия Борисовна!?

Это была именно она. Торопливым шагом приближалась к Аркадию. На столько торопливым, что следовавший за ней носильщик с тележкой еле поспевал.

— Аркадий. – Лидия Борисовна перевела дух, — я действительно не знаю, что в этом ящике. Знаю лишь, что это очень важно. Возьмите его с собой. Я уверена, что Лев Маркович не возражал бы, зная Вас.

Лидия Борисовна указала рукой на черного цвета куб, который и вёз носильщик.

— Как Вы его дотащили? – рассмеялся Аркадий.

— Я его и не тащила. Вначале таксист помог, а теперь вот – тележка.

— Спасибо Вам!

— Не стоит… Ну, прощайте! Я назад поеду, домой. У Леночки сегодня первый рабочий день, надо встретить ее, как полагается.

— Да, я знаю. Она обещала подойти к отправлению поезда.

— Да, да, — Лидия Борисовна немного замялась, как будто что-то еще хотела сказать, но передумала, — Прощайте, Аркадий!

Из вещей у Аркадия была только большая спортивная сумка и полиэтиленовый пакет с продуктами, так что эта коробка ему не сильно помешала. Однако прохаживаться по перрону уже было трудновато. На удачу подошло время, и проводницы, открыв двери своих вагонов, приготовились принимать пассажиров.

Аркадий быстро нашел свое место, рассовал вещи и вышел на улицу. Он боялся, что Лена забудет, какой у него вагон. Ждать долго не пришлось. Они увидели друг друга и крепко обнялись.

— Аркаш, всё у нас будет хорошо? – Лена расплакалась.

— Даже не сомневайся. Будет! И есть! – Аркадий старался успокоить ее, да и себя, конечно.

До самого отправления поезда, они простояли молча, глядя друг на друга.

Именно такой, Аркадий, запомнит Лену – заплаканной, в новенькой железнодорожной униформе, белоснежной рубашке и бейджем, с надписью: «Кассир. Елена Ширяева».