Свинья, вор и порядочный человек

Sika, varas ja kunnon ihminen

Kauppias juoksi varkaan kiinni. S-Marketin pihalla kohistiin. Varas pelästyi, kun lentopalloilijan mittainen mies tarrasi niskasta. Kauppias poisti varkaalta vatsan. Se paljastui pake­tiksi porsaankyljyksiä. Ne eivät olleet tarjouksessa.

Varas sopersi. Kauppias ehti ajatella, että se on pahinta nyyhkyttämisen jälkeen, ennen kuin varas alkoi nyyhkyttää. Kauppiasta alkoi raivostuttavasti säälittää varkaan käsi, joka oli kantositeessä. Vaatteetkin olivat rumat. Hän päästi var­kaan kertapotkulla tiehensä. Minä olen liian hyvä kauppiaak­si, kauppias ajatteli mielissään, kiitteli aplodeista ja laittoi kyljyspaketin takaisin hyllyyn, josta sen osti kotirouva.

KotirouvalIe tuli kylään äiti. Kyljyksissä oli paksu rasva­raita. Kotirouva ei siitä pitänyt, mutta äiti paljon. Kotirouva paistoi kaikki kyljykset ja muisti vasta sitten äidin tuoreen poikaystävän tavat. Sika oli elänyt vivahteikkaan elämän. Poikaystävä kehtasi santsata. Toisesta kyljyksestään se söi vain näytteen. Kotirouvan piti kääriä aloitettu kyljys foliopa­periin, koska äiti pyysi. Kotirouvan mielestä äidin poikaystä­vä oli liero ja nuori. Tuliaiskukilla se yritti harhauttaa.

Linja-autossa äidille tuli paha mieli, koska jalkahoitaja piti julkeaa hametta. Äiti epäili, että poikaystävä vonkasi häntä vain hänen rahojensa vuoksi. Kyljys tuoksui. Poi­kaystävä painoi äidin pään olkaansa vasten. Hän silitteli äi­din hiuksia ja kehui tämän kenkiä ja luonnetta. Molemmat olivat suurenmoisia. Samalla hän katsoi jalkahoitajan reisiä. Talvisin reidet ovat harvinaisia. Kun he nousivat linja-au­losta, äiti otti poikaystävää kädestä. Kyljys unohtui sen vuoksi. Poikaystävä joutui syömään purkkiparsaa iltapalak­si. Jalkahoitaja otti kyljyksen käteensä päätepysäkillä. Kuski tuli viereen. Jalkahoitajan oli annettava se kuskille. JoItain on unohtunu tää, hän sanoi. Kuski ilmoitti toimittavansa sen eteennpäin. Minne, jalkahoitaja napautti. Asianomaiselle taholle, kuski sanoi, muisti lauseen uutisista. Korvas heiluu, jalkahoitaja sanoi.

Kuskin vuoro loppui. Hän vaihtoi taukokopilla siviilit ylle.

Kyljys jäi virkatakin taskuun, josta sen äkkäsi siivooja. Hän laittoi kyljyksen käsilaukkuun. Hän lämmittäisi sen mikros­sa, maustaisi voimakkaasti soijalla ja valkosipulijauheella. Hänen lihava ja uskoton miehensä ei maistaisi niitten alta Johnsonin putkimiestä. Mies kieriskelisi tuskissa kaksion osalattiamatolla. Kerrostalonsa ulko-ovella siivooja etsi avai­miaan. Hän poimi käsilaukusta kyljyksen, jonka sieppasi pystykorva korkealla loikaIla.

Se puri hampaansa foliopaperin läpi kyljykseen ja juoksi pakoon kiljuvaa akkaa. Vielä lämmin rasva kiihotti ruokaha­lua. Se pinkaisi lähiön halvasta osasta omakotitaloalueelle. Se oli luotu kulkemaan. Koskaan se ei ollut vakiintunut. Rauhallisessa pihassa se pysähtyi ja ryhtyi kääntelemään kyl­jyspakettia kuonollaan. Kun se sai sen auki, kyljys napattiin. Sen vei saksanpaimenkoira Lauri. Se oli kytkyessä, mutta se ylettyi juuri ja juuri varastamaan kyljyksen. Pystykorva ul­vahti tappiotaan, mutta juoksi sitten pois.

Lauri hotki kyljyksen. Se murahteli varmuuden vuoksi, ettei syntyisi epäselvyyttä siitä, kenelle kyljys kuului. Kun kyljys loppui, Lauri pettyi. Se oli syömäri, nukahteli jopa näyttelyissä. Mikään ei riittänyt. Se laittoi kuononsa käpä­liensä päälle ja tuijotti luuta, nuolaisi sitä välillä. Se näytti melankoliselta. Se pyrki marttyyriksi. Siinä tilassa sen näki mies, joka kulki melkein ohi. Hellänä sydämeltään hän meni kyselemään koiraIta, olivatko eväät loppuneet. Lauri uikahte­Ii. Mies otti kantositeestään nakkipaketin, repi sen auki ja syötti koiralle viisi nakkia.

Kauppias katseli olohuoneensa ikkunasta ulos, kuunteli Vivaldin kevättä ja näki pimeässä pakkasillassa miehen hahmon syöttävän hänen koiralleen nakkeja, joihin autotallin valo osui. Yksikönjohtaja oli evännyt iltapäivällä lisälainan. Sen aiheuttama raivo lientyi jomotukseksi.

Maailmassa elää sentään vielä kunnon ihmisiä, myymä­länhoitaja hämmästeli ääneen. Hänen vaimonsa ei sanonut siihen sitä eikä tätä.

Свинья, вор и порядочный человек

Продавец догнал и схватил вора во дворе Ситимаркета.  Вор здорово испугался, когда мужик с ростом волейболиста взял его за шиворот. Продавец бушевал. У вора опал живот, когда продавец вытряхнул из-под его куртки пакет со свиными ребрами. Аппетитные ребрышки в  сочных слоях мяса, понятно, не были в магазине бесплатными.

Вор что-то мямлил, заикаясь. Торговец успел увериться, что это вследствие рыданий, еще до того как вор о рыдания только подумал. Торговца раздражала, вызывавшая жалость загипсованная рука вора на подвязке. К тому же, и одежда того была ужасна. Продавец отпустил вора, дав ему на прощание лишь пинок в зад. «Не слишком ли я благороден для продавца?» — подумал он о себе и поблагодарил  за аплодисменты собравшихся зевак. Пакет со свиными ребрами был положен обратно на полку в магазине. Их потом купила госпожа-домохозяйка.

К этой госпоже пришла в гости мать со своим новым другом. Дошло дело до свиных ребрышек. Свинья, видно, прожила яркую, насыщенную жизнь, в мясе между ребрами были прослойки жира.  Хозяйке это не понравилось, зато ее матери – наоборот.  Друг матери  соблазнился на добавку, но вторую порцию почти не тронул. Мать попросила завернуть оставшуюся еду в фольгу, хозяйка так и сделала. По мнению хозяйки, новый друг матери оказался слишком молод и, похоже, очень уж себе на уме. Подносимыми цветами лишь пудрил мозги.

В городском автобусе матери в голову вкралась неприятная мысль, что новому другу нравятся лишь ее деньги, потому что тот пялился на экстравагантную юбку знакомой педикюрши.

Свиные ребрышки источали аромат.

Друг привлек голову матери на свое плечо и, поглаживая волосы, расхваливал ее красивые ботинки и добрый характер.  Оба выглядели трогательно и грандиозно. Но в то же время молодой мужчина рассматривал и бедра педикюрши. В это зимнее время бедра были удивительного объема.  При выходе из автобуса мать опиралась на руку своего спутника, по этой причине забыла пакет со свиными ребрышками. На ужин ее молодой друг вынужден был довольствоваться  овощными консервами.

На конечной автобусной остановке пакет подобрала педикюрша. Но подошел водитель и заявил, что передаст пакет, куда положено. «Кому?» — поинтересовалась педикюрша. «Должностному лицу» — ответил водитель, припомнив это многозначительное, весомое выражение из газет. «Не вешай лапшу на уши» — напоследок сказала педикюрша. Но пакет пришлось отдать.

Рабочее время водителя закончилось, и он сменил униформу на гражданскую одежду. Пакет со свиными ребрами остался в раздевалке, где его прибрала уборщица. Она положила пакет в сумку, подумав, что не худо бы приготовить еду с обильной подливой из сои и чеснока, чтобы ее толстый и неверный муж не почувствовал подмешанной жидкость для прочистки водопровода. А вот пусть потом  помучается в тоске на коврике в прихожей! Подойдя к парадной двери многоэтажного дома, уборщица стала искать в сумке ключи. Она приподняла пахучий пакет со свиными ребрышками, и в этот момент  какой-то шпиц в высоком прыжке выхватил его из рук. Шпиц вкусил сквозь фольгу сочную пищу и дал дёру от орущей бабы.  Еще не остывший жирок возбуждал аппетит. Собака убежала из этой небогатой части  города в  район частных домов и участков. Шпиц был любителем удирать от хозяев. В каком-то тихом дворе он остановился и стал разбираться с пакетом, пытаясь развернуть его лапами и носом. Шпицу почти это удалось, когда чужая большая лапа легла на благоуханный пакет. Это была лапа немецкой овчарки, кобеля Лаури, который хоть и был на цепи, но на пределе возможностей сумел дотянуться  до лакомства. Он оскалил зубы и грозно зарычал. Шпиц взвыл от обиды и понесенной утраты, но пришлось убраться восвояси.

Лаури спешно принялся за свиные ребра, продолжая рычать на всякий случай, чтобы ни у кого не возникло сомнения, кому эти ребра принадлежат. Наконец, кости были тщательно обглоданы и обжора Лаури почувствовал разочарование: почему всегда так мало? Он выглядел меланхоличным мучеником. Положив морду на лапы и подремывая, он периодически поглядывал на кости и облизывал их. Тут его заметил проходивший мимо мужчина.  Он остановился и нежно с сердечностью в голосе спросил: «Что, еда кончилась, песик?» Лаури заскулил.  Мужчина вытащил  из подвязки, на которой находилась загипсованная рука, пакет с сосисками и начал кидать их собаке.

В это время торговец  смотрел сквозь окно гостиной на улицу и слушал музыку Вивальди – «Весна». Он разглядел в сумраке мужскую фигуру на холоде, скармливающую сосиски его собаке, на которую падал свет лампы от гаража. Увиденная сцена растрогала его и смягчила злость на банковского начальника, который сегодня вечером отказал ему в займе.

— Не перевелись еще в мире порядочные люди, — произнес прочувствованно   торговец. На что жена его не ответила ни да, ни нет.