Сказочная новелла
Один современный олигарх любил удивлять мир. Первое удивление совершилось, когда он вдруг сказочно разбогател от торговли голубым топливом для заграницы. Его банковский счет со скоростью света вырос в девятизначную цифру. Олигарх велел своей команде вылавливать в свете всё, что о нем говорят. Толковали много и разное, поносили и восторгались. Олигарх был доволен. Но скоро ему наскучило его богатейшее положение, а нескончаемые мировые ахи и охи в адрес о его растущих доходах, замках, яхтах, землях больше не радовали, и он заскучал.
Однажды в узком кругу олигарх объявил, что поделится своим богатством, если его самого кто-то чем-то удивит. И он объявил конкурс на оригинальное мышление или действие. В этот далеко не узкий круг соискателей со всеми прочими входили соседняя кочегарка с высокой толстой трубой и живущие рядом домашние птицы. Все они изъявили желание участвовать в конкурсе, дабы отхватить меру сокровищ.
Толстая труба сказала:
— Я слабо понимаю смысл поставленного вопроса, но все же надеюсь на первенство, ибо кочегарка моя работает на каменном угле, я выбрасываю в небо густой столб дыма и похожа на старинный пароход в море домов. Кроме того, я сыплю всюду пятаки сажи. Уж никто этого сделать не может, и свои действия иначе не назову, как оригинальные. Кроме того я такая важная персона, что никто не сравнится со мной по облику.
— Я согласен с трубой в том, что дела её на нашем дворе черны,- сказал белоснежный гусь,- и на этом черном фоне наиболее броско выгляжу я со своей подружкой и выводком. Я уж не говорю об уникальности гусиных яиц. Таких в мире больше не существует.
-Что за дела!- вскричал петух, вскакивая на жердь в заборе,- уж никто не сравнится с моим алым гребнем и бородой, даже гусь, у которого, соглашусь, нос тоже алый, но не настолько, чтобы по нему определяли: будет ли лето знойным или дождливым и холодным. Глядя же на мой гребешок и бороду, любой астролог предскажет погоду, а каждый знаток куриного дела скажет, что кормят меня отборным зерном, как на убой. И силы во мне немереные: я один пасу целое стадо несушек.
— Ничего не понимаю,- отрывисто прокричал индюк,- взгляните на меня, и вы поймете, что на оригинальные действия гожусь только я. Стоит мне впасть в гнев, как злость раздувает мои члены на устрашение врагов. От своего облика ужасаюсь даже я сам!
И индюк продемонстрировал, как это он умеет делать: оперенье его вдруг приобрело необъятные размеры, словно его накачали увеличительным насосом, а борода заполыхала маковым цветом.
— Ну что, ну что, сдаетесь? -прокричал индюк торжественно.
-Ха-ха-ха!- расхохоталась труба.- Тут без всякого арбитра ясно, что только мои дела самые оригинальные. Посмотрите, во что превратился белоснежный гусь, купаясь в канавной луже, в которую я подбросила порцию сажи.
Все обратили взоры на купающегося белоснежного гуся и не поверили своим глазам: оперенье этого вельможи сделалось не то синим, не то черным. Сразу и не разберешь. Гусь опрометью выскочил из водоема, а с него стекали мутные потоки сажи. Очутившись на берегу, гусь привычным движением всех своих членов стряхнул омерзительную воду, но его белоснежность поглотили сажные разводы.
Не успели обитатели двора осмыслить происшествие, как услышали громкие мерные хлопки в ладоши. Это скучающий олигарх оценил исключительные действия трубы, что немало его позабавило, и объявил ее победительницей конкурса. И тут же объяснил ход своих мыслей:
-Красноречие ещё не говорит о полном превосходстве, но действия иного типа на уровне сажи скажут нам о многом, — и олигарх ткнул пальцем в трубу.
Труба возгордилась, иронически взирала с высоты на своих соперников. Вскоре она получила обещанные сокровища, но поскольку судьбой приписана стоять на одном месте, то гордячка решила всё богатство держать при себе. Она заказала золотую фольгу и приказала обрядить себя в небывалое платье снизу до верху. Все было выполнено по воле негаданно разбогатевшей вельможи, и она засверкала на солнце ослепительным, но бесполезным блеском. Правда, на фоне этого блеска суть трубы не изменилась, в кочегарке по-прежнему жгли ядовитый каменный уголь, и не собирались переходить на голубое топливо олигарха, и госпожа рождала шлейфы дыма, уродливо расплывающиеся над крышами домов, старательно сыпала ошметками сажи, внося свои штрихи в одежды прохожих.
Соперники благородной Трубы, она теперь именовалась с большой буквы, говорят, кончили по-разному. Одни по достоинству, другие по прихоти. Гусь был продан олигарху и попал на Новогодний стол, запеченный с яблоками. Индюк сгодился для сочного и нежного шашлыка, а петух из-за стрости и жилистого мяса был выброшен дворовому псу. И только одна Труба величаво возвышалась над опустевшим двором, сверкая золотыми доспехами.
Олигарх же вновь заскучал, вымышляя тему для нового конкурса. Но вот беда: ставить условие оказалось не перед кем.
