Далеко за устьем Енисея !
Заполярное лето короткое, даже очень. На весну, лето и осень на полуострове Таймыр,что на самом севере Красноярского края, природа отводит всего три месяца . Всё в природе происходит как в ускоренном кинофильме. Можно своими глазами увидеть развитие бутона цветка вплоть до его раскрытия. Можно увидеть такое разноцветие растений и разнообразие ягод да грибов, что закружится голова у любого.
Вместе с тем лето в Заполярье это ещё и время путешествий. В другой период путешествовать там просто нельзя. Конечно, если очень захотеть то можно, но без приключений и серьёзной опасности никому не обойтись. Их в это благодатное время всегда тоже хватало. Много народу пропадало. Кто на охоте, кто на рыбалке а кто и просто в дороге. Бывали случаи с грибниками и с ягодниками. Пошёл и не вернулся. Кто провалился в болоте, либо в карст попал.
Однажды, по дороге в Снежногорск, прямо на дороге-зимнике, провалился в очень глубокий карст вездеход ГТТ-47, с людьми, которые ехали на работу вахтовить. Нашли их, но увы потом. Пришлось долго искать. Их было более десяти и все погибли.
Но человек без путешествий и без тяги к опасностям жить не может. Движение это и есть сама жизнь.
Давно мечталось мне побывать на Диксоне. Да, на Диксоне — полуострове на берегу Северного Ледовитого океана. Там есть небольшой по численности людей посёлок на берегу Карского моря. Но этот посёлок имел и имеет, очень важное для нашей страны значение. Там живут синоптики и лётчики, пограничники и исследователи-полярники, есть и навигаторы северного морского пути. Эта точка на карте тянула к себе и Рауля Амудсена –всемирно известного норвежского путешественника и исследователя, и Бегичева — русского исследователя, именем которого называлась одна из улиц Норильска. Тянула и манила эта точка и меня. Тогда я ещё не знал, что Бегичев был практически моим земляком из Заволжья близкого к Ленинску.
На Диксон можно было попасть только двумя путями. Либо по воздуху на вертолёте, с несколькими посадками или на самолёте без посадок, но можно было и рекой, по Енисею и по морю Карскому. По воздуху путь занимает часы ,а по воде добраться можно было только за несколько суток.
Конечно, путь по воде я выбрал сразу. Он был для меня много интереснее. Ведь сколько предстояло увидеть. Но путешествие на Диксон по воде можно было совершить не всегда. Это зависело и от погоды и конечно, от наличия корабля.
Моя поездка на Диксон срывалась несколько раз, а это значит и лет. Только один раз в году на Диксон из Красноярска ходил туристический рейс на теплоходе. На этот теплоход собирался народ абсолютно со всего света, и надо ещё было, и попасть на этот теплоход.
И вот, свершилось, наконец, то чудо. Я стоял на палубе красивого и самого большого на Енисее теплохода « Чехов А.П.», который, ранним утром пришёл в порт Дудинка из Красноярска с туристами на борту, и они совершали экскурсию по городу Дудинке. Большая часть туристов на экскурсию не пошла. Наши места оказались в самом трюме теплохода. Это были каюты четвёртого класса, других мест уже и не было. Всё хорошее было занято ещё в Красноярске. Ну и что же! Ради даже нескольких часов пребывания на Диксоне нас это не очень беспокоило. Несколько лет ожидания этого путешествия позволяло не обращать внимания не некий бытовой дискомфорт, о котором я раньше не имел и представления. Это было моё первое путешествие по Енисею на большом пассажирском речном теплоходе. Окном каюты служил открывающийся во внутрь иллюминатор круглой формы. Из Норильска мы все оказались в каютах такого класса. Нам, не бедному народу, в этой ситуации выбора не было. Впереди у нас было трое суток пути.
Вскоре теплоход с гудками отвалил от портовой пристани Дудинки и взял курс на Усть-Порт, где была намечена следующая остановка нашего корабля .С теплохода ,проплывающая за его бортом, Дудинка оказалась не такой и большой как мне думалось раньше. Всего то, минут за пятнадцать хода корабля она закончилась на берегу Енисея.
Взгляд с Енисея на город Дудинку изменил в корне моё представление о столице Таймыра. С верхней палубы теплохода хорошо была видна и речка Дудинка впадающая в Енисей, и взлётно-посадочная полоса местного аэродрома находящегося на мысе-косе между Енисеем и Дудинкой и множество мощных портовых кранов. Краны круглосуточно в этот период ,да и почти круглый год, работали на разгрузке грузов для города Норильска. Работали они и на погрузке добытой на шахтах и рудниках медно-никелевой руды и готовой продукции крупнейшего в мире Норильского горно-металлургического комбината на огромные морские корабли.
Енисей здесь был очень широкой рекой. Правый и левый берег реки были довольно однообразны и похожи друг на друга . Гуляя по палубам теплохода я увидел разноликость его пассажиров. Их внешний облик и речь говорили о сборном, со всего света, международном рейсе теплохода. Здесь были немцы и французы, китайцы и казахи. Была слышна и чистая английская речь. Лучшие каюты, конечно, были заняты иностранцами. Велик у всех ,оказывается, был интерес к Диксону. Этот факт ещё более укрепил мою радость в осуществлении моей давней мечты, побывать на Диксоне.
Хотелось мне хоть разок поплевать в Карское море и потоптать ногами места, которые и очень далеки, и далеко не всем и не всегда были или вообще бывают доступны. Побывать на Диксоне это было всегда очень престижно. Приближалась возможность ощутить эффект присутствия и ощутить его величество момент истины .Это всегда более всего притягивало меня.
Теплоход потихонечку плыл по Енисею, а народ на его борту потихонечку пил. Пил и закусывал ,кто в каютах что было взято в дорогу, кто в ресторанах корабля. На корабле все вместе встречались три раза в день в ресторанах корабля в завтрак, обед и ужин.
По радио корабля прошли несколько предупреждений и объявлений -« Рыбу с борта не ловить!», «Не пить забортную воду !», « Воду пить только кипячёную, из бачков корабля ,а не из кранов туалетов».
Это всё означало, что капитан или знал, или боялся уже известного и поэтому предупреждал о возможности поносов и других болезней от воды. Потом об этом не только узнали, но и поближе почувствовали на себе туристы, которые либо не слышали объявлений капитана, либо пренебрегшие его предостережениями. Это было видно по увеличивающимся очередям в гальюны-туалеты корабля.
Я смотрел на проплывающие мимо берега и вспоминал моё прошлое путешествие по Енисею на грузовом теплоходе – рефрижераторе «РТ-902». Было такое время когда «РТ-902» на своей верхней палубе вёз меня вместе с моим «Жигуленком», ВАЗ-21011,который я перегонял из Волгограда в Норильск. Он тогда вёз мясо — телятину из Голландии и овощи из Польши от Красноярска до Дудинки в течении пяти с половиной суток. Так что, представление о Енисее, у меня было достаточное. Река мощная , угрюмая, заунывная и однообразная такой она была в моей памяти, но это было до Дудинки. А какая она будет дальше, это хотелось видеть своим глазами.
За бортом река становилась то шире, то уже. Встречались и острова, то большие, то маленькие. Они то ужили ,то расширяли для меня Енисей. Берега его становились всё пустыннее и пустыннее.
Так мы и прошли Усть-Порт, не делая в нём предусмотренной ранее остановки. Да и кому он был нужен в ночь и туман, который почти сплошным покрывалом накрыл Енисей.
И вот однажды перед ужином капитан по корабельному радио объявил:
— Впереди Карское море и на нём шторм. Все иллюминаторы нижних кают надо плотно закрыть на глухари. И вполне возможно будет отменён выход на берег в Диксоне.
Такое объявление капитана взволновало всех, в том числе и меня.
— Как же это так! Зачем тогда мы туда плывём! Ведь все пассажиры на корабле только ради Диксона. Берега Енисея стремительно стали расходиться в стороны и было понятно что река давно кончилась. Устье Енисея действительно уже было давно позади. Выйдя на палубу, я увидел, что мы уже вышли в Карское море. Да, оно штормило. Но не очень, на мой взгляд. Вспоминалось и предупреждение капитана теплохода, о лишь возможной стоянке на рейде без выхода на берег полуострова Диксон.
«Слава богу!»- произнёс я внутри себя – «А ведь десятки людей в Дудинке после такого объявления капитана сошли на берег и отказались от путешествия. Вот ведь как бывает. Кто не рискует — тому не пить шампанского» — есть в этих словах голимая правда. Да, мы плыли в водах Северного Ледовитого океана. До Диксона было ещё далековато и надежды на то, что волны в море утихнут и будет высадка на берег у меня усилились.
Народ на теплоходе время зря не терял. Знакомились и говорили между собой о разном, выпивали и закусывали в каютах, барах и ресторанах корабля. А что оставалось им делать. Смотреть было не на что, кругом одна вода и берегов нигде не видно.
Мы были в море одни. Встречных кораблей не было вообще. Почему так, мне было сначала непонятно. Лишь дважды прогудели самолёты в небе. Край земли, да и всё тут! А так оно и было. Свинцовый цвет воды Карского моря говорил именно об этом, да ещё и о том, что вода очень холодная и если что, в ней долго не пробудешь. Невольно в мыслях всплывали и возможные льдины, и ледяные поля океана. Время медленно тянулось в этом однообразии окружающего нас вида. Карты, шашки, бильярд, домино и водка скрашивали наш досуг. Наконец, среди глубокой ночи, мы достигли рейда Диксона где и бросили якорь.
Море, увиденное ранним утром, всё же слегка штормило. То событие, что мы у Диксона взволновало народ.
— « Почему мы не у причала, а на рейде?» – было у всех на устах.
Действительно, мы стояли на рейде и стояли, а по внутренней радиосети корабля экскурсовод нам рассказывал и рассказывал о полуострове Диксоне и об острове Диксон, разделённых узким трёхсотметровым проливом. Всю его историю рассказывал , и «Посмотрите левее, а теперь посмотрите правее и, вы увидите не вооружённым глазом». Рассказывал и рассказывал до тех пор, пока не стал повторяться. Ну и народ пошёл к капитану корабля и стал не просить, а требовать, именно требовать, высадки на берег. Люди уже и деньги приготовили и тару, для покупок в магазинах на берегу. Да и все видели уже, что море то поутихло, и дело к штилю идёт.
Вдруг зазвучали скрипы лебёдок, на кран – балках, опускавших большие спасательные шлюпы на воду у борта корабля. Стало ясно что капитан теплохода сдался, но сдался он на половину, сказав:
— Швартовки корабля у пирса порта не будет. Выход на берег разрешается на шлюпах по 60 человек в каждом. Спуск шлюпов будет происходить только с правого борта.
Это было как раз напротив мостков пирса порта Диксон. Все были этому рады, да ещё и солнышку выглянувшему из плотных низких облаков и осветившему наконец то место, к которому собственно все и стремились.
Посёлок Диксон был совсем не большой и состоял он из щитовых двух и трёхэтажных домов, соединённых между собой деревянными , дощатыми дорожками – тротуарами из прогибающихся досок. На улицах посёлка не было видно ни людей, ни транспорта. Одни собаки, да кошки по двоё-трое, сидели у каждого подъезда — входа в дом и грелись на трубах теплотрасс. Мне это было хорошо видно в бинокль, увеличивавший всё в пятнадцать раз. Было видно что между Диксоном полуостровом действительно есть пролив, шириной всего около трёхсот метров , отделявший от него остров с названием – Диксон на котором находится местный аэропорт. Видны были два вертолёта и один самолёт АН-24 на взлётно-посадочной полосе аэродрома.
Шлюпы быстро наполнялись людьми и отходили к берегу, находившемуся от корабля в трёхстахпятидесяти метрах . Высадив людей на пирсе, шлюпы под моторами уходили к теплоходу за новой партией туристов. Вскоре дошла очередь и до нас. Выйдя на берег я решил прежде всего сфотографировать на память всё, что могло быть мне интересным в моём историческом визите на Диксон. Такое бывает лишь раз в жизни. Так отметился я у памятника Бегичеву-русскому исследователю полярного севера , а также у памятника норвежскому исследователю Тессему. Потом, выйдя на самую северную оконечность полуострова Диксон, я попробовал рукой холод воды Карского моря. Конечно, пробовал воду и на вкус, и ощутил её солёность. Потом налил Северного Ледовитого Океана в алюминиевую солдатскую фляжку, прихваченную с собой для этого случая. После всего присел я на большой валун, покрытый слабыми плешами тундрового лишайника и задумался, физически ощущая край земли ,край света.
Да ,край света здесь ощущался именно физически. Дальше шла необозримая ничем даль сурового Ледовитого океана. Там где-то был и Северный Полюс нашей планеты. Была здесь ощутима и красота, страшная красота и неповторимая нигде.
Многие мысли вероятно посещают любого человека, если он окажется в тех местах, где я прибывал. Всё прокрутится как в фильме, любой жизни песчинки-человека. Любой здесь ощутит свою ничтожную малость перед величием природы, её вечностью и её границами. Край земли здесь остро ощущался. Дальше была одна вода и льды. Здесь и наступал момент истины, который надо было чем-то навсегда для себя закрепить.
Набрав горсть небольших камней я с силой, по одному ,бросал их в сторону Северного полюса. Камни подскакивали от воды, ударяясь о её поверхность, и вновь летели вперёд, повторяя прежний прыжок. Один из брошенных камней смог подпрыгнуть семь раз. Такого рекорда у меня никогда и нигде не было. Это событие удивило меня. В последствии, я пытался в разных местах перебить этот рекорд ,но этого не получалось.
Через левое плечо я бросил в Ледовитый океан серебряную монетку и плюнув трижды в Карское море пошёл на юг, к посёлку Диксон. Он был от меня всего метрах в четырехстах.
Люди с теплохода осадили местные магазины. Брали всё! Всё что есть! Купленное сразу становилось для человека реликвией. Ведь куплено ни где-нибудь, а на Диксоне! Но главное это была рыба. Прежде всего, это был омуль и во всех его видах. Бочки из под солёного и ящики из под копчёного омуля горками стали расти у входов в магазины.
Решив, что местный омуль стоит и моего внимания, я купил его в трёх видах по три килограмма и направился к пирсу порта, где уже стояла большая очередь в обратную поездку на корабль.
Стоя в очереди, мы увидели, как на нос отходящей от пирса полную людей шлюпку запрыгнули два крупных мужика, в руках которых были по две объёмные сетки набитые омулем. Шлюпка вдруг, медленно и плавно, своим носом стала погружаться в воду холоднющего Карского моря.
Всё произошло так быстро и так красиво, да ещё и в полной тишине. Только после того, как вставшие в шлюпке на ноги, во весь рост, люди ушли под воду, раздались крики людей стоящих на пирсе. Те, что были в воде, не кричали. Они всплывали с пустыми руками и молча старались доплыть эти несколько метров до пирса, откуда им люди подавали руки и вытаскивали их из воды. Хорошо, что все сидевшие в шлюпке умели плавать. Конечно, все были перепуганы. Некоторые были в шоке.
Шлюпка ушедшая под воду была видна стоящей на дне в тёмной воде океана. Оказалось, что глубина здесь была всего три- четыре метра. Побывавших в воде людей быстро посадили на подошедшую шлюпку и отвезли на корабль. ЧП произошло из-за перегруза шлюпки. Людей садили в них без учёта их груза в руках. Ну, вот морячки и не смогли, видимо посчитать людей при посадке в шлюпку.
Конечно, каждый пассажир вёз с собой как минимум десять-двенадцать килограммов груза. Там был и питьевой спирт и омуль, и лосось. Ну ,как его не взять, когда он вот! Бери всего и сколько хочешь. Грех-то какой! Быть на Диксоне и не купить. Скажи кому потом, не поверят. Вот и брал каждый сколько может.
Благополучно вернувшись на корабль, я услышал обращение капитана по корабельному радио. Капитан просил всех оказать посильную помощь пострадавшим. Просили дать спирта для оказании помощи побывавшим в воде. Надо было их всех быстро растереть спиртом, согреть горячим чаем, или коньяком. Но из шестидесяти человек побывавших в воде Ледовитого океана около десятка всё — таки сильно пострадали. Переохлаждение привело к воспалению лёгких у нескольких человек, которых сняли позже с корабля в Дудинке, для лечения в местной больнице.
Забрав всех пассажиров на борт, капитан снялся с якоря и повёл корабль в обратный путь.
Так мы и ушли от Диксона на шесть часов раньше положенного нам. Уже никто из пассажиров не упрекал за это капитана. Хорошо, что ни один из иностранцев не попал в ту шлюпку, искупавшую людей. Капитан и врач на корабле они одни видимо знали, что надо было как можно быстрее доставить в стационарную больницу людей искупавшихся в Ледовитом океане.
Корабль забрал и свой шлюп, затонувший с людьми у мостков пирса Диксона. Его весьма оперативно подняли со дна моря те матросы с корабля, которые и проморгали порядок посадки людей. Им в этом помогли два водолаза в аквалангах и подошедший из порта портовый буксир с краном и лебёдками на нём.
На корабле всё вошло в своё русло. Опять по радио корабля судовой врач просил пассажиров « не пить воды из краников», а пить «только кипячёную из бачков». Корабельные фильтры забортной воды оказались полностью забитыми, и на их очистку нужно было целых 12 часов. Об этом нам сообщили позднее.
Устье Енисея было ужасно грязным и это было видно везде и невооружённым взглядом. Но чем дальше от устья реки и чем ближе к Дудинке вода за бортом становилась всё же почище .
И вот наступила ночь, которая всех и меня повалила в сон. Я крепко спал и видел дивный сон.
Проснулся я от гудка нашего корабля, который делал швартовку к причалу Усть-Порта. Раннее солнце уже освещало дома этого маленького посёлка на правом берегу Енисея. Капитан объявил по радио «стоянка в Усть-Порту два с половиной часа, но будет сокращена до часа».
Я не стал сходить на берег и вновь уснул. Прерванный гудком корабля мой сон продолжился. В нём я уже пятые сутки плыл по Енисею, на корабле, с моей машиной и вспоминал мою дорогу через Сибирь, от Волгограда на Москву, Рязань, Тольятти, Уфу, Свердловск, Кустанай, Петропавловск ,Омск, Новосибирск, Кемерово в Красноярск. Такой тогда была моя дорога длиной аж в 5500 километров.
Я услышал в моём сне гудок теплохода означавшего начало подхода к порту Дудинка и проснулся. И в действительности оказалось, наш корабль давал гудки. Они были частыми и разбудили не только меня. Мы шли в густом тумане. Скорость движения корабля была наверно самой минимальной. До Дудинки нам ещё было идти не близко.
Наконец туман стал редеть. Скорость теплохода стала нарастать. Во время обеда в ресторане корабля капитан объявил о времени прихода в Дудинку. Оказалось, что нам оставалось ещё целых четыре часа до расставания с замечательным кораблём с названием «Чехов А. П.», на котором мы прошли более 800 миль водного пути всего за трое суток путешествия, зарядившего нас эмоциями и адреналином на целый год вперёд.
Вот вдали завиднелась Дудинка ставившая точку моему путешествию по Енисею и ещё 1500 километрам плавания по его воде. Мощные портовые краны Дудинки, усердно трудились пересчитывая тонны добытой руды Талнахских рудников загружаемой в трюмы морских сухогрузов.
С окончанием путешествия на Диксон мне становилось понятной тяга иностранцев из разных стран мира к этому экзотическому месту на Российской земле. Да, это истинная экзотика и её надо видеть воочию, и тогда начинаешь убеждаться в том, что у нас есть всё, для того чтобы никуда не ездить, а изучать и осмыслять своё. Иностранцы, чтобы видеть экзотику нашего Российского Севера, а они лишь её хотят видеть в России, платят не малые даже не по нашим меркам деньги, но это того и стоит. Чтобы нам увидеть удивительную и страшную красоту Севера тоже приходится не только ждать несколько лет, но и немало заплатить. Но это того и стоит! Боже, какая у нас огромная страна. Как много в её недрах богатств. Какая у нас на Севере природа. Она любого заворожит до головокружения как минимум. А какое у всего этого будет будущее ,это зависит от нас.
В уме я подсчитывал, сколько же я уже набрал морских миль в моих путешествиях по воде. Получалась, очень кругленькая сумма. Но только моя судьба знала, что ко всему мне удастся прибавить ёщё и путешествие от Дудинки до Игарки и обратно, а также и до Мурманска по льдам и водам трёх морей Ледовитого океана. Увидеть не только ледяные поля Карского, Белого и Баренцова моря, но пройти путь от Одессы до Ленинграда (Санкт-Петербурга). Да к тому же пройти и по Волге путь от Волгограда до Москвы. Сколько же это будет в милях или километрах, может, кто и просчитает?
