Средиземное море ласково,
как и бог его Посейдон.
Подмигнули мне волны глазками,
распознав, что я не седой.
Как они со мной обнимаются,
под меня так нежно ложась!
И одна другой подминается,
ветерком-дыханьем глушась.
Иль, как в детстве мне колыбельные,
мама-море песни поёт?
И ныряю я в углубления,
а за ними – снова полёт.
По поверхности разливается
золотая солнца теплынь,
поглощается, размывается,
чтобы я до далей доплыл.
Как сумело мне счастье выдаться,
что навек душой сберегу?
Люди мне песчинками видятся
на взволнованном берегу
и со мной неслышно прощаются,
горизонт боясь увидать.
Но корабль и тот возвращается.
Только б не попасть в невода!
Не пора ль уже в путь обратный мне?
Даже жизни нужен причал…
И покажутся люди братьями,
чтоб любил я их и прощал.
А они ко мне приближаются,
и в своём значенье растут,
и совсем тревоги лишаются.
Вёл я и для них борозду…
До чего богат берег встречами!
Как гордится мною упрёк!
…Растекаемся речкой-речью мы.
От неё себя уберёг.
Поплыву опять я не критиком,
чтоб призванья гул не стихал,
и к научным далям-открытиям,
и к певучим волнам-стихам.
