Астральный вихрь
Человек – игла, нитью судьбы снизывающая посёлки и города в единое ожерелье. Он рассказывает, а мы через окно его памяти мысленно видим какое-нибудь таёжное местечко, о котором не подозревали, например, посёлок Абизь республики Коми. Второе мая 1945 года. В средней полосе весна вод и ветров уже уступила весне цветов, и страна вот-вот закружится в вихре победной пляски. Но в северном посёлке среди угрюмых лесов Коми, где весна, в отличие от Победы, надолго запоздает, – ГУЛАГ, стройка. У освобождённого после заключения артиста лагерного театра и будущей учительницы родился сын. Разве мог это быть простой человек? Нет, конечно, только тот, кто сам – вихрь, кто глотает жизнь целыми кусками и сам отдаёт кусками же ей душу, здоровье, спешит жить и много успевает. Таков Виктор Владимирович Евграфов.
Позже 501-ю особую стройку из Абизи перевели в Игарку уже как 503-ю, оттуда семья Евграфова перебралась в Красноярск. Так пошли низаться день за днём, год за годом, сёла и города, к Сибири прибавились Москва, Орёл. Здесь я и встретилась с Виктором Евграфовым, заслуженным работником культуры России, членом Союза журналистов РФ, Союза театральных деятелей России, лауреатом Пятой Артиады народов Российской Федерации, автором нескольких поэтических сборников и несчётного количества репортажей, рецензий, статей, радио- и телепередач о театре, кино, музыкальной жизни, народном творчестве страны. Он прошёлся пером по судьбам стольких людей, что вкратце не перечислю. Назову несколько: В.Астафьев, Ю.Силантьев, выдающийся скрипач современности В.Третьяков, О.Ефремов и другие, как широко известные, так и менее узнаваемые, но очень талантливые люди, Личности. В Орле в вихрь его неуёмной натуры попал решительно весь коллектив театра «Свободное пространство», писатели, журналисты, врачи.
Меня с ним познакомила поэт Зоя Дякина. Тонкостям этикета он предпочёл обращение на «ты». Я не сразу справилась с переходом «на короткую ногу», но он, полушутя, сказал, что мы давно уж знакомы в астрале, в звёздном, как я понимаю, мире, где между всем, что есть во Вселенной протянуты невидимые энергетические связи. Виктор Владимирович без прелюдий вовлёк нас в воспоминания, философию своей жизни или, лучше сказать, осыпал, напитал ими.
С пятнадцати лет он работал на радио, с 19-ти — в редакции «Красноярский комсомолец» под началом Валентина Распутина, закончил Уральский университет, факультет журналистики, на радио вёл авторскую программу «Авансцена» и цикл передач на Красноярском ТВ.
Журналист постепенно врос в театральную критику. Говорит, получилось случайно, в 1963 году, со знакомства с театром, так сказать, из-за кулис. Читаю его жёсткую, саднящую, как мозоль, статью ««Арестованный» театр», от полынного привкуса которой не избавиться, и понимаю: ничто не случайно. Нить Абизи, деда (потомка голландских переселенцев Петровских времён) дёрнули за сердце, потянули к началам, вдохнувшим душу.
Из его биографии в моей памяти застряло знакомство Виктора Евграфова с Солженицыным в 1994 году. Должно б состояться интервью, но понимая трудности Александра Исаевича, Виктор Владимирович отказывается от намерения. Солженицына тогда осаждали толпы, ловили каждое слово в надежде получить рецепт процветания.
Самому журналисту дорог иной случай: в Красноярске, в 1996 году. Евграфов, лёжа в больнице, спасает от роспуска академический симфонический оркестр. Чем он мог спасти, находясь под капельницей? Конечно, писал статьи. Выступал по радио, телевидению. Не внимали. Но сторонников за пределами палаты копилось всё больше. Конфликт расплеснулся за пределы города. На защиту музыкантов встали С. Михалков, М. Ростропович и ещё две тысячи неравнодушных. Оркестр спасли. Евграфов стал лауреатом Красноярской организации Союза журналистов России в номинации «Лучшая журналистская работа года».
Евграфов не любит говорить о болячках, лишь вскользь, для полноты картины. Я знаю, что с того света он возвращался несколько раз. В 1994 году — инфаркт. Деньги на лечение в институте им. Бакулева ему собирал весь Красноярск. Трижды к жизни его вернул в Орле замечательный А.И.Тюрин, которого Виктор Владимирович называет великим земским врачом.
В 2002-м Евграфов с семьёй перебирается в Орёл. Сотрудничает с газетой «Поколение», «Орловской правдой», «Орловским вестником». Я обнаружила его статьи в столичном журнале «Страстной бульвар 10» за 2010-й и 2011-й годы. На сайте «Свободного пространства» статьи Виктора Владимировича встречаются чуть не о каждой премьере. Наш именитый музыкант Е. П. Дербенко говорил, что по нему надо камертоны настраивать, разумея тонкое чувство музыки этого человече.
В Орле темп жизни притормозился, но Виктор Владимирович знает способы намотать время на кулак. Он пишет стихи и поэмы. Скоро выходит его пятый сборник.
Не спрашиваю, как удаётся вращать жизнь с космической скоростью. Когда разговариваешь с ним, понимаешь: то получается само собой. Удивительно, как при такой способности раздаривать себя, от него ещё что-то осталось. Такие, говорят, бывают вихри, не втягивающие потоки, а рассылающие, с высоким давлением внутри. Это, думаю, как раз про Евграфова. Может, оттого и лопались сосуды его неугомонного нутра.
Он ни о ком не говорит с придыханием, хотя уважает и благодарен многим. Были и враги. Те, например, что когда-то «съели» его авторскую программу на телевидении. Рассказывает о том без досады, умалённой временем. Виктор не скандалист, если обиделся – уходит без объяснений. Не прощает непрофессионального отношения к себе. Не любит распросов о семье.
Бывает, человек общителен, но ворота его души не настежь. Спрашиваю Зою Дякину. Говорит, точно, душа Евграфова отнюдь не распростёрта. Он не рассказывает об обидах, потерях, хулителей не поносит, ничего не просит. Зато обладает поразительно интуитивным состраданием. Ощущает бед близких издалека и безошибочно.
Читаю стихи Виктора Владимировича. Эмоции в каждой строке. Сюжеты поэм описаны так, словно он принял в этих событиях самое горячее участие. Стихи, на мой взгляд, несколько поспешны, но в том-то и дело, что Евграфов вовсе не старается их дошлифовывать, считает, что строфы должны оставаться первозданными. «Стихи, как кошки, приходят, когда хотят», — говорит он.
Вот строка из стихотворения «Русскому языку»: «Мы задолжали друг другу благие слова», из другого: «Ты уедешь…/Обнимет тебя Петербург». Ещё: «Вот и кончается песня, и рифма устала», «С глазами неписанных икон», «На мученика Павла смотрит строго/С креста не снятый мученик Христос». Думаю, если так можно написать слёту, то цена строф тройная…
Об этом человеке следовало бы писать книгу. Его журналистский труд требует исследования, обобщения. Лучше, чтоб нашлись последователи, впитали в себя его опыт сколь возможно полно, сохранили, донесли тем, кто изберёт ту же нить судьбы, но нанизает на неё свои перлы.
Не знаю, вправду ли астральные связи проходят сквозь нас, точно нервные волокна. Но чувствую, токи всеобщей творческой энергии, болевой, энергии любви — какой угодно — непостижимым образом завязаны, закручены на Викторе Владимировиче Евграфове – человеке-вихре, человеке, не умеющем жить медленно.
Зайчики на плече
Признаюсь, идея была не моя. Моих сослуживцев. Это они принесли набор открыток с работами народного мастера и номера её телефонов.
— Хорошо бы написать небольшую статью. Мастера зовут Вера Николаевна Соколова, — сказали коллеги.
Просмотрела открытки: соломка, травы, лоза. Что-то знакомое, словно добрый сон, уже виденный однажды. Позвонила. Уговорились о встрече.
Хозяйка медового света
Ожидала усталого, чуть высокомерного человека, знающего себе цену, большого и значительного. Каково же я изумилась, увидев тоненькую, хрупкую женщину с открытым, будто распахнутым, лицом, на котором сияли золотисто-зелёные глаза. Именно сияли, оттого ли, что день выдался солнечным или ещё по какой причине. Захотелось понять: от чего бывают такие глаза.
Мы расположились в комнате, которую Вера Николаевна называет мастерской. На окне – цветы, сквозь которые солнце шёлковыми шарфиками на полу и диване расстелило световые прямоугольники. Всё в этой комнате зелёно-жёлтых, чайно-коричневых тёплых оттенков и потому кажется, что солнце особенно охотно посещает это жилище, старательно обливая его медовым светом.
Вся квартира Веры Соколовой — царство растений. Повсюду нити, пряди, снопики жёлтых, зелёных сухих злаков, травяные кружева и не только: фигурки, символы, большие и маленькие, плоские и объёмные. Неужели из растений можно такое сотворить? Подобное я видела только в одном месте в городе: в окнах фирменного магазина «Орловский каравай». Витрины действительно оформляла Вера Николаевна, помогал ей сын, тоже чудесный художник.
Тяга к этому роду творчества взялась сразу и круто, правда, долго подспудно набирала силы.
С малых лет Вера Соколова любила травы. Вспоминает, зимой, когда под окнами дома стояли лошади с санями, она выдёргивала травки из соломенной или сенной постилки. Незабвенно так же и лето в деревне. Хоть кого спроси. Дети почему-то всегда вспоминают деревенские дни. Мастерица тоже помнит лета под Ельцом с ароматами истомлённых зноем трав. Старинные бабушкины коклюшки, на которых та плела знаменитые елецкие кружева, и сейчас хранятся у Веры Николаевны, да и много чего ещё. Главная семейная реликвия, прабабушкино евангелие с заложенными меж страниц травками, фотокарточками, лоскутиками. А в школе – любимый урок ботаники, правда, ей давалась любая наука. Школу Вера Соколова закончила с золотой медалью.
Ученик-учитель
Но взрослая, сознательная дорога начиналась вовсе не творчески. Вера Николаевна закончила факультет иностранных языков Орловского пединститута, и долгое время работала в Киевском институте геофизики АН Украины техническим переводчиком. И эту по-своему интересную жизнь через семнадцать лет она сломала однажды и бесповоротно. Удивляюсь даже не крутости решения, а смелости. Человек, на котором держалось материальное благополучие семьи, вдруг взял да и поменял удобную жизнь на творческий поиск, порой мучительный, вечное постижение. Читаю биографию Веры Соколовой. Постоянная учёба: курсы в Киеве в Центре фитодизайна и народного творчества «Адонис» (1993), курсы в Москве по плетению из лозы (1994), уроки у выпускницы худграфа С.В.Тарасовой, у фольклориста и литературоведа Г.А.Яхиной. В 2005-м курсы по программе «Ландшафтный дизайн» И сейчас Вера Николаевна посещает студию рисунка преподавателя Сокольской А.С. в ДХШ искусств и ремёсел в Орле.
Ещё раз круто согнув судьбу, перебравшись из Киева в родной Орёл во время распада Советского Союза, Вера Николаевна не только учится, но и учит, и создаёт свои растительные шедевры. Звание Народный мастер России Вера Николаевна получила в 2007-м году.
Работает в Доме изобразительных искусств и народных ремёсел, обучая школьников плетению из соломки, помогает детям-ивалидам развивать мелкую моторику пальцев в Центре медико-социальной реабилитации детей-инвалидов Советского района, ведёт занятия с детьми в Вальдорфской частной школе (и одновременно посещает лекции профессоров Вайнхаймского центра Вальдорфской педагогики).
Сейчас Вера Николаевна ведёт занятия в воскресной школе, проводит мастер-классы и занятия во Дворце детского и юношеского творчества им. Ю.А. Гагарина, в Центре детского технического творчества, в колледже искусств, в филиале Московского заочного гуманитарного института города Серебряные пруды Московской области (по приглашению художников Жиляевых).
Поиск и озарение
В такой насыщенной жизни Вера Николаевна пишет авторскую программу для работы с детьми «Плетение из соломки, рогоза и других болотных растений, из листьев початков кукурузы». Недавно в издательстве Воробьёва у неё вышел второй набор фотографий её новых работ. А ведь надо было и свои работы когда-то создавать.
Совместно с Г.А. Яхиной она создала коллекцию обрядовых кукол из соломы: Наталья-Овсяница, Дева-Аржаница, Дева-льняница и др. Знаменитый «Ангел», который не был закончен к сборам мастеров на выставку в Москву. Валентина Черногорова, формировавшая выставку от Орла, разрешила Соколовой ещё одну ночь работать и принести «Ангела» к самому отъезду. Вот этот ангел, которому всё же удалось окончательно родиться за отпущенную ночь, и был самым значимым экспонатом всей выставки, его купили одним из первых.
Я отчаялась сосчитать выставки, конкурсы и фестивали, фольклорные праздники и форумы (каждый год несколько), где выставлялись её работы, работы учеников. Ровно так же оказалось не под силу пересчитать все грамоты, награды, благодарности, которыми отмечено её творчество…
Изучив о Вере Соколовой всё, что оказалось доступным, я задумалась: что в этой судьбе главное?
Густая, как сосновая смола или мёд, жизнь? Неизбывное желание учиться, совершенствоваться, знать? Неустанная работа с детьми – самый презираемый в нашей стране труд? А может, волнующее, притягательное, вместе с тем требовательное, как любимый ребёнок, творчество? Сколько мук, бессонных ночей, тепла рук и сердца вбирает оно в себя и тем же лучится потом, когда обретает форму и настроение.
Слушая себя, идти к свету
Бывает, борешься с обстоятельствами, наивно полагая, что человек – кузнец своего счастья, и куёшь. Но когда выкуешь – глядь, — неказисто вышло, недалече ушёл от первоначала да так и не уразумел, где твой путь.
Как же художница поняла, что травоплетение – её истинное назначение? Говорит, просто шла, куда вела жизнь.
Оказывается, найти свою колею просто. Всего и надо, что слушать себя, слушать зов жизни, и выйдешь на единственно верную дорогу. Там всё найдётся: силы, озарение, счастье.
Бережно беру по очереди в руки работы Соколовой. От них веет сказкой, былиной, старинной песней, чем-то из собственного детства, неизмеримым добром, даже святостью. Фотографирую их на залитом солнцем диване. Соломка вспыхивает золотом – не тем, что люди на пальцах носят – чистым, природным, целительным. Прошу Веру Николаевну позировать со своими работами. Она принимает их на руки, будто младенцев, садится и смотрит в объектив тёплыми, травяно-медовыми глазами. Щёлкаю, смотрю: у Соколовой на плече – светлые брызги, солнечные зайчики. Сначала расстроилась, а теперь думаю, хорошо вышло, будто с золотыми медальками. Да и как знать, не её ли собственный это свет, раздаренный детям, ажурно вплетённый с травами в «Птицу-русалку», рогозового конька, Параскеву-Пятницу, Деву-Аржаницу и теперь возвращённый Божьим миром Вере Николаевне на плечо и руки.
