Когда лодка остановилась неподалеку от Венеции солнце стояло высоко и жарило в полную силу. Вот и он – желанный «островок», пристанище творческих личностей.
Мое восприятие действительности было довольно смутным. Я хорошо отдавала себе отчет в том, что нахожусь в Венеции, но ощущение нереальности мешало сосредоточиться. Машинально отвечала на вопросы моих друзей, но вспомнить о чем мы говорили, признаться, не смогу. Так велика была сила притяжения места, которое поразило воображение не одного поэта.
Мы высадились на берег и долго бродили по городу, но не в центральной его части, а по периферии, ничем, казалось бы не примечательным местам, однако оставляющим в памяти ощущение принадлежности к всеобщей истории человечества. Нечто вроде «де жа вю», когда ты знаешь, что однажды все это видел и слышал, вспоминая особые качества воздуха, издаваемые лагуной.
То ли туман, то ли воображение делало слегка расплывчатыми предметы и очертания вокруг меня. По мере приближения к туристическому центру, возрастал шум, мысль приобретала большую отчетливость. Каналы с зеленоватой водой заполнялись гондольерами с мощными красивыми голосами зазывал. Туристы перемещались то вперед, то назад, стараясь запечатлеть каждый момент своего пребывания в Венеции, щелкая камерами и издавая частые возгласы удивления и удовольствия.
Есть ли в мире еще такое место, где счастье приобретает осмысленное значение и, более того, смысл жизни становится почти найденным, создавая умиротворенное согласие с самим собой. Не случайно ли притяжение сюда творческих людей, с последующим желанием остаться навсегда и навечно, оставляя завещание похоронить себя на Сан Микеле (Isola di San Michele), называемом «островом мертвых».
Послонявшись по центральным улицам, сплошь заполоненным иностранными туристами и услышав, по меньшей мере с десяток разных языков и диалектов, мы добрались до площади Сан Марко. Если поинтересоваться статистикой кого здесь больше – голубей или кормящих их людей, думаю, она сведется к следующим пропорциям: на каждого голубя по десятку восторженных туриста в день. Сейчас, я слышала, стали запрещать кормить голубей, отваживая их от главной площади города.
Конечно, мы выпили кофе в знаменитом кафе «Флориан», поговорили о поэзии Бродского и знаменитой фразе: «Portacenere, per favore!», которая определяло его намерение много курить в Венеции, кашлять и писать. Кофе был вкусным и он стоял тех денег, которые берут за несколько минут встречи с Великими, даже если это всего лишь воспоминания.
Продолжив путь, мы долго кружили вокруг островков Бурано и Мурано, почти молча, погруженные в размышления каждый о своем, пока не высадились на берег и не приобрели стандартные сувениры в виде фигурок из знаменитого «муранского» стекла, секрет которого запрещено разглашать, и «буранских кружав» с изображением изящной балерины, танцующей под аккомпанемент вихрастого виолончелиста.
Вот и пролетел день, воспоминания о котором, с годами становятся все ярче и богаче. «Ты вернешься сюда» — сказали мои друзья, видя мою рассеянность и некоторую отрешенность. И они оказались правы – я возвращаюсь в этот город снова и снова, словно в город моих лучших воспоминаний.
