СССР — успешный опыт или – утопия?
Роль «кукловодов» в роли «личностей в истории»
I
Парвус и Ленин — дуэль
Вытаскиваемые за последнее время из-под сукна многие и ранее тщательно скрываемые исторические документы касающиеся роли «кукловодов» в роли «личностей в истории», разумеется, имеют под собой вовсе не стремление показать истину: то попросту нынешняя – как экономическая, так и политическая – конъюнктура. Полностью это относится и к тому глобальному историческому событию, что произошло под знаком смены общественно-политических формаций, войдя в историю под «двойным» названием: и – «Великой октябрьской социалистической революции», и – «Великого октябрьского переворота» 1917-го года.
Нет никакого и даже малейшего смысла впрягаться в полемику по поводу «верности» обозначения того самого события как явления повлиявшего на ход всей мировой истории (кроме подтверждения величия его): в контексте обозначенной темы здесь имеет смысл только высвечивание некоторых хронологических фактов, что стали отправными точками этому эпохальному событию — а именно тех, что касались распределения ролей между «кукловодами» и теми, кого они якобы – «водили».
Углубляясь же в эту тему на основе специфических знаний о начале человеческой истории вообще – и биологической (как видовой) и цивилизационной, становится очевидным следующий и очень занимательный факт: любое и знаковое историческое событие есть не что иное, как хитроумная и многоходовая комбинация, за которой стоят те, кого ни по чем и ни при каких обстоятельствах не обнаруживают — ни в роли «личностей в истории» ни даже как их пресловутых «кукловодов». Ну а то: ведь они-то и есть официальные представители Темных Сил, что никогда не видны в официозе! Потому-то — только входя в русло событий с ИХ стороны можно произвести полноценный тем анализ: где роли ВСЕХ участников без разбору выглядят лишь марионетками и где у каждого кукловода есть другой кукловод. И лишь беря все событие целиком – от начала и до самого конца, появляется возможность рассудить: кто же кем и для кого являлся на самом деле.
…Когда некий Александр Парвус – уже массивный как зрелый мужчина, но еще самоуверенный, как и случается в 19 лет — юноша, впервые познакомился в Цюрихе с видными членами «Группы освобождения труда» — Г. В. Плехановым, П. Б. Аксельродом и Верой Засулич – он произвел на них самое благоприятное впечатление: ведь кроме образованности, энергичного и живого ума что обнаружились в нем, к нему «прилагались» и самые лестные рекомендации от руководителя одного из одесских народовольческих кружков (кстати сказать: близкого приятеля, если не родственника самого П. Аксельрода — одного из основоположников марксизма в России и будущего лидера партии меньшевиков.).
И надо сказать, это впечатление не было обманчивым: за какой-то с небольшим год – а то есть — с конца 1885-го и по 87-ой, А. Парвус под влиянием этой «могучей кучки» стал не только «зрелым и убежденным марксистом», но и сумел (отнюдь не без поддержки со стороны!) поступить в Базельский университет, который и окончил в 1891 г., получив звание доктора философии (!).
Произведя с ходу, подачи, и такой солидный задел в своей карьере, А. Парвус вскоре был направлен в Германию, где вступил в немецкую социал-демократическую партию: при этом ни в коем случае не порвав и отношений с русскими социал-демократами.
Там он познакомился с К. Каутским, К. Цеткин, В. Адлером, Р. Люксембург и вместе с ними, а когда и в одиночку буквально кочевал по немецким городам: живя то в Берлине, то в Дрездене, то в Мюнхене, то в Лейпциге, то в Штутгарте (где везде его ждали надежная крыша над головой, сытный стол и удобная постель). А в том же самом Мюнхене молодой, но вездесущий Парвус встречался уже и с Лениным (который вместе с Крупской был ВВЕДЕН к нему в качестве гостя).
Таким образом, всего за несколько лет и будучи сам, по сути своей, совсем молодым человеком, А. Парвус сумел не просто войти в доверие к соблюдавшим корпоративную и просто-таки патологическую конспиративность членам международного социал-демократического движения, но и оказался на одной ноге с самыми влиятельными из них: Г. Плехановым, В. Лениным, П. Аксельродом, В. Засулич, К. Цеткин, В. Адлером, Р. Люксембург, Л. Троцким, К. Леманом, А. Бебелем, К. Каутским, М. Горьким и многими другими.
Теперь прервемся от этой и всем известной хронологии биографии так называемого в официозе – «кукловода» Ленина – Парвуса и продолжим ее далее, введя туда контекстом истинное лицо этой знаковой личности, как и цель что за всем этим стояла.
…Ни одна из вышеперечисленных «личностей в истории» — даже из самых приближенных к Потаенной Цели, не знала об истинных роли и значении Александра Парвуса: как впрочем, и он сам о ролях и значении лиц, что также участвовали в ее осуществлении каждый со своей стороны и своего места. В том-то и был смысл этой хитроумной и многоходовой «шахматной» комбинации, где люди вообще не рассматривались как личности, а были лишь разного функционального достоинства «шахматными фигурами». Для настоящих ИГРОКОВ-кукловодов, что ВЕЛИ эту игру, важно было только одно – поставить мат: а какими средствами — «гамбитов», «шахов»…, и за счет каких – «размен», «рокировок» – было абсолютно неважным (потому-то после достижения этой цели все эти «фигуры» — как фигуранты по делу, обычно оказываются на свалке истории: как говорится — всё – игра-то сделана).
Разумеется – никакого «Парвуса» от рождения не было, а был Исраэль, сын Лазаря, Гильфанд: что с детства обнаружив просто-таки неуемное честолюбие, жгучее тщеславие, прямо-таки патологическую жажду наживы и плотоядное сладострастие, оказался сущей находкой для Сиона, который собственно и рассматривал подчиненных ему иудеев в качестве подручного материала для достижения своих целей.
Вот почему т.н. – Парвус и «шел на всех парусах»: ведь это сам Железный Сион «дул» ему в спину! В то же время, он был и солдатом, который исполнял приказы, слепо следовал указаниям, и хоть рисковал, но знал за что: получая не только полное довольствие и удовольствие, но еще и прикрытие от начальства за свои проделки.
«Гениальность» же самого Исраэля Гильфанда объяснялась очень просто: все его «предречения» и «планы» исходили от руководства, которое точно знало о времени и месте предстоящих событий: ведь если они не сами их формировали, то в большинстве случаев стояли за ними как важные участники.
Для примера.
Еще перед началом русско-японской войны, Гильфанд опубликовал в газете «Искра» несколько статей под общим заглавием «Война и революция» где «предрекал» неизбежное поражение России в войне с Японией и вследствие этого поражения – русскую революцию. Однако — и первое и второе было лишь следствием ДАННОЙ ему информации об этих предстоящих событиях, в которых ему выпадало сыграть определенную, а кое в чем и определяющую — роль. И одновременно он был всего-то пешкой, которую сделали «конем» и даже не собирались проводить в ферзи (о чем он постоянно мечтал, кстати).
Сама же русско-японская война тоже была только следствием как намеренно спровоцированным действием в контексте других по пути достижения цели Сионом: и именно его ставленники – и в генштабе, и при дворе, и в системах поставок продовольствия и военно-технического обеспечения — делая «говно» каждый на своем месте и «засрав» все дело, намеренно «просрали» русско-японскую военную компанию.
Так что «предсказания» Гильфанда насчет исхода русско-японской войны просто не могли не сбыться, что, кстати и способствовало усилению его авторитета как Парвуса-«аналитика».
Другой пример.
Многоходовая комбинация Сиона предполагала кроме чисто военных и политических множество экономических подрывных ходов: и одним из таких цинично-хитроумных был спровоцированный голод в России 1898-1899 гг. Здесь «как ни удивительно» мы снова видим Исраэля Гильфанда как Парвуса: после чего он по возвращении в Германию опубликовал в соавторстве с К. Леманом «основательный труд» о причинах (!!) голода в России
…Когда после всех этих спровоцировано-осуществленных действий, в октябре 1905 году вспыхнула «таки» первая русская революция, Гильфанд тут же приехал в Петербург: где вместе с Левой Бронштейном (что под фамилией — Троцкий выполнял СВОЮ часть общей задачи) вошел в Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов и развил просто-таки «бурную революционную деятельность».
Для вящей убедительности образа «несгибаемого борца за дело мировой революции» он даже «дал» себя арестовать «за организацию революционных выступлений»: после чего был осужден и приговорен к ссылке на поселение в Туруханск, но …с дороги благополучно бежал — сперва в Петербург, а потом, как водится, в Германию.
…Надо сказать, что иногда биологическая натура Исраэля Гильфанда — патологически жадная на деньги и плотские удовольствия выходила из-под «партийного контроля», которому он для вида и «по делу» вынужден был подчиняться.
Так он присвоил, а потом и растратил («на баб») около 130 тысяч марок, что были получены от «проката» им пьесы Максима Горького «На дне» в Германии, и которые должны были быть переведены в партийную кассу. За эту «шалость» его (в 1908г.) даже судил «партийный суд» в составе К. Каутского, А. Бебеля и К. Цеткин.
Результат же был таков: Исраэля Гильфанда (как Парвуса, разумеется) «временно отстранить от редактирования газеты», «обязать вернуть растраченное в партийную кассу», а в случае «невыполнения последнего условия запретить участвовать в русском и германском социал-демократическом движении». На что тот как «продюсер» этого проекта попросту «обиделся» и — показав, что он нисколько о том не сожалеет и никак от того не зависит, взял да и уехал в Турцию — в Константинополь (где, между прочим, с давних пор проживала одна из самых влиятельных в политическом и экономическом отношении еврейских общин, к тому времени уже расставленных Сионом по всему миру).
Замечательно, что, предполагая «отсидеться» там несколько месяцев, Гильфанд на самом деле провел в Турции около пяти лет, которые были потрачены им на выполнение другого задания: его СДЕЛАЛИ политическим и финансовым советником при правительстве младотурок (!). И именно там и за это время он приобрел большое влияние в финансовом мире, став заметной фигурой «мировой закулисы» (а иными словами был допущен заправилами Сиона к принадлежащему им «общаку», что существовал и существует под видом «мировой банковской системы»).
Одновременно с этим и через союзнические договоренности между Турцией и Германией Гильфанд повел от своих хозяев уже настоящую атаку на царскую Россию.
Так он сразу после объявления Германией войны России через константинопольское телеграфное агентство опубликовал буквально подрывное «Воззвание к русским социалистам и революционерам» где призывал их «способствовать поражению России в интересах европейской демократии».
Кульминацией же его тамошней внешнеполитической деятельности стал представленный им план, в центре которого стояла Германия.
Разумеется, что он именно представлял его, а не был – ни составителем и уж тем более – его вдохновителем: для этого Гильфанд был слишком мелкой «куклой». Однако внешне все выглядело так, будто он вел самостоятельную игру.
Проникновение же в суть дела показывает, что этот план и сам Гильфанд оказывались лишь в роли «живца», на который ловили куда как «крупную рыбу» — правительство Германии, что ДОЛЖНО БЫЛО ОПЛАТИТЬ АННЕКСИЮ РОССИИ СИОНОМ.
Ремарка. Вне всякого сомнения, что «план Парвуса» выплыл из недр самого Железного Сиона и представлял собою лишь малую часть того ветхозаветного программного обеспечения, что когда-то первые иудейские жрецы получили СО СТОРОНЫ (которому Сион с тех пор следовал, следует и будет еще – следовать!).
И когда — 8 января 1915г., Исраэль Гильфанд под все тем же агентурным именем — Парвус явился к германскому послу в Константинополе фон Вагенхейму со «своим» планом победы над Россией путем создания Германией предпосылок для возникновения там хаоса в виде революции, он тут же через него получил приглашение в Берлин для беседы: куда и прибыл 6 марта 1915 г.
По сути, с этого и пошла его «чертова свадьба» с немецкими спецслужбами.
Заглотнув наживку в виде «меморандума» — где в частности содержались подробные рекомендации относительно того, «…каким образом вызвать беспорядки в России и подготовить революцию, которая заставит царя отречься от престола, после чего будет образовано временное революционное правительство, которое готово будет заключить сепаратный мир с Германией», немцы оказали Гильфанду полное расположение. Он получил германский паспорт, а вслед за ним и 2 млн. марок «на поддержку русской революционной пропаганды».
А буквально через месяц — в мае 1915г., вооруженный инструкциями Сиона и немецкими деньгами, Исраэль Гильфанд уже встречался (тайно и напрямую!) с Владимиром Лениным в Цюрихе.
Вот теперь, как с контрольной точки отсчета, мы подходим к тому, что сами тематически обозначили и что с тех самых пор вызывало и вызывает самые яростные споры: отношениям между Гильфандом и Лениным как «кукловода» и «личности в истории», которые, по сути, и послужили отправной точкой событий приведших к выстрелу крейсера «Аврора».
***
Ни один из — как серьезных, так и чисто популистских исторических исследователей этой темы, даже близко не подошел – какие бы и сколько документов не имел на руках, к истинному пониманию отношений Ленина с теми, кто якобы оплачивал его счета по организации военного переворота в России. И все потому, что, находясь в темной комнате, они искали черную кошку, вместо того чтобы попросту зажечь там свет.
…Сам Ленин задолго до знакомства с Гильфандом как Парвусом уже имел четкое представление – что и как необходимо осуществить чтобы достичь заветной цели: создать такое государственное устройство где была бы невозможна эксплуатация человека человеком — ни в какой-либо форме, и ни под каким-нибудь видом. Он ясно понимал сложность этой задачи и мог давать себе отчет о наступлении момента, когда станет возможным рассматривать все это всерьез — как реально политическое действие. А до того он со своими единомышленниками занимался подготовкой к нему как «времени икс»: четко проводя теоретический мониторинг плюс прикладные действия по созданию профессиональной партийно-организационной системы.
Появление Гильфанда в реале как «блюдечка с голубой каемочкой», на фоне резко усиливающегося хаоса (управляемого, разумеется!) стало тем катализатором, что могло бы ускорить достижение заветной цели — и именно ТАК это рассматривалось самим Лениным: хотя он долго и мучительно колебался, прежде чем твердо принял это как нечто окончательное.
Тому явное подтверждение, документально зафиксированное положение неопределенности, которое обозначилось после его тайной и первой беседы с Гильфандом: «…Ленин внимательно выслушал его предложения, не дав ему определенного ответа». (Шуб Л. «Ленин и Вильгельм II»). Сюда же в подкрепление сказанному и утверждение Г.М.Каткова, что между Парвусом и Лениным «…сговора не произошло». (Катков Г.М. «Февральская революция»). И уж совсем становится это понятным со слов как отчета перед немцами самого Гильфанда: «…с Лениным не договорился, а потому решил проводить свой план революции в России самостоятельно» (Катков Г.М. «Февральская революция»).
И хотя причина тому не указывалась ни разу и нигде самими участниками беседы, при наличии здравого смысла как понимания тех событий и логики вещей ее совсем нетрудно угадать: дело в том, что поражение России как капиталистического государства Ленин рассматривал шагом к ускорению «времени икс» а это самым принципиальным образом отличалось от «плана Парвуса» — ее разрушения как государства вообще.
Именно тогда Гильфанд допустил капитальную ошибку, пойдя в беседе с Лениным «ва-банк» и раскрыв тому карты: Ленин, поняв — с КЕМ он имеет дело в лице Парвуса, больше НИКОГДА, и даже близко! не подпускал того к политическим делам в России.
Вне всякого сомнения, что Гильфанда — бывшего в высшей степени самоуверенным, как и самовлюбленным в свое – «я», впоследствии больше всего задевало то что Ленин «сделал» его в интеллектуальном плане: и использовав весь его – и интеллектуальный и финансовый ресурс, тем самым просто отер о него ноги.
Потому сам Гильфанд о той встрече оставил лишь следующее простенькое резюме, а, по сути – выдержку из всё того же общеизвестного и врученного ему для исполнения — плана: «…Я изложил ему мои взгляды на социал-революционные последствия войны и обратил его внимание на тот факт…, что сейчас революция возможна только в России, где она может разразиться в результате победы Германии».
Со стороны же Ленина вообще нигде не упоминалось о той встрече, как свершившемся факте. Не осталось ничего кроме воспоминаний некоего Артура Зифельда, которому, ЯКОБЫ удалось «переговорить с вождем» сразу после встречи, и где Ленин (опять же – якобы) сказал что «считает Гельфанда агентом Шейдемана и других немецких социалистов, ставших шовинистами, и что он не хочет иметь с ним ничего общего», а потому (снова со слов Зифельда) «выставил Парвуса за дверь»…
Так или иначе, но провал игры Гильфанда стал уже очевидно-зафиксированным после свержения Временного правительства: когда тот через Радека попросил у Ленина разрешения вернуться в Россию, и где Ленин в ответ сказал буквально следующее: «Дело революции не должно быть запятнано грязными руками». (Шуб Л. «Купец революции»).
После этого уже точно, а, учитывая амбиции и саму честолюбивую натуру — понятна и вполне обоснована, становится реакция Гильфанда в сторону Ленина как враждебная: и именно с этого момента того «понесло», а – как и чем, о том в своей обычно бескомпромиссной манере говорил сам Ленин.
Так, в статье «У последней черты» он писал: «Парвус, показавший себя авантюристом уже в русской революции, опустился теперь в издаваемом им журнальчике «Die Glocke» («Колокол») до… последней черты. Он защищает немецких оппортунистов с невероятно наглым и самодовольным видом. Он сжег все, чему поклонялся; он «забыл» о борьбе революционного и оппортунистического течений и об их истории в международной социал-демократии. С развязностью уверенного в одобрении буржуазии фельетониста «хлопает он по плечу» Маркса, «поправляя» его без тени добросовестной и внимательной критики. А «какого-то там» Энгельса третирует прямо с презрением. Он защищает пацифистов и интернационалистов в Англии, националистов и ура-патриотов в Германии. Он ругает «шовинистами и прихвостнями буржуазии» социал-патриотов английских, величая немецких — революционными социал-демократами… Он лижет сапоги Гинденбургу, уверяя читателей, что «немецкий генеральный штаб выступил за революцию в России» (Ленин В. И. Полное собрание соч. Т.27.)
Публикации же в журнале Гильдфанда-Парвуса Ленин называл не иначе как «сплошной клоакой немецкого шовинизма», а сам журнал – «органом ренегатства и лакейства в Германии». (Ленин В. И. Полное собрание соч. Т.27.).
Такое отношение как крайне негативное (кстати сказать, до той тайной встречи бывшее очень даже и ничего) Ленина к Гильфанду венчает его же телефонограмма от 4 февраля 1922 г. на имя В. Молотова и других членов Политбюро:
«Предлагаю назначить следствие по поводу того, кто поместил на днях в газетах телеграмму с изложением писаний Парвуса. По выяснении виновного, предлагаю заведующими этим отделом Роста объявить строгий выговор, непосредственно виновного журналиста прогнать со службы, ибо только круглый дурак или белогвардеец мог превратить наши газеты в орудие рекламы для такого негодяя, как Парвус». (Ленин В. И. Полное собрание соч. Т.44.)
После чего последовало постановление Политбюро ЦК РКП (б) от 11 марта 1922 г.:
«Признать печатание такой телеграммы неуместным, ибо она воспринимается как реклама Парвусу, и обязать редакции партийных и советских газет от печатания таких телеграмм впредь воздерживаться». (Ленин В. И. Полное собрание соч. Т.44.)
Но, разумеется, все это только верхушка того айсберга, что, несмотря на взаимодействие, был ледяным камнем преткновения в отношениях между «вождем пролетарской революции» — Лениным и «купцом революции» — Парвусом. И вовсе не из «хитрости или тактических соображений Ленин стремился отмежеваться от одиозной личности Парвуса, дабы отвести от себя подозрения в сговоре с ним на почве «немецких денег», как трактовали и доныне трактуют множество историков-«парвусистов».
И чтобы уж совершенно закончить с Парвусом как якобы «кукловодом» Ленина, отметим еще одну и капитальную ошибку того, кто под этим именем скрывался — Исраэля Гильфанда.
Кроме недооценки интеллектуальной мощи Ленина, Иса Гильфанд «прокололся» и еще в одном: он, отодвинув корпоративный, внес в эти отношения свой — личный амбициозный интерес, чего Сион никогда не прощает. Гильфанд попытался кроме той роли, что была отведена ему Сионом и превосходно оплачивалась, сыграть свою собственную. В приватной беседе с Лениным он рискнул открыть «немецкую карту» предложением «швырнуть» их вместе с ним «на пару» (конечно, имея про себя в виду, что в случае договоренности «кинет» и того, заделавшись «серым кардиналом» а фактически неконтролируемым финансовым властителем всей России).
Короче: он хотел быть не только «толкачем» идеи Сиона, не просто идти в кильватере, а, следуя параллельным ему курсом, осуществить свою собственную идею, «толкачом» которой должен был стать именно Ленин.
И хотя он не посмел рассказать Ленину о своих НАСТОЯЩИХ хозяевах, его двойную игру «раскололи» и тут и там: после Октябрьской революции Парвус-Гильфанд подобно знаменитому «мавру» остался что называется – не у дел. Его головокружительная и авантюрная карьера, как и влияние, резко пошли на нет, и он, сорвав «под занавес» и «под сурдинку» с одураченных немцев еще 40 миллионов марок «…под создание газетной империи в России для обработки ее населения в прогерманском духе», в ноябре 1918 года сбежал из Германии в Швейцарию (где, как и в большинстве европейских стран у него на счету было более двух миллионов франков).
Но и вернувшись в Германию в 1921 году, где он снова попытался «встать в строй» занятиями журналистикой в прогерманском духе, ему даже близко не удалось обрести прежнюю значимость и влияние. Гильфанд-Парвус одновременно стал походить на озлобленного бульварного «журналюгу» и сального буржуа: «Его массивная, гигантская фигура (…) теперь расплылась и стала жирной. Под широким, как у быка, лицом с высоким лбом, маленьким носом и ухоженной бородкой-эспаньолкой виднелся отвисший двойной подбородок, почти полностью скрывающий шею. Небольшие живые глаза глубоко посажены. Его туловище, как мешок с мукой, держалось на коротеньких ногах, и он постоянно размахивал руками, как бы стараясь удержать равновесие» (из воспоминаний его единомышленника и соплеменника из Эстонии — Артура Зифельда).
А еще через шесть стремительных лет, в водовороте которых он, как политическая фигура, занимал место уже просто – щепки, Исраэль сын Лазаря Гильфанд под агентурной фамилией – Парвус умер: после чего не осталось никаких бумаг, и исчезло все его состояние.
(Но, кстати говоря — ему даже «повезло» что он так рано умер: ведь если бы Исраэль Гильфанд дожил до 1933 года, то очень вероятно, что его жирную «тушку» попросту бы «зажарили» в одной из печей крематория и тогда от него вообще бы ничего не осталось — даже и могилы).
И, тем не менее – живой след после него остался: это брошенные им сыновья от первых двух жен, и которых его соплеменники «таки» ВСТРОИЛИ (как и множество других в роли «кротов-подрывателей») в советскую систему: один работал в посольстве СССР в Италии, второй был ближайшим сотрудником Максима Литвинова. Но и этот след был «вычищен» уже самим Сталиным: первый из сыновей бесследно исчез, а второй попал в лагерь.
Заключая же в вышеизложенном контексте тему отношений Парвус — Ленин, становится вполне очевидным следующее:
Сам по себе, а тем более – от себя, Парвус-Гильфанд никогда не представлял чего-то исторически существенного: он лишь КАЗАЛСЯ «кукловодом» …ну, возможно его иногда «заносило» так что он и сам в это верил. Его отношения с Лениным на самом деле были ни чем иным как ДУЭЛЬЮ между Лениным и ТЕМИ, что стояли за Гильфандом. И где в ответ на выстрел «Авроры», фактически произведенный рукою Ленина, ТЕ потом ответили выстрелом Каплан в него самого.
А еще, то было столкновение двух интеллектуальных машин, которое привело к тектоническому сдвигу пластов: как разрушению одной, и возникновению на этом месте — принципиально иной общественно-политической формации – СССР.
