Сказка восемнадцатая, в которой вместо деревеньки появляется
мечта о городке…
Ночь осенняя холодна и похожа одна на другую своим умиранием и затуханием в природе, но сегодняшняя была в деревне Ненарадовке особенной. Встав ещё за темно Фёкла Гавриловна облачившись в соответствующую одежду, что покажет богине Макоше, что пришла её служительница истовая, просить за людей и землю свою, ей богами завещанную, тихонько собиралась на ощупь. Проверив пояс и поправив нож Гавриловна оглядела весь дом, как бы прощаясь с ним. Не знала она, что будет потом, но за то что она намеревалась просить, не жаль было и жизни отдать. Выскользнув в холодную звёздную ночь и покрепче запахнувшись в душегрейку, ведающая отправилась знакомой тропинской в капище, ноги несли её сами, не надеясь на своё зрение, баба Фёкла отдалась на веру своему телу и оно не обмануло. Приведя её старое тело туда куда было собственно ей и надо. Переступив границу заветного березняка, она вошла в каменный круг за которым начиналось капище, поклонившись изображениям деревянным богов, она разжегши пламя возле алтаря камня, стала скидывать лишнюю одежду и платок. Обнажив волосы и распустив их по плечам, она стала глядя на звёзды искать самую яркую Седунь звезду. Найдя её и вознеся руки к небесной Сварге, она стала нараспев взывать к богам, называя их по именам тайным. отдав всем должное, она обратилась к богине Макоши такими словами:
— О богоматерь всего сущего, пред тобой я и люди что живут на земле этой. Пусть дождь перестанет. Земля уже напилась. Сухость нужна дома строить на земле твоей.
Солнечный Световит Бог, вернись к нам, Старое солнце на месяц прошу, вернись к нам, Будь с нами яркими лучами, Будь с нами ясным небом. Люди должны успеть в новые дома зайти и обжить их. Матушка Макошь и ты Световит, сделайте милость над нами, принесите погоду ясную, погоду сухую, а в конце жовтеня, на листопад всю уж воду и вылейте, чтоб земле пред зимой насытится, вновь напитаться.
Переведя дух, она закасала руки, и оголив старческие вены, полоснула себя по ним, капли рубиновыми камешками стали проливаться на каменный алтарь. Внезапно раны оставленные ножом стали вместо крови выталкивать свет, что возносясь к небу соединил Сваргу и Землю. Закрыв глаза, старуха не видела и не слышала ни чего, кроме шума в ушах, представляя как останавливается дождь возле границ не нарадовских, как тучи тёмные обходят эти места стороной, и готовясь расстаться с жизнью, чтобы до последней капли выпросить у богов для людей другой погоды. Повторяя древний заговор, она шептала сквозь зубы, повторяя и повторяя слова:
-Род и пресветлые боги слышали песни первозданного моря, Богоматери видели рождение земли нашей, Предки наши способны править стихией, управлять непогодой. Взываю и прошу: Исполните заклинание моё. Да будет так! Да будет так! Гой!
Открыв глаза и обнаружив затянувшиеся раны, что уже даже новой кожей зарастая белели на глазах, Гавриловна, стала бить поклоны изображениям богов. Она была услышана, и людям был дарован целый месяц без дождей.
Возвращаясь домой, она непрестанно улыбалась, её жизнь была не напрасна, коли даже так боги отказались забрать её жизнь в обмен на просьбу, значит она нужна была им здесь и сейчас. Вернувшись в деревню и дойдя до своего дома, Гавриловна снова посмотрела на расцветающее небо и услышала первую песню солнечной птицы, приветствующую Солнышко, что неспеша и устало вползало на небо. Открыв калитку, и пройдя в сарай, она привычно подоив корову, с подойником вошла в дом, где все ещё спали. Наступало утро и деревня Ненарадовка встречал свой новый день жизни…
Утро принесло много тревог и забот и папа Слава, переговорив с Владимиром, прицепив его на трос стал готовится к поездке в город, для ремонта автомобиля что пострадал в аварии на дороге, совсем не давно. Двое друзей споря, решали куда лучше сперва ехать в городе. Папа Слава настаивал, что сперва в ремонтную мастерскую, а потом за бланками и печатями. Владимир наоборот хотел сперва покончить с волокитой, а уж потом взяться за машину. Победил папа Слава, и позавтракав они выехали. Стоило им только выехать на трассу, как на встречу им стали попадаться караваны из многотонных машин, что стремились идти по курсу, совсем ранее не изведанному. остановившись и разговорившись с тормозящим их водилой, они смогли понять, что именно им и предназначался груз. Вернее он предназначался экопоселению Ненарадовское, но это было одно и тоже. потому объяснив куда направляться, мужчины решили что неплохо бы было и рекламные щиты сделать, пускай хоть временные, а то время поджимает, а сделать предстоит ой как много. Очертив ещё одну проблему для себя, они вновь отправились в город. Там загнав машину на ремонт и договорившись забрать её через неделю, пересели на жёлтую как солнышко машину папы Славы и вновь отправились решать неотложные дела, забывая о еде и отдыхе. Вымотавшись и решив самые острые и необходимые дела, они возвращались уже ближе к вечеру, когда их застала дождевая непогода. Потоки воды буквально заполоняли всё видимое пространство, но какого же было им увидеть контраст, когда до известного поворота оставалось не меньше трёх минут. Везде светило солнце будто специально, зажженное для того чтобы люди успели решить все свои проблемы. Папа Слава со смехом проговрил:
— Ну убедился, Гавриловна слов на ветер не бросает? Иногда, мне кажется она сможет с кем хочешь договориться, хоть с богами. хоть с погодой. хоть с самим светилом, хоть это и из разряда не научной фантастики.
— А ведь я ей, грешным делом сказать, не поверил.
Владимир задумавшись смотрел в окно машины, пытаясь понять какой же силой надо обладать, чтобы остановить дождь и заставить его обойти землю, что так нуждалась сейчас в людях, дабы жили они на ней, заботились о ней, берегли её.
— ты знаешь, я всё больше чувствую себя не руководителем, а вожаком, что ли. Понимаешь для меня, теперь вы все одна стая. о которой надо заботится, сберегать, кормить, защищать и ради которой стоит не просто жилы рвать, а и жизнь отдать. Ты прав был, говоря, что надо думать о будущем. Вот оно будущее.
И он показывая пальцем на что-то что ещё не привлекло внимание папы Славы, который уже в мыслях был в школе, но видное зоркому взгляду Владимира. А на земле Ненарадовской разворачивалось строительство, новых улиц. Пока не было Владимира и Вячеслава, кто-то уже отдавал приказы и распределял грузы, нарезал работу строителям и водителям техники, кто-то уже выстроил за деревенскими домами строительные вагончики. Круговерть впечатляла обоих подъезжающих мужчин. На них ни кто не обратил внимания, все были заняты своими делами. Копошась как муравьи люди спешили. Выстраивался процесс который на глазах возводил уже не несколько домов, а стройную и задуманную архитектурную новинку для этой земли. Процесс шел казалось сам по себе, но тут то там искали какого-то Германа, который оказывается тут рулил всем. Глаза мужчин округлялись когда всё новые и новые машины оставляли разгружались и уезжали в неизвестном направлении. Подъехав к дому Гавриловны, Владимир выскочив из кабины дома закричал на рабочих, что уже заканчивали разлом дома Светланы. Ошарашенный мужчина смотрел как разрушалось гнездо той, которая приняла его, доверилась ему и которую он не смог оградить от того, что её дом разрушили неизвестные. Работяги постаяв минуты три в молчании на возглас мужчины, вновь стали приниматься за работу. Тем более появившийся бригадир прикрикнув, вновь вернул им рабочее настроение. Подойдя к Владимиру, он строго заговорил с ним:
— Слышь мужик ты чего людей отвлекаешь? Им ещё дом самого руководителя возводить. А потом и дом администрации рядом, чтобы напротив дома культуры, для которого вон уже видишь возле школы тоже заливают фундамент. Иди мужик отсюда. Не для кого-нибудь, а для самого Владимира делаем. Владимира Ивановича Соболева, местного богача, как говорит Герман.
— А ты сам то его видел? Богача того?
— А оно мне надо?. Мне Герман сказал, за сегодня дом разобрать, фундамент залить, завтра уже стены возводить. да так, чтобы когда олигарх этот придёт работу смотреть, чтобы комар носу не подточил. Всё сделать просто на двести процентов, а то говорят он мужик суровый, чуть что без оплаты оставит. Не задерживай мужик, ступай себе с миром. Мне вон ещё один фундамент надо идти смотреть. Дом культуры, рядом со школой надо так сделать, чтобы это центром было этого поселения. Ну Кремль типа, для администрации. Короче мужик, ты всё понял и не лезешь, не до тебя и твой окриков.
Ошарашенный Владимир, замер, поняв, что говорили о нём Владимире Ивановиче Соболеве. Взглянув на друга, он только покачал головой и обойдя машину пошёл в дом к Фёкле Гавриловне, куда уже поспешил и сам папа Слава. Войдя в дом, он обнаружил, что дом изрядно уплотнился. тут и кровати появились и другие вещи из дома Светланы, да и сама она с двумя детьми была тут же. Мужчины пройдя до стола. как два судьи усевшись за него стали молча ждать объяснений. Гавриловна, обрадовано захлопатала возле стола, накрывая его. запахи идущие от печки заставили желудок обоих квакнуть от голода, и отложив объяснения на потом, оба с радостью застучали ложками, но для пущей важности всё ещё хмуря брови. Съев всё поданное, они отвалившись от стола стали наблюдать за тем как дети и женщины, заговорщицки улыбаясь, занялись своими делами. К столу подошла уже не мама Ира, а Ирина Георгиевна и заговорив, стала объяснять что же стало творится в Ненарадовке, пока двух главных мужчин не было в своей земле:
— Понимаешь, вы уехали. Правильно, правильно? А тут машины, длинногрузы всякие, и всем руководителя подавай. В документах расписывайся о получении грузов. Командуй людьми и указывай кому, куда , зачем. А тут понимаешь он приехал. Говорит, хочу глянуть. А то вся область о чуде пересуды водит, а сам не видел своими глазами. Мы с ним и тридцати минут не общались, а он уже на компьютере и планы накидал, и макеты и чертежи всякие. И людей обошёл, всё у них вызнал. Ну и вот, понимаешь. Света переехала к нам, ну буквально на недельку. Пока новый дом не построен будет.
Потом уже обратившись к владимиру, стала напирать на него:
— А чего было делать Владимир свет Иванович? Вы между прочим женится обещались на моей подруге Светлане Михайловне, или уже забыли? А кто новый дом строить будет для семьи новой, подумали? А где людей принимать будет новый руководитель экопоселения Ненарадолвское? А где детям нашим в библиотеку ходить, по интересам в кружках всяких заниматься. А про совместные дела да обсуждения и совсем говорить не хочется. Это летом, мы можем возле конца деревни с женщинами вопросы обсудитьт, а зимой куда прикажешь, на каку горку лесть?
— Да ты толком хоть объясни, кто он? То что его зовут Герман, уже знаем, а что за человек, да зачем пожаловал?
— Наглый и усатый как рыжий таракан, но деловущий
голос бабы Фёклы, внёс коррективы в разговор. перехватив отчаенные оправдания мамы иры, Гавриловна, присев пред мужчинами и заговорила:
— Вы сынки не волнуйтесь, человек он сурьёзный, хоть и бывший, но военный. Всех в миг застроил, сказать честно. даже я сперва оробела. Но он так уверенно всё стал делать, что и придраться нельзя. права дочка. времени мало, вас тожа тока двое. Чего разорваться что ли вам? Вот и помощничка думается сами боги вапм и подсуропили. Проверила я его по свойски. нет тьмы в нём. зла не держит ни накого, хоть и пенсия грошевая от государства, но нет уныния. Он вродя даж сказал, что архитектур какой-то был . Городки строил военные. А вот теперь ругайтесь скока душе влезет. Ктож поперёк мужниного слова пойдёт? Орите на слабых женщин, коли совесть ваша мужицкая позволит.
Отбрив таким образом мужчин, что пытались выяснить от куда взялся помощничек и с чем пожаловал, оставила их практически с открытыми ртами. Ладушка не выдержав бросилась на колени к отцу и по секрету ему на ухо прошептала, поглядывая на дядю Владимира, но так чтобы и он услышал:
— А он Фёкле Гавриловне шкуру медвежью привёз. Сказал ещё мол, что хозяину, без одёжи нельзя. Кто ж его за хозяина признает?
Покрутившись на коленях у отца, она уже не скрываясь, громко спросила:
— Пап, а ты правда медвежью шкуру оденешь?
— Ага дочка. завтра же, когда пойду рабочих пугать.
Захлопав радостно руками старшая дочь моментально унеслась в другую комнату, куда уже перебрались на время ссоры взрослых остальных три ребёнка и Светлана, что боялась показаться на глаза будущему супругу. Владимир вздохнув и позвав жестом Вячеслава на крыльцо вышел из дома. Начинало смеркаться. Осенний день короткий. потому основная горячая пора, уже шла на спад, чтобы не поколечится да не зашибится по темноте. Но так казалось только до тех пор, пока не вспыхнули по всей Ненарадовке, солнечные батареи, что точно рассчитанные были укреплены на вкопанных неизвестно кем столбах, от кабеля что запитывался в школе и ветвистой змеёй, разбросан был до различных столбов. работа продолжалась и ночью. По деревенской дороге, перескакивая через появляющиеся то тут то там препятствия, в сторону дома Фёклы Гавриловны, шёл человек с массивными плечами, и голой безволосой головой, что бликами на лысине от солнечных батарей рождали иллюзию нимба над головой передвигающегося по вечерней улице человека. Он был коренастым с маленьким животиком и пушистыми усами, что жили казалось своей жизнью. Остановившись перед воротами и обогнув машину, открыл дверь и заметив двух мужчин, что разговаривали на крыльце, человек решительно вошёл в ограду и сделав несколько шагов, остановился, затем чёткео и по военному отрапортовал:
— Герман Францович Ланк. Военный инженер. Полковник в отставке. Тут в качестве архитектора, руководителя работ и прочая, прочая, прочая. А вы, я так понимаю Владимир Иванович Собалев руководитель Ненарадовки и директор школы Ненарадовской Вячеслав Игоревич Дальних.
Усы при этом у говорящего забавно топорщились, и папа Слава. не выдержав, тихо всё таки сказал:
— Слыш, и правда как таракан.
Закатившись смехом, мужчины, даже на секунду, не сбили бывшего военного. Подаждав когда не уместный смех закончится, он нахмурив брови, только и продолжил:
— По имеющейся у меня информации, вам господа хорошие не смеяться надо, а плакать. Кто начинает масштабное строительство городка без плана, без макета, без учёта топографических характеристик и архитектурного замысла?
-Да мы вроде просто хотели с десяток домов построить, чтобы было где людям зиму провести.
Начал оправдываться Владимир. Его перебив и не дослушав, отмахнувшись старый служака, проворчал:
— А где гармония? Где соединение старого и нового? Вы поназаказывали, и каркасные дома и по канадской технологии и финские домики, и дома из сомана, а ещё пришли и двадцать готовых из оцилиндрованных брёвен заготовок под дома. Так как без плана то, без расчёта сил, без фундаментной основы, без ограждения захоронений и прочего что имеет культовую основу?
Владимир совсем потух, ведь заказывал он, и признавать свою вину, ему пристало. Но тут заступившись за друга, стал говорить папа Слава:
— Ваши предложения уважаемый Герман Францович. Вместо того чтобы тыкать двум мужчинам, мечтающим жить в гармонии с природой, на их недостатки, что вы предлагаете товарищ полковник?
— Так я собственно и шёл сюда для этого. Без вашего согласия на плату ночного труда рабочим и строителям, шабашникам и плотникам, электрикам и прочей братии, я не смогу вовремя сдать объект. Я конечно взял на себя смелость и пообещал им тройную оплату в ночное время и двойную в дневную. Только так и смог заставить их вцепится в работу, но без вашего одобрения, проект не воплотится в жизнь.
— А что вы собственно для себя просите Герман Францович?
Папа Слава, склонив голову, всматривался в фигуру полковника, что внезапно вытянувшись и без доли смущения, начавшего говорить как на параде:
— Первое. Исполнить мою мечту, и построить город сад. Понимаю что фантастика, но на пенсии делать нечего, вот и на фантазировал. что можно в миниатюре соединить древние строения с более современными, синтез так сказать. Второе, если нет вопросов по затратам. А как говорили в области, что миллионер Савельев, может купить себе не одну область, не то чтобы какую-то деревню, то для себя хотелось бы получить дом построенный по моему проекту. Всю жизнь, честно говоря, строил для других, а вот себе как-то не сподвигся.
Последние его слова, уже не были официальными и от них несло человеческой мечтой о собственном угле, о том месте где можно пустить корни. Потому покачивания голов мужчин, он приняв за согласие, и закончил:
Третье. хотел бы чтобы мой дом после моего ухода, остался моим родным. А именно моей дочери и внукам. Они у меня без мужика, так что, если всё пойдет нормально, то сюда перевезти их можно на раз, два, три. Вот собственно и всё. Но если глобально замахиваться, то конечно хотелось бы и пристань чтобы не стыдно было и дом на взгорке с маяком, чтобы как корабль. Одинокий корабль, так сказать в бухте Сурожки, на вечном приколе.
— Вы по национальности кем будете Герман Францович?
Владимир Иванович, принимая какое-то решение для себя, внимательно уже смотрел на мужчину, не как по принципу нравится, не нравится, а уже как руководитель и вожак. Почувствовав, что вопрос, не праздный, полковник, со всей серьёзностью ответил:
— Обрусевший немец. Предок прибыл при Петре Алексеевиче Романове, с тех пор, весь мой род служил России. Царям, генсекам, президентам. А теперь хочется, просто для себя пожить. Тем более, внучки у меня, а дочь одна. Закат рода так сказать. Верю в Христа, как любой военный, всю жизнь кочевое бытие. Довольно обо мне. Я вот принёс бумаги, надобно бы печати проставить, дабы люди не волновались. Как сказала Фёкла Гавриловна, именно за ними вы и ездили в город?
Уже вытягивая из бушлата документы, он насторожившись отошёл в сторону. И как оказалось незря. В ворота влетела маленьким ураганом, сметая всё на своём пути Наталья. Увидав папу Славу и Владимира, она с гневным выражением лица направилась к ним. Подперев руки в бока, она склонив голову и набычившись, стала их давить взглядом. Поняв что таким образом ни чего не добьётся, она сменив тактику, стала приговаривать:
— Смотрите что делается, люди добрые? Пришлые, понаехали, людёв домов лишают, понимаешь. Это где это видано, бабыньки? Чего вы там застряли, ну как сюда все. Пусть эти жулики пред честным обчеством ответ держут.
В ворота стесняясь, вошли ещё пятеро женщин, подёргивая платки на голове и боясь поднять глаза, на мужчин, что смотрели на это шествие с увеличивающимся градусом не понимания.
Владимир, как старший сделав с крыльца шаг и оказавшись пред людьми на одном уровне, как бы показывая, что, это его люди и он не ждёт от них дурного, тихо и спокойно спросил:
— Наталья, спокойно объясни, что происходит?
— А то ты не знаешь. Ещё старшим поставили над собой, а он у людёв дома отбирает. ломает их, и видишь ли на ночь глядя в поле отправляет. Так то ты заботищься о людях, старшой?
Тут из-за женщин выскользнул полковник, и кхекнув, дернув себя за усы, начал говорить, да так, что все замерли:
— Позволю себе объяснить диспозицию. Ваши дома не просто разрушаются, они мешают ансамблю. Вас временно переселяют из ветхого жилья, в новые и комфортабельные дома которые уже через месяц будут вашими, абсолютно бесплатно. Я правильно говорю Владимир Иванович?
Владимир схватив и причину и следствия, качнул головой, но обязанность старшего во всём заботится о своих людях, перевешывала, всё остальное. Потому и молчал он, не зная как объяснить людям их же счастье. Они то свое счастье видят по другому, и не ему пришлому учить их жизни. Молчание увеличивало гнетущую тишину и повышало градус недовольства. Тут на помощь другу. пришёл папа Слава, спрыгнув с крыльца, где он оперевшись на косяк, наблюдал до этого происходящее, стал подходить к Наталье, со словами:
— Наталья, ты бы не гневилась по пусту. Послушай что я тебе скажу. Ты всю жизнь прожила в разбитой и лютой по зиме избе. Тебе безвозмездно, дарят новый дом, новую обстановку, какую ты только захочешь, но для этого нужно потерпеть месяц. Причём не в голом поле, как ты это заявила здесь. А в школе. Вот ключи, я как директор школы объявляю каникулы, до тех пор пока дома не будут вам построены, будете жить в ней. Что ещё хочешь спросить? Чем дольше ты здесь стоишь, тем дольше строится будет твой дом. Мебель и прочую ветошь не бери. Самое основное, документы, всё что есть ценное и в школу. У меня всё. Ещё вопросы?
Не дожидаясь реакции женщин, папа Слава обращаясь к архитектору в отставке, обратился:
— Нас прервали Герман Францович, что вы хотели показать для обсуждения?
Полковник вытащив наконец-то документы разложив их на крыльце продемонстрировал такой полёт мысли, что все кто стоял у него за спиной, только вздыхали и охали. от дейсвительно захватывающих перспектив своей бывшей деревни, что в одночасье по воле, этого лысого мужчины превращаются в городок, где всё естественно и гармонично для тех кто собирается здесь жить не один год, а всю жизнь.
По толпе женщин поползло шушуканье, и только услышано было папой Славой «во напридумывал прусак…» « Точно приклеится, если ещё и рыжий был» — подумал папа Слава улыбаясь своим мыслям, стараясь понять чтоже за чудесный городок хочет возвести тут за месяц отставной полковник. «Перспективы фантастические, и какие-то не реально сказочные, но для человека нет невозможного. Если сделает честь и хвала, а нт так и следующее лето есть. Да и у богов, как говорит Гавриловна дней много» — так думал Владимир, и при всех вытащив печать, наложил в правый угол печать и поставил свою роспись, давая отмашку военархитектору, за месяц сделать чудо. женщины успокоившись, попрощавшись, вышли в ночь из ограды Гавриловны дома, закрыв за собой ворота, и оставив троих мужчин думать, с чего начать и что ещё сделать. Тишину нарушил как ни странно первым полковник, всё ещё прибывающий под впечатлением от только что чуть не случившегося бунта, словами:
— Сколько знаю женщин, всё время, либо, хочется убежать от них, либо на руках поднять и не отпускать, а здесь…
— Что здесь?- поинтересовался Владимир, вроде как и не заинтересовано, но внутренне напрягшись. ведь разговор шёл о его людях, о его стаи, как он воспринимал их всех, от деда Михея, до последней сопливой девчонки из семьи Куриловых, что месяц назад приехали преподавать в школу к Вячеславу.
— Да, знаете ли, хочется «смирно» встать и честь отдать как при подъёме флага. Такая женщина, это ж слов не найти, не описать, мне старому вояке.
— Ох полковник, чую я, не пройдёт и года, как старый волк, одинокий волк, перестанет быть таковым.
Подначив полковника, папа Слава, даже представить не мог, как в дальнейшем отзовутся его слова.
— Ладно, вся лирика потом, как город счастья и мечты построим. Знаете у меня уже и название созрело. Как вам «Ненарадовская мечта», ну или « Чудо Сурожки»
Владимир, вглядываясь в ночное и звёздное небо, просил небо, об одном, только бы получилось, и все были счастливы, здоровы, накормлены и обогреты и физически и духовно. «Этакий рай на земле», поймав себя на этой мысли, владимир усмехнувшись, про себя договорил, что его всё больше смущало «на зелёные бумажки, что так почему-то ценились выше всего» «А ведь, вот так мог бы каждый воплотить свою мечту, если бы…. ох это если бы» От мечтательных рассуждений его отвлек разговор двух своих собеседников:
— Знаете Герман Францович, я вам завтра в интернете , такие образцы кремля нарою, что любой царь обзавидуется. Зачем нам администрация? Мы и совместим два в одном. И людям удовольствие, и нам почёт. Ведь не скажут Мы пошли в контору, а ведь произнесут, мы к старшому в Кремлевские палаты, обсудить, чего больше сеять ржи али пшеницы. О как, людей поднимем в их самоуважении к себе к труженику.
— Вы Вячеслав, имперскими замашками, область рассмешите, да и не только область.
— А пущай смеются, нам на это с колокольни. У нас свой город мечта! Правильно Слава.- поддержал друга Владимир Иванович.
— А для вас Владимир Иванович, мы работёнку тоже найдём, завтра надо бы все договора с рабочими, строителями, шабашниками и прочими людьми заключить. Да, аванец выдать, быстрей работа пойдёт, я уже насчёт пьянки предупредил, так что народ надо подмаслить.
— Значит завтра снова в город, Слава я возьму твою?
Увидев кивок друга, он протянув руку полковнику сказал просто:
— Герман Францович, я рад что вы приехали, останетесь или нет, дело ваше, но всё что просили, всё получите. И на остальное карт бланш. Давайте сделаем наш городок мечты вместе. Пойдёмте покажите на месте, где у вас там переулки наметились, да сторожевые дома шпилями. Интересно всё увидеть на точке так сказать. Ты с нами Вячеслав?
— Куда ж я теперь. Пускай наши укладываются, а мы уж потом на полу да возле печки, на зипунах каких ни каких переспим, примем так сказать крешение в полевых условиях новостроя.
В ночь выходили трое мужчин, и их походка была легка, ведь к мечте можно идти только свободной походкой…
В это время Фёкла Гавриловна уже пела обычную колыбельную вызывающую, древнего бога Бая:
— Баю-баю, за рекой
Солнце скрылось на покой,
А у наших у ворот
Зайки водят хоровод.
Заиньки-заиньки,
Не пора ли баиньки?
Вам под осинку,
Деткам на перинку.
Баю-баю-баиньки,
Спят все детки маленьки.
Спят все, да на печушке горяченькой,
Закрывают глазоньки.
Баю-баюшки-баю,
Не ложится с краюшку.
А ложатся посрединочке
На мягкой да на периночке.
Вспышка света не была видна из окон дома Фёклы Гавриловны, но она ознаменовала появление божества сказок и быличек. Появившись вновь в этой реальности бог с поклоном принял крынку молока, погрел руки у огня, да и завёл вновь новую сказку:
— В некотором царстве, в некотором государстве жил был царь Берендей. в молодости он путешествовал много и насмотревшись на правителей заморских решил им ни в чём не уступать. Понастроил он в своей стране различных каменных, да дорогих строений. Вроде как и людям престиж, и самому государству, почёт от красот, что людскими руками сделаны. Да всё это, было недолго. Как зима наступает, так камень и лопается. Как лето наступает, так то пожары, то Змей Горыныч налетит всё пожжет, головешек не оставив. Одно слово разорение полное стране и казне. Погорюет, погорюет Берендей, а делать нечего, вновь отстраиваться надо. Вот и получается. что казна с каждым днём всё худей, да худей, а люди всё злей, да злей. Вызвал как-то Берендей своих мудрецов, да давай их за бороды таскать, гнев свой царский изливать. И повелел он им в день придумать как и величие страны поддержать, и казну наполнить, да заморских царей удивить. Ушли мудрецы, страшась гнева царского. А сам царь государь. отправился погулять по берегу речки, отдохнуть от дел государевых. Смотрит он, играет у самого бережка рыбачий сын. Лепит из песка дома, да украшает их ракушками, башенки , да лесенки, соломкой покрывает. И так у него ловко получается, и становится всё занятнее и занятнее город у него. А тут как на грех , подошёл отец ребенка, да и давай песочный город рушить, надавал сыну подзатыльников, да и отправил его за лодкой. Царь подощёл к рыбаку и спрашивает:
— Пошто сына ни за что наказал?
Упал рыбак пред царём, и давай оправдываться:
— Я уж с ним и так и сяк, и по хорошему и по плохому. Чего только не делал, а он всё не уймётся. Разрушу города его, а он на следующий день, ещё краше возводит. Да так настрогался шельмец творить, что уже у самого меня и рука-то не поднимается крушить. Да только, кто же его кормить будет, если он всё из песка забаву себе лепить будет?
— Ну, что же, вот тебе золотой рубль, а к завтреву сына в палаты царские чтобы проводил. да в срок доставил.
ещё больше кланяется рыбак и думает, чем гнев царский на себя навлёк. проплакал он всю ночь,Ю да ктож с царями спорит, привёл как велено было, в палаты царские мальца, а сам в слезах ушёл.
Вот собрал царь мудрецов и спрашивает:
— Ну что надумали?
Молчат все, один за другого хоронится, взгляда царского опасается. Выискался один, подошёл к царскому трону, да поклонившись, молвил:
— Слышали мы надёжа государь, что в царстве Индерийском, есть материал мрамором белым зовётся, что прочный, и ни чего не берёт его. вот если из такого построить дома, да храмы, да башни, да дворцы. То и сносу им не будет. Ни чего с ними не сделается и за тысячу лет.
— И нашим головам сносу не будет, мудрейший. Потому как разорвут нас с тобой в клочки, за то, что последнее золото чужому царю отдали.
Оглядел он всех и подманив рыбацкого сына, проговорил:
— Вот этот парнишка, и поможет нам. расскажи ка чадушко, чем на берегу промышляешь?
Тот не скрываясь и стал говорить, что уж пятый год, как лепит дома, да храмы, да в города всё это соединяет. А как разрушит кто по злобе, али водой из речки размоет, так всё едино возвращается и вновь восстанавливает всё.
Дал царь рыбацкому сыну мешок золотых рублей, да и говорит:
— Поняли мудрецы, что сказал вам отрок сей?
— Нет. о царь.- Ответил тот кто предлагал мрамор из Индерии вывозить.
— Да всё же просто. Строить и храмы и дома, да и башни с дворцами надо из того, чего много и просто восстановить. Сделав при этом краше во сто крат. Потому как новое всегда рождает жажду творить. Вот о чём рыбачий сын вам поведал, мудрецы.
Выгнал он мудрецов из дворца, а сам повелел по всей стране из дерева делать и дома, им дворцы, и храмы с башнями сторожевыми. И так это всем пришлось по вкусу. Что чтобы не случалось в городе каком, так всем миром потом отстраивали, да делали краше во сто крат. Ездили потом в государство и послы и цари разные, и всё не могли глаз отвести от городов Берендеевских. Так они были хороши, что их дворцы им казались лачугами жалкими. На том и сказке конец. кто смекнул, тот и молодец.
Обращаясь в женщинам, Бог Бай проговорил:
— И вы надеюсь услышали сказку, да на ус намотали. Ну, так прощевайте, да мужчин своих встречайте. Вот вот будут.
Стоило божеству растворится во вспышке света, а чёрному коту шлёпнутся на лавку, как дверь дома Гавриловны отворилась и в неё через порог вошли двое мужчин, всё ещё говоривших о чём-то своём.
Войдя в комнату, папа Слава, заметив не спящих женщин и сопящих нежно и доверчиво детей, только и смог спросить:
— А чего это вы тут делаете? Спать пора полуношницы.
— Так сейчас вам на полу постелим, да возле печки, благодать одно слово. Вот как вы уляжитесь так и мы тут же.
За всех ответила Гавриловна, став быстро сооружать лежак для мужчин. Выключив свет в доме, она вздохнула спокойно, все были в сборе, все были живы. и все были счастливы. Много ли надо матери, для счастья?
Ненарадовская ночь была неспокойной, смены работающих людей превращали сказку в реальность и так весь следующий месяц. Пока не наступил день, когда всё было закончено и люди довольные стали собираться до дому, уверенные в том, что сделали благое дело для всех живущих здесь, воплотили чью-то мечту, да и деньгу длинную зашибили… А что самое главное, ещё и на свадьбу приглашёнными угодили…
