Сказка двадцатая, в которой происходит знакомство мужчин
с Богом Баем…
Минуло ещё три дня. Дождь остановившись собирался с силами набухая свинцовочёрными тучами над землёй Ненарадовской. Это были самые сложные три дня в жизни нового поселения. Женщины все в чёрном, молчавшие и больше похожие на тени, собирали под руководством поседевшей в раз мамы Иры, последнее торжество для проводов Фёклы Гавриловны, папа Слава, руководя мужиками, занимался заготовкой погребального костра, изготовлением ладьи и прочими мужскими делами. Владимир Иванович со Светланой, съездив в город привезли мроморный памятник и кованную оградку, что стилизованностью напоминала железные кружева ранешних времён. Все были собраны и неразговорчивы, не слышно было смеха и возни детей. Они казалось повзрослевшие все, и теперь напоминали маленьких взрослых, что серьезностью не уступали своим родителям и родным.
Германом Францовичем совместно с Гаврюшкой, была начата работа по копанию последнего приюта для ведуньи в черте погоста Ненарадовского.
Дед Михей, смахивая слёзы со старческих глаз, строгал, вытачивал, шлифовал, ладью, что станет последним транспортом для путешествия к Звёздному Мосту старой ведуньи…
И вот третий день, успокоивший с утра противный осенний дождь, и скрывший от людей стареющее солнце, дал возможность всем прийти в дом к Гавриловне и отдать ей последние почести. Возле щита, что был сколочен для неё, присев на краешек лавок плакали и причитали женщины, выводя:
— Попрошу я сиротинушка
Как тебя да родитель-матушка,
Заломи-ко ты заломочку
На пути да на дороженьке.
Как уж я-то да сиротиночка,
Как уж я-то порастоскуюся,
Как приду-то на заломочку,
Поговорю да с родитель-матушкой.
Строгие лица женщин в чёрных платках и сдержанные слёзы, подрагивающие руки и пустые глаза с покрасневшими веками, дети, мужчины… Все они проходили мимо щита где в восковой строгости лежала та что для всех была матерью, сестрой, советницей и утешительницей. Мама Ира стояла во главе тех, кто плакал и причитал, ибо первый раз она теряла близкого человека на этой земле и стала впервые сиротинушкой:
— Вот придет-то лето теплое,
Закукует в бору кукушечка.,
А я выйду, горька горюшечка,
На прекрасное керылечко
Загорюю я, сироточка,-
Заболит мое сердечушко.
Запряженная лошадь деда Михея встав возле дома бабы Фёклы, покачивала мохнатой головой, покусывая узду, фыркая ноздрями чуя смерть, чтобыла во всём, от чёрных платков закрывающих зеркала солнечных батарей, до любого предмета способного отбрасывать тень. Папа Слава совместно с дедом Михеем занёс свежеструганную ладью в дом и при помощи оставшихся в помощницы женщин перенёс тело покойной с щита в ладью. В руки Фёклы Гавриловны был помещён горшок с зерном. В ногах лежали прялка и веретено, сама она была укутана в лучший тулуп с чёрным цветастым платком, что скрывали седые волосы. Торжественная часть погребального обряда началась. Вынося из дома ладью мужчины стали выносить её вперёд ногами из окна, соблюдая древнюю заповедь чрез дверь не носить покойных, дабы не знал он дороги назад. Женщины что остались в доме, тут же стали переворачивать всю мебель кверх ногами и постелив на подоконник окна, что выходил стеклом на улицу рушник поставили на него глубокую чашку с водой и разломанными кусочками хлеба. тут же стали вымывать пол, дабы душа покойницы не вернулась на старое место.
Ладья покинула пределы ограды, вслед за ней вынесли и щит на котором возлежало тело. Занеся его на сани, в которые была запряжена лошадь деда Михея, все стали дожидаться когда тудаже на сани поместят и ладью. И вот всё было окончено. Скорбная процессия направилась в сторону погоста Ненарадовского. Скорбь казалась парализовала всех идущих за тянущей сани лошадёнкой. Вскоре достигнув ограды процессия увидела приготовленный костёр. Деревянные поленья были выложены в виде прямоугольника, высотой по плечи крепкого и высокого человека. Заготовлено здесь было деревьев в десять раз больше чем ладья с покойной Гавриловной. основание было выстлано белым саваном. На возвышение был возложен щит, а уже сверху крепкие руки Ненарадовцев носом ладьи на закат солнца, была выставлена последняя лодка сделанная руками деда Михея. Сверху всё было вновь покрыто белой тканью и прикрывая от ветра, чтобы не сдувал с бабы Фёклы белый материал были выставлены милодары и поминальная еда в туесках берёзовых. Приготовленный факел лежал рядом, внутри костра было наложено и щепы и трута, и даже патронного пороха, что не пожелел тот же дед Михей, когда пришёл к нему с этой просьбой Вячеслав. Всё было чинно и тревожно одновременно. Так в Ненарадовке уже не хоронили ни кого, но последняя просьба Фёклы Гавриловны была выполнена её приёмными детьми Вячеславом и Ириной, и люди что стояли полукругом теперь смотрели на них, как на приемников традиций Черноскутовских. Папа Слава, стал раздеваться до пояса, холод пронзал его, но не чувствовал он обжигающего ветра и вновь накрапывающего дождя. Слёзы текли по его лицу когда он стал поджигать факел. Владимир что держал зонтик над двумя женщинами, смотрел на друга и содрогался от внутреннего холода. Мама Ира, раскрыв книгу что досталась ей в наследство от Гавриловны и всех ведающих, что когда-то проживали на этой земле, листала страницы ища ту погребальную молитву, что успокаивала тело, отпускало дух и освобождало душу. Наконец найдя её заледеневшими пальцами она начала водить по строчкам и её хриплый голос дал начало действиям папы Славы. Стоявший спиной к краде, именно так и назывался когда-то у наших предков поминальный костёр, папа Слава, смотрел на огонь. что казалось жил своей жизнью на короткой палке, бывшей продолжением его руки. Внутренность крады набита была с разных боков ещё и легковоспламеняющейся соломой и ветками. Начав читать молитву мама Ира, запустила хождение папы Славы по кругу, по солнечному кругу с факелом, что отсекал мёртвое тело от живых. После того, как огонь разгорелся, все обратились в слух, стараясь повторять уже забытые слова:
— Се ев а оне ыде
А тужде отроще одьверзещеши врата ониа
А вейдеши в онь — то б о есе красен Ирий
А тамо Ра-река теНце
Якова оделящешеть Сверьгу одо Яве.
А ЧеНслобог учеНсте дне нашиа
А рещет богови чеНсла сва.
А быте дне сварзеню
Ниже быте ноще
А усекнуте ты,
Бо се есе — явски.
А сыи есте во дне божстем
А в носще никий есь
Иножде бог Дид-Дуб-Сноп наш.. .
По окончание молитвы все замолкли до тех пор, пока к небу не поднялся огромный столб пламени — это был знак для Ненарадовских того, что умершая Фёкла Гавриловна наконец поднялась к Сварге, в которую она верила всю жизнь. Костёр подгоняемый холодным ветром, очень быстро сделал своё дело. Не прошло и трёх часов, как Вячеслав и Владимир, собирали кости в маленькую урну, что привезена была из города вместе с памятником, что тоже уже был здесь же на погосте. Всё закончив они опустили аккуратно урну в приготовленную могилу, и остальной пепел, был доставлен туда же. Вслед за этим полетели комки липкой от дождя земли, мелкие монеты и вскоре малый холм был насыпан руками Ненарадовских мужчин, мам Ира только и могла, что почти на автомате произносить после каждого удара комков земли в последнее пристанище Гавриловны, произносить слова:
— Мать сырая Земля, прости и прими! И ты, вольный свет-батюшка, прости её, коли обидела кого в чём! Боги примите дух! Душа с собакой пройдите!
На верх могильного холма был выставлен столп, что представлял собой маленькую избушку «на курьих ножках». Оградка была поставлена, рядом встал памятник, что займёт своё место только тогда когда земля усядет и люди Ненарадовки пролив последние слёзы, отправились в дом Гавриловны, творить тризну. Поминальный обед прошёл быстро. Кутья и блины были съедены молчком. Но вот алкоголь очень быстро и чётко развязав языки людям, показал, кто и что думал о Гавриловне по настоящему. Настоящие ненарадовцы что жили с ней не один год бок о бок, со смехом рассказывали всякие случаи, из которых выходили только благодаря умениям ведающей. Те люди, что жили здесь не давно и только были наслышаны о силе ведающей, тихо шипели «Ведьма!». Мама Ира улыбалась вместе с теми, кто знал и любил Фёклу Гавриловну, понимая, что смехом и улыбками они побеждали смерть и отгоняли уныние, отдавая светлую память её наречённой матери. На столе стояла рюмка накрытая куском хлеба, что сиротливо ещё раз возвращала всех к мысли о Гавриловне. Все уже помянувшие, смотрели на столы, где в нарушение всех неписанных правил всё ещё стояли бутылки с горячительным, стали намекать хозяевам что не плохо бы было дальше продолжить. Все четверо молодых людей не притронувшись к алкоголю, всё таки не смогли отказать людям в едином порыве забыться. А потом, когда и лимит алкоголя был закончен, мама Ира, встав с места, только и произнесла:
— В радости мы все друзья, благодарю, что и в горе вы оказались теми же! Мужчинам, просьба после того как вернуться в дом, обязательно посмотреть в горящую печь, ну а женщинам, понятно, завести квашню. Испекшая лепешки, да три дня будет угощать птиц разбрасывая куски их на помин души.
Тут поднялся из за стола Герман Францович, и с поклоном спросил у мамы Иры:
— Ирина Георгиевна, я конечно очень часто спорил с Фёклой Гавриловной, чья вера лучше, и не раз соглашался, что и то и другое близко для русого человека. Вот значит потому и прошу у вас разрешения, по своему обряду попрощаться с покойной.
Мама Ира, вглядываясь в этого кряжистого мужчину, что тоже не увлекаясь алкоголем, сделал так много для города, не посмела ему сейчас сказать какие-то слова против:
— Будь по твоему Герман Францович. Свеча, да чистый слог молитвы ни кому не помешал. да знаю, что разного держались вы с Фёклой Гавриловной. Но и она не даром говорила, что у Бога имён много, а суть всегда одна. Так что, хочешь службу отвести в своей часовенке? Я не против, и тех кто с тобой пойдёт, не осужу, и не обижусь на них. Люди на то и люди чтобы быть свободными пред Высшими силами. благодарю за помощь. Мир вам всем.
Поклонившись гостям и столу, мама Ира удалилась из комнаты, где были накрыты поминальные столы, и где сейчас были практически все жители Ненарадовки, исключая детей, что уже по тёмному времени были отосланы по домам. Не исключением были и её собственные дети, что отправились ещё за светло в новый дом Светланы и Владимира, к своим друзьям. Все стали потихоньку расходится, кланяясь новой хозяйке, что теперь стала ведающей… Все растворились из избы через час, и за столом остались Вячеслав, Владимир, Светлана. Мама Ира, наконец, переставшая сдерживать себя, выплеснула слёзы, что жгли её душу, хуже угольев горючих. Света тут же подхватила инициативу, и две подруги обнявшись поднялись на второй этаж дома, сделанного как и все остальные деревянные дома в виде резного терема, но с современными элементами, одним из которых была витая лестница из железных элементов, что вела на верх. Оставшиеся одни мужчины, переглянувшись и не чокаясь залили в себя средство от горя, что так последние сотни лет навязывали русскому мужику, как анестезию от всех проблем. Понимая, что проблем этим не решить, забыть этого не возможно, но вот приглушить боль не надолго можно, мужчины и позволили себе этот маленький грех, который привёл их к следующим событиям. В сарае замычав подала голос Маруся коровушка кормилица, что осталась не доенной, и папа Слава взяв подойник собрался к ней, дабы помочь и подоив принести свежего молока. Выпитая рюмка шумела в голове, жаром обдавала чресла и туманила мысли, путая ноги. Мужчина промотав головой и умывшись водой, отправился в то место где и была корова. Без происшествий он подоил и с полным подойником вошёл в дом. Там его уже ждали. Владимир что подперев голову сидел за столом и осоловевшим взглядом следил за другом при этом ел другой рукой мясо без всяких приборов, ломая при этом печёный хлеб на куски, как и принято на поминках, и чёрный кот, что учуяв запах молока метнулся к папе Славе под ноги, чуть не уронив хозяина, начал заворачивать петли вокруг его ног, жалобно мяукая и требуя свежего молочка. Папа Слава налив полную чашку свежее пахнущего одуряющее молока, остановил попытки кота свалить себя с ног и сев за стол, поставил на него подойник. Кот напившись отошёл от миски и начал гонять что-то по полу. Приглядевшись и поняв что кот играет с клубком ниток, папа Слава, поднявшись из-за стола, подняв его и заметив как переливаются нитки, от греха подальше, бросил клубочек в огонь растопленной печи. Сказать, что в печку попала граната, значит ни чего не сказать. Тепловой волной, мужчину откинуло и ударило о другую стену дома. Всё что было на столе и даже Владимира всё было снесено и перевёрнуто к стене впечатав в неё вещи и людей. Перед самой печкой на секунду разлилось такое сияние, будто бы раскрылись ворота в иное измерение. Спустя некоторое время пред очнувшимися и протрезвевшими мужчинами стоял разгневанный и рассерженный старичок. Роста он был не высокого, но мощь что исходила от всего его облика вдавливала людей наблюдающих за его явлением:
— Кто посмел? Ну, что за люди пошли?
Воинственно вздыбленная борода, придавал воинственности древнему божеству.
Папа Слава первый придя в себя до кондиции произношения слов, прошептал:
— Ты кто старичок?
— Ах ты ж неслух, кто я? Я то бог. Бог Баюн о таком слыхивал? Али мне силу свою применить, чтобы навсегда упомнил, кто пред тобой прах человеческий?
Старичок всем своим видом показывал что шутить он не намерен, и если ему сейчас что-то не понравится, то все кто виновен в таком вызове Бога, поплатится очень дорого и меньшее, что он возьмёт, это жизнь несмышлёнышей, что посмели так поступить.
Владимир, уже придя в себя, и более осведомлённый со слов той же Светланы, кто пред ними, спокойно и уравновешенно сказал:
— Батюшка Бай, не гоже так пугать людей. Мы же ваши потомки. Да, не разумные, но от корня вашего вышедшие.
— То то и оно, как слепили вас, так разума до сих пор не нажили. Кто же волшебной дорогой кидается. Да ещё и в огонь. Как мне вернуться на Звёздный мост, где миры соприкосаются? С чьей душой подняться? А может с той кто в огонь клубочек запустил? Чего молчишь, сын человеческий?
Обращаясь к Вячеславу, Бог тем самым показал, что он знает уже виновника содеянного проступка. Вячеслав не олтпираясь и не выгораживаясь поднялся на ноги, когда из-за печки в сторону Бога кинулось какое-то размытое чёрное пятно, что отчасти напоминало фигуру маленького человечка, и что-то стало шептать на ухо божеству, пока папа Слава, поднимал стол, лавки и друга, что тоже поднявшись начал помогать наводить порядок в комнате, как буд-то обоим только что произошедший диалог просто померещился. Перемигнувшись друг с другом, друзья по быстрому навели порядок и жестом добропорядочных хозяев пригласили к столу божка, что уже освободившись от тёмного сгустка, смотрел даже с некоторым одобрением на мужчин, что не плакать ни вымаливать свои жизни у него не стали. Присев за стол, он стал расти, и рос до тех пор пока не сравнился в росте с плечистым папой Славой. Владимир налив рюмку «горькой» и накрыв её коркой хлеба, другую налил гостю и папа Слава, что наполнил тарелку кутьёй и блинами, поставившим её перед гостем, оба они замерли глядя на божество, что и выпило и закусило, по обычаям их племени.
Подобревшие глаза Бога Бая, дали возможность мужчинам, незаметно вздохнуть спокойней. Дождавшись когда отведано будет угощение, мужчины, степенно приготовились вести разговоры с небожителем. Тот же уважив их, и отерев о бороду руки, начал говорить:
— Предположим касатики, мне сейчас домовой обо всём поведал. Да и о том, что даже вам не ведамо, а только твоейной жене Вячеслав, ибо ведунья она у тебя. Сердится на вас охломонов не буду, даже помогу. Сперва советом, а дальше как разговор пойдёт. Слушайте и запоминайте.
Давно это было по вашим меркам, да не давно для нас. Пришли на эту планету драконы, да и начили вас наших потомков под себя переделывать. К Тьме склонять. Выполо так жребием что по очереди одерживали то они победу, то мы. Многие положили голову в той битве. Вам же сейчас предстоит закончить то что, до вас предки творили, сечу последнюю справить. Открою секрет. Ящерам приходит время покидать Землю, ибо освободились планеты для них. Но не могут они без провианта. То есть без крови, что за столько веков, стала их пищёй. Человечков они не могут взять с собой в этот переход, хрупкие они уж очень. А вот природную кровь, это самое оно для них хвостатых. Вам выпал жребий охранять самый большой схорон этой самой природной крови. Столько веков мы охраняли эту тайну. Ваши ведающие матери, передавали это знание от одной до другой, и не было для драконов следа в этой земле. Знают они что есть такие схороны, и практически все они уже захватили или контролируют при помощи своих помощничков из людей перевёртышей. Но здесь самое большое. Потому сюда и отправлен был один из древнейших драконов, взять и своим передать эту кровь, что в белой глине живёт.
— Мне ведь Ладушка про это говорила.
Папа слава казалось свои мысли вслух произносил, не замечая как вытягивается лицо Владимира. Бог уловив изменения на лицах людей, проворчал:
— Правду твоя дочь сказала, ей открыла ведунья, место схорона. Тебе же старший, думаешь боги просто так определили место сторожа земли этой?
Взгляд пронзивший Владимира, заставил его поёжится. Бай при этом продолжал:
— Твои открытия, были известны ещё одному человеку смертному. Да его убрали драконы. Тесла его звали. Слыхал о таком?
— Конечно? Крупнейший учёный физик. Бог электричества, как его звали.
Старик засмеялся.
— Человек он, просто богами просветлённый. Лично Перун, ему своей мощи частичку передал, потому с этим самым электричеством он и делал что хотел. Потому и тебе дали возможность вновь возродить знания, что раньше для всех людей обычными были. Ты же продал своё изобретение, потомкам драконов и тем самым открыл им дорогу сюда. Нет конечно худа без добра. Теперь вас четверо, противостоять будут ему. справитесь поди уж. Дух тем более старой ведуньи ещё здесь. Сорок дней будет рядом. А дракон вот вот явится. Да жарко здесь будет людишкам. Но что делать? Придётся погибнуть всем, такова плата за то что бы победить дракона.
Папа Слава вскинулся вместе с Владимиром, только с одной фразой, что слилась в единый порыв:
— Как погибнуть? Не допустим.
— Так оно само собой, не допустите. Коли сами живыми останетесь, то и людей спасёте, а нет. Так пепелище от вас останется, а не деревня с домами да хозяйствами.
— Что делать нужно?
Вячеслав, отбросив всякие сомнения, готов был отдать свою жизнь за людей и землю эту.
— Не торопись торопыга. Перво-наперво, вам надоть будет научится в зверей перекидываться. Ибо звериный лик дракона узрев, человеческое сердце может оборваться от страха. А так зверями лесными, сможете победу вырвать из его когтистых лап.
— Как спасти людей?
Владимир с замиранием сердца ждал ответа на вопрос свой.
— Вот сразу видно старший, над людишками. По этому поводу могу только одно сказать. Есть здание настолько большое чтобы всех укрыть, да потом всем в нём можно было бы жить?
— Есть. Клуб, что вместо Дома культуры, но там один этаж…
— Нет, клуб нельзя. Школа больше и этажей в ней два не считая светёлки где телескопы стоят.
Голос Вячеслава, прервал слова Владимира. Тот задумавшись на секунду вынужден был согласится.
— Да, школа больше, и там всё для жизни есть, даже если и всех ненарадовцев переселить. В тесноте не в обиде. Запасём продуктов , спальников. Но для чего одно здание? Разве нельзя всю деревню спасти? Только ведь отстроились. Здесь ведь развалюхи были, а теперь мечта.
— Да прижимистый ты старшой, истинный рачительный хозяин. Но нельзя. Я хоть и Бог, да моя сила может одно место защитить, а не все сразу. Да и мне уже не мульончик лет, молодость прошла. Так что, прежде чем уйду новое место смотреть расскажу вам одну сказочку. Можа и поможет вам в бою с драконом.
Мужчины всё ещё пытаясь понять, за что взяться, за что схватится чтобы спасти Ненарадовку и людей им доверившихся, стали слушать. И если сперва они слушали поверхностно, то потом прониклись и уже замерев впитывали мудрость что не одно тысячелетие спасала таких как они, от беды да тьмы окаянной.
— В некотором царстве. в некотором государстве…
Начальные строки Бога Бая, совпали с тем, что он перешёл от стола, к печи и усевшись на лавку стал греть свои руки от огня, что пылал в охранительнице очага.
— Жили были, три брата богатыря. Родители их мать с батюшкой по старости собрались уже совсем в сани садится, а пред смертью завещали всем троим следующее. Людей не обижать, землю охранять, да наследников в мир пускать. А для этого, перво-наперво ехать им по смерти родительской за реку да за Смородину, в другое царство государство, где живёт народ иной, высватать там трёх сестёр. Трёх королевишн. Пришло время и ушли родители за горизонт, по Мышкиной дорога, что для прочих Звёздный мост, в страну предков. Проводили их богатыри. Краду великую по им сотворили. Огонь до самой Сварги поднялся помогая душам вознестись к предкам. И отправились они на поиск коней богатырских, что смогут их до того царство государства пронести, не растрясти. Сколько не искали не смогли найти под стать себе коней богатырских. Притомились они от своих поисков и заехав как-то в лес дремучий уснули на полянке под дубом, и снится им всем трём сон. Да такой яркий, что ажно дух у всех трёх захватывает. Снится им каждому своя королевишна, да только не за свадебным столом. да не в горнице за рукодельем, даже не во дворе с подругами, а снятся им в плену жутком у Змея Горыныча. в пещерах мрачных, что в горах высоких. Проснулись они, а возле них старичок сидит головой седой качает. Те поднялись ото сна и приветствуют его, как сыновий долг того требует. Тот им в ответ:
Всё, де знаю, про вас богатыри. Давно вас тут дожидаюсь. А вы и не торопитесь слова родительски исполнить. Повинились богатыри пред стар человеком, а он их вновь поучает уму разуму.
— Собрались жён себе взять, а того не знаете что Змеи Горынычи их прихватили в своё царство змеиное уволокли, да в жёны взяли. И даже если вы освободите их то акромя змеёнышей не будут оне вам никогошеньки рождать производить. Опечалились богатыри, слову мудрому поверив, и спрашивают что же делать. А старичок им в ответ. Перво-наперво, надобно вам рубашки их нательные вызволить из дворцовых палат, а уж потом и самим с каждым змеем сразится. Нет у вас времени много. Потому позову вам своего слугу, Орла поднебесного. Всем вам поможет, коли поняли да к слову моему прислушались. Упали в ноги богатыри старичку белобородому и выпросив благословления, стали славу ему превозносить. Улыбнулся старичок, да как свиснет, как гикнет, так весь лес от посвиста того приклонился и трава малая и дубы столетние. Сверху же тучей чёрною да грозною спускаться стал призрак Орла великана, что поднебесного царства правителем был. Оглянулись богатыри, а старичок котомочку на плече поправил да и не стало его, будто и не было ни кого. С неба же на землю полянки Орёл опустился, да во плоти предстал пред богатырями. Да такой огромный, что крыльями взмахнёт и пол леса закроет. Уселись богатыри на великого Орла и вознеслись выше леса стоячего, ниже облака ходячего. Да в несколько махов орлиных крыльев оказались в стране, что за речкой Смородинкой была. Спрыгнув со спины орла, да выхватив мечи богатырские, накинулись они на слуг Горынычей, что царские дворцы охраняли. Порубили покрошили уйму народищу, что перевёртышами да выродками змеиными были. Не оставили на расплод ни одного яйца змеиного. Нашли рубашки царевен, да вновь на орла стали садится, а он лететь не хочет. Слезли братья да советуются что делать. Ничего умного в голову не приходит. Легли они спать почивать, возле той реки Смородины, под кустиком и пока не уснули слышат идут старушки, на клюки опираются. да промеж собой разговор ведут:
И одна говорит:
— То что замки они порушили, да змеёнышей повырубили даже началом дела не считается. Им бы знать что Змеи Горынычи, боятся трёх вещей, но на-то и богатыри, чтобы спать богатырским сном, а не людей старых слушать.
А вторая старушечка и говорит:
— Слышала я, что страшней всего для Змея Горыныча , это крылья когда ему порвут. Летать гадюка не сможет, тут и смерть ему может приключится.
На то ей отвечает друга старушонка:
— Что крылья, коли у Горынычей, два сердца в тулове его. и те богатыри что одно сражают слева, те обычно потом и погибают от неведения. а вот коли враз оба проткнуть рябиновой палочкой. так и смерть лютая придёт ящерам древним.
Та же, что разговор тот вперёд вела, вновь спорит с сёстрами старушками прохожими:
— Крылья, сердца, экие вы сестры всё таки тоже невежды. Тем убить можно ящеров, но возродится они смогут ещё до первой луны, их матери. Как только повержен будет ящер будет на землю, палец ему надобно огненный отрубить, тогда то вот и возродится из Тьмы ночной не сможет окаянный. вот тогда-то и смерть его настоящая будет. а не только временная да земная. так-то сестры. Да нам ужо пора, кто слышал тот на ус намотал, а кто сном проспал. тот и победу потерял.
И пошли они своей дорожкой чрез мосток, что реку Смородину, с берегами соединял. Поднялись богатыри, а сна как не бывало. Мысленно поблагодарили они старушек, да их спинам вслед поклонились до земли. Пришли они к птице Орлу, а он уже и крылья расправил. Подхватил удальцов, да и вновь в синь небесную взмыл. Долго ли коротко тот полёт длился, то сказка поведать не может. Но вот уже и показались скалистые горы, что пронзали пиками своими небеса, а внизу их были пещеры где логово Змеев Горынычей были. опустил Орёл их возле одной из этих пещер, да и отлетел в сторону, будто стал ждать чего-то.
Поднималась тут сильная буря, гром стал греметь, земля задрожала,
камни великие крошками стали рассыпаться: вышел из пещеры трёхглавый змей. Увидал богатырей, да как давай их огнём поливать, что было мочушки. Спрятались богатыри за своими щитами, да те все поплавились до времени. Схватили тогда богатыри по камушку, да и кинули в крылья сильномогучего Змея Горыныча. лопнули крылышки у ящера и тут смерть ему пришла от мечей богатырских. Не забыли они наказ старушки с моста Калинового и отсекли у того Змея, палец огненный. Орёл же тело Горыныча на кусочки крепкими когтями растерзал, да по ветру пустил. Наступила тут ночь тёмная, и решили богатыри что лучше спать почивать по очереди. заступил первым старший брат богатырь, но сон его сморил. выходил по ту пору из пещеры Змей Горыныч и видел спящих братьев, так того что на посту спал съел он и вновь вернулся в пещеры свои. утром пробудились богатыри. а старшего как и не бывало. А уже вновь из пещер топот страшный раздаётся. Буря ужасная наперёд катится, громами огненными земля пронзается. выходит из той пещеры Змей Горыныч о шести головах. Да как увидел он богатырей, так три головы его огонь мечут в богатырей, а три головы лютым холодом всё вокруг морозят. не спастись бы богатырям от того змея. да Орёл, что над пещерой сидел, тряхнул своими крыльями, выпали два перышка из его крыльев и стали щитами братьям богатырям. Прикрылись они мощью волосяной, да и обнажив мечи, кинулись к чудищу в два сердца сразу его мечами богатырскими поразили. Тут ему и смерть пришла. Растеклась лужа чёрная под телом поражённым. Вдруг вспыхнула оно и без остаточка всего Змея Горыныча стала сжигать. Так бы и сгорел он, да младший брат, не растерявшись подскочил к телу Горыныча змея, да мечом-то и отхватил огненные палец у ящера. Крик тут великий раздался, и не стало больше пламя. Остался остов змеев лежать обугленный. Слетел Орёл с по над верху пещеры той, да и разорвал на куски тело Змея того, да по ветру мелкими клочками распылил. Вновь настал вечер. Кинули жребий братья, и выпал удел стоять в эту ночь среднему брату в дозоре. Да и он не справился, сморил его сон окаянный, съел и его Змей Горыныч, что опять вышел ночью из пещеры. Утро же было там унылое, возле той пещерки злополучной да безрадостной. Понял брат что один он совсем остался. Но не когда было ему печалится. Ибо вновь из пещеры той ужасной слышался топот страшный, крик звериный, да буря ветром песню заунывную петь стала, всё о смерти завывала. Приготовился младший брат к битве. Вышел Змей Горыныч, да совсем на прежних совершенно не похожий. С одной головой, да без крыльев, с глазами мутными, да замораживающими. Начал он говорить с братом меньшим:
— Что тебе богатырь понадобилось в землях этих. Младшего да среднего брата моих убил, чего тебе ещё надо. Оставь хоть меня на семя, да на развод. нужны тебе те королевишны? Так забирай всех троих в жёны, мы себе ещё достанем.
Усмехнулся богатырь, размахнул мечом да и отмахнул голову Змею Горынычу, без разговоров. Упала голова, да покатилась по каменным крошкам пещеры. А Ящер безголовый подхватил её да пальцем огненным чиркнув прирастил на место и опять говорит:
— Ну чего ты ещё хочешь? Чего не успокоишься? Уже голову срубил, всё можешь считать что дело своё богатырское сделал. А хочешь гору злата серебра как эта куча каменюк, тебе отсыплю. Не одно царство на это можно будет купить?
Усмехнулся богатырь, да и вновь смахнул голову Змею Горынычу. Тот же вновь подхватил её да чиркнув огненным пальцем, на место приставил, будто и не падала она под мечом богатырским. Разозлился Змей Горыныч и говорит:
— Ладно, не женщинами, ни золотом тебя не соблазнить. Хорошо, ты победил. Предлагаю тебе власть над миром и самого себя в слуги. Только не губи, дай только выжить, да деток малых змеенышей потетешкать.
Задумался богатырь… И чем больше представала пред ним власть, тем больше колебался он. Заметил это Змей Горыныч и говорит совсем сахарным голосом:
— А ведь тебе и родители завещали и народ не обижать и землю беречь. То я не знаю этих родителей богатырских. А как же ты не став властелином мира, сможешь наказ родительский исполнить? Ведь только став самым главным и сможешь всех осчастливить. Так говорил он и богатырь всё больше задумавшись, опускал меч свой боевой. Вдруг услышал он клёкот орлиный и очнувшись стал осматриваться вокруг, и видит, что уже и сам стал на половину Змеем Горынычем. Рубанул он тогда себя по левой руке, да и увидав кровь свою алую, стал змеевича кожу с себя кровью смывать. А Змей над ним потешается, да приговаривает:
— Нет такой крови, чтобы от змеиного искуса освободила.
Огляделся богатырь, да и заметил, что возле пещёры той рябина растёт маленько деревце совсем. Вот он подбегает к нему, да и попросив прощения у дерева срубает его. Ящер тут и смеяться перестал ажно присел от страха, вновь его начал уговаривать не рубить, да не убивать его. Тут уж богатырь изловчился, да и махнув мечом, снёс Змею Горынычу сперва огненный палец, а уж затем и голову. Упало тело Горыныча, умерло. А богатырь рябиной в тулово змеева ткнул, да так ловко, что насквозь дерево прошило змея. Оба сердца его чёрных поразил. Распалось тут туша змеиная на несколько кусков. Разрубил их младший брат и видит, что внутри у змея, тела его братьев. Загоревал он, завыл по звериному, вскричал по соколиному. Спустился тогда к нему Орёл, да ударившись об сыру землю снова стал старичком белобородым. Покачал головой и говорит:
— Ну что же тебе честь выпала, змея главного сразить, тебе и братьев оживлять.
Откинул он свою котомочку и вытащил фляги малые, в одной из которых была мёртва, в другой да жива вода. Сложил меньшой брат косточки братьев своих. Спрыснул их мёртвой водой они срослись, да в тела облачились с одеждою. Вспрыснул он братьев живой водой, они и глаза открыли, да потянувшись, встали со словами:
— Как же долго мы спали.
На что им брат меньшой и отвечает:
— Вы бы и совсем не проснулись, кабы не старик …
Оглянулся он в поисках спасителя, а над пещерой, только Орёл крыльями машет. Не поверили ему братья, да и пошли искать королевишн в пещеры Змеев Горынычей. Вывели их на свет из мрака пещер. Глядь, а они вдруг надуваться стали. И из них змеёныши полезли, да так много, что успевай только мечом махать. Стали братья старшие мечами змеёнышей разрубать. А младший вытащил рубашки припасённые да и исхитрившись на всех трёх их и накинул. Упали они замертво все три, да и загорелись. Пепел один от них и остался. Погоревали братья да делать нечего, сели они на Орла, и вновь в свою сторонушку отправились. Прилетели они, а за то время что путешествовали почитай сто лет прошло. И в том царстве государстве, вновь народились три королевишны. Вот тогда-то и отправились к ним свататься богатыри братья. А там всё сладилось да заладилось. Честь по чести, да по правде да по совести. Стали они все счастливы. Жили долго да удачливо. вот и сказки конец. А кто понял урок, тот удалец.
Мужчины, стряхнув оцепенение уставились на Бога, что повернувшись смотрел на них.
— Ай да сказочка. Прям руководство к действию.
Владимир покачав головой, улыбнулся божеству и встав отвесил ему поклон.
— Да, как убить дракона и самому мертвым не стать.
Вячеслав, последовал примеру друга и поклонившись выложил ключи от школы на стол. Вспышка и ключи унеслись в руки божества. Тот встряхнув их на руках, только и произнёс:
— Есть у вас соколы ясные, ещё деньков с пяток. Ну а потом, встречайте дорогих гостей, да угощеньецем их потчуйте. А пока бывайте, пошёл значится с храмом новым знакомится. Эх, кому расскажу не поверят. У всех идолы, капища, ну на крайний случай каменный столп, а у меня целый терем.
И исчез, будто и не было его только что пред двумя хозяевами земли ненарадовской.
— Пошли спать Володя.
— Пошли Слав. Слушай, а точно не померещилось?
— Володя, завтра всё обсудим туши свет. Пора на боковую.
Мужчины выключив свет в доме, залезая на печку и укрываясь зипунами, не заметили как светлое пятно и чёрное встретились посреди комнаты и заговорили на языке, что простым смертным и не слышим был ни когда.
