Сказка девятнадцатая

Сказка девятнадцатая, в которой происходит свадьба Владимира и Светланы…
Утро вновь пролилось дождём. Пролетели дни выпрошенные у богов Гавриловной, и вот уже три дня идут дожди, да такие каких не видывал ни папа Слава, ни Володя, ни даже сам дед Михей.
Папа Слава стоял возле окна и вспоминал….Решено было играть свадьбу как только рассчитаются с последними работягами да и их оставят на свадьбу, чтобы было с кем женщинам Неннарадовским песни попеть, да хороводы поводить, распотешится, да подурачится. Хотя баба Фёк ла и ворчала, что в старину вдовицам да разведёнкам свадьбы не играли, сходились по тихому да и жили, всем миром не одобряемые. Но все друзья решили что всё таки регистрации быть. Тогда –то Владимир и придумал, что будет ни столько свадьба, сколько представление для всех молодых, чтобы не забывали так сказать традиций. С чего ни восстанавливай, а всё лучше чтоб культура восстанавливалась со счастья двоих, да всего мира, что любуется этими двоими, но прежде регистрация по гражданским законам России. На том и порешили. Молодые съездили в город и расписались там. Правда , сперва возникли проблемы, в части касаемой бывшего мужа Светланы. официально они хоть и не были разведены, но покинув давно дом, он не воспитывал детей, ни заботился о доме и естественно не помогал жене в хозяйстве. Потому убедительная просьба Владимира Ивановича и обещание, показать красоты природы, сыграли свою роль. И работник ЗАГСа, развёл и тут же приняв заявления на вступление в брак, без помпы и обычной мишуры, расписав обоих молодых, подсказал чтобы за паспортом молодой придётся подъехать через неделю, вот тогда и поговорят о природе и отдыхе на ней. Улыбнувшись друг другу. Владимир и Света, и не обратили внимание, как глаза работницы то тухли, то внезапно вспыхивали. и как она поправляя цветочек на груди у Владимира, чуть прижалась к нему. Светлана, сперва не обратив внимания на этот факт, вдруг почувствовала что-то чуждое и опасное рядом с Владимиром. Выйдя из ЗАГСа, Светлана, стала осматривать Владимира, но будто не он стоял пред ней, а какой-то чужак. И сам Владимир, вдруг стал совсем другим. дерганным и резким, будто кто занозу какую с ядом всадил под его шкуру. Фёкла Гавриловна, только посмотрела на молодых, что вышли из здания, как тутже сказала маме Ире, что тоже была там, вместе с папой Славой:
— Сурочили обоих. Сейчас не остановим, потом люто возненавидят друг друга.
Как призыв к действию прозвучали слова старой ведуньи. папа Слава, вызелая из машины направился в сторону Владимира, и стал осматривать друга. Тот возмущаясь, крутился. Папа Слава, схватив его за рукав пиджака. пытался удержать. Владимир взбеленившись вырвал рукав из руки Вячеслава, оставив, материю в руках у того кто привёз на регистрацию и Владимира и Светлану. Теряя остатки разума, Владимир разозлившись, и блеснув оскалом, сделав его похожим на поджарого волка, сорвал пиджак и ударил им о землю. Внезапно раздался хлопок, и из под букетика, что торчал в пиджаке стало расплываться чёрное пятно, будто кто-то шутки ради разлил банку с чернилами. Все удивлённо смотрели, на это событие, кроме Гавриловны. Быстро ощупав молодуху и проверив, что ни каких мер к ней не было применено, вздохнув с облегчением. проговорила:
— Так, вот как хотите, а я и минуты в этом гнездовище змей не останусь. Вези меня сынок в деревню. Я вам такую свадьбу устрою. Ещё внукам рассказывать будете. Ишь ты расписались они и хотят от всего мира скрыться.
— Владимир Иванович, наконец-то пришедший в себя, только и мог что промотавшись головой, смотрел на самых близких и понимая, что он их обидел, проборматал:
— Ты ж сама Гавриловна, сказала, что нельзя нам праздник. Нельзя свадьбу. Вроде как у Светланы дети, а это точно что она уже не девушка, а красивая женщина, значит и свадьбы не будет.
Старуха качая головой, только и произнесла:
— Вот всем ты хорош старшой, да только пришлый и останется пришлым, сколько не проживёт на земле деревенской. Ты голубь, и не знаешь, что ранешними временами, девки, что имели добрачных детей ценились выше всего. Это всё поповские сказки, про невинность и прочую ахинею. Скока таких было, возьмут девку чисту, не порчену, а она дитё родить не может. И потом всё прахом идёт. мужик спиваться, родители поедом и молодуху и мужа едят. И глядишь всё пошло поехало да под откос. А так, рассуди, она молодая, ещё тебе на рожает и мальчиков и девочек, так и прикипишь уже своей кровью к земле. То то и оно. мудры были предки. И ты не унывай, будет свадьба я сказала, да такая, что городским и не снилось.
Потом было возвращение в деревню. Легкий дождик начинал свою песню. И Гавриловна смотря на небо, только и произнесла:
— Дождь на свадьбу, к счастью и богатству. Ни чё, не сахарные не вымокнем. За несколько часов всё приготовим, да по всем нашим обычаям и сделаем.
Наталья, что пришла с остальными женщинами в новый дом к Гавриловне, загородила Герман Францовича, что вот уже как несколько недель не отходил от неё, стала расспрашивать, что да как в городе. Светлана и Ирина стали рассказывать, но когда дошли эпизода с пиджаком, все женщины как одна, выдохнули: «Сурочили ироды».
— Вот вот, именно это и сказала Гавриловна. а вас позвала, чтобы для детей наших свадьбу устроить, пусть шутейную, но всё таки как и положенную на земле этой предками нам завещенную по обряду родовому.
Все закивав одобрительно очень быстро разобрали роли в предстоящих действия и умчались всё организовывать. Дела стали кипеть как котёл на раскалённом огне, куда постоянно подкидывались дрова.
Наталья, что взяла на себя роль матери жениха, готовила брачное ложе у себя в новом тереме, что возвышался теперь напротив дома возведённого Герман Францовичем для себя и своей семьи. Она не задумываясь предложила это для молодых и те с радостью приняли. поэтому она в поте лица таскала снопы и когда их стало ровно двадцать один, она уложила сверху перину, а потом праздничное одеяло не пожалевши, ну а с верху положила свою новую, совсем недавно купленную специально для неё Герман Францовичем, шубу из куницы. Возле постели расставила кадки с мёдом, ячменём, пшеницей, рожью. Оглядевшись и поняв что ложе для новобрачных готово, она стала его защищать. Взяв в руки ветку рябины, она стала обходить вокруг неё приговаривая:
— Кунью шубу топтать!
Друг дружку толкать!
Здоровенько спать!
Весёленько встать! Сварог отец помоги, Лада охрани. Зло изыди. Слово моё твердо. Гой!
В это время в доме Гавриловны готовился выкуп невесты. Все женщины хлопотали, обряжая Светлану. Фёкла Гавриловна, не пожалев одного из старинных платьев, что были роскошнейшим сарафаном, красным с белоым верхом и расшытыми узорами, что уже сами по себе были такими красивыми, что кружилась при взгляде на них голова, подарила его со словами:
— Это смотри не выкинь. Оно тебе всем миром дарено. Это мать твоя готовила с дня рождения приданное, а ты его на потеху мужу бывшему избавив. выкинула. Так урок навсегда теперь тебе, коли Лада ещё раз тебе дала сопутчика в мужья, береги и платье и мужа.
Кирюха, что уже был здесь, решился заступится за маму, и потому, стал говорить подойдя к Гавриловне:
— Баба Фёкла, ну ты чего мамку расстраиваешь. Ты же добрая. зачем?
— А затем, что дело её такое теперь плакать. Чем больше поплачет перед свадьбой, тем меньше плакать будет от мужа. Обычай и поверье есть такое. А ты чего из-за стола с местом встал. Вот сейчас кто нить из жениховых знакомцев, али друзей место займёт и всё, останешься без выкупа за маму. ну ка кышь на место.
Мальца как ветром сдуло. Оказавшись за столом он схватил косу, что сделали из натурального волоса и разложив на столе, готовились вести торг, подруги Светланы. Папа Слава по такому поводу исполняющий роль дружки, проверял вено, что нужно было заплатить отцу невесты. И оглядывал заодно Владимира, что очень нервничал в шитой рубахе, и с кушаком, что большой лентой поддерживал штаны да начишенный сапоги, в который уже заботливый Вячеслав положил пятак, что упорно давил на ногу, своим ребристым орлом. Монета была старинная и купленная как-то Владимиром, ещё в бытность им простым «мульнером из города», и теперь использованная под чутким руководством деда Михея в дело. Выкуп прошёл по всем правилам. Подруги плакали, пели, выпрашивали то одно, то другое. Устраивали испытания для жениха. То разувая, то заставляя узнать невесту, подсовывая ему ряженных подруг, то требуя сладкого, то солёного и так до тех пор пока не была выкуплено коса и соответсвенно и место. Потом взяв по свече в руки, молодые пошли в сторону капища, что теперь было облагорожено и отличаясь от всех остальных культовых сооружений тем, что строгость здесь была не напускная как в выстроенной тем же Германом Францовичем, часовенки, а настоящая самой природой навеянная. По дороге свечей не зажигали, но когда вошли под сень березовой рощицы, что теперь была окультуренной частью городка, огонь был зажжён на свечах их. Дед Михей при помощи кресала и трута разжёг новый огонь. Впереди молодых выступали рабочие что сейчас выполняли роль плясунов, за ними несли коровай, на котором лежали золотые монеты, из той же серии что и у жениха в сапоге. Потом выступали молодые, сзади шли те кого называли осыпало. Две чаши были полны зерном, хмелем. Елена игравшая роль свахи, осыпала из каждой чаши по очереди, то Владимира, то Светлану. Гости, что были из числа женщин Ненарадовских, детей, и оставшихся рабочих, желали на перебой много и часто самые светлыми словами продолжения рода сколько шерстинок в тулупе, долгой жизни как листьев на деревьях по весне, и синего неба да жирной земли. Сваха Лена, после каждого пожелания , посыпала с милостивой улыбкой каждого произносившего слова, пшеном или хмелем, какая чаша была ближе та и шла в ход. дети задорно смеялись, рабочие и женщины улыбались. Мелкий дождик не мешал, а скорее помогал людям в организованности. Вот уже и каменный круг, и там их встречала сама Фёкла Гавриловна, для этого случая опять одевшая на себя рысью шкуру, дабы злых духов отогнать от молодых.
Подойдя к ним и соединив их руки, она взяла рушник, что ей подала сваха, и крепко перевязала соединённые руки молодых. После чего Светлана соединилась поцелуем пред людьми и богами в капище, со своим мужем. Потом уже опустившаяся жена прильнула к мужниным ногам, присев на корточки, он же накинув на неё, по подсказке папы Славы, полой своего плаща, в знак того что он берёт её под покровительство и защиту.
Потом появилась чаша резная из бересты в руках Гавриловны и наполнена она была мёдом разведённым с водой. Стоя пред изображением богов, Владимир сделал первый глоток, потом Светлана. И так три раза, оставшуюся влагу Владимир опять же после подсказке Вячеслава, вылил на каменный алтарь. После чего бросил чашу под ноги, и начав топтать, стал говорить, повторяя текст услышанный от друга и товарища:
— Пусть так под ногами будут потоптаны те, кто будет сеять меж нами раздоры. Мне быть хозяином дома, тебе хозяйкой. Гой!
Принеся жертвы изображениям богов Владимир и Светлана от своих свечей зажгли и огонь в капище. Языки пламени приняли и каравай и золотые монеты, в него же полетели остатки хмеля и зерна. Все гости дожидались когда молодые выйдут из капища, и старались дёргать их за рукав, да промеж них проскочить. Но Владимир крепко держал руку Светланы, улыбался ей. Она же потупив глаза под покрывалом, смотрела только под ноги, не реагируя на толчки и попытки их разъединить. После такого испытания на прочность молодой пары, гости очень быстро достигли дома Натальи, что с радостью и новым караваем, а также Германом Францовичем,что держал икону Богородицы, стали дожидаться молодых что шли самыми последними. Их шаги совпали с усилением дождя, что начинал лить уже как из ведра. Гавриловна хитро поглядывая на небо, только и проговорила, это к добру и земля досыта напьётся и деток побольше уродится с таким-то дождиком. Благословив молодых, их отвели за отдельный стол. На нём стояла жаренная курица, одиноко блестя поджаренным боком. Гости же уже начали веселье. На этот раз баба Фёкла сама вытащила большой бутыль пива брожёного, и не осуждая ни кого выставила угощение на стол. Свадьба стала в самом разгаре, походить на весёлое представление. В самый разгар веселья, когда уже стали гости намекать да переглядываться, Владимир вспомнив наставления Вячеслава, взял курицу и жену, не оглядываясь пощёл в комнату, что подготовлена была им Натальей. Вслед молодым неслись слова. произнесённые бабой Фёклой, и подхваченные всеми гостями:
-Гой, гой, Сварог
Проведи через порог.
Гой, гой, Сварог
Ладе, Ладе есть пирог.
Завёрнутый в рушник каравай, был в руках Светланы, и получив в нагрузку ещё и курицу, она внезапно вскрикнув, когда Владимир подняв её на руки, пронёс через порог комнаты, где стояла уже приготовленная для них постель. У дверей, занял пост папа Слава, не пуская ни кого, кто бы ни пытался прорваться к молодым.
Владимир не обращая внимания на смущавшуюся Светлану, завалившись на кровать стал отрывать от курицы ножку и крыло, всё остальное отдав жене. Разломив каравай, они наевшись, встали с постели и пошли вновь к гостям. Папа Слава выйдя вперёд молодых, стал читать благославления, нарытые им для этого случая в интернете:
— Еста, добрые люди!
Гости полюбовные
Званые и не званые,
Усатые и бородатые,
Холостые и не женатые.
У ворот приворотнички,
У дверей притворнички.
По полу ходючи,
По середе стоючи.
Из кута по лавке
По кривой, по скамейке!
Благословляйте!
Все хором ответили ему:
— Благославляем!
Тогда он хитро глядя на рабочих, начал говорить следующие слова, но обращённые к женщинам Ненарадовским:
— Молодые, молодки!
Хорошие походки,
Куньи шубы,
Соболиные пухи,
С поволоками глаза,
С помали голова,
Золотые кокотки,
Серебрены серёжки,
Дочери отецки,
Жёны молодецки!
Благословляйте!
Женщины дружно ответили своё:
— Благославляем!
И вот тогда-то и выдал он обращённые к рабочим уже теперь слова:
-Еста! Малые ребята
Свиные херята!
Кривые желудки,
Жимолостные ноги,
Брюховичные рожи,
На жопу похожи.
Благословляйте!
Дружный хор глоток ответил:
— Благославляем!
Но когда до многих дошли слова сказанные дружкой мужчинам, те рассхохатались и веселье пошло по нарастающей. Владимир продержавший весь день и вечер Светлану за руку, стали собираться после того как последние гости ушли из дома Натальи. Он помог жене одется и выйти с ним в темноту, которая размыта была по поводу их свадьбы светом уличных фонарей на солнечных батареях, что вписавшись в главную улицу Ненарадовки, что как деревянное кольцо было ядром этого городка. Оглянувшись на сделанное с высоты крыльца Гавриловны дома, Владимир Иванович теперь только осознал, что вот оно счастье. Подведя свою жену к новому дому, где они уже и отмечали новоселье, но не как муж и жена, он по правилам поднял её на руки и перешагнул порог их дома с женой на руках.
Включив свет, они направились в свою спальню. Перед тем, как разделить брачное ложе с молодым мужем, жена стала разувать супруга. В одном сапоге лежала монета и, сняв в правой ноги сапог Светлана улыбаясь вытрясла золотой кругляш.
Жизнь ожидалась счастливая…
Дети Светы и Владимира участвовавшие практически везде по поводу свадьбы мамы и дяди Володи, которого они уже между собой решили звать папой, были в это время у Фёклы Гавриловны. В новом доме, как и у всех, Ненарадовцев, что решили, не расставаться с деревянным жильём, печками, и погребами с чердаками. Но какие это были дома? Ни одному городскому жителю не приснилось бы в самой буйной фантазии, такое сочетание древних традиций с Чурами в углах и новыми антеннами, что провели спутниковую связь со всем миром, объединив этот городок мечту, не превратив его в островок изоляции, а на оборот чудесно высветил всё то к чему так стремились люди. К полной гармонии. Дети это чувствовали, и потому теперь ночуя в любых домах старых жителей Ненарадовки, они собирали по крохам в свои души, все оттенки чего-то старинного, чтобы не забыть и не выкинуть из своей жизни , то что составляет корень народа с его землёй, как это делают городские и от этого мучаясь даже здесь на природе, не понимая, что вот то что и может стать тем что возрождает. Земля матушка, да дом батюшка. В это время Фёкла Гавриловна,, ворча растапливала дровами печь, что была сложена лучшим печником какого смог найти при помощи всё тех же зареченских папа Слава, и что сейчас немного отмокнув от дождя, что всё усиливался, не хотела разгораться как назло…
Растопив печь, и выложив мехом основную часть её, Фёкла Гавриловна, загнала туда детей и вновь наматывая нить клубка принялась петь колыбельную вызов:
— Баюшки баю, люли лю, люли лю. Берёзоньки скрипят, скрипят,
Мои внученьки спят, спят…
Мои внученьки уснут —
Их сон всех и унесёт,
Унесёт их во садок,
Под малиновый кусток.
А малинка упадёт,
Каждой внучке в рот попадёт.
Малиночка сладенька,
Спите внучки маленька.
Берёзоньки скрип, скрип,
А внученька спит, и другая спит. Все спать хотят, глазки закрывать! Баюшки баю, люли люли, ой ли лю
Папа Слава отправился спать вместе с мамой Ирой на второй этаж дома, что стал их мечтой воплощенной инженерным гением Германом Францовичем, настоящим полковником и уже постоянным жителем городка Ненарадовка. Если бы папа слава знал, что он больше не увидит Фёклу Гавриловну, то по другому потекла бы эта ночь. Но люди не боги они не знают того что предопределено нитью судьбы. За окном вместо успокоившегося дождя тихо падал снежок, покрывая всю землю саваном первого снега…
.
Появившийся как всегда внезапно древний бог Бай, был грустен, он не принял из рук бабы Фёклы угощения, а только глядя на неё произнёс загадочную фразу:
— Ты уверена ведающая? Ведь можно и в Сваргу подняться, ради такого дела?
— Пусть всё будет как обычно давай не будем пугать детей и взрослых. Всё уже определено.
Гавриловна поправив платок с цветастым рисунком, одернув передник присела на лавку резную и приготовилась слушать сказку. Свою последнюю сказку в жизни. Бог начал неохотно, но потом разошёлся:
В некотором царстве, в некотором государстве жили были муж да жена. Долго детей у них не было. Но тут смилостивились боги и послали им ребёнка да такого красивого, да пригожего, что все вокруг только завидовали. Вот однажды так случилось, что маленькая девочка двух лет отроду гуляла возле дома, залезла без спроса высоко на крыльцо , да не удержавшись скатилась с него. Изуродовала она себе лицо и спину сгубила, хорошо хоть руки ноги остались целы. Закручинилась запечалилась мать на дитя глядючи, да вспоминая какое она была и какой стала. И в скором времени от печали этой померла. А девочка росла и крепла, да добрым сердцем радовала отца. Чтобы и кого бы не видела она в беде своими глазами, всем и всему стремилась помочь. Люди, животные, деревья и даже трава от прикосновения её рук казалось оживали для новой жизни. Так текло время, но вот пришло и отец решил, что девочке нужна мать. женился он вновь, да принял женщину с дочкой точно такого же возраста как и его дочь. Но та была груба, неопрятна, ленива и злобна как свора псов. Тут то и начались чёрные дни у девушки. Столько перетерпела она от двух сродственниц, что другая бы от этого и в воду бросилась, а девушка добротой спасалась, да мягкостью людей поражала. Случилось в той стране быть одному волшебнику. И шёл он мимо того дома, да притомился. Присел под яблоню да и уснул с устатку. Увидела его дочь хозяйки, да подкравшись стала избивать старого человека палкой, поливая его седые волосы бранью плащадной. На шум прибежала дочь хозяина, и не выдержала. Впервые она вступилась за человека, подняв руку на сестру сводную. Но тут на беду, увидела всё происходящее мачеха. Вдвоём с дочерью они избили добрую девушку и уже собирались обратить свою злобу на старика. Как тот взмахнул свои волшебным непроницаемым плащом и накрыл их обоих. Под плащом началась возьня и через минуту от туда выскочили две собаки, что в ярости рвали друг друга на клочки. Прибежал и отец этой девочки, прогнав собак он склонился над истерзанным телом своей несчастной и некрасивой дочери и заплакал горькими слезами. Добрый волшебник, сорвал с дерева яблоко и протянув отцу, сказал:
— Когда очнётся дочь твоя отдай ей яблоко. А я спешу прощай.
Поклонился он отцу и коснувшись лба девочки пальцем, он покинул дом в котором с ним так обошлись. А девушка открыв глаза улыбнулась отцу и свету белому, радуясь, что просто жива. и рядом отец.
Рассказал ей отец, о словах волшебника. Приняла девушка яблоко и пошла в дом. На то время случилась беда в царстве государстве том. Заболел царевич болезнью неизвестной. Что не делал король, не может спасти своего наследника. Тот умирает угасая каждый день. Кликнул тогда он клич, что тому кому удастся спасти царскую кровь, отдаст он пол царства за избавление наследника.
Приснился той девушке в ночь волшебник и поведал ей, что только она может спасти царевича, но прежде чем отдать ему яблоко волшебное, должна она выйти за него замуж, иначе не сможет спасти волшебное яблоко престолонаследника. С тем и пошла девушка в царский дворец. А там уже всё чёрной тканью затягивают, царёв наследник последние минуты доживает. Услышал царь государь, что какая-то страшилка пришла да и говорит, мол спасти могу царевича, так сам к ней и выбежал. Рассказала она всё царю не укрывая ни чего. Подвёл он её к ложу царевича наследника и соединив руками объявил , что муж и жена они отныне и во веки веков. Разломила девушка яблоко и отдала половину царевичу. Тот съел и тут же поправился будто и не было ни какой болезни. Съела и она пол своего яблока. да такой хорошей и пригожей, ладной да складной стала, что не в сказке сказать, ни пером описать. Поженились они и жили долго и счастливо. Вот и вся сказка. Прощайте, больше вы меня не увидите.
Поклонившись ведающей до самой земли, он исчез во вспышке света, и вновь его место занял чёрный кот. Распушив шерсть и беспристанно шипя, он смотрел на Гавриловну и не мог найти себе место. та налив молока ему, только и сказала:
— Сама всё знаю. Служи им верно. Не выбросят, они люди хорошие. А мне надо ещё успеть бумажку им черкануть последнюю. Завещание называется. Взяв ручку и листок она написала в нескольких словах свою волю. Поставила дату и расписалась. После чего поцеловав руки детей, что свисали с печки она отправилась и выключив свет, легла на лавку…
Через три часа мама Ира была разбужена тихим голосом, что раздался в её голове:
— Дочка не плачь. Больше меня нет в живых. С честью меня придайте огню, как велит обычай наших предков. Я вернусь к тебе духом огненным, душой новой, но вот тело должно быть в земле. Прах вернуться должен во прах.
Вскочив с постели мама Ира заплакав разбудила папу Славу. Спустившись со второго этажа нового дома, они обнаружили свою приёмную мать Фёклу Гавриловну Черноскутову ушедшей за горизонт к началу звёздного моста.
Утро вновь пролилось дождём. Пролетели дни выпрошенные у богов Гавриловной, и вот уже три дня идут дожди, да такие каких не видывал ни папа Слава, ни Володя, ни даже сам дед Михей.
Папа Слава стоял возле окна и вспоминая плакал, смотря как первый выпавший снежок смывал волнами дождь. Нужно было организовывать погребение самого дорогого ему человека, после жены и детей. Ему вновь казалось как когда-то, что он вновь осиротел…