Каменка-урочище в 2-х километрах
от хутора В., моей малой Родины
Там, за Каменкою-лесом,
Скот пасу я поутру.
С чертом встречусь или с бесом.
Чур-Чур-Чур! Не то умру.
Холодок так пробирает
Шею, ноги, грудь мою.
Поневоле вспоминаю
Теплую постель свою.
Но за лесом показался
Лучик солнца золотой.
С грустью мигом я расстался.
Жизнь не мука – рай земной.
Там, за Каменкою-лесом,
Птичка надо мной — отвесом,
Прямо в душу льет мою
Трель журчащую свою.
Я, задравши ноги к верху,
Позабыл о всем на свете.
Даже жаворонка пенье
Мне сейчас, друзья, до фени.
В полудреме слышу я,
Не со мной моя душа.
Ей покойно, ей чудесно
Быть в гостях у Поднебесной.
Там мертво и дышит все.
Непохоже ни на что
На земле, что видим мы.
Никакой там нет толпы
И тебя не видно там,
Там вообще народу нету,
Пусто там по всем углам.
Чтобы значило все это?
Попытаюсь объяснить.
Посмотри, что наша жизнь?
Греховодники сплошь рядом.
Мы — пример, как жить не надо.
День и ночь в войне с собой,
Что ни прожит день, то бой.
Божью заповедь забыли,
Вряд кого, когда любили.
«Вы ничтожны» – Бог решил.
Но гнездо он всем нам свил,
И увидеть позволяет,
Что нас ждет в его раю,
Но пока, что огорчает
Наше свинство наяву.
Потому и пусто там:
«Аз воздастся по делам».
Воздух в мареве колышет,
Солнце припекает свыше,
Звуки горние звучат.
Не могу только понять:
Что вокруг, а что во мне,
Наяву я иль во сне?
Не забыть мне той картины:
В сне то было, наяву.
Сон он тоже без причины
Не явится никому.
Просыпался. Вновь впадал
В чуткий сон сродни болезни.
Кто-то скажет, что я спал.
Не поверю – хоть ты тресни.
Я и видел, я и слышал:
Я в Эдеме. Я в раю.
Он спустился ко мне свыше
Не во сне, а наяву.
Я ребенок, чист, безгрешен.
Сквозь магический кристалл
Мир чудесный, Поднебесный
Мне Спаситель показал.
Не случайно это было.
Злобным людям невдомек:
Там есть жизнь, а не могила.
Рай наступит — придет срок.
Там, за Каменкою-лесом,
Мальчик деревенский весел.
Он один. Его друзья —
Скот, деревья и поля.
А еще степные птицы,
Чтоб чему было дивиться.
Жаворонок повис столбом
Прямо над моим лицом.
Куропатка скрытно звуки,
Непривычные для уха,
Мне на ухо подает.
Мол, не спи со мной народ.
Журавля однажды видел,
Но зато, какой восторг:
В подвенечном платье вышел,
На макушке букет роз.
Ноги он в раздумье ставит,
На весу держа одну.
Словно знак дает он стае
Журавлей, что на лету:
«Будьте вы там осторожны,
Как и здесь я — на земле.
По-другому — все возможно:
Грянет выстрел: быть беде.
Солнце крепче припекает.
Вижу в мареве вблизи
Суслик юркий выползает
Из заметной чуть норы.
Стал на страже истуканом:
Нос, глаза подняты вверх.
Братьев кровных, деток малых
Он обязан спасти всех.
Будто на шампур нанизан.
Кого надо, тех он видит.
А к обеду шашлыком
Он не станет ни за что.
Вдруг услышал – прошуршало.
Хвост змеи мелькнул и скрылся.
От змеи, от ее жала
Я, как кролик, затрусился.
И хоть видел я лишь хвост,
И совсем не видел жала.
Пред глазами встал погост –
Там душа уже лежала.
А еще видал, хоть редко,
Коршуна в большом гнезде.
Коршунята, его детки,
Так тянулися ко мне.
Вот прожорливая птица,
Не успев еще родиться,
Готова схватить любого
Видит в ком она жаркое.
Раскрывает она рот,
Ну, почти, как бегемот.
Ух, какая лепота:
Тела нет помимо рта.
А под вечер тихий, скромный,
На крыльце я созерцаю:
Под моим счастливым носом
Ласточки вдруг замелькали.
А маршрут у них известный:
Речка и крыша сарая.
Чик-чирик – им не до песен.
Забота у них иная.
Там, под крышей, беспокойны,
А прожорливы, прям жуть,
Ласточата, клювы желты,
Только знают, что и жрут.
Им покрыться пером надо,
Крылья вырасти должны,
Чтоб осенней глухоманью
С глаз исчезнуть до весны.
За горами, за лесами,
Над морями и степями —
Верю: будут они с нами
В азиатской древней Ньянми.
А весною, тут как тут,
Снова с нами гнезда вьют.
Озабочены чрезмерно —
Все работают отменно.
Господи, порядок твой,
Он задуман хоть тобой.
Люди, птицы и зверье —
Сотворители его.
Все задумано прекрасно,
Исполнители отважны.
Огорчает лишь одно:
Почему есть еще зло?
Посмотри вокруг: день ясный,
Солнце светит, воздух чист.
Мир действительно прекрасен,
Каждой клеточкой лучист.
Ну и что, что век короток
Птиц, и наше бытие.
Примирись и будь ты кроток —
Жизнь дана тебе зато.
Ты лови ее мгновенья,
И пошире глаз раскрой.
Вдыхай воздух с наслажденьем,
Насладись живой водой.
В каждом миге, друг мой, вечность.
Жизнь на то нам и дана,
Чтобы каждый человечно
Всех любил вокруг себя.
Я под Каменкою-лесом
Мир открыл в себе чудесный.
Посмотрел вокруг без шор:
Всем, что видел — восхищен.
В этом, в этом наша суть.
Прогони скорее грусть.
Ты увидишь: мир прекрасен,
В мыслях наших он несчастен.
Как занозу, вырви жало,
Чтоб тебя не отравляла
Мысль, что плохо все кругом.
Ты гони ее дубьем.
Тогда мир преобразится:
Миг прожить или века.
Человеком или птицей —
Проживешь ее не зря.
Там, под Каменкою-лесом,
Я распахнут свету дня.
Где же черти? Где же бесы?
Ба! покинули меня.
Наши черти, наши бесы,
Все боятся, как огня,
Полнокровной жизни дня.
