Маргарита открыла дверь своим ключом. Хозяева квартиры должны были уехать за город, и она удивилась, обнаружив, что в холле горит свет, а в доме явно гости – на вешалке из светлого дерева висели пальто, мужская шляпа с короткими полями и бледно-зеленый шарф в мелкий цветочек. У входа стояли дорогие итальянские туфли из коричневой кожи.
Из комнаты доносился заливистый смех хозяйки дома, а мгновение спустя из двери выбежала она сама, в лиловом шелковом пеньюаре, едва прикрывающем бедра, с растрепанными волосами. В каждой руке она держала по шелковой домашней туфельке. Не замечая Маргариты, она спряталась за дверью и швырнула туфельку в кого-то, кто находился в комнате. «Олеся!» — раздался из комнаты гулкий мужской бас.
«Здравствуйте» — робко сказала Маргарита.
Хозяйка обернулась, и ее красивое лицо в обрамлении светло-каштановых волос прояснилось. Маргарите пришло в голову, что без косметики она выглядела еще красивее, от нее, словно на картине Ботичелли, исходило сияние, ореол женственности и доброты. «Добрый день, Маргарита! – улыбнулась она — Я совсем забыла, что вы сегодня должны прийти!»
Маргарита смутилась: «Если хотите, я могу прийти в другой раз»
Олеся подбежала к ней: «О нет, глупости! Проходите! Хотите чаю?»
Тут в дверях выросла фигура атлетически сложенного парня. Ростом он стремился в потолок, а лицом мог затмить любого из античных богов. Он был, по меньшей мере, на десять лет моложе Олеси. Свободно ниспадающие лоснящиеся кудри обрамляли светлое, почти бледное лицо. Огромные, по-детски пухлые губы уравновешивали массивная челюсть и мужественный, правильной формы, нос. Глаза его были мутно-зелеными, с ехидным огнем, и чувствовалось, что есть нечто первобытное, темное в этом человеке, скрытое за внешней милостью и невинностью, наверное, из-за болотно-коричневой кромки радужки, а может, из-за долгого, жгучего взгляда, которым он смотрел на Маргариту.
«Это Маргарита, моя хорошая знакомая. Это Олег, мой друг детства» — сказала Олеся, и, взяв бога за руку, повела его в сторону библиотеки. У самого входа в библиотеку, как успела заметить Маргарита, Олег приобнял ее и погладил ниже спины.
Некоторое время Маргарита стояла, пораженная. Она никогда не видела таких красивых парней, разве что загримированных красавцев в рекламе. Но Олег был настоящим, живым, не просто телевизионным образом, а реально существующим человеком. Он только что смотрел ей в глаза. И его долгий, пристальный взгляд разворошил все девичьи мечты о прекрасном незнакомце, которого она случайно встретит и полюбит.
К волнительному чувству влюбленности примешивалась легкая грусть: Марк и Олеся всегда казались ей идеальной парой: любящие, вечно смеющиеся, счастливые. И если в такой паре существует адюльтер, то видимо, этого не избежать ни одной супружеской паре на земле?
С другой стороны, а был ли он? Может, Олег и правда всего лишь друг детства?
Задумчивая и отрешенная, Маргарита переоделась и принялась за работу.
На душе у нее скребли кошки. Почему-то, ей не хотелось, чтобы Олег видел ее за работой. Это был один из немногих случаев, когда она стеснялась того, что ей приходится убирать чужие квартиры, чтобы оплатить жилье и набить едой холодильник.
«Если бы я встретила его позже» — мечтала она – «и при других обстоятельствах…»
В своих мечтах она уже закончила университет и имела престижную высокооплачиваемую работу. Она носила мягкие лодочки на каблуках и дорогие дизайнерские костюмы, темно-синие и бежевые, серые и черные. Она часто путешествовала, и однажды, выйдя на палубу лайнера в ярком круизном платье, увидела его. Сильный ветер взметал кудри, он был весь в белом. Он тоже увидел ее. Он принес ей коктейль и пригласил поужинать с ним вместе.
Маргарита очнулась от сладкого забытья. Она, наверное, уже пятый раз пылесосила ковер.
Закончив уборку в гостиной, Маргарита направилась на кухню. Дверь в библотеку была приоткрыта. Она не удержалась от соблазна и заглянула внутрь. Олег сидел на кожаном диванчике, а у него на коленях, задрав подол пеньюара и обхватив его талию ногами, сидела Олеся. Олег гладил ее по спине и целовал в шею. Олеся негромко читала вслух маленький поэтический сборник, и Маргарита успела заметить ворох книг, раскиданных по дивану.
В тот вечер Маргарита, придя домой, в свою маленькую комнатку с холодильником и кроватью, не могла, как раньше, читать или смотреть в интернете фото с модных показов. Она лежала на спине, глядя в белый потолок с разводами извести, и думала о своей жизни.
Работая в богатых домах, Маргарита видела другой мир, существующий параллельно с ее мелким серым мирком. Красивые, ухоженные люди покупали джипы и кабриолеты, облачались в Prada и Burberry, отправлялись в кругосветные путешествия и морские круизы, нанимали садовников, домработниц, гувернеров. Но вся эта ослепительная внешняя оболчка была ничем по сравнению с внутренней свободой, которую излучали эти люди.
Почти физически ищущая тесные рамки, зажавшие ее внутреннее естество, Маргарита ощущала жгучее желание, и, в то же время, бессилие что-либо менять.
А больнее всего было осознавать, что прекрасные принцы находятся в том далеком, недоступном ей, мире. И они выбирают себе принцесс из своего мира. Так же, как богоподобный Олег выбрал красавицу-вакханку Олесю.
Вдруг пронзительным Шопеновским пассажем заверещал мобильный телефон. Это была Олеся.
«Здравствуйте, Маргарита, извините, что беспокою…» — голос ее звучал спокойно и немного холодно, и только по этому холодку Маргарита догадалась, что вечно теплая и приветливая Олеся нервничает.
«Дело в том, что мой муж немного ревнует меня к Олегу… Вы не моли бы не говорить ему ничего о том, что Олег был у меня? Если вдруг зайдет речь об этом… В юности у меня был роман с Олегом, и Марк знает об этом. Он не поверит, что мы просто…» — голос ее оборвался.
Ядовитый укол ревности вытравил из Маргариты всякое сочувствие.
«Что вы просто обжимались в библиотеке?» — закончила за нее Маргарита.
Олеся занервничала: «Маргарита, пожалуйста, не осуждайте меня. Если Марк узнает – моему браку конец!»
Перед мысленным взором Маргариты вдруг предстало теплое убранство библиотеки, паркет из дуба, высокие стеллажи, заставленные биографиями, сборниками поэзии и талмудами по психологии. Олеся постаралась, декорируя свое любимое место в доме. Тут были низкие журнальные столики из тонкого стекла, затейливые украшения из разных стран, прозрачные занавески из бисера, разделяющие комнату на зоны, мягкие диваны и кресла, усыпанные восточными шелковыми подушками.
В дальнем конце библиотеки, за японской ширмой, стояла кушетка из красного бархата. Воображение Маргариты рисовало сцены греха и наслаждения, где двое богоподобных людей остервенело совокуплялись, отдаваясь друг другу целиком, упиваясь телами друг друга и шепча слова страсти и любви.
Маргарита возненавидела Олесю. Она была не только самкой, заполучившей самого видного самца – она была вечным напоминанием о том, какой хотела, мечтала стать Маргарита, и какой ей не суждено было быть никогда.
Сама от себя не ожидая, она вдруг сказала: «500 долларов, и вы получите мое молчание».
Олеся выдержала длинную паузу. «Маргарита, вы меня шантажируете?» — вдруг спокойно спросила она.
«Считаете меня мерзавкой?!» — взорвалась Маргарита – «Мой шантаж не хуже вашей измены!»
«Да, вы правы» — ответила Олеся. – «Деньги вы найдете в ящике кухонного стола, когда придете к нам в следующий раз. До свидания». Олеся повесила трубку.
Ранняя весна с ее волшебными сумерками и свежим ветром, с радостными криками птиц, чующих приближение тепла, совсем не радует того, кто поступил против своей совести.
Темные обшарпанные дома, заглядывающие в окна Маргариты, зловеще нависали в темноте, холод пробивался в щель форточки и заставлял Маргариту ежиться. Ей хотелось плакать.
Теперь Маргарита уже жалела, что поддалась порыву и обнажила свою злую сторону. Но назад пути не было, и теперь она сама себя пыталась убедить, что не делает ничего предосудительного. Ведь 500 баксов – ничто для Олеси, а она на эти деньги наконец-то купит себе диванчик, а также красивые туфли, платье, чулки. И когда Олег увидит ее в следующий раз, она предстанет перед ним совсем в другом свете.
Вот только наверняка Олег уже будет знать, что она – шантажистка, мерзавка. Ей живо представилось, как Олеся, завернутая в прозрачный кружевной халатик, лежит на его коленях и встревоженно расказывает ему о случившемся. А он гладит ее по мягким волосам цвета капуччино и говорит: «Мало ли на свете идиоток, что ты так расстраиваешься, Олесь?»
Слезы брызнули из глаз Маргариты. Она готова пройти через это не меньше, чем за тысячу долларов. Лишние 500 баксов – это поездка в Грецию, или на Кипр, столь желанный отпуск на море… Она схватила телефон и набрала смс: «Олеся, я передумала. Ценник – 1000».
***
Прошел месяц. Маргарита вернулась из отпуска посвежевшая и загорелая, с большим количеством сувениров, фотографий и телефонов новых поклонников из разных уголков Европы. Ее самооценка резко выросла. В университете многие парни, которые раньше только просили у нее конспект, теперь звали ее на вписки и свидания. А стоило ей зайти в Skype, как Йохен из Мюнхена, Вальдемар из Зальцбурга, Пьер из Гренобля начинали заваливать ее сообщениями и доставать звонками. А вместе с потоком писем из-за бугра, в жизнь ее хлынули радость и весна.
В воскресенье она проснулась перед работой пораньше, привела себя в порядок и надела свое любимое новое платье – струящийся красный шифон, плавно перетекающий в фиолетовый, с мелким черным узором то тут, то там. На груди была необычная драпировка, придающая бюсту объем и пышность.
Сандалии на деревянном каблуке и белое плиссированное пальтишко дополняли этот образ. Она шла по улице легкой походкой, чувствуя себя на миллион долларов. Прохожие провожали ее взглядами.
Снова она открыла дверь своим ключом, зная, что хозяева за городом. Однако, у двери ее встретил Марк, как всегда элегантный, чисто выбритый. На нем были светло-голубая рубашка и бежевые брюки свободного кроя. В руках он держал раскрытую посередине книгу. Обложки не было видно, но на полях страницы Маргарита успела прочесть название: «Хёйзинга. Homo Ludens».
Марк ослепительно улыбнулся и предложил Маргарите чай. Она отказалась, но Марк сказал, что у него есть к ней разговор.
«Понимаете, Маргарита» — начал Марк, наливая ароматный чай в чашку из тончайшего английского фарфора – «я очень беспокоюсь о своей жене».
Маргарита с жалостью смотрела на этого красивого мужчину в самом расцвете сил, богатого, умного, обаятельного, обманутого любимой женщиной, и до безумия любящий ее.
«С ней что-то происходит» — продолжил он. – «Это началось месяц назад. Видите ли, пять лет назад Олеся наблюдалась у психиатра, у нее были острые психические расстройства. Потом, после курса лечения в специализированной клинике, она выздоровела. Стала абсолютно здоровым человеком. А сейчас… Я очень обеспокоен, боюсь, что болезнь снова овладевает ею».
Холодок, пробежавший по спине Маргариты, был ничем, в сравнении с плохим предчувствием, сдавившим и парализовавшим ее. Она широко раскрыла глаза и молчала, ожидая продолжения.
Марк опустил глаза, и дыхание его стало тяжелым и частым. Казалось, еще чуть-чуть, и он расплачется.
«Я точно знаю, что что-то произошло в тот день, когда я оставил свою жену одну…» — продолжал он – «Мы с Олесей должны были поехать в конный клуб, но она в последний момент передумала и решила остаться дома… Почему я не остался с ней?!.. Когда я вернулся, она странно вела себя: отмалчивалась, избегала меня… Сказала, что хочет уехать, и что ей надо побыть одной. А вечером разбила об стену свой любимый китайский фарфор»
Марк замолчал, его огромные круглые глаза отражали антверпенскую лазурь весеннего неба. Вся жизнь и сама любовь наполняли два стеклянных синих сосуда, выразительных и ясных от застывшей в них боли.
Марк нервно закурил. «Вчера у Олеси был припадок.- продолжал он тихим голосом – боюсь, если не устранить причин ее беспокойства, болезнь вернется».
Холодный ужас сдавил Маргарите грудь. Неужели ее маленький шантаж повлек за собой столь ужасные последствия? Неужели эти шмотки, этот загар стоили здоровья красивой, доброй женщины? Как могла она поступить так низко, так некрасиво? Мелкая дрожь пробрала Маргариту. Первый раз она испытывала отвращение к себе, перерастающее в безумную, безжалостную ненависть.
Марк сделал глубокую затяжку и закашлялся.
— Маргарита, вы помните тот день? День, когда Олеся была дома, воскресенье, 28 февраля?
Маргарита кивнула.
— Чем занималась Олеся? Как она выглядела?
Маргарита старалась глядеть спокойно и прямо в глаза Марку.
— Олеся читала в библиотеке. Выглядела она, как обычно. Ничего странного я не заметила.
Марк кивнул: «Понятно. Спасибо, Маргарита». Он налил еще чаю себе и Маргарите и вышел из кухни.
Маргарита прошла через круги ада, пока занималась уборкой. Муки совести, сожаление, самобичевание жгли ее изнутри. Маргарита протирала стекла ореховой спальни, когда вошла Олеся. На ней был бледно-зеленый халатик, из-под которого виднелась черная ночная сорочка. Пастельный зеленый оттенил нездоровую бледность Олесиного лица, запекшиеся губы, красно-фиолетовые опухшие веки. Золотистая охра ее волос спуталась и свисала неопрятными лохмами.
Нестерпимое чувство вины и раскаяния захлестнуло Маргариту. Спрыгнув с подоконника, она бросилась к Олесе, упала на колени перед ней и, обнимая ее ноги и плача, причитала: «Прости меня, прости, прости».
Маргарита ждала, что Олеся сейчас отшвырнет ее от себя в диком припадке, или надает ей пощечин, или начнет биться в истерике, поливая ее грязью и отборной бранью. Маргарита зажмурилась, не прекращая повторять: «Прости, прости, прости меня». И она почти жаждала этого, жаждала искупить то зло, которое по глупости причинила этой прекрасной женщине.
Дивный, мягкий шелк Олесиной руки вытер черные ручейки слез с ее щек. Олеся приподняла подбородок Маргариты и тихо сказала: «Маргарита, не нужно плакать. Я вас понимаю. Будь я на вашем месте, я бы, скорее всего, поступила бы так же».
Маргарита видела: Олеся не кривит душой. Она искренне верила в то, что говорила. Свет, исходящий от ее ярких васильковых глаз, распространялся по всей комнате, и там, куда падал этот свет, распускались цветы.
«Прошу вас, попейте со мной чаю. Вы любите Дебюсси?» — и, не дождавшись ответа, она включила CD.
Ореховая спальня была залита солнечным вечерним светом. Маргарита сидела за столиком у открытого балкона, пила с Олесей ароматный Ёрл Грей и рассказывала ей о своем детстве.
Обычно Маргарита больше любила слушать, но Олеся обладала какой-то магией: ей хотелось доверять, поверять, делиться самым сокровенным. Олеся была самым хорошим слушателем из всех, что Маргарите доводилось встречать. Она погружалась в твою речь, как в книгу, с сияющими, мудрыми, понимающими глазами и сочувствующими или одобряющими репликами.
«Олеся, я была такой дурой, ты уж прости меня. Понимаешь, я просто влюбилась в Олега с первого взгляда, и позавидовала тебе, и со злости наговорила тебе всякой ерунды по телефону» — сказала она Олесе, в то время как та подливала сливок в чай. — «Конечно же, я верну тебе все деньги. Если хочешь, я верну их сразу же, перезайму, устроюсь на другую работу — как угодно, но я их достану!»
«Да нет, Рит, не надо, в этом нет необходимости, ты же сама понимаешь» – просто сказала Олеся.
Вечерний ветер пробрался в комнату, заставив двух девушек поежиться от холода. «Рита, поехали завтра с нами на джазовый фестиваль!» — сказала Олеся, и ее улыбающиеся глаза разоружали, пленяли, покоряли. «Конечно, да!» — воскликнула Маргарита, не веря своему счастью.
***
Спустя два месяца в доме Олеси и Марка произошли значительные изменения. Между дорогими друг другу и любящими людьми появилась невидимая стена из немых упреков, недоверия и разочарования. Узнав об Олесиной измене, Марк стал замкнутым и молчаливым. Олесе, казалось, было все равно.
Маргарита нашла хорошую работу, которую могла совмещать с учебой в университете. Тихим воскресным вечером она в последний раз полировала старинный дубовый стол в библиотеке, когда вдруг увидела, что на полу под ножкой стола что-то блестит. Это была тоненькая золотая цепочка с жемчужным кулоном, словно бы специально несколько раз обвитая вокруг изящной ножки. Маргарита присела, пытаясь аккуратно вытащить цепочку, но у нее не хватало сил приподнять тяжелый стол.
В коридоре раздались шаги, и Маргарита услышала Олесин ликующий голос, звучащий звонко и высоко, как рождественский колокольчик: «Ну что, ты должен мне желание, зайчик мой! Я снова выиграла!» Голос Марка отвечал: «Ума не приложу, как ты раскусила Риту. Я был уверен, что скорее ангелы будут пить кровь младенцев, чем эта кроткая овечка сделает кому-нибудь пакость».
Маргарита замерла, услышав свое имя. Дверь в библиотеку открылась, и двое вошли. Маргарита боялась, что сейчас ее укрытие обнаружат, и похолодела от ужаса, но шаги направились вглубь кабинета, туда, где стояли диваны и кресла.
«Ну и где же моя малышка сжульничала?» — ласково спросил Марк.
Тут же послышались глукие звуки и смешки, видимо, Олеся била Марка подушкой. «Ничего я не жульничала! Я с самого начала знала, что она сдаст меня с потрохами! Я ведь специально втянула сюда Олега. Перед этим его бэйби-фэйсом еще ни одна телочка не могла устоять» — нарочито обиженно-детским голоском говорила Олеся.
«Да, но как же чувство вины?» — нетерпеливо спросил Марк.
«О, да! Это был ловкий ход — сделать из меня истеричку! И это возымело действие на какое-то время!» — весело проговорила Олеся — «И я с ходу нашла очень красивое решение — сделать Риту своей подругой»
«Да? И какой в этом смысл?» — скептически спросил Марк.
Олеся в очередной раз звонко рассмеялась: «Понимаешь, когда с начала дружить с Ритой, я как бы подняла ее до своего уровня. То есть теперь мы были с ней равными. А так как мы стали равными, она начала сравнивать. Это и сделало ту небольшую зависть, которая поселилась в ней после встречи с Олегом, просто чудовищной озлобленностью на меня, незаслуженно более богатую, красивую и желанную.»
Ненадолго воцарилось молчание.
«Ладно, детка» — спокойно сказал Марк — Ты заслужила свое желание. Говори, что хочешь».
Олесин смех снова заполнил пространство калейдоскопом звенящих зеркал, хрустальных шариков, струящихся фонтанов.
«Марк, на этот раз я хочу, чтобы ты просто сказал ей правду!» — сказала она.
Маргарита сидела под столом, ни жива ни мертва.
«Ты серьезно? Не понимаю, зачем тебе это. Может, все же Мальдивы? Новую машину? » — резко проговорил Марк.
«Нет, Марк. Правду. Ты спрашиваешь зачем — а зачем мы вообще все это затеяли?» — сказала Олеся, и детский восторг и веселость в ее голосе служили ответом на этот вопрос.
«Что ж, хорошо» — равнодушно сказал Марк — «Маргарита, вы можете выходить. Мы знаем, что вы там».
Маргарита поднялась с колен.
«Маргарита» — начал было Марк — «мы специально засунули туда эту цепочку, чтобы вы оказались под столом и могли слышать нашу беседу. Мы заключили двойное пари. Первую часть пари выиграла Олеся. Вы рассказали мне о связи, якобы состоявшейся между моей женой и нашим другом. Вторая часть пари состояла в том, что вы будете делать после того, как услышите нашу беседу. Но так как моя жена хочет, чтобы я сказал вам правду, мы этого не узнаем». Маргарите молча стояла, глядя в его ледяные глаза.
«Вы уж не судите нас слишком сторого» — примирительно сказал Марк — «Мы всего лишь пресыщенные, уставшие люди, старающиеся не умереть от скуки. К тому же, я сейчас пишу докторскую по психологии, и этот опыт нам необходим. Так что, вы можете утешиться мыслью, что послужили на благо науки»
Холодная ярость наполнила Маргариту. Эти низкие, отвратительные, никчемные существа — она уже не могла назвать их людьми — так спокойно и бесстыдно говорили ей о том, что все это время играли на ее чувствах. Тут у нее в голове всплыло, что в столе у Марка лежит пистолет. Не думая о последствиях, она рванула на себя ящик, схватила пистолет и прицелилась.
Олеся завизжала, и даже в минуту испуга лицо ее было прекрасно. Она царица, богиня, аристократка, представительница высшей расы. И вдруг Маргарита поняла, что внутри нее не осталось ничего, кроме смертельной усталости. Она поднесла пистолет к виску и нажала на курок. Голова взорвалась от грянувшего выстрела, Маргарита покачнулась и упала на пол, который показался ей мягким, как облако.
А после этого были быстрые сны, метания сквозь темноту и время, и вдруг вдали забрезжил свет, и Маргарита различила лицо прекрасного золотоволосого ангела. Ангел улыбнулся и сказал: «Я же говорила, в нас она выстрелить не сможет. Я снова выиграла! Рита, патроны холостые, так что не пугайтесь. У вас небольшой ожог, но вы живы. Доктор сейчас придет». Рита закрыла глаза и почувствовала, как по ее щеке бежит первая слеза, а вместе с ней приходят бессилие, раскаяние и понимание чего-то важного, чего-то, что она поняла на уровне чувств, но должна еще будет осознать и осмыслить. «Патриции, справедливость» — пронеслось у нее в мыслях, прежде чем она снова потеряла сознание.
