Валерий Патрушев

Не спорю – пурпур, коньяк, шанель…

А знаешь, как мокрая пахнет шинель?
А что это значит – на завтрак «шрапнель»?
А блеск морозных рассветных брызг
на сонных еловых лапах?..

Какая разная эта жизнь
на вкус, на цвет, на запах!

Гремел вагон, нас в окнах отражая.
Судьба моя, ты подскажи: зачем
вдруг женщина случайная, чужая
доверчиво уснула на плече?

И замер я, безмолвный и неловкий –
не шевельнуться бы, не разбудить,
не зная, до какой ей остановки
и надо ли вообще нам выходить…

Ах, как дерзко мы многое смели, быт привычный сметая в утиль, не страшили ни рифы, ни мели, ни шторма не пугали, ни штиль. Нам претили тупые запреты был противен придуманный прок – мушкетёры, корсары, поэты, покорители странных дорог. До препятствий нам не было дела, от привычной отмеренной лжи мы стремились в иные пределы, рисовали свои […]

Под липами, под вязами кружили мы без устали, забыв о тех, с кем связаны мы призрачными чувствами, про тех, кому давали мы пустые обещания. Никем не узнаваемы, мы падали в прощание, в разлуки, в расстояния. Года в часы сминаются, под окнами стояния уже не вспоминаются. Всё то, что было брошено, не вспомнили ни разу мы… […]

Не жду внезапных милостей с небес,
не собираюсь сотрясать основы,
но знаю я: чем дальше входим в лес,
тем больше дров мы наломать готовы.

По шумным растекаясь площадям,
мы зло орём, лужёной глоткой крепки,
и ни врага, ни друга не щадя,
мы рубим лес…
По всей России – щепки.

Вновь беда в нашем доме убогом.
Что там дальше – гадать не берусь,
но опять по бедовым дорогам
побрела моя бедная Русь
то ль к Христу, то ль к лукавому змею,
снова – кровь да пустое жнивьё.
Кто-то сыто глумится над нею,
кто-то молится вновь за неё.

Бездарность – проще и целей.
Талант – ему под нож расти,
когда из всех глядит щелей
мурло невыразимой пошлости.

Памяти Николая Рубцова

Вечер. В доме пахнет хлебом,
на печи мурлычет кошка,
и темнеющее небо
придвигается к окошкам.

Лошади ушли в ночное,
самовар торопит к чаю,
домовой под печкой ноет
не сердито, а скучая.

И с истомой нету слада,
время сказок и сказаний.
А в углу – горит лампада
пред святыми Образами.

Ах, в юности была не та пора –
что ни строка – гипербола, метафора.
Когда бы та пора теперь была,
и где они – метафора, гипербола…

А как мы жили, как мы пели,
на мир большой глядя влюблённо…
Мы всё могли и много смели
в стране, тогда не поделённой.

И ныне память нас тревожит
о днях, залитых чистым светом.
Мы были, кажется, моложе,
но разве дело только в этом?..

«Проведите, проведите меня к нему, Я хочу видеть этого человека» С.А.Есенин «Пугачёв» Сколько ж зим, сколько лет я в покорности спал под потоком времён, катившихся бурно, но услышал призыв и проснулся, и встал, будто не было казни моей в Оренбурге. Я услышал, что зло исковеркало путь, что опять засвистели барские плётки, что сегодня загнали нас в […]

Год закончил подсчеты отмеренных дней, тихо дремлют деревья в снегу, и, под праздничный блеск новогодних огней, что тебе пожелать я смогу? Нас с тобою не слишком-то жалует век, и падения чаще, чем взлёт… Пусть тебе повезёт, дорогой человек, пусть тебе повезёт! Мы с тобою не раз ушибались о ложь, покупались на сладкую речь, нас порой […]

«Эй, вставайте, кто ещё остался!» (Аркадий Гайдар «Сказка о Мальчише-Кибальчише») Снова над Россией злая сила, снова слёзы с кровью пополам, снова вести горькие носило по заросшим сорняком полям. Вновь в беду, толпою или строем, и опять – ни строить, ни пахать, позабыты прежние герои, да и новых что-то не слыхать. Нас не раз топтали и косили, […]

Уже мы дружим семьями… В походе не раз встречали вместе мы зарю, с моей женой ты споришь о погоде, я с твоим мужем о футболе говорю. А мы с тобой чуть-чуть холодноваты, лишь вздрагиваем при касаньи плеч, как будто перед всеми виноваты, что своё счастье не смогли сберечь. Одни и звёзды нам ночами светят, но, […]

Как мы жестоко мечемся по свету,
природу равнодушием губя.
Я, может быть, последний из поэтов,
кто не жалеет крошек голубям.
Ведь со стола безжалостной эпохи
под шепоток навязчивых невежд
я сам, как голубь, подбираю крохи
своих нежданно сбывшихся надежд.

Какое счастье, Боже мой:
сквозь сумрак – тёплое окошко,
и мать зовёт тебя домой,
и ты кричишь: «Ещё немножко!»,
роман, зачитанный до дыр,
где верен друг и враг опасен,
игра…
А за игрою – мир,
и он огромен и прекрасен.

Вымахнули кони на лесной бугор, на лесную чащу князь направил взор: кто во тьме таится? Друг? А, может – тать? Князь сказал: «Вот здесь бы граду крепку встать». «Наречёшь Чащобником али Еловой?» Князь в ответ негромко: «Нареку – Москвой». Живу без имени, без отчества вдвоём с угрюмым одиночеством. Как страшно вдруг остаться в тишине – ни […]

Памяти А.И. Пылаева Я помню о рязанской деревушке с изгибом изб вдоль небольшой реки, там жили очень русские старушки, степенные седые старики. Вдоль берега ивняк качает тонкий, по-над рекой – туманов парники. Задорные, лукавые девчонки, серьёзные – мужчины! – пареньки. Кругом – поля, лесов там было мало. Как будто вновь гляжу я с крутогора и вижу […]

Провожаю последнюю стаю, привыкаю к седой голове. Книгу жизни я жадно листаю далеко не на первой главе. Как стремительны смены сюжета: звонкий смех превращается в стон, и вчерашнее пышное лето облетает осенним листом. То заплачет, а то – засмеётся, каждый миг – на особую стать, лишь не знаю, когда мне придётся лист последний её дочитать. […]

А снег-то под ногами – скрип да скрип… А барабан в нагане – щёлк да щёлк… И льётся по стаканам горячий спирт, и стелятся под ноги парча да шёлк. А лесу во все стороны – поди, измерь, метели стежки-тропочки занесут: не страшен нам, ватажничкам, лютый зверь, не страшен нам, разбойничкам, царский суд. Идут купцы с […]