Семенов Юрий Михайлович

БЕССЕРДЕЧИЕ Кто может сказать, чем понравилось холодное Окно нежной молодой Ветке? Только она как-то весной коснулась его своими едва раскрывшимися листиками и уже не могла оторваться. Листики блестели от свежести, мягкие и ласковые. Однако Окно ко всему этому отнеслось с холодным равнодушием. Заволновалась Ветка, ещё нежнее, ещё ласковее  стала гладить сияющее чистотой стекло нежными листиками. […]

Жить от державных дел в сторонке не может наш честной народ. Спроси: «Как жизнь?» — «Да потихоньку»,- ответит он. Но ведь соврёт. Уж так устроено на свете. И в ту проклятую войну мы были, друг ты мой, в ответе за всю советскую страну. И как торжественно встречала нас, победителей, она! Но то весёлое начало недолгим […]

Да, видел я проклятую отнюдь не из окошка, хоть всё-таки считается, я не был на войне. В тринадцать лет под вражеской и нашею бомбёжкой до страстной веры в боженьку бывало страшно мне. От грохота обвального закладывало уши, земля в дыму и пламени вставала на дыбы. И, может, в той погибели спасали наши души отчаянные мамины […]

Отец мой на стареньком выцветшем фото в буденовском шлеме глядит на меня. Как будто бы он, ещё мокрый от пота, едва соскочил с боевого коня. Он с теми, кто мчался по бранному полю, рубил беляков, уставал от атак – за землю, за волю, за лучшую долю… Ну, чем виноват, что всё вышло не так? Всё […]

Ну, что ж, умчатся миллиарды лет, и на Земле исчезнет всё живое. Погаснет Солнце и померкнет Свет… И это всё без войн – само собою. И у Вселенной ограничен век. Исчезнет Всё, останется лишь Время… Но я ещё живущий человек – необъяснимой жизни плод  и семя. Во мне надежды будущих людей, во мне сомненья мёртвых […]

Здесь сходились друзья, чтобы тех помянуть, кто в бессрочный отправился путь. А сегодня пуста в старом парке скамья, потому что пришли ты да я. От войны до сих пор, как в атаке лихой, всё редеет, редеет наш строй. Что ж, закурим, старик, погрустим этим днём и уж вспомним, наверно, о нём. Как братишка родной был […]

— Степановна! – донеслось со двора. Мать отложила в сторону ложку, глянула на сынишку Шурика, мол, не из твоих ли друзей? — Так тебя ж зовут, — перестал он жевать кашу из пшённого концентрата. — И правда. Кто может быть? Мужиков-то почти не осталось… — Она взяла со стола лист бумаги, которую в казённом конверте […]

Полдня они метались по облизанным ветрами каракумским барханам —  ловили  басмача Темир-бека, прозванного местными узбеками Каракуртом и сто раз проклятого ими же. Не поймали. И теперь отряд, голодный, с пересохшими от безводья глотками и потому злой, как стая волков, возвращался домой, в городок Бек-Буди. Закалённые в боевых походах гражданской войны, а теперь непоеные потные красноармейские […]